| Страница: 1 2 3 Все |
| Олег Тарасов | 17.08.17 11:30 |
| Ольга Тарасова, цитата:
«А что касается героя повести "Клетка" (кстати, написанной и необычайно талантливо, и мастерски), то его душа, впавшая в спячку, вдруг просыпается. Даже и собираясь солгать жене, он уже начинает испытывать нравственное мучение.» Вот и хотелось бы уловить нравственные мучения, или прочитать о них в более удачном варианте – чтобы в них поверить. А чтобы поверить – автор должен задать нравственную планку своего произведения, в любом случае заложить нравственную оценку своего произведения. Знаете, у лётчиков (парашютистов) есть такое понятие выставить «ноль над уровнем моря» (не дословно я термин привожу, а смыслово). Показатель в каждом месте планеты свой, его всё время перепроверяют, корректируют и не путают с «абсолютным нолём» (который по уровню Балтийского моря). Поскольку если лётчики будут отталкиваться от показаний «абсолютного ноля», то катастрофа неизбежна. Так и писатель некими маяками выставляет авторский нравственный ноль – пусть даже повествование в тексте ведётся от первого лица. Пусть даже присутствует, доминирует отрицательный герой или герой непонятного назначения. И когда мы натыкаемся на чей-либо поступок, то через авторский маяк мы видим, по какую сторону оси этот поступок находится (и как его оценивает сам автор) – вне всяких норм морали, или напротив – поступок весьма нравственный. Сейчас это тем более актуально, поскольку в обществе и обиходе расширились границы дозволенности, претерпели неизбежные изменения воспитательные рамки и пр.пр. (Ниже я ещё к этому вернусь). Вот пример, помогающий понять, как это работает. Допустим, существует племя людоедов. Дети, вырастающие в племени людоедов, вряд ли будут считать каким-то диким отклонением ситуацию, когда их старшие соплеменники в качестве пищи приготавливают кого-то из людей. Напротив, сфера кулинарных пристрастий и устремлений в их сознании тоже будет выстраиваться соответствующая (типа, съесть сердце храброго врага – значит получить эту силу себе). Можем ли мы систему нравственных координат людоедов считать тождественной нашей? Нет. (Об этом ещё Даниэль Дефо писал, и все мы были свидетелями, какую кропотливую работу по искоренению дикарского сознания исполнял его герой Робинзон Крузо). Так вот, можем ли мы выносить детям племени людоедов строгую оценку с позиции высокой морали? Нет. Ибо у них есть оправдание: они приняли мир таким, каким он с рождения существует вокруг них, принимая поведение взрослых за норму. Они ещё не осмысливали этот существующий мир с других позиций – а если и осмысливали, то категориями бытия и пищевой цепочки, и их действия такими и остаются дальше - «они не ведают, что творят». И если произвести запись каннибальского пиршества устами его малолетнего участника, то получится что-то вроде «приготовили на костре белого упитанного дядю и откушали прекрасную печень». Но этот же случай, пропущенный через сознание (допустим) белого ребёнка – сына белого упитанного дяди, уже выйдет настоящей трагедией. Автор обязан быть нравственным и справедливым, честным по отношению к своему герою. Повторюсь, пусть даже если и затеял повествование от первого лица. И если повествующее лицо негодяй – автор должен от него какими-то приёмами дистанцироваться. (Это у меня не отсылка к повести Юрия «Клетка», имейте в виду!) Теперь я хочу вновь обратиться к тесту автора: «Я понимаю, что так и пройдут эти дни. Вино, занятия любовью, купание, занятия любовью, вино, купание. Что нам ещё может предложить это место, да и любое другое; что могут предложить наши руки, ноги, наши головы? Ничего, только это. Ради неё я хотел бы сделать эти дни интереснее. Но мне не хватает фантазии. Да и желания не хватает: что я сам получу от этого? И поэтому я остаюсь самим собой.» и обратиться к аргументу «за» Андрея Тимофеева. «Достаточно посмотреть не на провокативную концовку (в которой выразилось стремление автора к объективности, нежелание показывать изменение резко и фальшиво), а вот на этот абзац: "Первая ночь, в которую мы не занимаемся любовью. Сейчас в этом почему-то нет необходимости…» Итак, читатель натыкается на слово «они занялись любовью», употреблённое в том смысле, что «совершаем половой акт». Писать «совершаем половой акт» автор почему-то не стал, а значение слова «любовь» по словарю, видимо, не смотрел. Оно вот такое «Любовь – чувство самоотверженной, сердечной привязанности». Так вот, держа в памяти историю навязывания полового смысла слову «любовь» (оно началось с самодельной озвучки американских фильмов), нетрудно заключить, что это внедрённый американизм, который всучили как синоним «заняться сексом», и к не имеющий к первоначальному (предначертанному) смыслу этого слова ни малейшего отношения. Любовь – это внутренняя стихия, секс – это телесная природа. Последствия подменяя очевидны, тут можно много написать, сам я лично надеюсь, что высокая литература будет американскую манеру отбрасывать в мусорную корзину, но… наша молодёжь, как видим, клюнула. В итоге, читатель наткнувшись на слово «они занялись любовью» - которое есть просто половой акт, чувствует, что система нравственных и понятийных координат у писателя сбита. И что если в сознании автора сидит вот такая формула - «секс = любовь», то о каких дальнейших человеческих глубинах и переживаниях может идти речь? Посредством чего будут разделены проблемы тела и проблемы души? Дальше оставляю этот вопрос на персональное домысливание. |
| Олег Тарасов | 15.08.17 22:07 |
| Итак, продолжаю путаться под ногами.
