Эдуард АНАШКИН, (Самарская область)
«Ой, ты Русь моя несусветная!..»

Хотя и не соотносятся в моем уме такие понятия, как Диана Кан и юбилей, но цифры – вещь упрямая, и соотнести эти понятия в 2014 году придется. Вспоминается наш многолетней давности разговор. «Эдуард Константинович, - сказала как-то Диана, - а ведь устами младенца действительно «глаголет истина». Моя шестилетняя дочь пытается рифмовать. Однажды выдала двустишие про бабочку: «Я летаю над водой, //Родилась я молодой!». Я посмеялась, но задумалась. А ведь правда - есть люди, которые приходят в этот мир молодыми. А есть и другие, рождающиеся «немолодыми», к которым, видимо, я принадлежу. Сколько помню себя, еще сидящей в детской песочнице, всегда казалось, что я очень древняя, все о мире знаю и так устала от этого знания… Видимо, в отличие от своей дочери, я родилась «старушкой»…

Не знаю уж, какую такую «слишком раннюю утрату и усталость» довелось испытать Диане в жизни. Но практически все, кто размышляет о ее творчестве, едва ли не в первую очередь отмечают столь нетипичное для нашего времени жизнелюбие ее стихов. Полное отсутствие уныния в стихах, написанных в наше время, нечасто предоставляющее поводы для оптимизма. Критики и рецензенты отмечают, что о чем бы ни писала Диана Кан, она всегда очень разнообразна в стихах – тематически, ритмически, интонационно, композиционно и т.д. Пишет ли о городе или селе. С пафосом былинной воительницы оказавшегося в беде Отечества. Или иронично от имени современной женщины. Кан органична в своей детской любви к средней Азии. И естественна в своей взрослой любви к русскому сельскому укладу жизни. Сельская глубинка в творчестве поэтессы – нечто особенное, делающее творчество поэтессы дорогим и любимым «насельникам» этой глубинки.

Возьму на себя смелость сказать, что русская сельская глубинка и есть главная любовь Дианы Кан. Слово не обманешь. Чудесным образом в вышедших из-под «кановского» пера стихах начинают обретать новое дыхание старинные русские слова сельского лада. И новизна прирастает старью, современность – былинностью, лиризм – эпичностью, запад – востоком... «Обрусевшие» восточные розы в стихах Кан мирно уживаются со скромными русскими полевыми цветами. Татарский сад не противоречит казачьему Форштадту. А современность – традициям и вечности.

Ужель тебе к лицу твоя судьба,
Ты, прежде ветром крытая крылатым,
Бревенчатая русская изба,
Обложенная сайдингом, как матом?..
Здесь синий март – протальник-зимобор –
Сменял апрель – зажги снега, играй овражки.
И обрусевшим розам не в укор
Вновь палисады обживали кашки.
Где этот палисад? В разгаре дня,
Я помню, как от зноя неподвижны,
Заморские гортензии тесня,
В нём безраздельно царствовали пижмы.
Красавишны, царевишны мои,
Форштадтским ветром венчаны на царство,
Судьбой своей с моей судьбой сродни,
Они так любят мне во снах являться.
В растерянности на ветру стою
И думаю: «Зачем пришла? Не знаешь?..».
…Родной Форштадт, тебя не узнаю!
И ты меня узнать не поспешаешь
.

Если для того, чтоб понять творчество поэта, желательно побывать на его родине, то надо признать, что справедливо и противоположное. Чтобы понять страну, край, местность - надо прочитать стихи рожденного этой страной и этим краем поэта. У Дианы Кан Россия – странная страна. Странствующая. Странноватая в глазах «мирового сообщества». А Диана Кан «странная» странствующая по России во времени и в пространстве поэтесса. Не зря образ «людей божих, калик перехожих» - такой частый в ее творчестве. Средняя Азия, Урал – материковые темы ее творчества. Образ реальной бабушки-казачки «бабы Насти», который в разные периоды творчества всплывает в разных стихах поэтессы, есть образ реальный и былинный одновременно. Во многом этот образ сродни образу бабушки Гугнихи, за которую уральские казаки поднимают первый тост, как за свою прародительницу. Видимо, не только за «кровное» родство по линии бабушки-казачки, но и за этот неповторимый дух казачества, который так отличает творчество Дианы Кан, несколько лет назад оренбургские казаки торжественно приняли свою поэтессу-землячку в Оренбургское казачье войско, назначив ей чин хорунжего, т.е. знаменосца. Казачье знамя Диана Кан высоко несет в своих стихах.

