Сергей АМОСОВ

КРАСНЫЙ ДИРЕКТОР

(Документальное повествование)

Много чего теперь написано о том, из чего складывалось самое необычное в мировой истории государство – Советская Россия. Вот что сказано на сей счет финансистом, председателем банка «Юнайтед доминион» (Англия) Гиббсон Джарви в 1932 году:

"Я хочу разъяснить, что я не коммунист и не большевик, я — капиталист и индивидуалист... Россия движется вперед, в то время как много наших заводов бездействует и примерно 3 млн нашего народа ищут в отчаянии работы. Пятилетку высмеивали и предсказывали ее провал. Но вы можете считать несомненным, что в условиях пятилетнего плана сделано больше, чем намечалось... Во всех промышленных городах, которые я посетил, возникают новые районы, построенные по определенному плану, с широкими улицами, украшенными деревьями и скверами, с домами современного типа, школами, больницами, рабочими клубами и неизбежными детскими яслями и детскими домами, где заботятся о детях работающих матерей... Не пытайтесь недооценивать русских планов и не делайте ошибки, надеясь, что Советское правительство может провалиться... Сегодняшняя Россия — страна с душой и идеалами. Россия — страна изумительной активности. Я верю, что стремления России являются здоровыми... Быть может, самое важное в том, что молодежь и рабочие в России имеют одну вещь, которой, к сожалению, недостает сегодня в капиталистических странах, а именно — надежду".

В этой атмосфере надежды формировались поколения "красных директоров", которым предстояло стать созидателями той сверхдержавы, которая могла по своей мощи противостоять всей западной цивилизации. Они были организаторами производств, руководителями малых и больших производств, производственных объединений и гигантских строек. И достигали они высоких результатов не только своими знаниями и умениями, а и своими несгибаемыми характерами и величайшей ответственностью за любое порученное им дело.

Жизнь наша сегодня стремительно меняется, на смену "красным директорам" давно пришли управленцы другой формации, но где-то все еще можно встретить и прежних…

…Совещание в мэрии проходило бурно. Подрядчики ремонтировавшие школу, требовали оплаты за работу, но директор муниципального учреждения архитектуры и градостроительства Антипин отказался подписать нужные документы – специальные формы, предусмотренные условиями договора. Подрядчики ругались так, словно рушили камни своих построек. Но он упрямо повторял: "Брак не приму пока не переделаете!"

Подрядчики шумели, вскакивали со стульев и делали жесты руками с таким размахом, что казалось готовы были выбросить Антипина в окно.

Их отчаянные доводы шли «в три этажа»: Первое – они выиграли аукцион мэрии на ремонты, объявив самую низкую цену и должны были вложиться в эти деньги, потому что могли получить только эту сумму. Поставленную ими самими. Таков закон. Вот и выкручивались как могли.

Второе – все так делают. Через пару лет, конечно, новый ремонт, но такова жизнь и ее регулятор: закон.

Третье – Антипину пора на пенсию. Нечего ему со своими советскими методами в двадцать первом веке мешать людям жить. Всем поперёк стоит: чиновникам в мэрии, строителям, разным контролёрам и вообще… . Тем более нет Антипина Олега Петровича в реестре строителей России. Нет его там. Значит и делать ему нечего в строительстве, по образованию он инженер механик.

Ехидничали:

– Предъявите удостоверение СРО, Олег Петрович потом права качайте.

Антипин отвечал на той же волне.

– Нет у меня таких бумаг и не было. Но халтуру ни когда не гнал. У вас такие бумаги есть, а халтуру гоните без всякого стыда. На законы жалуетесь. Я их тоже не одобряю. Вредительские они. С такими законами действительно производству не легко. Так и не лезьте в стройку если знаете что не справитесь.

Следующее: я уже двадцать пять лет на пенсии. Мне месяц назад, в июне, восемьдесят пять лет исполнилось и еще один юбилей – семьдесят два года непрерывному моему трудовому стажу. А что инженер-механик, не строитель, так дорогие вы мои товарищи – в отношении меня значения не имеет: я директор. Понимаете – директор. И за свою жизнь был директором трёх заводов, однажды заместителем директора, а объектов разных: от жилых домов до заводских корпусов построил больше чем вы в своем двадцать первом веке под руководством новых законов. Пенсия – это, конечно хорошо, и полезно для схождения в землю. Только в восемьдесят пять лет я сдал нормативы на золотой значок ГТО причем для шестидесятилетних. Выполнил все нормативы на отлично. С необходимым качеством. И так во всем. А вам за работу платить принципиально нельзя. В школе – не понимаете, что это такое? Табуны детей и все бегают и прыгают – силы девать некуда. Положили пол на лаги в два раза тоньше, чем по нормативу и по проекту. Через два месяца пол не то что закачается, заиграет каждой доской, а к весне проваливаться начнет. Опять ремонт городу, и тут вы снова своей демпинговой ценой аукцион на работу выиграете и в подлянку сыграете – чтоб специально через год на бюджетные деньги дальше вредить. Так на одном объекте кормиться будете, как паразиты, пока все не высосите – не отвалитесь.

