| |
БЫЛА ВЕСНА
Была весна, и вдруг – не стало;
Взвилась – и рухнула звезда:
Что с воза времени упало,
То пропадает навсегда.
Морозец грусти сердце студит.
Хотя, быть может, – хорошо,
Что никогда уже не будет,
Того, что было и прошло.
Но вместо голоса рассудка
Я вновь души услышал бред
О том, что в ней, как незабудка,
Цветёт и то, чего уж нет.
ЕЩЁ ДОРОГИ НЕ ОБДУЛО
Ещё дороги не обдуло,
Ещё весна не горяча,
Но потянуло, потянуло
В края родные, как грача.
За перелеском – перелесок,
За поворотом – поворот. –
Бегу от копоти, от стрессов,
Туда, куда душа зовёт.
Ах, непутёвая дорожка –
Крут черноземистый кисель.
Наверно, леший с бабкой Ёшкой
Живут поблизости досель...
А над расхлябанною Русью,
В высокой сумрачной дали,
С извечной радостью и грустью
Плывут, курлыча, журавли.
РАКИТА
Даль от взора не укрыта.
Прежде, чем идти домой,
Одинокая ракита,
Дай побуду я с тобой.
Как же здесь ты очутилась?
Почему живёшь одна?
Оказал ли смерч немилость,
Рассевая семена?
Иль солдат наш – тёртый, битый,
Ехал, мир оборонив,
И костыль свой – сук ракиты –
Здесь с попутки обронил?
Потемнела от кручины,
Вся ты, словно вдовья скорбь,
Но люблю твои морщины
И нагретый солнцем горб…
Ну, спасибо за раздумье
И за шёлковый тенёк, –
Оставайся, мать, пойду я:
Ночь близка, а путь далёк..
БОЛЬШАК
Вспомнилась великая эпоха,
Вспомнился цветущий смело мак,
Вспомнилось, что жили мы неплохо,
А ещё мне вспомнился большак.
Я по большаку ушёл когда-то,
Чтобы после, чуть ни каждый день,
Снились мне и тополь наш, и хата,
И неугасимая сирень;
Да – не пригодился, где родился…
И не только по своей вине
И сегодня я не пригодился
Милой, незабвенной стороне.
Ах, опять за чёртову затею
Жизнь свою кладёт святая Русь.
Я всё чаще Родину жалею,
Но всё реже Родиной горжусь.
Вот и на душе ужасно плохо,
Вот и в мыслях, как в стране, – бардак.
Всё! – Ушла великая эпоха,
И зарос татарником большак.
ТОПОЛЬ
О сколько прошёл я, протопал
По этим полям и буграм:
Я шёл, а серебряный тополь
Сиял, как серебряный храм.
Никто тут не мог заблудиться:
С рассвета почти что до звёзд
Сиял он, огромный, лет тридцать
На десять и более вёрст.
Но – падали листья на крышу,
И тень заглушала сады:
Свалили мой тополь… Но слышу
И ныне ту песнь высоты.
Пусть кто-то сочтёт за причуду,
Пусть кто-то подумает: бред,
Но вижу его – он повсюду
Мне светит сквозь марево лет.
Пусть в мире туманы и копоть,
И путь и тернист, и не прям –
Но не заблужусь я: мой тополь
Зовёт и сияет, как храм.
МОЛОТЫЧИ
Когда пою тебя, Россия,
Глубинной памяти лучи
Рисуют дали полевые
Вокруг села Молотычи.
Дожди ли, тьма ль на свете этом,
Но лишь услышу слово: Русь, –
Меня окатывает светом
Такая радужная грусть!
И снова вижу: край безлесный,
Ребят ершистых на Свапе –
Река течёт негромкой песней,
И по моей течёт судьбе. –
Ещё я вижу: жарко-красный
Зарю приветствует петух,
И тополь наш огнеопасный
На петуха роняет пух…
Картины вроде бы простые,
Но мне они – как свет в ночи:
Я заблудился бы в России,
Не будь села Молотычи.
СТАРЫЙ ДОМ
Ну, здравствуй, здравствуй, дом наш старый!
Пусть обойдёт тебя разор
И беспощадные пожары,
Как обходили до сих пор.
Я раньше вроде не был рёвой,
Но – ты не тот, и я – не тот:
Стою и плачу, как корова,
У неприветливых ворот.
Я знаю, крепок твой фундамент:
От церкви той, которой нет,
По одному – за камнем камень –
На лошадях таскал мой дед.
Потом на лесозаготовках
Он зарабатывал «кубы»,
Подгонка,.. рубка,.. распиловка… –
Ломил без «если б да кабы».