Караван-Сарайская – не райская!
Улочка горбата и крива.
Но цветут на ней сирени майские –
Так цветут, что кругом голова!
А неподалёку Растаковская
(Баба Настя так её звала) –
Улица с названьем Казаковская
Муравой-травою поросла.
Так живут – без лести, без испуга! –
Приговорены, обречены,
Улочки, что в центре Оренбурга
Детские досматривают сны.
Им не привыкать! Иль это снится мне:
Жили-выживали, кто как мог,
Хлопавшие ставнями-ресницами
На ветрах неласковых эпох?..
…Дерзости училась я у робких
Улочек, знакомых наизусть…
Железобетонные коробки
Вытесняют из России Русь.
Сторона моя обетованная –
Оренбуржье! Всё ты тут, как есть!
Дремлющая Азия саманная
И казачья яростная спесь.

«Растаковская» - назвал недавнюю подборку Дианы Кан сибирский журнал «День и Ночь». Казалось бы – неласково и нелицеприятно. Но как точно определили сибиряки творчество и личность Дианы Кан.

Яркий лирический дар поэтессы проявился еще в первой «оренбургской» книге «Високосная весна». Эпический талант поэтессы заявил о себе в творчестве Кан позже, в самарский период ее творчества. Эпичность эта связана с Волгой. А недавние стихи поэтессы свидетельствуют еще об одной грани ее таланта – драматической и даже трагикомической.

Если женщина обмолвилась: «Ты мой!..»,
Одевайся и скорей беги домой.
А иначе – голова лихая с плеч:
Будешь мыть и убирать, стирать и печь.
Будешь мусор выносить в одних трусах.
И лететь домой на всех на парусах.
И кричать, как пионер: «Всегда готов!»,
Разгоняя озабоченных котов.
…Одевайся потеплее… Видит Бог –
Мир в преддверии весны совсем продрог.
Не спасает даже женское тепло –
И с погодою тебе не повезло.
То капель звенит, то вьюга за окном.
То поманит вдруг обманчивым теплом.
То февраль вступает царственно в права…
Ну соври мне, ну соври, что я права!..
…Если женщина обмолвилась: «Ты мой!»,
Одевайся и скорей беги домой.
Не совсем же ты ещё сошёл с ума.
Возрази мне: «Дорогая, мой сама!..»
.

Талант Дианы Кан подобен Волге – разной в разных течениях. Первому знакомству с Волгой Диана благодарна саратовской глубинке, куда была девочкой привезена на летние каникулы. Отец-кореец словно предвидел судьбу дочки, будущей выдающейся русской поэтессы. Он не ограничился саратовской Волгой, в следующие каникулы Диана увидела Волгу волгоградскую. А много позже познакомилась и породнилась с Волгой самарской. Главный урок, усвоенной поэтессой у великой реки: чтобы оставаться собой и не изменять своей природе, надо постоянно меняться. Только тогда в любом своем «течении» будешь живой и интересной людям.

Памятуя, что многие выдающиеся наши поэтессы не любили, когда их называли поэтессами, предпочитая именоваться поэтами, я как-то поинтересовался у Дианы – как мне ее называть. «Да хоть горшком назови!.. Хотя, конечно, в самом слове поэтесса есть нечто змеиное…». А я подумал - ведь змея – та же река, гибкая и одолевающая любые преграды.

Наша с Дианой Кан многолетняя дружба во многом построена на созвучии наших судеб. Оба мы – «подданные русских захолустий». Оба обитаем далеко от всяких столиц – федеральных, окружных, региональных. Оба обживаем судьбу не вписавшихся в финансовые законы рынка местных «чудиков», «эмигрантов в собственной стране». Так зачастую смотрит на живущих в его гуще писателей, наш вынужденный непросто выживать народ. А уж про чиновников и говорить не буду, это разговор особый…Оба мы так и не вышли из народа, и слава богу! Бедствуем с народом, радуемся, горюем. Любовь читателей самого разного возраста и сословия к стихам Дианы Кан становится год от года все шире, несмотря на то, что вот уже семь лет поэтесса не имеет финансовой возможности издать книгу новых стихов, расходящихся по просторам России и русскоязычного зарубежья подборками в разных журнала и на сайтах. Но сколько книг издается ныне авторами, чьи имена от многоиздания не становятся достоянием русской литературы? А стихи обитающей в сердце России, на Волге, Дианы Кан, «воздушно-капельным» путем, передаются по России – от Калининграда до Владивостока, и любимы читателями, высоко ценимы коллегами в самых разных регионах, имя которым - Россия.