Во-первых, потому что страничка с повестью подходит к концу титула и скоро исчезнет - успеет ли брянская Оля дать ссылку на 5-7 моих "наездов"? Самому жутко интересно. Во-вторых, не желаю терять нить обсуждения именно по существу. Тарас Бульба. Только невнимательный читатель вдруг утвердится в мысли, что герой, убивший собственного сына, ставший свидетелем казни сына другого - да и останется статичным. Тем более герой, выписанный самим Николаем Васильевичем Гоголем! Читайте да обрящите! " Во-вторых, сошлюсь на статью Юрия КАЗАКОВА "О мужестве писателя", которая на СПР вверху. " Писатели читают критику на себя. И вот когда им нужно всё их мужество. Чтобы не обижаться на разносы, на несправедливость. Чтобы не озлобиться. Чтобы не бросать работы, когда очень уж ругают. И чтобы не верить похвалам, если хвалят. Похвала страшна, она приучает писателя думать о себе лучше, чем он есть на самом деле." |
| Олег Тарасов | 15.08.17 21:28 |
| Ольге Тарасовой:
Салют Брянской области! Ур-ра!!! Салют однофамилице!!! При всём моём подозрении, что ваша персональная задолбанность (тоже, покорнейше прошу простить меня!) уходит корнями, скорее всего, не в мои отзывы на СПР - а в нечто другое, но поскольку вы юрист, то прошу дать ссылку (прям, копии адреса интернет-страницы) на 5-7 (не на всех!) талантливых авторов СПР, где я набрасываюсь на автора. |
| Ольга Тарасова | 15.08.17 11:04 |
| Олегу Тарасову
У меня нет ни писательского лица, ни личика, я простая читательница из Брянской области. А вас в комментариях заметила не только потому, что вы мой однофамилец, а главным образом потому, что на всех талантливых авторов вы набрасываетесь, чтобы все думали, что вы выше их на три головы. Если я читаю комментарии, то только потому, что встречаются среди них умные, как у Андрея Тимофеева. А вы тут только путаетесь у всех под ногами и уводите разговор в сторону от проблемы, заявленной в повести "Клетка". Короче говоря, простите меня, что не сдержалась, но вы ведь уже всех тут задолбали. И если у вас уже здесь на сайте не личико, а лицо - то это значит, что глупость ваша пред нами предстает теперь уже в большом формате. Не заявляя себя "теоретиком литературы", будучи всего лишь читателем, но закончившим школу и юридический вуз, я, чтобы не быть голословной, приведу пример статичного героя. Это Тарас Бульба. От первой до последней страницы гоголевского шедевра этот герой, как автомат Калашникова, во врагах не отличает от ляхов даже родного сына. И его уже на костре поджаривают, а он остается Тарасом Бульбой, в душе у него ничего не меняется. А что касается героя повести "Клетка" (кстати, написанной и необычайно талантливо, и мастерски), то его душа, впавшая в спячку, вдруг просыпается. Даже и собираясь солгать жене, он уже начинает испытывать нравственное мучение. |
| Олег Тарасов | 8.08.17 08:51 |
| Ау! Где Оля, где её фамилия? Алё, гараж, в котором гужуется сия славная и принципиальная дамочка! Я очень огорчён: в кои веки объявился мой личный биограф и исследователь творчества, как невозможно добиться его фамилии. Куда катится мир? Всё так хорошо начиналось - Плотникова она просветила и даже Дорошенки Олю в прайм-коммент выставили. А Оля взяла, да и не расшифровалась. ((( |
| Олег Тарасов | 8.08.17 08:48 |
| "Лимит на бисер исчерпан... "
Хороший понт - дороже денег. ))) |
| Людмила Владимирова | 7.08.17 17:07 |
|
Обратив внимание на строки: Ольга(7.08.17 09:05), из полосы «Ваше мнение», поинтересовалась... И очень удивилась такому активному обсуждению, некоторым оценкам и повести, и автора. Мне, помнится, при прочтении повести (единственном), стало грустно и тоскливо, обидно... Перечитывать не захотелось, в отличие от рассказа «Через кладбище». Думаю, – «виною» непомерный груз лет и мн. пр., нажитое в ином обществе, литературе. Но запомнилась повесть, интересно, что и в деталях! А это о чем-то говорит... Улыбнулась задиристому комментарию Владимира Плотникова (6.08.17 19:09), не всё принимая, но... Вспомнились работы П.В. Палиевского «Движение русской литературы» (М.:ПЛЕЯДА, 1998), В.