Мэр послушал всех и закончил дебаты:

– Жалуетесь на Олега Петровича – это хорошо, успокаивает; значит ремонт будет достойным. Делайте как он сказал!

– Нет на тебя Сталина, саботажник – не прощаясь прошипели подрядчики на Антипина.

Олег Петрович смеялся.

– Сталин для вас экзотика, сказка. А для меня – детство и молодость. Жизнь ту как рукой пощупал, не только видел. За ваши вредительские дела давно бы уже под расстрел ушли.

Восемьдесят пять лет жизни, семьдесят два года непрерывного трудового стажа и – всё как один день!

Если вспомнить прожитое им, то это может показаться сном, нереальным, невозможным человеку двадцать первого века, кому карманный телефон – необходимость как пить и есть.

Еще до войны у отца с матерью пятеро детей. Не за лучшей жизнью, за прокормом по сибирским северам петляли. От берегов Лены по рекам к Енисею. Волоком через три сопки в Нижнюю Тунгуску. Неделями, месяцами двигались на плотах по течению. Жили в балаганах и шалашах среди дремучей тайги. Олегу Петровичу тогда едва пять лет было. Если на географической карте Севера Восточной Сибири пунктиром их путь отметить, то от Усть-Кута в Якутск, оттуда в Енисейскую Туру, затем опять на Лену в деревню Якурим.

Отец устроился бакенщиком на Лене, створные знаки ставить и следить за ними. Мастеровитым был, из зажиточной своим трудом семьи. Мать сватать на тройке лошадей с лентами и колокольцами приезжал.

На другом берегу против деревни сам да с матерью избушку срубил, баню поставил. Земли участок под огород распахали.

Страна твёрдо ставила свою жизнь, словно конопатила добротную избу, закрывала любой обрыв в нормальном существовании своих людей. На Лену пошел северный завоз, товары, продукты: хлеб, соль, сахар, масло, мука. Оста-льное в тайге и реке: рыба и зверь.

В школу еще не ходил Олег Петрович, а уже добывал зайцев и белок. Редко, но бывало и крупное мясо. Рыбы в реке много. Лена река богатая, на каждый заброс добыча.

Бывало медведи выходили к избушке. Потопчутся вокруг и опять к себе в тайгу.

С десяти своих уже серьезных годков летом, работая на деревенских полях, снопы вязал и возил, другим чем-нибудь сельским занимался. Через Лену на лодке переплавлялся и за дела. В деревенскую школу тем же путем добирался. Зимой по льду пешком. В межсезонье дома сидел или в тайге промышлял.

Потом отец исчез. Вчера еще был, а сегодня уже нет его и все, навсегда.

Война началась. До сорок второго года еще ничего жили. Северный завоз был как и раньше. Потом он прекратился. Люди, что добыли, вырастили, то и ели. Мать одна, уже с шестью детьми. В тайге, в одиноком как пришибленном доме. Голодали. Особенно по весне. Двое младших детишек с голода умерли. Летом кое-как на рыбе держались. Белку промышлял. По осени белки в той тайге не пуганые в стаи собьются, сидят на деревьях как воробьи на ветках, ждут погоды, чтоб через реку перебраться в другой кедрач. По тихой воде тучей прыгают и плывут. Лишь бы хвост не замочить. Намокнет хвост – все, белка тонет. Хлеба не видели два года.

Сразу после войны перебрались в город Киренск. Север тоже на упрямом русском пути к Охотскому морю, к Камчатке. Пятнадцать тысяч жителей. После одиночества на реке бурная человеческая жизнь. Мать устроилась уборщицей в Ремесленном Училище, но в сорок девятом году умерла – полный упадок сил.

Оставшихся малолеток вытягивала старшая сестра Луиза.