Россия, Русь… А дальше многоточие…
Что ж, в этот скорбный судьбоносный век
Обочину мы приняли за отчину,
И побрели по ней и в дождь, и в снег.
Мы люди Божие, калики перехожие.
Мы эмигранты в собственной стране…
Но как ни тщились, нас не изничтожили
Все те, кто мимо мчались на коне.
Все те, кто напылили-накопытили.
Все те, кому чертовски повезло.
Все те, кто записались в небожители
Родной земле отверженной назло…
…Под вопли автострадные-эстрадные,
Летящие в лицо нам пыль и грязь,
Идём-бредём пообочь, невозвратные,
На купола церквей перекрестясь.
И нам не надо с отчиной сцепления
Шипами ощетинившихся шин,
Когда у ног почти в благоговении
О вечном шепчет скорбная полынь.

Как всякий выдающийся художник, Диана Кан разнообразна и в своем художественном даре. Умеет творить картину бытия и тонкими акварельными мазками, но если нужно - и не по-женски мощной эпической кистью, которая не всем мужчинам-поэтам по плечу. А порой даже не разберешь – как «кановский» лиризм на поверку оказывается эпичным.

Ну, какое же мне прощение?
Обо всём я знала заранее:
Не любить тебя – преступление,
А любить тебя – наказание.
Очаруешь до помутнения.
Наизнанку мне душу вывернешь.
Окаянное самозабвение
Есть в твоём погибельном имени.
Для всего остального мира я
Навсегда отныне потеряна:
Без тебя – удручённо сирая,
Хоть в любви твоей не уверена.
Ох, уж эти мне песни грустные!
Ох, уж эти пляски разбойные!
Ох, уж эти волосы русые –
Неприкаянно своевольные!..
И какая тут, право, разница,
Кем ты мне повсюду мерещишься –
То уральским ясенем блазнишься,
То таёжным мраком ощеришься.
Усмехнёшься из омута тёмного,
Горным эхом окликнешь: «Милая!..»
Непутёвая я, непутёвая!
Никого до тебя не любила я!
Не зову тебя всуе по имени.
И уже не прошу взаимности:
«Ты люби, ты люби, ты люби меня!..» -
В этом нету необходимости.
Просияй же звездою в моей судьбе,
Но останься тайно заветною.
Несу свет тебе, несу свет тебе,
Ой, ты, Русь моя несусветная!

Одним-двумя точными «мазками» в одном небольшом по форме стихотворении Диана Кан способна запечатлеть целую эпоху. Стихотворение, которое я приведу ниже, удивительно тем, что в нем компактность формы обратно пропорциональна объемности содержания. Это небольшое стихотворение с полным основанием можно назвать драматическим произведением, пьесой. В нем проиграны судьбы многих соотечественников – обманутых любовью и расстояниями влюбленных, обманутых дорожной суетой пассажиров экспресса, мчащегося по огромной обманутой лукавой современностью стране:

Спеша из ниоткуда в никуда,
И увозя с собой чужие жданки,
Встречаются ночные поезда
На Богом позабытом полустанке.
Два фирменных, два скорых, вдаль спешат…
И встретятся ль ещё на свете белом?
Лишь две минутки рядом постоят
Под семафорным бдительным прицелом.
Покуда пассажиры крепко спят,
Наговорившись и напившись чаю,
Ночные поезда стрелой летят,
И время, и пространство побеждая.
Я выйду тамбур, молча закурю.
И задохнусь от приступа бессилья.
Вот так однажды и любовь мою
И время, и пространство победили!
Прижмусь к стеклу разгорячённым лбом
У сумрачной эпохи на излёте.
И взгляд, что до озноба мне знаком
Поймаю вдруг в окне купе напротив.
Сорвётся с губ непроизвольный вскрик,
Сигналом тепловоза заглушаем…
И тронутся составы в этот миг,
И мы навек друг друга потеряем…
И заметёт мой путь усталый снег
На роковом последнем повороте,
В пространстве русском растворясь навек
У сумрачной эпохи на излёте.