В. Кожинова «Как пишут стихи», приведенные им строки Н.М. Карамзина: «Ты берешься за перо и хочешь быть автором: спроси же у самого себя, наедине, без свидетелей, искренно: каков я? Ибо ты хочешь писать портрет души и сердца своего...» Наверное, потому мне так грустно... Как и при прочтении В.В. Розанова: «Не литература, а ЛИТЕРАТУРНОСТЬ ужасна; литературность души, литературность жизни кончается – само переживание умерло, нет его. Температура (человека, тела) остыла от слова. Слово не возбуждает, о, нет! Оно – расхолаживает и останавливает. Говорю об оригинальном и прекрасном слове, а не о слове "так себе". От этого после "золотых эпох" в литературе наступает всегда глубокое разложение всей жизни, ее апатия, вялость, бездарность. Народ делается как сонный, жизнь делается как сонная. Это было и в Риме после Горация, и в Испании после Сервантеса. Но не примеры убедительны, а существенная связь вещей. Вот почему литературы в сущности не нужно, тут прав К. Леонтьев. <...> Нужна вовсе не "великая литература", а великая, прекрасная и полезная жизнь. А литература может быть и "кое-какая", – "на за дворках". Поэтому нет ли провиденциальности, что здесь "все проваливается"? что – не Грибоедов, а Л. Андреев, не Гоголь, – а Бунин и Арцыбашев. Может быть. М.б., мы живем в великом окончании литературы» (Опавшие листья, кн. 1). Но вы, молодые, всё-таки – дерзайте! Но – очень прошу! – уважая друг друга, не обижая!.. С уважением, Л. Владимирова (Одесса). |
| Владимир Плотников | 7.08.17 12:34 |
| Ольге.
Спасибо - просветили! "Раньше я об этом догадывался, теперь знаю это наверняка". Жалко. Хороший город. Теоретику из Белгорода: 5-й пункт из 10-ти случайно удален (для коммент-текста без возможности исправления не редкость). Он касался фрагмента: "А что бы было? - схемы, состроченные по лекалам ОТ (кстати, это самая "обожаемая" бюрократическая аббревиатура для экономики страны - Охрана труда)." ОТ (общая теория) в литературе кормит профессиональных литературоведов и, наверное, помогает тем, у кого не таланта. И всё. Лимит на бисер исчерпан... |
| Олег Тарасов | 7.08.17 10:26 |
| Некой Ольге – средоточию ума, чести, совести и всего самого замечательного. (А может быть и всего самого талантливого!!!) Вы бы для завершения своего порядочного образа фамилию написали. А то я как есть подписываюсь, а вы свои благоухающие какашечки из-за кустиков мечете. (Гульчатай, открой личико! (с)). |
| Ольга | 7.08.17 09:05 |
| Владимиру Плотникову Зря вы тратите свои силы на полемику с Тарасовым. Никакой это не теоретик литературы (просто смешно!), а военный отставник из Белгорода (этакий Скалозуб), написавший пару средненьких книг прозы и исходящий завистью к настоящему писателю. А еще наш Скалозуб славен тем, что для него понятие "Отечество" сводится к понятию "ваше превосходительство" и он на страницах писательского сайта занимается планомерным и громоподобным прославлением властей. |
| Олег Тарасов | 6.08.17 22:33 |
| Ох, уж эти попытки закосить под остроумного! Настораживают, особенно когда автору за 50. Вообще всё настораживает: тут и якобы восоколобость (впрочем, похвастаться шириной книжной полки у нас не возбраняется, как и цитатами, фамилиями великих палить), тут и лютый лубок с корявым натягом – упоминания всяких князей, словечек типа «погуторили». Боюсь, это тот случай, когда и свежий воздух... ))) (Нет, не хочу персоналии задевать, даже если и разницы в возрасте нет. Посему буду краток (прикинусь не-хронофагом)).
Прочитал все десять пунктов. Да Вы, любезнейший, по собственным мозолям так и скачите. И даже с каким-то садомазохизмом. Приложить хотя бы пионерскую логику к каждому Вашему пункту – сами с собой и не в ладу выходите: выписываете всё для красного словца, норовите понт показать. А смысла ободрительного в итоге йок. Конечно, чего тут окромя оскомины ждать? Ну, и риторический вопрос: Что ж Вы так на теорию литературы обиделись? Не помогла? |
| Владимир Плотников | 6.08.17 19:09 |
| Теперь (с удивлением) Олегу Тарасову (если это реальный тип, ибо уж больно похож на классику жанра).