Так, от задумки и до крыши,
Ты потихоньку вырос, дом.
О, сколько славных ребятишек
Ты обогрел своим теплом…
Летели дни к своим закатам!..
Цигарку – в зубы, в гору – чуб,
Твои подросшие ребята
Шли женихаться в сельский клуб.
Девчата следом. –
Серьги в мочки,
И – чтоб сражать, так на повал, –
Сожженной спичкою на щёчке
По родинке нарисовав.
Ах, старый дом…
Теперь – с годами –
Другая жизнь, другие сны…
И вряд ли крепок твой фундамент,
Коль сел фундамент у страны.
СГОДИТСЯ!
Дед со скрипом в пояснице
Поднимал то прут, то гвоздь.
Я – ему:
«Зачем ты? Брось!»
Он – мне:
«Как же – брось! Сгодится!»
Дед во мне души не чаял,
Но в сердцах добавил вдруг,
Дым волос своих качая:
«Не в меня пошёл ты, внук».
А потом всё стукал, звякал,
Распрямить чтоб иль согнуть.
Глядь – и нужным чем-нибудь
Становилась железяка…
Дед мой милый, годы – горка,
Увидать с неё легко:
Не в тебя пошёл я, только
И ушёл недалеко.
Ты ронял:
«Дичок…Землица…
Дроги…Яловка…Ботва…» –
Подобрал я те слова.
Слышу :»Брось!»
«Ну – нет! Сгодится!»
К РОДНИКУ
Ещё в низинах сыро, топко,
Но мурава уже везде,
И к роднику – к живой воде –
Меня ведёт лесная тропка…
И я смотрел на мир угрюмо,
Но с миром я наладил связь
И позабыл давно и думать,
Что жизнь моя не удалась.
А впрочем – впрочем и сейчас я
Не знаю так же, как не знал:
Какого эдакого счастья
Я на земле родной искал?
Пусть и поныне для кого-то
Всё то, что я зову родным,
Всего лишь – гиблое болото,
Где правят леший с водяным.
И пусть низины наши топки –
Здесь в каждый день вхожу, как в храм,
И здесь ведут пути и тропки
К живым пречистым родникам.
В ЗАБРОШЕННОМ РАЮ
Я мальчонкой жил в заброшенном раю
И пред Пасхой милым бабушке и деду
Пел, в окошко глядя, песенку свою:
«Скоро-скоро папка с мамкою приедут».
Старички ж мои залёточкам моим
Слали письма: запропали, мол, родимцы!
«Скоро-скоро, – напевал я снова им, –
Привезут мне и обновки, и гостинцы».
Вспоминается и с грустью, и светло,
Как чуть свет с кутёнком рыжим – Барбариской,
Сломя голову бежал я за село,
Чтобы встретить самым первым самых близких.
Я расплакаться, как маленький, готов.
Дразнит ветер: не приедут, и не жди, мол.
По букетику искусственных цветов
Я на кладбище несу моим родимым.
Я мальчонкой жил в заброшенном раю...
БЕССОННИЦА
Уж ночь-полночь, а сон нейдёт:
И от черёмух душно,
И в эту пору каждый год
Мне сердце непослушно.
Я снова свет включил. И вдруг –
Не вместе, но не порознь:
И сердца стук! И в окна стук!
Ещё! Потом – ещё раз!
Вновь – май! Вновь майские жуки
В стекло и в память бьются!
Но жизни майские деньки
Прошли и не вернутся.
А ведь не очень-то давно:
За тем вон окоёмом,
Друзья стучали мне в окно,
И я – стрелой из дома!
Как все они – влюблён я был!
И счастье, значит, было!
Пусть та, которую любил,
Меня и не любила.
Но давний повод для тоски –
Лишь повод улыбнуться.
Ах, что за вредные жуки!? –
Летят на свет и бьются.
ПО ПУТИ НА КЛАДБИЩЕ
«Тихая моя родина…»
«Где тут погост?"
Н.М. Рубцов
Речка! Заречье! И вот она –
Самая близкая даль:
Милая малая Родина,
Радость моя и печаль.
Вспомнилось: ходики тикали,
Вспомнилось: нежно браня,
Бабушка с дедушкой кликали
С улицы ночью меня.
Здесь, в свои годы рассветные,
Девушке солнечных лет
Вдруг стал не люб я…
Но сетовать –
Сетовать времени нет.
Скоро вечернее марево
Всё заметёт на земле,
А ведь на кладбище старое
Надо по светлому мне.
Там где-то дедушка с бабушкой…
Я виноват, виноват:
Звали они меня лапушкой,
Я же – забыл, где лежат.