А еще мне бы хотелось рассказать о том, как порой сбываются стихи. Помнится, много лет назад Диана Кан написала так:

Пускай меня зовут последней стервой,
В пример мне ставят бабушку Ягу,
Но всё равно я буду только первой,
Ведь быть второй я просто не могу.
Вот так – и только так! – надменно мнилось
Мне в молодом запальчивом бреду.
Но если вправду предсказанье сбылось,
За свой успех отвечу я в аду.
Простите, нерождённые сыночки!
И вы простите, гневные мужья,
Что за предощущенье главной строчки
И жизнь, и душу заложила я.
За то, что мне всегда казалось мало
Любви земной и радостей земных…
Но строчка-дочка тайно вызревала
Под певчим сердцем, воплощаясь в стих.
Она ревниво всю меня хотела –
Чтоб ею лишь дышала и жила…
Вот с губ вспорхнула, в небо улетела.
Ну а меня с собой не позвала

И вот, спустя много лет, я держу в руках сувенирную тарелку – одну из тех, что продаются во множестве на самарском «Арбате» для туристов. По краю тарелки на голубом фоне изображен атаман Степан Разин со товариши. В центре тарелки, под гербом Самары, черным по белому – четверостишие: «Смиряя дерзкой смелостью и запад, и восток, // Восстал былинной крепостью Самара-городок. // Он пахотными весями в степную землю врос. // Святителя Алексия пророчество – сбылось!» . Это и есть они - непутевые дочки-строчки, которые при помощи изготовителей самарских сувениров и Интернета сбежали от своей создательницы Дианы Кан, не позвав ее с собой: авторство стихов на тарелке не указано. Вот так, на «тарелочке с голубой каемочкой» и приходит порой слава, забыв об авторе!

Диана рассказала мне, что когда увидела случайно эту тарелку, чуть не воскликнула: «Да это же мои стихи!». Но тут же одумалась. Не получилось бы так, как однажды получилось с Владимиром Николаевичем Крупиным. Наш выдающийся прозаик увидел в метро девушку, читающую его книгу. Не удержался и сказал: «Девушка, а ведь вы мою книгу читаете!». На что читательница оторвала вдумчивый взгляд от текста, скептически посмотрела на Крупина и ответствовала: «Похмелись, дядя!». Может, это и есть высшее достижение для поэта, когда его строки-стихи настолько «отрываются от родителя» и настолько становятся самодостаточными, что воспринимаются уже отдельно, сами по себе, как народные?..

По моим многолетним наблюдениям отношения Дианы Кан со славой весьма личностные. Еще с ранних ее стихов слава является как бы живым персонажем, к которому Кан время от времени обращается:

Средь темной ночи, среди бела дня,
Молчи, молчи, не говори ни слова!
Я знаю, слава, ты найдешь меня,
Но все же адрес сообщу почтовый.
Пусть ты пока не очень-то спешишь
Меня подвергнуть головокруженью,
Я знаю, слава, ты меня простишь
За все мои былые прегрешенья…
…Пусть я не раз продрогну на ветру,
Шепча твое единственное имя,
Но я проснусь однажды поутру,
Согретая объятьями твоими.

Как полагается живым отношениям, они не бывают безоблачными, потому что развиваются. И вот слава в устах Дианы Кан вдруг оказывается едва ли не эпитетом слову «тоска».

Спой обо мне, обманутая Тоска!..
А я, так и не понята никем,
Вздохнув, запью печаль шампанским Боска
За неимением шато-икем.
Не то, чтоб вдруг. Не то, чтобы некстати.
Не то, чтобы надрыв или надлом.
Не то, чтоб я продрогла от проклятий.
Не то, чтобы вся жизнь пошла на слом.
Не то, чтоб мне сегодня было плохо…
Сегодня мне, пожалуй, всё равно!
Мерцает недопитая эпоха,
И не таковских утянув на дно.
Не то, чтоб потаскухой обозвали…
Не то, чтоб в этом не моя вина:
Потосковав наедине с бокалом,
В холодную постель ложусь одна.
Не то, чтоб стервой оказалась слава.
Не то, чтоб прикурить не дал никто.
Не то, чтоб у вина видок кровавый…
Не то, не то, не то, не то, не то!..
А просто дерзкой юности обноски
Вдруг стали обветшалы и тесны…
Не пьёшь – так пой, обманутая Тоска,
В объятиях несбыточной весны!

