«ПЛАМЯ ДЛЯ ЧТЕНИЯ»

27 мая в Союзе писателей России в рамках Клуба православных писателей СПР прошел творческий вечер черногорского поэта  Милутина Мичовича, ведущей была Наталья Даниловна Блудилина, известный литературовед, доктор филологических наук.

Она познакомила слушателей с творческой биографией поэта: «Милутин Мичович, не только известный черногорский поэт, но и философ, публицист, эссеист. Его книги поэзии (их издания были продемонстрированы публике и пошли по рядам): «Живая вода» (Никшич: Универзитетска речь, 1987) и «Врата» (двоекнижие – «Дом» и «Хлеб для путников») (Подгорица: Октоих, 1994), «Следы будущего» (Тверь: Научная книга, 2010), им создан философско-поэтический роман «Разорённый город» (Титоград: Октоих, 1991); также написаны книги в жанре поэтико-философских эссе: «Так говорили черногорцы» (Беране: Ступови, 1996), «Письма из Уранополиса» (Нови Сад: Светови, 2000), «Сербский лабиринт и черногорский минотавр» (Београд: Српска книжевна задруга, 2003), «Негош и современная Черногория» (Подгорица: Удруженье книжевника Црне Горе, 2007). Его стихи входят в отечественные и зарубежные антологии современной сербской поэзии; переведены на другие языки. Он лауреат литературных премий и наград: «Марко Милянов», Библиотеки „Негош“ (Печь, Косово и Метохия), медали В.В.Болотова. Работал редактором в известном черногорско-сербском издательстве «Октоих». На протяжении десяти лет по понедельникам ведет культурно-публицистическую колонку «Культурный появник» в ведущей черногорской газете «Дан» (Подгорица), опубликовал там более 650 статей-«размышлений поэта» на разные злободневные и вечные темы. Заместитель председателя Союза писателей Черногории, председатель Литературного общества «Негош», основанного в 2004 году в Никшиче, главный редактор и автор ежегодных сборников этого общества «Дани Негошеви».

Далее был разговор о сущности поэзии вообще и Милутина Мичовича в частности, с энергетичным чтением автором своих стихов по-сербски, их разные переводы  выразительно читала ведущая, при этом отметив:«В сербском оригинале явственно присутствует духовная сила и мужественность речи поэта, она теряется порой в русском переводе, разряжается гласными сербская стяженность согласных в словах; явная пульсация ритма, которая скрыта внутри оригинала стиха, с трудом передается в переводе. Легче переводиться смысл, трудно переводиться биение и многозначность смыслов слова». Также были зачитаны фрагменты  философской и публицистической прозы Милутина Мичовича в переводах  (ниже даем подборку стихов и других произведений). Много вопросов было задано из зала русскими поэтами и  писателями, литературоведами (все  высоко отзывались о его поэзии) и земляками поэта, присутствующими на встрече.

Приводим самые характерные высказывания и ответы поэта Милутина Мичовича:

«Я ищу  огонь в глубине сердца, огонь о котором говорит Евангелие: “Огонь пришёл я низвесть на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся”.

Мы не знаем нашу глубину. Но так случается — какай-то удари раскрывается наша глубина, наши неоткрытые просторы.

Тогда у человека возникает понимание: что он мало что о себе знает, и что его призвание больше, чем он думает».

«В начале человек ничего не знает о себе, он видит силы различные, в том числе и бесовские  и это самый сложный процесс, а есть жажда  человека встать на своё место и сказать слово о себе, и это долгий путь. Чего достиг внешне (звания)  это не даёт хода  а что идёт по внутреннему вызову  это даёт плод и начинает открывать смысл, смысл пройти нашу дорогу, смысл нашему пути, своему пути; встречать на пути того, кто может воспринять слово и начинает его осознавать».

«Я не имел конкретное намерение  заниматься тем, что называют поэзией. Был просто глубокий духовный трепет, а потом взрыв, который превратился в то, что я сейчас пишу. Тут есть и  философия, и религия, и самое важное есть  то, что я не знаю, что это. Всё это моя поэзия, а прежде всего — жизнь».

«Есть поэты, которые имеют огромную публику, а есть другие, которые имеют несколько читателей, слушателей. Но может уплощаться смысл слова у слишком популярных.

Если поэт имеет одного слушателя  он уже имеет читателя и слушателя. Он знает, что  это слово действует. Если есть один человек  это есть подтверждение того, что (аудитория) может расширяться.