Чую, мне это припомнится:
Чую, что время придёт –
И за какой-то околицей
Мой бугорок зарастёт.
Ягоды Волчьи с лещиною
Сборют – повалят мой крест:
В травы уткнётся бессильный он,
Где его ржавчина съест…
Речка! Заречье! И вот она –
Самая близкая даль:
Милая малая Родина,
Радость моя и печаль.
И вдруг послышалось: в сумерки
Кликнули, нежно браня,
Те, кто здесь жили, но умерли,
Те, кто любили меня. |
СТИХИ НА КРЕСТЕ
Кресты. Кресты. Кресты.
Растёт населенье погоста.
Придёшь – прочитаешь и ты
Стихи на кресте…
Как просто:
«Остановись.
Почти мой прах.
Я – дома;
Ты ещё в гостях».
Иду по скорбной тропе.
Куда? Зачем? – Не знаю.
Иль место я тут себе
Присматриваю-выбираю?
А птицы-то! – как поют!
Как сумерки пахнут хвоей!
Да, место, конечно, тут
Для вечного сна неплохое…
Умру, умру я весь.
Не напускаю туману.
И если положат здесь –
Я возражать не стану.
Ну а покуда – живём!
Обратно иду с погоста.
И вновь на кресте, на том,
Читаю стихи…
Как просто:
«Остановись.
Почти мой прах.
Я – дома;
Ты ещё в гостях».
НА ЗОЛОТОМ КРЫЛЬЦЕ
Всё сделал золотым закат!
Весь май в снежинках пуха.
На золотом крыльце сидят
Старик да старуха.
Вот погрузилась в мрак изба,
И сырость точит сенцы.
Рыдает, падая, звезда:
Все – переселенцы!..
О тех, кого застал, привык
Рассказывать я люду.
Уйдут старуха и старик,
Я ещё побуду...
1987 г.
НЕ ГРУСТИ, КОМПАНИЯ
Тот живёт по-лисьи,
Этот – как медведь.
На роду написано
Мне – всю жизнь пропеть...
Не грусти, компания,
У кого-то пусть
Родина – Германия,
А у нас вот – Русь.
Не за серп и молот,
Не за эту новь
Берегу я смолоду
К Родине любовь.
К плачущей и к пляшущей
И к хмельной в дугу,
К праздничной и к пашущей,
К буйной – берегу.
Где-то тут – в укропе
Мать меня нашла.
О Руси-растрёпе
Пой теперь, душа!
Как же мне не спеться
С тем, к чему привык?
Песней в область сердца
Мне попал кулик.
Славит зыбкой нотой,
Хоть вокруг – гнильё,
Он своё болото,
Ну а я – своё!
ДЕД СЕНЬКА
И попелся, и попился,
Почудил и потрудился.
По себе носил он шапку,
Девок он сгребал в охапку.
На фронтах и в кабинетах
Воевал за власть Советов.
И – вихрастый бригадир –
Тоже строил Новый мир…
А за всё – медалей тьма,
Ордена и… Колыма…
О судьбине вспоминает.
На Россию не серчает,
Никого он не корит,
Про себя мне говорит:
«И попелся, и попился,
Почудил и потрудился…».
- Как здоровьишко, дед Сенька?
- Поживу ещё маленько!
1991 г.
СИРЕНЬ ЦВЕТЁТ
Сирень цветёт!
Душистой пеной
Заколыхались лепестки.
Куда и как сбежать из плена
Воспоминаний и тоски?
Да не вчера ли это было? –
Ей шёл четырнадцатый год,
И за собой она водила
Влюблённых целый карагод.
Я вслед смотрел.
И до рассвета
Сжимал ладонями виски.
Сирень цвела!
Средь пенных веток
Искал я звёздные цветки.
Но – всё четыре да четыре,
И я искал цветки опять
Такие, у которых пять –
Пять лепестков, сулящих в мире
Исполнить все мечты на "ять".
Найти и съесть!
О, сколько в детстве
Я съел их, веря в колдовство,
Чтобы принцессы местной сердце
Меня любило одного.
Но простоту души весенней
Не полюбила красота:
Или сирень была не та?
Иль кто-то больше съел сирени?..
Теперь любовью я не маюсь,
И оттого – и смех, и грусть:
И спать я вовремя ложусь,
И в час обычный просыпаюсь…
О годы, годы-скороходы!
О том Есенин в звёздный час
Пропел: мол, образ не угас,
Мол, "все любили в эти годы,
Но не всегда любили нас"...
Уже – со звёздами соседство,
Ракеты делают витки,
Но чьё-то влюбчивое детство
Срывает звёздные цветки.
ВЫШЕЛ В СВЕТ
Хорошо, воспрянув ото сна,
Выйти в свет –
В свет утра синий-синий!
И увидеть, что царит весна!
Что при ней – расцвет во всей России.
От восторга я навеселе!
И влюбляюсь, и пою весь день я!
Почему не петь, коль на Земле
Не случилось светопреставленья?
Почему не петь, коль петь хочу,
Коль сейчас живу без суматохи?
Не завидую – ни богачу,
Ни кумиру нынешней эпохи…
Вышел в свет!
Иду навеселе!
Ах, ещё бы мудрые решенья
Главному начальнику в Кремле
Помогли б принять стихотворенья.
Цифры и расчёты, это – да!
Вновь экономист мозги полощет! –
Да, без цифр, конечно, – никуда.
Но стихи о многом скажут проще.
Скажут – надо править, как весна:
Чтоб светло душа народа пела,
Чтоб цвела родная сторона,
Чтобы жизнь не чахла, а кипела.
НОЧЬЮ В СТЕПИ
Вечер вдруг оборотился в ночь.
Я смотрю на светопреставленье,
И опять мне различить невмочь:
Что тут – ночь, а что тут – сновиденье.
Огляделся – но лишь даль окрест;
Вслушался – лишь тишина да ветер.
Кажется, что я один как перст,
Я один – на всём на белом свете.
Кажется: и сам я – только сон,
Чей-то сон, что мучит и тревожит,
Чей-то сон... И, улетучась, он
Истомит, но вспомниться не сможет.
ДУШИСТАЯ КРАСАВИЦА
Цветёт душистая акация!
Не зная, что из-за неё
Всё реже сны плохие снятся мне,
Всё реже я браню житьё.
Её чудесная прародина
Там, где жирафы и жара,
Но всем берёзкам, всем смородинам,
Всем тополям она – сестра.
Цветёт! Вовсю цветёт красавица!
Цветёт и убавляет мрак,
И край родной всё больше нравится,
Хотя дела порой – табак.
И не смогу теперь расстаться я
С печальным русским уголком...
Цветёт душистая красавица!
И я – как будто под хмельком.
Цветёт душистая акация!..
Пришёл я песни петь и жить,
И не охота закругляться мне,
И не охота уходить.
МИР ВАМ, ХАТЫ И ДВОРЦЫ
Мир, мир вам, хаты и дворцы!
Мир, мир вам, города и сёла!
Теперь не крик и не крамола
Стихов нечаянных столбцы.
Пусть кто-то судит свысока:
Мол, неразумное лишь сею;
Нет, я, как прежде, разумею
Голодного и босяка.
Я вижу: чуждым мудрецам
Неймётся - будят наше лихо...
Но слово, сказанное тихо,
Верней находит путь к сердцам.
И потому стихов столбцы
Теперь не крик и не крамола.
Мир, мир вам, хаты и дворцы!
Мир, мир вам, города и сёла!
КАК НЕ БЫЛО МАЯ...
Как не было мая. –
Последний
Мятежный, растрёпанный день.
Становится всё незаметней
И вовсе ненужной сирень.
И вновь на себя недовольно
Взглянул – и продолжил опять
Бездарно стареть:
Слишком больно
Привычный ход жизни ломать.
И душу мне мутит и мучит,
Что я вот такой не один,
Что тучами день взбаламучен,
Что сломаны руки осин,
И что воскресенье на среду
Похоже, ну просто беда,
И что не сбегу, не уеду
От грусти своей никогда…
Как не было мая…
И летний
Не очень-то радует день.
Становится всё незаметней
И вовсе ненужной сирень.
СОЛОВЕЙ-РАЗБОЙНИК
...Дробь! Оттолчка! Раскат!.. –
Соловей!
Песню-посвист ты начал так лихо,
Что, скорее всего, соловьиха
Захмелела от песни твоей.
Спой и мне!
Спой, соловушка! Спой!
Я – как ты:
Где без толку, где с толком
Жизнь свою всю пропел да прощёлкал,
И, выходит, мы братья с тобой.
Спой и мне! Брат-соловушка!
Спой!..
Вновь запел! Снова трели пустил!
Он весну в моей памяти будит;
Ту, которой уж больше не будет, –
Ту, которую помнить забыл.
Разбудил!
Только кто же просил?
Соловей! Ты – разбойник!
Ты вспомни:
Я, как брата просил;
Просто – спой мне!
А ты взял – и весну разбудил.
Ту, которую помнить забыл.
Да, наделал ты дел:
Спел так спел!
Ах, и я –
В мире чудном и яром
Учудил:
Жизнь попел!
Всю! Задаром!
Но, превыше не ведая дел,
Вдруг и я не задаром пропел?.. |