С чистейшей природы возвратившись, трудно переключить нос на еще более свежий воз-дух. О.Т. Позвольте, а пошто это вы прицепились? Альбо я ранее хоть единым междометием тронул две заглавных буквы: О и Т? Никак нет. Или от жары у кого-то "шапка горит"? Так, не сезон, сударь. Могу кепки одолжить... И ведь до чего любопытно... И это что же получается? Кумекал, стало быть, себе невежа (я, конечно!), от общего диспута отлокотясь, об обязательной, порой, трагической, разности поколенческих путей вхождения в литературу... Да и, себе на мозоль - упомянул, бродяга, о ВТОРИЧНОСТИ теоретического (не истерического и, тем паче, исторического) стручка в деле формирования (НЕ ЛИТЕРАТУРОВЕДА) писателя!!! И вот открыл, поньмашь, инет и - случилось страшное. Высокородный теоретик перекрыл невеже все путЯ. Какие - дело его, теоретика, широченного интеллекта (совесть из другой оперы). Это раз. Второе. Августейшая спесь ("В отличие от вас я занимаюсь и теорией литературы. А ваше мнение в список авторитетных - рангом выше, чем авторы книг по писательству - в силу очевидных причин занести никак не могу") - признак Величайшего Ума. Спорить с Таковым сокровищем - время убивать. Поэтому и считаем до десяти. Хронофагия - для меня (в отличие от мирового Теоретика) роскошь не позволительная. Это третье. Четвертое. Счастье, что большинство писателей, за исключением, м.б., последней половины века, никогда не занимались "теорией литературы". Иначе бы у нас НЕ БЫЛО БЫ точно Шолохова. Джойс, Лакан и даже Эко в "Тихом Доне" ни до, ни после не купались, а , несчастный Лев Толстой без них как-то так прожил. Не говоря про безымянного автора "О полку..." (имя не назову, чтоб княжью ревность не будить). НЕ БЫЛО БЫ... А что бы было? - схемы, состроченные по лекалам ОТ (кстати, это самая "обожаемая" бюрократическая аббревиатура для экономики страны - Охрана труда). Вот был бы Уровень! Не ОК, а ОТ! Правда, не литература. Охрана, ох рано... Шестое. Насчет апелляций к ректору... "Эх, Олег, Олег" (см. "Приступить к ликвидации", 1983)... опустились: то ж сексотские доносилки... Мне 53, и ректор у меня один, он выше вас! Я насчет тех, кто помладше. Вы уж, княже, не мне советуйте. Про ректора вы Пушкину, Достоевскому это от(п)ошлите. Впрочем, они как-то тоже "мимо обошлись". ЦС-Лицей с ГКП (гражданской казнью петрашевцев) имели место быть задолго до Литинститута. Как, к слову, и его создатель - босяк Горький. Да тута все остались! В литературе, а уж по ним "делали теорию". Ну, бурсу кое-кто прошел, конечно. А тот же Кущевский и без ректорских доносов в 20 с алтыном "благонамеренно" отошёл. Правда, этого Гражданина без "корочек" помним и читаем! 7. Теорию я, увы и каюсь, проходил поздним спецкурсом (своя библиотека, курс - длиной в самоучебу). Но даже, из тех, кто прошёл, кичиться сим ни один ПИСАТЕЛЬ, уверен, не будет, ибо, и это уже - 8-е: "Диплом писателю" (тем паче настоящему ТЕОРЕТИКУ) не институты выдают. Но за Вас все мы рады. В любой форме, даже заочной. Искренне, кстати. Думаю, ко мне присоединятся все, с кем вы тут ласково погуторили... Что до ОТ, - Охрана труда нигде не помешает... Лишь бы не шибко эстетически вмешивалась со своими СИЗ (средствами индивидуальной защиты)... Знаете, там вместо лиц есть полезные штуки типа "противогаз", хотя какие-то минуты "оно" - противогаз - и есть именно лицо, теоретически. 9. А "Марсианские хроники" себе оставьте. Тем более, Рэй Брэдбери давно ОТлетел (ОТ терпеть не мог, почитайте). 10. Яблоко! Вот это есть то, что в вашем тексте могло бы быть не кислым. Главное - селекция. Окромя (опричь) Мичурина, полистайте Симиренко (у меня сталинский цветной с картинками трехтомник есть, не жалко). Правда, опять же это не теория - практика. А так... одна оскомина... Ужо! Поздравляю, вы теперь новый классик (классический персонаж то есть) - "теоретик ОТ"!!! |
| Олег Тарасов | 5.08.17 09:44 |
| Читаешь Владимра Плотникова - и с первых строк сомнения - отдаёт ли тот себе отчёт написанным словам? "путь... перекрыл...теоретик!" Неохота опускаться до детских аргументов и разжёвываний, что я не администратор и перекрыть здесь никому ничего не могу. А если в вашей голове и возникают какие-то перекрытия, то это и ваши же проблемы.
Второе: посоветуйте ректору Литературного института им. А.М. Горького заменить всю программу обучения на зубрёж лозунга великого и неповторимого И. Смирнова "писатель пишет не для того, чтобы мы, читатели, наблюдали, какие изменения происходят в героях, а для того, чтобы мы себя увидели со стороны и чтобы что-то изменялось в нас". И будет всем сразу счастье! Можете так же предложить ректору какого-нибудь сельхозинститута, чтобы будущих агрономов там не мучили четыре года знаниями, а сразу выдавали им текст песенки "И на Марсе будут яблони цвести!" Уж коли Марс в песенке так легко яблонями обсадить, что про родную Землю-матушку говорить. Ужо справимся! |
| Владимир Плотников | 5.08.17 01:29 |
| Хотел бы в поддержку сказать слова, которым путь на этой страничке плотинно (от слова плотина) перекрыл один теоретик, коему любые меры воздействия как бегемоту. Ежели и тут прицепится, то это уже диагноз.