Многие поэты всю жизнь имели публику, а после смерти  нет читателей, и наоборот. Важно, чтобы это слово было соответственно моей жизни, тогда оно читателя найдёт.

Стих «Томас Элиот» отвечает на все вопросы  что писать поэту, на какой суд он и его слово придёт.

Каждая энергия действует на человека, внутри наших просторов всё это действует.

Если имеешь творческий ответ  всё это хорошо, если нет  всё убивает нас. Всё бы мы хотели обнять, если есть такая сила души».

 «Сейчас в мире присутствует огромное пространстве множества книг, которые не касаются сути творчества. Я бы сказал: книги все сгорят и будет пепел, а что будет из этого пепла? Может быть лицо, или сущность человека восстанет? Эсхатология в этом присутствует».

«Русская и черногорская современная поэзия имеет и не имеет различия. И русские поэты, и черногорские пишут свободным стихом, в этом есть сходство.

Но в  нашей поэзии мало присутствует природа: лес,  туча, дождь, река. Сербская поэзия в целом  больше интровертная, с взглядом внутрь человека.      Больше открытий для духа дают внутренние исследования, испытания, погружения, много больше, чем природа, птички, источники, родники.

Мы читаем больше Достоевского, чем Пушкина и Толстого. Это литература бездны и озарения,  как поэзия Петра II Негоша, современника Пушкина, который в “Луче микрокосма” поэтически раскрывал космическую и человеческую бездну. Но из этих глубин, всегда жаждал света.  И достигал».

  «В любой поэзии есть мир тьмы и мир света, они пронизывают друг друга в вечной борьбе.

По внутреннему голосу  поэт  ходит, то есть по воле, свободе, интуиции, которая человека направляет. И там — нет аскетики, там есть богатство.

Человек в себе носит и тёмные силы. И носит и сохраняет Христа, и это позитивное в истории человечества. Если мы это ощущаем  то надо за это и бороться  и в этом есть общность славянских людей».

«Я был в Москве, когда присоединяли Крым  ощущал подъём в русской душе. Народ, который много страдал и был на грани бездны. Могу смотреть через свой народ, мы никого не завоёвывали, а только защищали свободу: основные ценности иметь любовь, свободу. Основной константой, определяющей чертой характера нашего черногорского народа является сила, которая исходит из любви, истины, способности понимать и встретить другого человека».

«Истинно ощущаю, что славянский народ умеет проносить любовь и соединять человечество, он участвует в этой идее в соединении человечества, в братстве, из глубины, из любви; это не “братство” французской революции.

Основа: радоваться; без радости жизнь не имеет смысла. А без муки, без креста  радость не идёт: радость как награда за страдание, сила и правда Неба. Душа, которая много страдала, ей даётся и много радости.

Очень полагаюсь на роль русского народа в истории, сейчас большое давление  русский народ имеет большую духовную силу обновиться и встать напротив своих врагов без мерзости».

— «Очевидно, что человек преображается. Как сказал апостол Павел —  “Не гасите Духа! И человек  приобретёт духовное тело”».

 

Из прозы Милутина МИЧОВИЧА

ТВОЯ ТАЙНА

Ты не знаешь, что тебе твой случай готовит. Ты не знаешь, кто ты есть. Ты не знаешь, что тебе твоим адом уготовано, и не знаешь, что те­бе небо наметило. Ты не знаешь, какие бездны носишь в себе, высшие и низшие, открытые и еще более неоткрытые. Практически живешь на безднах, которые жаждут проглотить тебя. И всякая хочет увидеть тебя на своем дне.

И что, ты далее идешь сквозь жизнь с прикрытыми безднами, напичканный и умасленный многими знаниями мира? Наконец ты рухнешь и упадешь в них. И все твои знания будут смеяться над тобой, потому что они отделили тебя от самого себя.

Ты не знаешь, кто ты есть, а твой случай тебя знает! Это — твоя основная позиция. И жизненная тайна твоего случая. Не только тайна, но и меч, который острием всякого пронизывает в жизни. И не только меч, но и соль. И так он вклинивется в твою жизнь. И не только в жизнь, но в костный мозг ее.

