1. Ваше самоощущение в современном обществе?
2. Вам как писателю в первую очередь хочется высказаться или – создать произведение искусства (хотя, вроде бы, важно и то, и другое)?
3. Свыше получает, читателю передает – таким было всегда представление о писателе. Насколько утратил сегодня писатель своё сакральное значение? Нет ли у вас ощущения, что современный литературный процесс уже не является своего рода общегражданским форумом? Какова перспектива у коммерческой литературы, доверившейся ощущению, что «Бог умер» даже не в религиозном, а в общефилософском значении этого ницшеанского образа современного мира?
4. У нас теперь появились «фабрики звезд», в том числе, в литературе, и, скажем так, талант перестал быть главным компонентом на пути к славе. Мечтаете ли вы, противостоящий медийным фабрикам кустарь-одиночка, о славе? Или все-таки – «нас мало избранных»?
5. Каковы ваша самая горячая мысль и ваше самое тревожное обращение к современному читателю?
6. Мы живем в новом тысячелетии, после многих революций и связанных с ними катастроф, после двух коренных ломок общественного строя, причем вторая предполагает полный отказ от христианских норм жизни, а, следовательно, коренным образом меняет наш национальный менталитет. Возможна ли в современной литературе связь с литературой прошлых эпох? Какие книги из прошлого, включая ХХ век, могу быть актуальны сегодня и почему?
7. Какого вопроса вы от нас не дождались и что бы вы на этот вопрос ответили?
Ответ не должен превышать 12 000 знаков (одна газетная полоса). Если будут предложения по содержанию вопросов рубрики, мы будем рады принять их.

1. Общество, как известно, система, а она никогда не была добра к индивидуалистам, какими являются поэты. Вписаться в систему не удавалось большинству из них во все времена. Поэтому ощущение себя в обществе у меня не лучше и не хуже любого другого времени. Никто не отменял рассветы и закаты, радость творчества, любовь. И в том числе к Родине, потому что истинный писатель или поэт никогда не творит в отрыве от своей земли и национальной сущности, хотя бы он и клял свою страну на каждом шагу, как это часто случается в последнее время.

Русский человек способен создавать и творить только с любовью, все остальное для него – бесплодно. Пусть эта любовь и «странная», как написал о себе Лермонтов, но у истинного поэта эта странность восприятия мира становится его неповторимым лицом, что и выделяет его из толпы версификаторов.

Стихотворение для поэта – как молитва. Она не может быть просто высказыванием и, тем более, рациональным стремлением что-то создать. Это его хитрая игра со временем, поиск в нем щелей и дыр, через которые вольется в него, как в земного творца, то особое состояние, когда наедине с собой он может ловить токи жизни и времени, почувствовать неповторимость и захватывающую силу бытия.

«Ты царь: живи один. Дорогою свободной / Иди, куда влечет тебя свободный ум…»

Но часто строки стихов, явленные поэтом из небытия, способны оказать неотразимое действие на современников, сыграть решающую роль в формировании личности читателя, навечно оставить след в его душе, войти в плоть и кровь, стать его частью. И воплотиться в общественное явление, как яростное лермонтовское «Погиб поэт!»

2. Наверно, истинный поэт пишет, потому что не может не писать, потому что это выплескивается у него из души. А иногда и не выплескивается, и тогда он мучается немотой. Но, по большому счету, конечно, этот крик души и есть желание поведать всему свету то, что он чувствует, передать свое видение мира. И рождение каждого стихотворения – как рождение нового человека, которое требует от поэта полного напряжения сил, а потом опустошенный, он приходит в себя.

Поэт всю жизнь как будто пишет одно стихотворение, которое является отражением тех токов, которые идут через него. Это его молитва, его разговор с Богом, разговор, послушать который он позвал своих читателей. В этой беседе каждый поймет то, что сможет понять. «Его призвали всеблагиекак собеседника на пир»… Точно также как поэт призывает своих читателей прислушаться к его беседе с Богом.

Умение уловить жизненные энергии, которые как радиоволны проходят через все его существо, волей неволей отражают не только дух вечности, но и «дух времени». И хочет или не хочет, он говорит «о времени и о себе», часто больше и глубже любого политика. «Имеющийуши да услышит», как сказано в Евангелии от Матфея.

3. Сакральное значение писателя и литературы осталось, только для узкого круга читателей. Потому что если раньше русская классическая литература являлась духовным образцом для большого числа людей, то теперь для большинства читающей части населения идолом стало легкое развлекательное или, наоборот, щекочущее нервы чтиво, а утруждать себя чем-нибудь серьезным люди не в состоянии. Поэтому серьезная литература превратилась в чтение для избранных, далеко не всем доступное, как какой-нибудь автомобиль «Феррари» никогда не сможет достаться простому смертному.

«Нас мало, избранных», - так можно сказать сейчас.

Но даже если одна душа отзовется на ту высокую музыку, которая, безусловно, есть в мире и может быть «поймана» творцом литературного произведения – уже, значит, он писал не зря. Он сумел передать непередаваемое, загадку жизни, отсвет Божественного сияния и потому наполнил своих читателей новым ощущением и пониманием.

Прошли те времена, когда значительное произведение литературы занимало место в общественном сознании, становилось явлением, меняющим взгляды на жизнь, позволяющим осмыслить процессы, идущие в мире. И в этом смысле «общегражданским форумом» действительно она перестала быть. Но на ее месте осталась «зияющая пустота», к сожалению, не замененная ничем. До сих пор живут в сознании «манкурты» из «Буранного полустанка» Чингиза Айтматова или распутинская «Матера», как огромный кусок старой жизни уходящая под воду. Сейчас же под воду ушло все значительное, чем могла жить душа, и всплыло все мелкое и безобразное. Именно отражением этого мелкого стала современная «коммерческая литература», потакающая низменным вкусам и интересам. И пока этот читательский вкус не будет воспитываться на лучших классических образцах, как это было в советское время, у глянцево-желтыхлитературных произведений перспектива самая радужная. И они будут продолжать убивать Бога в душе читателя.

4. Что такое слава? Быть в центре внимания - это для тонко чувствующего и самоуглубленного человека – тяжкий крест. Быть «публичной личностью» – в слове «публичный» уже слышится какой-то нехороший оттенок! – в наше время не самое большое удовольствие. (Зато неплохие деньги). Поэт, чтобы услышать дрожание неведомых струн, звук бытия, должен быть один на один самим собой, войти в состояние, когда он способен что-то услышать.

Как у Лермонтова: «Выхожу один я на дорогу…» Только вдалеке от суеты можно почувствовать истинное биение жизни. Истинный поэт, каких бы низких тем он не касался, всегда пишет о вечном, потому что и в малом всегда можно увидеть высокое.

Случайно на ноже карманном

Найди пылинку дальних стран -

И мир опять предстанет странным,

Закутанным в цветной туман!

Можно сфабриковать «немыслимо талантливого писателя» и утвердить его в сознании современников как «звезду» общенационального и даже мирового масштаба, как какого-нибудь «великого поэта» Резника или Дементьева, но всегда найдется понимающая душа, которая воскликнет: «А король-то голый!»

5. Хотя бы иногда суметь подняться над суетой, над обстоятельствами, личными проблемами и увидеть великоеи вечное в бытии своей страны и природы, в мелочах собственный жизни. «И счастье я могу постигнуть на земле, и в небесах я вижу Бога…» Увидеть Бога и никогда не терять силы духа, который поддерживает в нас классическая русская литература.

6. Книга – не только произведение искусства, это оружие. Это воспитатель, способный сформировать думающую личность. Великая русская классическая литература многих подняла до вершин понимания жизни, вытянула из низов, заставила круто изменить жизнь.

Литература, как зеркало, способна отразить национальную сущность народа. Погружаясь в ее океан, ты проживаешь столько жизней и приобретаешь неведомый опыт и знание о бытии, смерти, мироздании и даже о быте разных эпох.

Каждая книга – это маска, которую ты примеряешь на себя. «Я царь, я раб, я червь, я Бог» – вслед за Державиным не устаешь повторять. Но маски можно подменять, выдавая низкоеза высокое. Это и происходит теперь. Но раз мы способны понять эту подмену, значит, связь с литературой прошлых эпох не прервана, значит, эта ниточка вьется, хотя и становится тоньше и тоньше.

Помню, в очередной раз перечитывала «Тихий Дон» Шолохова, казалось бы, столь далекий от моей реальной жизни. Но в этой книге воплотилось общее для всех русских людей мироощущение, и она стала мостом, по которому я перешла через век 20-й, к себе теперешней, к произведениям Распутина, Белова, Бондарева, Василя Быкова, Астафьева, рассказам Юрия Казакова. И поэты Державин – Пушкин – Лермонтов – Блок – Есенин – Рубцов – актуальны сейчас как никогда, потому что говорят о вечных ценностях, жизни и смерти, любви к Родине и женщине, что близко сейчас всем, кто остается патриотом своей страны, сохранил в своем сердце любовь и веру.

7. ...