Олег Петрович с четырнадцати лет сам себя обеспечивал, работал на судо-ремонтном заводе и одновременно учился в том самом Ремесленном, где уборщицей была мать. Три дня учебы – три дня работы. Ремеслуха тогда – это как сейчас колледж. Да еще бесплатная форма. Чудо была форма – с тельняшкой, флотская, особый шик, а среди пацанов высокий статус.

В армии служил бортмехаником на Ли-2.

В войну в школе не учился, два года пропустил, когда в Киренск перебрались, сразу в седьмой класс пошел. Ничего, все нормально выходило. А когда демобилизовался уже в Вечерней школе десятилетку закончил.

Боевой был парень Олег Петрович, таким на всю жизнь остался. Боксом занимался, лыжами само собой – снега чуть не весь год. В северном Киренске среди ребят тихих не водилось. Так что свое место в том обществе приходилось кулаками отвоевывать.

Будущую жену Галину тоже в рукопашных схватках отбивал. Она в педучилище училась. Сама из другого поселка, жила у тетки. Та ее матери писала: «Галя с бандитом встречается, посадят скоро. Приезжай».

Все было: и драки, и синяки у себя, другим тоже ставил. Но по доброму озорничал молодой Олег Петрович, без злобы, а от кипения сил внутри. Так, что все миром прошло.

Когда поженились, переехали в поселок «Мама» на реке Витим, судоход-ном притоке Лены. Это и есть знаменитая Угрюм-река. Вокруг ни дорог, ни деревень – тайга без края, и до ныне остались места, где еще не ходил чело-век.

Работать стал Олег Петрович на подсобном сельхозпредприятии: пахал, сеял, урожай собирал, картошка чудом вызревала. Если зимой холода до минус пятидесяти пяти, то кратким летом жара почти до плюс сорока. Все необыкновенное: климат, растения, медвежья тайга и конечно же люди. Чьи они потомки? Варнаков, лихих людей, просто искателей воли? Не свободы, а именно воли. Наверное, и тех и других.

От такого позыва предков, «яростных и непохожих», «презревших уют» шел по жизни уже современным путем. Учиться, не стоять на месте. Поступил в Институт на факультет механики. Заочно. Жена Галина тоже заочно, в Пединститут.

В тысяча девятьсот пятьдесят девятом году приехали еще третьекурсниками в город Шелехов рядом с Иркутском на строительство огромного алюминиего завода.

Молодой город, но своим именем нитью времен связанный с тысячелетним Рыльском, родиной великого гражданина России Григория Шелехова. Знают ли сегодня наши люди, что похоронен он в ограде Знаменского монастыря в Иркутске, а на памятнике выбита эпитафия Гаврилы Державина: «Колумб здесь Росский погребен, открыл он берега безвестны, а ныне путь направил свой в Оксан небесный».

Восточная Сибирь была в те времена объята строительным племенем. Иркутская, Братская, Усть – Илимская – гидростанции ваялись в немыслимо глухой тайге с невероятным, а главное искренним подъемом людей Союза, которым своя Родина была милее любого райского уголка земли.

Компактный невеликий Шелехов был достойно нанизан на общую струну грандиозных строек. На всю жизнь с ним связал свою судьбу Олег Антипин.

Город возводился как обрамление Алюминиевого завода. На пустынное мессто, междуречье Иркута и Олхи первым высадился десант Орловских ком-сомольцев. И жилье у них тогда тоже было десантным – брезентовые палатки. Романтика: днем труд, когда и землю копать тоже было почетно, а по вечерам костер на поляне и танцы под любую музыку: хоть под баян, хоть под патефон, хоть под гитару. Молодым даже свист ветра или шум дождя – все мелодия.

Молодой народ слетался на Сибирские стройки в поисках счастливых новых для себя гнезд, как когда-то на студеной Лене сбивались в стаи белки в поис-ках лучшего кедрача. И специалисты всяких рабочих профессий и новички. По-тому прием был разборчивым. Всех было в избытке. Учителей тоже.

Олег Петрович действовал стратегически, сначала жене работу в школе, по-том самому устраиваться.

В школу на прием к директору пришли вдвоем. Сначала он решительно зашел один и заявил, что прибыл учитель начальных классов. Увидев парня, директор заулыбался: заходи, заходи, нужны. Но Олег Петрович открыл дверь пошире:

– Заходи, Галя!

Директор девушку увидел и такому варианту не обрадовался. Руками застучал, отмахивался.

– Нет не нужны!

Олег Петрович на улице дождался конца рабочего дня. Директор уже по темну вышел. Он его схватит за грудки, потряс хорошенько.

– Меня берешь, ее не берешь!

Взяли Галю учителем в школу.