А все-таки напрасно Диана Кан называет славу «стервой». В июне 2013 года позвонил мне из Воронежа мой друг, известный воронежский прозаик Михаил Фёдоров. И рассказал, что побывал на творческой встрече с выдающимся русским поэтом, Героем Социалистического труда, лауреатом Ленинской премии, ветераном Великой Отечественной войны Егором Александровичем Исаевым. Встреча состоялась 7 июня 2012 года в Воронеже в областной библиотеке им.Никитина. Воронежцы пришли послушать своего всероссийски известного поэта-земляка, давно живущего в Москве, но не порывающего связей с воронежской отчиной. Поэт почитал стихи, потом стал рассказывать о состоянии современной русской литературы. Говоря о современной поэзии, Егор Исаев сказал: «Самым лучшим современным поэтом в России я считаю женщину, на вид восточную. Но у неё такие русские и настолько мужественные стихи о России, что современным мужчинам-поэтам у нее учиться и учиться. Я говорю о Диане Кан».

Так что проблема «поэта-поэтессы Дианы Кан» нашим выдающимся поэтом-фронтовиком была однозначно решена не просто в пользу «поэта», а в пользу лучшего поэта России. Самого яркого поэтического явления даже в плеяде замечательных современных русских поэтов-мужчин! Конечно, после звонка Михаила Фёдорова я не мог не позвонить Диане, хотелось порадовать её. Для начала спросил, знает ли она Егора Исаева? «Да кто не знает, – ответила Диана Кан, - Мы в старших классах школы изучали его поэмы! Лично? – она задумалась, - Да как сказать… Я видела Исаева летом 2010 года в Борисоглебске, на фестивале молодых поэтов, меня пригласили поработать в жюри. Исаев вместе с министром культуры Воронежской области торжественно открывал фестиваль, потом было чаепитие, сразу после которого он уехал на свою малую родину, на Дон… Не знаю уж, можно это читать личным знакомством!». Когда я рассказал Диане, как высоко ценит ее творчество Егор Исаев, она озадаченно помолчала и переспросила: «Он назвал одну меня?». И добавила: «Да уж, чего только не узнаешь о себе! Я обязательно поблагодарю при встрече Егора Александровича за такую высокую оценку моих стихов…». Увы, Егор Исаев и Диана Кан больше уже не пообщаются в этом бренном и суетном мире! Так получилось, что выступление перед читателями областной воронежской библиотеки стало последним общением Егора Исаева с читателями. Спустя несколько недель сердце выдающегося поэта-фронтовика перестало биться. А его слова словно бы обрели отсвет некоего творческого завещания. И лишний раз напоминают всем нам, пишущим и читающим людям, о том, что в будничной земной суете нам надо стараться не утратить небесных заветов.

Небритый неприкаянный уставший
Опальный выдающийся поэт!
Забудь про наш, давно дуэлью ставший,
Трагический и творческий дуэт.
Не мне клонить главу повинно долу.
Лелеять не тебе глухой укор,
Ведь всяк поэт своё выводит соло
Из зябкого забвенья на простор.
Когда звучат стихи, стихают звуки
Житейской неизбежной суеты…
…Подаждь нам днесь возвышенные муки
Позволивший нам звать Себя на Ты!

…Наверное только через «вызвышенные» небесные муки, попущенные каждому из нас, читателей, писателей, граждан России, мы и способны нести свет любви «несусветной» нашей русской Родине. Не хоронить ее, множа погребальные плачи, но превращать мрак безысходности и уныния в свет веры и надежды.

10 мая известный русский поэт Диана Кан отмечает свой юбилей!

Уважаемая Диана Елисеевна!
Секретариат правления Союза писателей России и редакция "Российского писателя" от всей души поздравляют Вас с юбилеем!
Желаем Вам света, радости, вдохновения!
Всегда с нетерпением ожидаем Ваших новых поэтических публикаций.

 
Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную