|
***
Мой отчий край!
Я здесь, я снова тут…
Шепчу слова любви родному краю.
По-каратински
птицы мне поют,
Я им по-каратински
отвечаю…
***
Как зеленеет майская трава
Под сенью гор седого Дагестана!
Родная Карата… Здесь утром рано
От радости кружится голова.
В зрачки вобрав цветение садов,
С кувшинами к воде спешат горянки,
Дрожит цветок на крохотной полянке
И каждый миг пронзителен и нов.
Глоток зари мне душу напоит,
Наполнит силой слабнущее тело…
Моя душа, о, как же ты хотела
Травинку встретить среди черных плит!
Над этой красотой парит орел,
К себе зовя неспешными крылами…
Я уезжал… Я долго был не с вами,
Но голос гор всё звал меня и вёл…
***
Дрожит звезда в осенней темноте…
Гляжу в окно – такая ж в Карате.
Весной округа зелени полна,
И в Карате, конечно же, весна.
Деревья гнутся, ёжась от ветров,
И в Карате ветра качают кров.
Лютует стужа, будто озверев,
И в Карате сугробы меж дерев.
Я дома, в Минске… Чту свою мечту.
Гляжу в окно и вижу… Карату.
***
Как странно – поседела голова,
Но жажда жизни сделалась сильнее.
Весомей стали чувства и слова,
Синее – небо, травы – зеленее.
Отныне сердце торопливей рук,
А сон в ночи длинеющей – короче.
И смысл обретает каждый звук,
И каждый птичий крик в беззвездной ночи.
Куда спешил? Себе твержу: «Постой,
Окинь простор своим прозревшим взором…»
Летит звезда вдали над Каратой,
Летит звезда над ближним косогором…
***
Любые высоты, любые глубины,
Любые красоты невиданных стран
Достигнуты будут и будут любимы
Пока ты со мною, родной Дагестан.
Земля храбрецов, где народы семьею
Живут, умножая ряды россиян.
Край верных красавиц, всегда ты со мною,
Всегда в моем сердце, родной Дагестан.
Пусть Каспия волны танцуют лезгинку,
Пикирует гордый орел на бархан.
Обидят тебя – я готов к поединку
Пока ты со мною, родной Дагестан.
РУССКИЕ ПТИЦЫ
Заслуженной учительнице России В.С. Шилковой
и в ее лице всем русским женщинам, посвятившим себя
обучению грамоте дагестанских детей.
Звенел июнь… В ночи кричали птицы.
Вдали остался вечер выпускной.
В руках – диплом… Но мысли хмурят лица.
Распределенье… Сосланы страной…
О, девушки поры пятидесятых,
Каким вам зрился солнечный Кавказ,
Куда, лишь с чемоданчиком помятым,
Учить детей страна послала вас?
Ведь было прежде столько разных планов –
Москва… Аспирантура… Целина…
А это край мечетей и имамов,
Где между скал лишь зной да тишина.
Твердили мамы: «Пару лет промчатся…
Вернетесь… Скоры в юности года…»
И мысли нет, чтоб там потом остаться,
Тем более – остаться навсегда…
О, русские учительницы-птицы,
Вас занесло на Северный Кавказ,
Где дети жаждут русскому учиться,
Где в класс войдешь – полсотни темных глаз
Мгновенно ловят то, что ты сказала,
Гортанно повторяя русский стих,
Врагов Руси свергая с пьедестала,
Рассказов вдоволь выслушав твоих…
Оставить их?.. Уехать?.. Нету силы,
Почувствовав – здесь дом, а не приют,
Когда слабеешь, встретив Исмаила,
И с нежностью в глазах глядит Махмуд.
Когда кувшин с водой односельчанки
Приносят утром: «На, попей-поешь…»
И чувствуешь себя чуть-чуть горянкой,
И детвора не путает падеж.
А там – живой к живому! – письма маме,
Что замуж вышла… Не о чем жалеть.
И первенцу с кавказскими чертами
По-русски колыбельную пропеть…
И годы мчатся… Деток уж четыре…
Да что-то сильно расхворался муж…
Но на уроках – о «Войне и мире»,
И русский стих – родник в любую сушь.
Не уберег и Пушкин… Волос белый…
Все дали черных сделались черней…
И не стара, но рано овдовела…
И родила, но отнял Бог детей…
И снова мысль – уехать… Но могилы
С собою вдаль, увы, не увезешь…
Учительница… Птица… Сиротлива
В великих книгах праведная ложь…
Что им осталось?.. Книги да уроки…
Уйти в себя и жить не напоказ.
Да росчерк в небе черных гор высоких,
Да ставший близким Северный Кавказ…
Дверь распахнут, платком прикрыв седины…
Шагают, неприступные на вид.
И слышат, как орел, вспорхнув с вершины,
О чем-то им по-русски прокричит…
МАМЕ
Даже песня конечна, как строчка ни лейся,
Даже скалы конечны, конечна волна…
Было два у меня дорогих «эдельвейса»,
Были мать и отец… Нынче мама одна.
Два цветка друг на друга всю жизнь опирались,
Провожали детей за отцовский порог.
Но вдруг охнул один – без отца мы остались,
Следом охнул другой в страхе: «Не уберег…»
И закрыл мой отец свои ясные очи,
Утопил в горной речке от счастья ключи.
Одиноки мы все… Только мать – одиноче,
Одинокий цветок в одинокой ночи.
Одиноко нести одинокое тело,
Одиноко мести одинокий порог,
Больно видеть мне, мама, цветок пожелтелый,
Одиноко твердящий, что он одинок.
Ты вели – эдельвейс окроплю я водицей,
Окуная лицо в золотой аромат.
Только, мама, болеть и стареть – не годится…
И прости, если в чем-нибудь я виноват.
Ты растила плоды – мое сердце взрастила,
Ты учила меня: «Ничего не таи!..»
Ослабела?.. Возьми же сыновние силы,
Эти руки сыновние – тоже твои.
Нет красивей тебя! И добрей тебя нету!
Пусть я, мама, в другие уехал края,
Для меня нет на свете дороже планеты,
Чем любимая, тихая мама моя!
Если что, прибегу… Головою повинной
Припаду, добротой твоей очи слепя.
Чтоб вовек не сработались чудо-рубины –
Те, что в ходиках сердца скрипят у тебя…
|
***
Ни горы, ни версты для искренних чувств не помеха.
Родителей вспомню… К вокзалу шагну… Оглянусь…
Я с добрыми мыслями некогда в Минск переехал –
По-доброму встретила, помню, меня Беларусь.
Нет, не было громких речей и даров с позументом,
А было стремленье одеть меня и уберечь.
Заметили близкие, что с белорусским акцентом
Звучит в нашем доме моя каратинская речь.
Есть земли иные… За них я не дам и мизинца.
Там дом, где родился… Там дом, где ты поднял детей.
Есть в метриках запись, что дети мои, каратинцы,
Сыны – по рожденью – родной Беларуси моей.
Мы вечером бродим по праздничным улицам минским…
Смотрю, понимая, все это – теперь и мое.
Что может поэт? Только словом своим каратинским
Воспеть Беларусь и огромное сердце ее.
***
Я сижу в огороженном дворике
С можжевельником вместо плетня.
И не знаю, что скажут историки
Про наш век, про тебя, про меня…
Пахнет медом… Живица тягучая
Зубы вяжет… И нет никого…
Почему это время нас мучает,
Почему мы так мучим его?..
Почему полон мир беспорядками,
Доблесть – сбить самолет на лету?
Почему, если пробуешь сладкое,
Остается лишь горечь во рту?
Почему наши души уродуют,
Почему так безрадостен взгляд?
Если это зовется свободою –
Несвободу верните назад!
***
Моей первой учительнице
Пускай дождит, дожди – садам отрада.
Моей душе дождливости не надо.
Пускай метет… Богаты будут всходы.
Моя душа не жаждет непогоды.
Пусть буря нагоняет злые тучи,
Пусть лица обжигает ветер жгучий.
Мне лишь тепло и зелень будут сниться,
Цветастый луг, поющая жар-птица.
Пусть все цветы небесное звучанье
Дарят туда, где стужа и молчанье.
А если все же слезы очи застят.
Так это пусть от радости и счастья!
***
Если скорбная весть полетит по горам Дагестана –
Над селом Карата… Над другими, где родичи есть.
Будет эхо в горах повторять, что поэта не стало…
Что не стало художника…Черная, скорбная весть.
Возликуют враги… Коль враги, то пускай возликуют.
Запечалятся клены среди потемневшего дня.
По традиции братья немного по мне погорюют,
Вместе с ними заплачет и вся остальная родня.
Завещаю, чтоб плач все же смехом негромким сменялся,
Соловьиною трелью – прощальное пенье зикра,
Чтоб наивный ребенок вдали беззаботно смеялся
Даже в миг расставанья, когда кто-то молвит: «Пора…»
В знак особой любви мне при жизни даровано Богом,
Даже в небо уйдя на прощальный, мучительный круг,
Вместе с вами любить, вместе с вами брести по дорогам,
Вам в твореньях оставив тепло не слабеющих рук.
***
Я слово услыхал, звучавшее в эфире.
Его не смог понять – я был тогда бескрыл.
Но навестил отца в его загробном мире,
Вернулся… И Господь мне истину открыл.
Сказал: «Огромен мир…
Пусть в маленьком домишке –
Завешено окно, а в доме яркий свет…
Планета – как душа наивного мальчишки:
Вся в солнечных лучах, когда и солнца нет…»
Усвоил я тогда, в январский день метельный,
Запомнил навсегда, открытьем потрясен,
Что тело и душа не могут жить раздельно:
И сон – немножко явь,
И явь – немножко сон.
МУДРОСТЬ УСТНОЙ РЕЧИ
***
Страдающий
намного ближе к Богу,
Чем тот, кто наглостью
торит к нему дорогу…
***
Купить ружье?..
Нет лучшего ружья,
Чем то, что не купил
сегодня я.
***
Из всех кинжалов
лучший тот клинок,
Который ты
из ножен не извлёк.
***
Скучна дорога –
долгая, без встреч?
Еще скучней –
пустая чья-то речь.
***
Тот из твоих врагов
других страшней,
Кто был когда-то
лучшим из друзей.
***
На тень гляжу
и убеждаюсь снова –
Кривая тень
у дерева кривого.
***
Один пастух –
одно пасется стадо,
Второго пастуха
ему не надо!
***
Есть женщина в дому? –
Идет все гладко!
Но там, где много женщин –
нет порядка.
***
Живешь один –
ты в доме всех мудрей,
Село ж большое
разумом сильней.
***
В чужом краю и красота не та,
В чужом краю
чужая красота.
Чужою восторгаясь красотой
Не забывай красот
земли родной!
Перевел с каратинского
Анатолий Аврутин |
Асадулаев Хизри Газиевич — народный художник Чеченской Республики и Республики Дагестан, скульптор, поэт, переводчик, композитор и общественный деятель, член Союза писателей России.