Сам устраивался на работу тоже с приключениями. Еще механический факу-льтет института не закончил, поэтому претендовал на рабочие специальности, на алюминиевый завод в ремонтно-механических цех.

– Нам рабочие нужны, – сказал начальник цеха.

– Я рабочий: токарь-фрезеровщик, сварщик, слесарь – все третьего разряда.

– Нам пятые, шестые разряды нужны, дело ответственное. Не возьму, – как от-резал начальник.

Олег Петрович руки не опустил. К директору завода пошел. На прием не по-пал, к главному механику допустили. Решительно потребовал, не считался.

– Рабочего не берете! Почему?

Тот слушал. Потом позвонил начальнику цеха.

– Ты этого парня возьми, не ерепенься. Придет время, он тебя сменит.

Начальник цеха сдавался по своему достойно.

– Бери метлу, цех подметать будешь, такелажником, грузчиком то есть тоже побегаешь.

Долго Олег Петрович стружки за токарями подметал, пока в институте учился. Свободного времени не было. Вечерами в Школе работающей молодежи – черчение преподавал, в техникуме вел курс «металловедение».

Нет уже сейчас в городе Шелехове ни вечерки, ни техникума. Кажется и не нужны они в двадцать первом веке, а все же потерялась романтика, возможность любому – только захоти – и школу окончить, и специальности научиться. Причем бесплатно.

Завод рос, цех расширялся. Кончалась карьера метельщика – бригаду дали. А потом мастером назначили. Особый был мастер Олег Петрович – лыжным ходом в цех на смену приходил. После смен опять на лыжах уже домой. Три километра в один конец.

Время то особенное, кто помнит – подтвердить не откажется. Рабочий класс, пролетарии строги, требовательны были, все с достоинством. Мастер это первый отрыв от них к начальству. Все претензии к нему. Могли рабочие и за шиворот потрясти, если негодящий попадался. А Антипина уважали. Выплавила его вся предшествующая жизнь в носителя всеобщего человеческого опыта, как будто бы от первобытного человека, через все исторические эпохи – огонь, колесо, парус, электричество – в одну краткую Антипинскую жизнь. Так что каждому рабочему он и отец, и начальник, и товарищ. «Слуга царю, отец солдату» – одним словом такого уважают сразу за все качества.

Все, что происходит в жизни: наука, стройка, производство – это не движение механизмов, а результат взаимодействия людей. Если такое движение происходит как по естеству, плавно, одно сменяет другое и ничего не горит, не мешается, а вырастает, преобразуется по нужному, ожидаемому пути, то содеятели такому процессу живут счастливо, в единении между собой.

Содействуй движению, подправляй, не толкайся, не рви нервы – будешь первым среди равных. Не может Олег Петрович сказать, искренне не находит причин своего движения вверх где начало – это черенок метлы. Только говорит, что всегда людей понимал, а они его понимали.

Сбылось предсказание главного инженера, стал Олег Петрович начальником Ремонтно-механического цеха, а потом и заместителем директора всего завода.

Служебный лифт для способного спеца, профессионала всегда быстрее, чем для других ходит. Механическое движение вверх его внутренними силами самого человека подгоняется. Раньше, когда еще из тайги только вышел, да сам себя по жизни двигал, любые служебные двери непреступными казались. А вот уже и доступны, открываются легко, да еще и зазывают в них.

В какой-то день пригласил Олега Петровича первый секретарь обкома КПСС Ситников на беседу. Фактически главный в области. Все решает, правда за все и отвечает. Его забота, чтобы в области всех как надо учили, как надо лечили, заводы дышали и продукцию выдавали, стройки росли, а люди были в тепле и сытые.

Разговор начал конкретный. Получайте Олег Петрович Антипин назначение – директором Свирского Аккумуляторного завода. В трудном положении завод. Производство разбалансировано, коллективу плохо, зарплата в низ идет. Заводская ТЭЦ еще и город должна отапливать, а поизносилась вся, едва дышит, не до тепла.

В общем поднимать производство нужно немедленно. Предприятие союзного значения, на оборону страны работает!

Олег Петрович отказался. Но те времена другие были. Первый секретарь обкома партии только улыбнулся.

– Это вам не подарок, не повышение по службе, а партийное поручение коммунисту Антипину, ни каких разговоров, когда партия говорит надо – отвечайте одним словом «есть!.