Ведь был же Гомер, за ним Софокл, потом Вергилий… Их подслушивал дядька, назвавшийся теоретиком, который, потом сказал: я писать не могу, но на вас, ахеянцы и римлянцы, я состроил теорию. И никшни, ежели кто ея оспорит. Любого в яму опущу. И хрен с того такому, что теория литературы могла возникнуть только благодаря Писателям. ТЕОРЕТИК! Теория розжига спичек… Теория одевания набедренных повязок… Теория литературы… Ах-ах… Штука зажигательная, как спесь и чванство… «Суха теория, мой друг»… К слову, при Гёте теория литературы была «в зародыше». А Гениев уже хватало. И от века люди понимали: безо всякой теории ясно, что мало-умно требовать от автора (особливо, молодого) наших критериев, форм и методов. Ибо ранее «теории литературы» (упаси Боже, опосля Лотмана и Дерриды, приплетут не токмо наших) сперва идёт её история. А любой просто читатель увидит: В Русской литературе (СССР и РФ, как и… чего уж) буквально каждая генерация литераторов с разделом в 12-15 лет очень сильно различалась (не напитанная, кстати, ещё теорией) в своих худ. пристрастиях, приёмах, подходах, поисках, вплоть до отношения к вопросам чести (дуэль). То есть - к Слову, отсюда, духовности, нравственности, совести… Вплоть до веро-безверия (и ровно наоборот: где знаем, кто верит, крестясь, а кто нет, клеймя фарисея)… Или нет? Вот НЕ первая уже площадка: Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, Гоголь (1830-40)… Потом: Л. Толстой, Достоевский, А. Островский, Н. Некрасов (1850-60)… ТЕОРИЯ ИСЧО МОЛЧИТ. Далее: поздние Лесков и Гончаров, ранние Чехов и Горький… Засим «Серебряный век», А.Н. Толстой, Куприн, Бунин, Мережковский… Следом Маяковский, Есенин, Шолохов… И т.д. без всякой прикладной теории. Ровесники Бондарев (ещё живой классик) и Шукшин (43 года назад ушёл), Конецкий (моряк) и Липатов (сибиряк) – а без теории одна формация русских озаботившихся художников. Среди мастеров постреволюционного периода вообще хватало тех, кто ныне корифей, но кого тогда пинали с позиций уважаемого, но беспардонного соцреализма, хотя ни по этике, ни по эстетике, ни по форме, ни по сюжетике они, мягко говоря не монтировались: Булгаков и Сергеев-Ценский (за что забыт? – найди альтернативу по языку?! «Печаль полей»), Соболев и Серафимович, Н. Островский и А. Грин, М. Волошин и М. Кочетов («Угол падения», не только «Семья Турбиных»), Лавренев и Бажов… А - за бугром Набоков (не близок, честно, но…) и Бунин… И так до сих пор. Шторм и штиль… Степь и море… Солнце и луна, песок и вода… Только что Белинский собрал разрозненное болото видных, но растерянных имен и вписал ЭТО в Великую Русскую литературу с обоснованием места каждого… Малиновый разногуд колоколов и… соловьи, соколики, сверчки… XXI век. История развития типов и характеров русских… писателей вопиет к теоретикам… «Поймите, господа, что мы, товарищи, есть новое поколение, как и любое другое. И мы будем по-своему пробиваться к высокому, нравственному, духовному – будем… Да-да – со всеми перегибами юношеского максимализма… но будем… Только – иными дорожками, на совсем иной базе «цен и ценностей», из вовсе непонятной, наверное, враждебной вам, в-общем-то, недалёким нам по возрасту, «системы координат». Будем спокойны. А.С. Макаренко тоже поначалу казался своим ребятам иной породы. А скоро неисправимые «отвязные» колонисты стали людьми. Потому что у Макаренко (кстати, большого писателя) были не только таланты педагога, но и просто терпение–терпимость. Помимо «ТЕОРИИ». Писателям старой школы многое кажется «швах». Исправление невозможно… А путь к небесам представляется невообразимо долгим… Но: понукая и направляя, можно спугнуть и оттолкнуть! Но не испугать. Будут ещё упрямей, карабкаться своим путём. А союз – Лучше и спасительней! Лучше успокоиться и, вспомнив все ошибки/исправления собственной биографии, ещё раз признать цикличность истории. Мы на очередном витке ненавидим паразитарные сословия: «флюгерных друзей», «белых воротничков», бандитов-банкиров… Прерву одной фразой: «Жил, как мог… - тихо, как бы сам собой заговорил отец. – Всё позади… И ты будешь жить... узнаешь много… а кончишь тем же… Тебе труднее будет, жизнь всё сложнее делается. Что ещё вчера хорошо было, сегодня уже не годится». Мы росли в военном мундире, и вся наша жизнь в нём сосредоточивалась. Мы относились к нему, как к святыне, он был наша честь, наша слава и гордость… Мы любили Родину, царя… Теперь другие времена… Бывает, я помню, маленьким ещё был: идёт генерал, - дрожишь – Бог идёт, а там идёшь, так, писаришка какой-то прошёл. Молокосос натянет плед, задерёт голову и смотрит на тебя в свои очки так, как будто он уже мир завоевал. Обидно умирать в чужой обстановке. А, впрочем, это общая судьба… И ты то же самое переживёшь, когда тебя перестанут понимать, отыскивая одни пошлые и смешные стороны»… Если бы ни слово «царь», чем не монолог литератора, да нет, просто честного человека советской закваски? Между тем, речи сей века полтораста! Приписана к началу 1870-х. Источник: Н. Гарин-Михайловский «Детство Тёмы», - Собрание сочинений в 5 томах, М., 1957, т. 1, с. 196. Без всякой «лит. теории» настоящий художник пишет так, как теперь не пишут. Зато при своей научной теории великий русский Человек Гарин-Михайловский проложил массу железнодорожных и шоссейных дорог (КВЖД в т.