– Что ж, – ответил Олег Петрович, – только три условия у меня: первое – по деловым вопросам в Москве должен принимать министр. По промежуточным кабинетам любой вопрос замотают пока на решение выйдешь. Главное снабжение. Наряды получить в Главснабе. На металл, комплектующие. Свободы торговли то нет. Социализм.

Второе – когда дела поправлю, потом в Шелехов вернете, сроднился уже с этим городам.

Третье – квартиру в Шелехове оставьте. На этот случай.

Принял все условия Ситников. Приехал Олег Петрович в Свирск, осмотрел завод и город. Замерзали. На ТЭЦ срочно требовалось менять котлы.

На заводе явно жизнь без хорошего хозяина. На складе серебра в «чушках» тонн пять, а двери замочком крохотным прихвачены, руками сорвать легко можно. Станки стоят как побитые. Основная продукция аккумуляторы для морского флота, подводного. Два оборонных цеха полностью стояли. Производство такое, что если температура на один градус упадет, то все. Изделие получится как от диверсантов. Полковники надзирали. Чуть отклонение от температуры – сразу команда «Стоп!». Температура при изготовке должна быть абсолютно точной иначе брак. А где ее взять точную если ТЭЦ как в лихорадке – то озноб, то полное обледенение.

Поехал в Москву, к союзному министру и получил сто тысяч рублей на ликвидацию прорыва. По тем временам огромные деньги, для маневра. На ремонт ТЭЦ нашел бригаду в тресте другой системы «Энергоремонт», договорился с директором Захватошиным. Подружились потом на всю жизнь.

Ремонтникам платил сразу наличными. Дело двинулось. Вечером поручал им конкретное задание, договаривался о сумме оплаты. Утром по факту деньги в руки. В своей бухгалтерии получал их в подотчет деньги, выдавал рабочим под роспись. Потом сам отчитывался.

Но тепло требовалось не просто сейчас – сию минуту. Нашел и здесь выход. Вернее заход – к военным. Тоже не просто договориться, слова нужные найти надо. Но теперь сам «оборонка». Проложили рельсовый путь, подогнали энергопоезд, запустили тепло и ожил завод, а с ним и город.

Не хлебом единым живет человек, душой тоже. Правда не каждый директор найдет в себе силы оторваться от производственной суеты, вокруг себя оглянуться: как там люди живут, нет ли и для них какой от себя заботы.

Не зря на метле трудился Олег Петрович когда-то. Объявил пятницу днем метлы. В традицию вошло. После обеда народ к этому инструменту приставил. Вычистили и завод, и город. И еще одно достижение, подарок заводчанам. Выхлопотал в Совмине прибавку к зарплате – районному коэффициенту для них на десять процентов. Уж это-то реально знаковое дело для рабочего класса.

Не все в этой жизни далекой удачным было. К славе подняться не просто, от чего-то рядом идущие попридержать могут.

Директор завода хоть успешный, а не выходи из общего строя местного начальства. Пригласили на заседание райисполкома обсуждать сельское хозяйство. Отправил заместителя Олег Петрович. А из исполкома звонят – не начнем заседать пока директор не приедет. Неуважение активу района выказывает. Зазнался. Требуют и все. Поехал. Зашел в зал. Выслушал начет председателя, не перебивал, молчал. Когда тот грозными словами иссяк, сказал.

– Я инженер-механник. День и ночь на заводе, сплю там. Вы сельское хозяйство обсуждаете. Мой зам по таким вопросам более компетентен. Ему здесь присутствовать – пользы всем больше. Ушел. Возмутились. Правда не ясно почему?

На бюро райкома коммунистической партии вызвали. Готовили выговор по партийной линии. За нарушение партдисциплины. А это уже серьезно. Печать негатива в личное дело.

Первый секретарь критику обрушил и цену пренебрежения партийной дисциплины обозначил, вроде как выговор – это начало, дальше с директорства слететь можно.

Но люди поддержали. Коммунисты. Начальник Угольного разреза горячо выступил. Говорил: город оценил Антипина, а мы ему по рукам бить. Отпустили.

Потом, когда завод уже заработал как хорошие часы, возил районных начальников по цехам и не только. Базу отдыха рабочих показал, какая она комфортная да удобная. Ну и подсобное сельское хозяйство, которое без всяких начетов и указаний было создано и на благо людей запущено.

Спустя годы, уже в разруху, когда засыпала страну ваучерная мишура и на другом месте трудился Антипин, приезжала к нему депутация Свирского завода.

Торжественно, уважительно. Простой народ, потерявший веру в головную власть, которая уже не головодумающей, а для них головорежущей казалась. Просили Олега Петровича снова вернуться в Свирск, возглавить завод, все свои ваучеры ему предлагали. Чемодан полный. Прошения в областную власть писали.

Но это в будущем, еще не видимом тогда. На рубеже восьмидесятых опять вызов в обком партии к первому секретарю. Тот напомнил три условия Антипина при назначении в Свирск.

Два выполнены: с министром личное общение, квартира в Шелехове сохранена, теперь возвращаем тебя обратно. Но не в Шелехов, в Иркутск. Разница между ними восемнадцать километров. Рядом.

По программе стратегической оборонной инициативы должны будут быть построены в стране пять особых военных заводов. Один в Иркутске. Единственный в России, остальные четыре в союзных республиках. Надо понять Олег Петрович значение такого дела. Вы возглавите завод, измерительной аппаратуры – условно «Измера».

Оборонное предприятие в ответ на самые последние угрозы американцев ударить по Союзу из космоса. Объект значимый, в первой десятке для обеспечения безопасности страны. Его директор в особой, самой номенклатурной кадровой обойме.

Надо представить себе движение человека по времени и пространству, до-ставившее добытчика зайцев и белок с берегов суровой, пустынной Лены на самый верх индустрии. Голодного пацаненка, два года не видевшего хлеба и с тринадцати лет уже познавшего настоящий физический труд, имевшего трудовую книжку с этих лет – в когорту самых необходимых стране управленцев. В литавры никто не бил. Это атака требует шума, оборона – тишины. Американцы на весь мир звенели о своем космическом оружии, Советский Союз все делал молча.

Завод проектировали три засекреченных института, он должен был иметь десять цехов – корпусов и пятнадцать тысяч человек рабочих и специалистов. По профилю изделий, всех самой высокой квалификации. Важность объекта подчеркивает необходимая кооперация, в том числе с ведущим Иркутским заводом эталон. Для нужного взаимодействия Олег Петрович Антипин назначался еще и заместителем директора того завода. Это кроме «Измеры». Приходилось сидеть на двух стульях. Ради дела.

На просторной площадке 40 гектар в одном месте, 10 в другом, рукой директора в 1986 году началось строительство завода «Измера». С необыкновенным подходом. В первую очередь возводились жилые дома, в самом городе, не на окраинах. Всего было построено пять пятиэтажек. Принятым на работу директор Антипин сразу вручал ключи от квартир, только себе там жилья не приспособил.

Быстро сложили здание заводоуправления – штаб всей стройки, большой каркасный модуль, где разместился свой механический цех.

Деньги были, Москва выделяла достаточно. Но на месте область и город не решали, а кто будет строить собственно завод. Подрядчик не назначался. Это сейчас объявляй на живые деньги аукцион или конкурс – отбоя не будет. В Калининград за работой примчатся и дальние приморцы или тюменцы с томичами и наоборот, почуя прибыль, Запад кинется хоть на Север, хоть на Дальний Восток.

Тогда другое дело. Подрядчика должна была назначить область. А нужного решения не принималось.

Стройка жилья идет? Идет. Заводоуправление готово? Готово. Мехмодуль запускается. Ну чтож, придет время собственно и заводу строиться.

Пять лет возвращал Антипин не освоенные финансы в бюджет страны. Получал от Министерства претензии, но побеждала вальяжность и леность, так свойственная нам.

Конечно, все равно дело бы сдвинулось и возможно аврально оборонному производству встать на боевую вахту все же пришлось бы.

Только грянули девяностые годы, лицемерное миролюбие Запада беспечная конверсия, финансы иссякли, потом распался Советский Союз – «все, конец».

Завод «Измера» остался только со своим названием, со своим директором и группой управленцев высокой, теперь никому не нужной, квалификацией.

Удивительно! Провели не виданную, не слыханную приватизацию: разбили стоимость всего построенного, без жилых домов правда, на бумаге на какое-то число акций. И еще раз удивление воспитанным в Советском Союзе людям – теперь завод уже не государственный, а их всех вместе. Новых хозяев. Делай, что хочешь. Только сам. Хоть ешь и пей. Грызи металл и деревянными конструкциями закусывай. Или продай, если купят. За их цену, когда пол копейки за рубль предложено. А как завод – «Измера» государству не нужен. Вообще. В новой стране его уже ни в одном реестре нет.

Кто остался, старались действовать, кидаясь в самые невиданные проекты. Организовали пошив чехлов для легковых автомашин, каких развелось видимо – невидимо и с правым рулем и, и с левым, только что не посередине. Тринадцатилетняя внучка директора тоже строчила на швейной машинке чехлы. Как и он с такого же возраста получила свою трудовую книжку.