ч.), а также «забивуачил то место», которое ныне называется Новосибирск (за что благодарные завсегдатаи крупнейшего в мире Академгородка учредили в честь основателя престижную научную медаль). «…А древо жизни зеленеет». |
| Олег Тарасов | 3.08.17 00:32 |
| И вот И.Смирнов открывает всем глаза, он отвечает на вопрос – что же движет писателем? «…чтобы мы (читатели) себя увидели со стороны и чтобы что-то изменялось в нас". Да существует миллион причин, по которым человек берётся за перо! Миллион. От необъяснимой внутренней потребности до желания стать знаменитым и получить Нобелевскую премию. Это из советского воспитания (склонного идеализировать многие процессы, и категорически представлять негативными процессы, напрямую не работающие на задачи коммунизма) тянется мысль, что писатель, если уж что-то состряпал, то он пренепременно улучшает мир своим произведением и заодно сам автоматически весь такой уже улучшенный. Это заблуждение. Очень сильное. (Даже если отсечём из предмета обсуждения чисто развлекательную литературу.)
Подводить мотивацию автора под единственный знаменатель - ни разу для всех не общий, да ещё противопоставить это задаче внутреннего движения героев – ну, не знаю, что надо иметь в мыслях. Как не знаю, по какой логической цепочке можно придти к одобрению этого, едва ли не бессвязного заключения И. Смирнова? Может, стоит его прочитать раз 5-10? «Писатель пишет не для того, чтобы мы, читатели, наблюдали, какие изменения происходят в героях, а для того, чтобы мы себя увидели со стороны и чтобы что-то изменялось в нас.» Ладно, Смирнов, может, не соображает, что накладка удачной фабулы на удачный сюжет – это почти беспроигрышное обеспечение успеха художественного произведения, это достижение автором цели. И в данном случае читатель (зритель кино) получает удовольствие, втягивается в сопереживание (явление эмпатии), берёт пример – и не потому, что у него в голове упорно идёт отслеживание внутренней динамики героя – ага, вот он здесь такой, а вот тут уже другой. А потому что таково одно из правил художественного воздействия: работает первое – работает второе. Как у паука для жертвы есть нити радиальные и нити круговые - все со своими свойствами. Это наука для писателя – изо всех сил следить за своим героем, смотреть на его попадание в рамки правил. Это писатель, для воздействия на читателя, должен разбираться с динамикой характера. А читатель должен быть захвачен в плен видимым и невидимым мастерством автора! Вообще смешно, когда на ровном месте с таинственным видом накидывают флёр о степенях тонкости, о потаённых уровнях написанного. Хорошо бы поработать с первым уровнем, для начала. Я эту дискуссию не для Смирнова веду, его мнение – дело сугубо его личное. И не в такой степени для Андрея Тимофеева, поскольку противопоставляю здесь аргументы не из головы Тарасова, а тот материал, который получил из специализированной литературы. Другой вопрос, что если прозаик Юрий Лунин (если он читает тему) хочет развиваться как писатель, он должен на конструкцию произведения смотреть более взыскательно. Ну смешная же вещь! – я имею в виду оправдание Главного Героя А. Тимофеевым. "Первая ночь, в которую мы не занимаемся любовью. Сейчас в этом почему-то нет необходимости…» Это физиология, довожу до Вашего сведения. Туалет наспех с девочкой в поезде – физиология, и здесь она. С обратным только знаком – ибо насыщение. И чисто приём алкоголика – можно пойти головой о дерево побиться, раз уже не хочется. А когда захочется – можно отыграть назад свои раскаивания. Искусство, действительно, безоговорочно к законам не сводится. Да только игнорировать законы дано лишь гению. Если человек средних способностей, среднего таланта, законы надо худо-бедно знать и по возможности чтить. И чем раньше войдёт это в сознание творческой личности, тем для неё лучше. А потом, через гору труда и звонок прозвенит, что где-то можно нарушить. ))) |
| Андрей Тимофеев | 2.08.17 11:54 |
| Удивительно, как художественно сильный текст может ещё и ещё раз подогревать дискуссию: вроде бы разговор закончился, и начинается опять! Мне хотелось бы коротко высказаться по спору Олега Тарасова и Игоря Смирнова.
Правда в словах Олега Тарасова есть - и текст, в котором герой душевно-статичен, наверное, обладает меньшей ценностью, чем текст, в котором зримо, ясно происходит изменение героя в нравственной плоскости. Но не согласен с тем, что герой Лунина не изменяется, просто это сделано тоньше. Достаточно посмотреть не на провокативную концовку (в которой выразилось стремление автора к объективности, нежелание показывать изменение резко и фальшиво), а вот на этот абзац: "Первая ночь, в которую мы не занимаемся любовью. Сейчас в этом почему-то нет необходимости. Мы просто лежим рядом и медленно засыпаем, даже не прикасаемся друг к другу. Тогда я вспоминаю жену, а потом гляжу во тьме на человека, который лежит рядом со мной. Волосы на подушке, нос, ресницы, грудь под одеялом. Мне не по себе. Я встаю и выхожу в наш садик. Весь этот дом и вся эта красота – пристанище двух преступников. Я прислоняюсь к дереву и плачу. Плачу оттого, что я оказался на это способен". Нет, этот герой способен на раскаяние, но это не то раскаяние, которое, подобно удару молнии, изменяет нашу жизнь - да и где в реальности мы видели примеры такого раскаяния (разве что в житиях святых)?? Однако мне кажется, что высказывание Игоря Смирнова о том, что "писатель пишет не для того, чтобы мы, читатели, наблюдали, какие изменения происходят в героях, а для того, чтобы мы себя увидели со стороны и чтобы что-то изменялось в нас" всё-таки более высокого уровня понимания литературы, чем размышления о душевной статике/динамике главного героя. Теория литературы это ведь просто модель, в рамках которой проще разобраться в чём-то; но литература к ней не сводится целиком. |
| Олег Тарасов | 1.08.17 21:17 |
| Смирнову:
В отличие от вас я занимаюсь и теорией литературы. А ваше мнение в список авторитетных - рангом выше, чем авторы книг по писательству - в силу очевидных причин занести никак не могу. |
| Игорь Смирнов | 1.08.17 16:40 |
| Тарасов:
"Между тем, существует художественное правило (в той степени, в какой художественные правила могут существовать): описываемые автором события должны что-то привнести в характер героя. Герой на наших глазах должен стать другим, хоть чуточку двинуться от себя прежнего в сторону добра или зла, обрести какое-то новое качество и пр. И когда подобрано неординарное событие, когда на этом событии удачно раскрыта психология героя, его качественная реакция - это признак хорошего авторского труда". Писатель пишет не для того, чтобы мы, читатели, наблюдали, какие изменения происходят в героях, а для того, чтобы мы себя увидели со стороны и чтобы что-то изменялось в нас. |
| Владимир Плотников | 1.08.17 12:53 |
| Наконец, добрался и прочитал. В том числе отклики и советы. Своё вызрело тут же.
Я сам люблю сочный метафорический язык. Но автор лучше читателя знает, чего он хочет, это диктует и стилистику. Несмотря на отсутствие, с первого взгляда, этакой легкости, бойкости и живости, меня что-то интуитивно зацепило сразу же, и читал с напряженно возрастающим интересом. Согласен с Ольгой Суминой и Игорем Смирновым (хотя и доводы Василия Дворцова не могут не поколебать в каких-то первоначальных выводах). Для начала скажу честно: несмотря на поверхностный «пост-экзистенциализм», мне больше виделись смутно-чеховские мотивы и гаршинские профили, на современный, конечно, лад (да и где у Чехова в том же «Ионыче» или «Крыжовнике» стопроцентно положительные герои, как и в «Дуэли»?). Город-то чеховский, а там автор и сам намекнул на аллюзии. Он, герой, уж точно не военный герой, не подвижник веры. Он простой. Один из 146 миллионов, из большинства. А в жизни часто ли увидишь дистиллированную совесть, ни разу не подсоленную хотя бы житейскими компромиссами? И будет ли вкусна дистиллированная водичка в литературе? Могут не допить… С чем согласен, - уже в названии суть даже не просчитывается, а прочитывается. И поэтому кто-то, гордый за личную проницательность, пронесётся галопом: «Тут же все понятно и прозрачно». Да, понятно. Но не всё прозрачно. Мне, например, сразу же стали понятными, почти ощутимыми и емкая образность. И бликующая, а не ликующая точность характеристик. И не дедушкин «самый дорогой сок (в стеклянной бутылке, стопроцентный)», а контрастная перемесь лёгкой печали с нелёгкой иронией, равно как наоборот. Тут даже в интонации, словесном «темном» лабиринте сквозит авторский лучик. Не злой, тем более не радостный, а растерянный и мучительно ищущий выход. «Приходя оттуда домой С РАДОСТНОЙ ПОБЕДОЙ ЗЛА в своем сердце»… «Мы с женой НЕ В ССОРЕ»… «Серенькие обои (так и хочется крикнуть: «серенькие оба», - В.