Покупали и перепродавали товары. Холодильники например. Толстяк, начальник отдела их таскал из грузовика на склад на себе вместо грузчика.

Владельцы акций завода «Измера» от полной безысходности продавали их за бесценок, а кто-то умный, сохранивший купеческие гены скупал. Скоро таким волшебным образом директор остался без завода, который строил, вкладывая все силы и душу.

Новый порядок, что ты хочешь. Вышел Олег Петрович Антипин из номенклатуры Союза, а новая страна ни чего не строила, только пыталась как-то сохранить свои народы. Разруха была такая, что в некоторых местах люди голодали и питались скотским комбикормом. Как в войну.

Выручил город Шелехов. Тот, с которым породнился еще в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году, где начало каждой улицы было при нем.

В городе стоял недостроенным молочный завод. Стать его директором предложили Олегу Петровичу. Директором завода еще без завода. Надо было оживить мертвый металл недостроя. Трубы и патрубки, швеллеры и листовое железо – все переплетенное в фантастические застывшие конструкции. Главное найти людей, способных соблазниться на кажется безнадежное дело, но такое благое и нужное жителям любимого города Шелехова.

Олег Петрович говорит о том времени просто. Все на заводе было брошено. Опять как в Свирске требовалось подвести тепло, энергию и делать монтаж. Ничего сложного, только взяться за дело и день и ночь жить производством. Вот и все секреты успеха!

Олег Петрович жил по особому распорядку. Пришел домой, мог лечь спать и в восемь вечера, и в десять, проснуться в три или четыре часа ночи и немедленно пойти на завод. Благо недалеко от его дома и заниматься делом ночной смены, а потом встречать рано утром уже дневную и разбираться с ней. И в таком ритме изо – дня в день без выходных.

Когда завершили реконструкцию, на пуск первого молока приехал губернатор области, собрались все причастные к этому маленькому чуду – заводу под ключ в новое время. Одному из предвестников возвращения к жизни огромной страны.

Все пробовали свежее Шелеховское молоко. Было шампанское и приветственные речи. Наверное главным для гостей и хозяев все же явилось осознание способности всех нас вместе и каждого в отдельности сохранить свою Россию. Когда нельзя опускать руки, впадать в уныние, а трудом на каждом пятачке своей земли созидать еду и одежду, дома и мосты, фабрики и заводы, и еще много другого, без чего не прожить в современном мире.

Шелехов город промышленный, своего сельского хозяйства нет. Поэтому молоко требовалось приобретать в селах юга Иркутской области. Там на местах прежних колхозов и совхозов.

Олег Петрович умел общаться с людьми любого ранга: от министра и губернатора до пастуха и скотника. Это было главным качеством его работы. Слова о руководителе любого дела: «он хороший организатор» имели в виду именно умение налаживать деловые отношения с любым хозяйством и человеком, с любой структурой и службой. Без человеческой связки не взлететь в космос, а уж тем более не наладить производство молочной продукции.

Шелеховский молочный завод быстро освоил городской рынок. В ассортимент производства входила вся линейка молочного товара: от кефира до сметаны, творога и мороженного. А вскоре появился свой кулинарный цех – торты и пирожные. В городе открылись свои торговые точки. Молочко пошло в больницы, школы и детские сады по мизерным ценам.

Фермы давали молоко на реализацию. Этого не просто добиться. Но Олег Петрович мог! Сидел часами с хозяевами ферм, разговаривали обо всем: и о жизни, и о политике. Бывало и выпивали. Тогда гостя провожали по сибирски, с размахом. Выпивали «на дорожку», «стременную», «седельную», «на капоте», «забугорную» и еще с разными названиями в честь дорогого гостя. По пять – десять километров провожали.

Вспомните, читатель, Север, реку Лену, голодного парнишку, два года не видевшего хлеба.

Но рынок брал свое. Конкуренция для простодушного мышления якобы делает товар дешевле, а качество лучше. Лишь бы продать. Но это не совсем так. Добрая конкуренция нуждается в достойной антимонопольной узде, чтобы сдерживать негатив капиталистических позывов. Она есть, но как-то зачищает экономику с ленцой, поверхностно, многие углы и закоулки пропускает. А там товарищеское существование как-то не видно. Наоборот, в первую очередь идет уничтожение соперника.

Так случилось и с Молочным заводом. Шелеховцы брали молоко от ферм на реализацию, а конкурент через перекупщика стал покупать за наличные деньги. Это сразу закрыло все источники сырья. Пришлось брать молоко у посредников, а те медленно но плавно поднимали цену и Шелеховский молокозавод впал в нужду. Настало время, когда производство встало и больше уже не поднялось.

Кредиторы взяли его за долги, оборудование вывезли. В цехах и на территории теперь другая суета. Вряд ли с пользой для жителей города, но с доходностью для организаторов той суеты.

Олег Петрович Антипин перестал быть директором.

Потом была работа в строительной организации управленцем. В свои семьдесят шесть лет с ней стал техническим заказчиком возводимого в областном центре Иркутска на улице Чкалова, здания Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа. Сегодня оно хорошо смотрится при въезде в город со стороны старого Ангарского моста. Организовал эту стройку, пройдя через препоны бюрократии и ретроградства, обидных газетных выхлопов бывший ученик слесаря, а потом фрезеровщик того самого Ремонтно-механического цеха Алюминиевого завода где Олег Петрович был тогда еще в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году мастером.

Они снова встретились через сорок шесть лет. Тот бывший шестнадцатилетний тогда слесаренок, а теперь председатель суда Восточной Сибири и тот бывший молодой мастер цеха, бегавший на работу на лыжах.

Эта стройка завершилась успешно. Здание суда хоть внутри, хоть снаружи достойно украшает старинный сибирский город, когда-то центр всей Восточной Сибири от Енисея до Аляски. Восемьдесят лет исполнилось Олегу Петровичу Антипину, но он думал только об одном: ему нужна работа. Практически ни одного праздного дня! Последнее место – администрация города Шелехова Муниципальное унитарное учреждение архитектуры и градостроительства – инженер. Задача – надзор за ремонтом дорог, домов, школ, других объектов – всеми работами подрядных организаций. И принципиальность во всем. К каждой мелочи придирка. Законная. По делу. По праву.

Режим жизни Красного директора Антипина: подъем в пять часов утра, уход за женой. Болеет Галина тяжело и лучше любой сиделки он знает как ее нужно обиходить, чем накормить и спать уложить.

Зарядка. Настоящая, не для вида, не для того, чтобы сбыть как оброк, а с отработкой на боксерской груше, спарринг с тенью. Зимой лыжные пробежки. По пятницам – день чистоты, придуманный в Свирске, баня.

Физическая форма такая, что когда сдавал нормы ГТО, отжимаясь от пола спрашивал сколько нужно – мог пружинить еще.

Потом вновь был назначен директором этого муниципального учреждения. В последнюю неделю уходящего года на совещании по итогам работы получил Олег Петрович Почетную Грамоту Мэра города, а в первую неделю нового года был уже освобожден от должности и вновь возвращен в инженеры. Почему? – не знаем. Но сама процедура даст повод домысливать.

Главное – все равно при делах Красный директор, хоть и не совсем вписывается в так называемые рыночные отношения. Но как работать – его учить не надо.

Так и живет на свете этот небольшого роста, но большой человек. Бессеребренник. За все свои директорские службы не накопивший богатств, ни денег, ни имущества. Только накопил семьдесят теперь уже два года непрерывного трудового стажа и восемьдесят пять лет жизни.

В заключение повествования о Красном директоре автор просит прощения за самовольно изложенную первую сценку у всех ее участников. Возможно разборки шли по другому сценарию. Но одно верно: суть тех событий была именно такой. Может быть только с еще большим и горячим накалом. И множество вскрытых Олегом Петровичем огрехов и недоделок подрядчиков осталось за «кадром».

Автор также постарался не обидеть никого, кто за трудовое время Олега Петровича согрешил против него: вольно или невольно. Бог им всем судья!

ОБ АВТОРЕ: Сергей Михайлович Амосов родился в  селе Горячий ключ Больше-Разводинского района Иркутской области. 
Окончил юридический факультет Иркутского государственного университета. Много лет прожил в Таджикистане, где прошел путь от адвоката до заместителя министра юстиции. Вернувшись в 1991 г. в Иркутскую область, работал главным арбитром, председателем арбитражного суда Иркутской области, председателем Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа.
С 2009 г. живет в Москве, является заместителем Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации.
Имеет высший квалификационный класс судьи. Заслуженный юрист Российской Федерации. Лауреат премии «Фемида» Московского клуба юристов.
Автор книг  «Ступени», "Шесть процентов человека", "исход"  и др, член Союза писателей России.

Наш канал на Яндекс-Дзен

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Комментариев:

Вернуться на главную