П.) вместо прекрасной холстины с бамбуком. Мы не жалуемся, когда мы НЕ В ССОРЕ, мы довольны и этим»… Да, тут и квинтэссенция серенького, до обывательского кокона скукоженного мироустройства, брачной идиллии. Где «НЕ В ССОРЕ» - апофеоз «семейного счастья». «Не в ссоре» и уже хорошо, уже можно жить. Сперва 5 лет, а там, глядишь, и до гроба. Потому что намертво прикнопили к своей клетке серенькой наклейкой девиз: «уже дет 5 подряд сами выбрасываем лучшее, что предлагает нам жизнь… а остающиеся пустоты тут же заполняются чем-то второсортным, серым, что уже невозможно выгнать из жизни». Клетка это отнюдь не сама жизнь, это образ жизни. А образ жизни зависит от места, из которого не убежать, потому что через 5 лет в него уже неудержимо тянет вернуться, как той же канарейке Чивику. Вот что страшно. Никто и не думает ломать клетку и тем более выдумывать цепей. Напротив – попав вне, герой будет сам искать ее, чтоб убежать от страха перед неведомой волей. А не найдя старой, - отыщет новую. Не охота пуще неволи. Воля пуще клетки. Парадокс сетевой логики. Итак, клетка. Каждый всюду заключен в клетку. И даже, вдруг обретя друг друга, оба все равно голенькие и на виду, потому что по-прежнему сосуществуют в общей клетке бесчисленных условностей и редких безусловностей. На виду! Даже в вагоне. И постыдный в качестве «романтического уголка уединения» вагонный туалет не спасает, по крайней мере, от страшных слов и снобистских проклятий «одноклеточников». Конечно, туалетные сцены скабрезны, оскорбительны - играют на еще большее понижение и без того со всех сторон униженных (в том числе самими собою) любовников. «Просто встретились два одиночества, развели на дороге костер». Хе, это в советской песне легко. А в нашей жизни – сплошной «туалет» (причем, все – теперь даже дети - знают, что в нем делают взрослые дядя и тетя). «Туалетом» остается даже уютный, казалось бы, спрятанный от «Постороннего», съёмный домик в Таганроге, чей владелец, не глядя, уже знает, что клиенты просто спрячутся в «туалете», пусть и на 10 дней. 10 дней против 5 лет… Не-а, не потянут. Потому что сильна в нем Слабость и, оказывается, жива еще Совесть. А где совесть, - там жаркое раскаяние, там расширенная жалость (уже не только к себе) и новые тяжкие думы. Без прежнего черно-юмористического «эго». Заметьте, всё это в опустошенном полуцинике-полупьянчуге по-новому остервенело прорезается после очищения в БОГУдонии – РЫБАЦКОМ квартале – во время ЛОВЛИ рыбок - бычков… Тут, кажется, символика, подтекст очевидны. Как и образ воды, в которую входят и откуда выходят, пусть как утопленники, но другие. Утопленной на дней осталась похоть. А, значит, не задавлены ростки нравственности. Герой терзается куда сильнее, глубже, болезненней и осознанней типового алкаша: «в поезде, муки ада сгустились». А ведь изменщик совсем не пьет, дабы залить слезы совести вином. Во всяком случае, страдает он ничуть не меньше аристократически-субтильных персонажей «Дамы с собачкой»… Домой. Ту-ту… А дома ждет усталая жена, только что вырезавшая желтое бумажное солнышко их Мише - будущему Михаилу. Детское, сыновнее, домашнее Солнце вместо желто-бликующего нимба из встрепанных волосиков недавней любовницы на фоне пыльного вагонного окна. А там, глядишь, и духовное снизойдет «под нимбом сияющим с ликом светила земного»… И тогда удастся клетки обратить в соты, а соты – в улей, соединив их в единый сложный, созидательный дворец судеб и личностей, дел и упований, мыслей и мёда… Вместо клетки унификации и стерилизации – улей, цветы, мёд, польза, цель. И груши уже не падут с тоскливым одиночеством, а слова зазвучат в унисон. Но горе тем вагонным мальчикам, которые не слышат ничего, кроме глобального мобильника/могильника, и не видят не только звезд, но даже игрушечного картонного солнца. Я прочёл вот так. Впрочем, у каждого свое видение, свой подход, свои соты. Что больше всего и радует, ведь, значит, мы разные, многоликие, не «уни». А в этом, возможно, залог прорыва из клеток! |
| Александр Можаев | 25.07.17 16:35 |
| С ПЕТРОМ П и Олегом Тарасовым невозможно не согласиться. И подвиг в обыденной жизни необходимо увидеть , и герою непросто так даются искушения. Из любой маленькой смерти, должна родиться новая жизнь. |