Нелегко живется с тем, кто тебя до тонкости знает, а ты его не знаешь. Ты знаешь, что oн тебя знает, и что ты его никогда совсем не узнаешь. Знаешь его и стараешся узнать, но он всегда еще более уда­ляется. Так живи со своим случаем, друг мой. Живи, если тебе хочется жить. Живи как на живом огне. Живи на своем пути, который пре­вра­щает тебя в пламень и пепел. Живи так, или скажи жизни — «нет». Ино­гда тяжелее сказать «да» жизни, чем смерти. Это многие испы­та­ли. И головами поплатились. Об этом наглядно говорит и твой случай, ко­то­рый в мгновение может разорвать твои кости.

 Но не одинок ты. В этом мире ты часто одинок, но не и на небесах. У тебя есть невидимый помощник, когда люди не могут ничем помочь. А он помогает так, что кладет тебя в огонь. Но он не только кладет тебя в огонь, а дает тебе и невыносимые радости. Твой слу­чай хотел, чтобы так тебя осознали твои крайности и, чтобы ты осознал себя через свои крайности, и с их помощью только и откры­ва­ется твоя тайна. Твоя тайна замыкает и отпирает тебя. Она запирает тебя в своем мучении, и открывает небесные источники.

Последствие твоего случая — расшифровка твоей тайны. Без её рассшифровки, нет твоей жизни. Ни жизни, ни пути. А когда осветит тебя твоя тайна, засияет и на небесах, и на земле. И ясно становится, каково отчаяние среди людей. Увидишь не только замирание, но и умирание жизни. И этим мукам нет собеседника. Потому, что собесе­дник для этого может себя самого найти по ту сторону жизни.

Твоя жизнь непосредственно зависит от твоей тайны. Когда она проявится в твоей жизни, как внутреннее озарение, ты подумаешь, что овладел ей и, что твоя жизнь в твоих руках. Ты будешь думать, что узнал и осознал свою тайну. Но тайна не была бы той силой, и тем ключом, если ими легко овладеть. Шифр тайны, состоит в том, что им ни­ко­гда не овладеешь, и не осознаешь его. Он может тебе отвориться и осве­ти­ться до дна, но потом исчезнет, словно его и не было. Тайна исчезла, а тебе  кажется, что она пропала навсегда, нет её больше. Твой процесс снова осло­жняется. Найдены ключи от одних дверей, но жизнь твоя теперь показала многие закрытые двери и многие темные пути, теряющиеся в ночной темноте. Но так идет твой случай. Подземно и надземно. И судя по всему, на узком пути, вновь проявится твоя тайна и покажет свою спасительную силу.

Никакой случай не происходит без ведома свыше. Небесное дозволение ему начало. Случай часто долго развивается, творит чудеса, увлекает в себя и много других участников, а люди не понимают, что это идет случай. Говорят — здесь нет никакого чуда, никакого случая. Видеть не хотят то, что очевидно, тем более то, что сокрыто от их глаз. А тот, с кем разыгрывается случай, видит то, что ведает. И не теряет время с теми, кто не хочет видеть и то, что очевидно.

Перевод Натальи Блудилиной

МИСТИЧЕСКАЯ БЕСЕДА О КНИГЕ
(Фрагменты из книги «Письма из Уранополиса»)

***

Если некоторым книгам обновляется жизнь, то говорится, что они золотой нитью связаны с невидимой Книгой. Их жизнь приходит от Неё, а не от них самих. Потому некоторые книги смогут выдержать огромную отделённость от читателей, тёмное забвение людьми, ибо невидимая Книга хранит их жизнь. Они возникают из человеческого забвения, когда люди более не могут жить без них, когда придёт время открыть, что находиться в смертном забытьи.

Тогда в этих книгах открывается жизнь, которая уже случилась, и без чего их новые читатели не могут понять, что бывает с ними.

Когда бы не было этой животворной Книги, стал бы такой хаос между книгами и читателями – люди бы сами стали разорванными книгами, а книги одиночками, на которые уже никто не взглянет.

***

Эту Книгу всегда вновь открывают одиночки, носители великой человеческой муки. Она их от этих мук спасает, потому что входит внутрь этой возрастающей муки, в муку человечества и прочитывает их, тогда эти одиночки переживают великое облегчение и радость, потому что сквозь них освобождается живая мука, которая принадлежит всем людям.

***

Многие живут, как будто эта Книга не существует, многие пишут книги, думая, что Она не существует,  как бы наполняя великую пустоту.

До этой невидимой Книги нельзя дойти, если человек не придёт к сущности чтения и писания. До силы, которую одни называют: пнеума, другие: эрос,  усиа, субстанция, единое, дао, вечно женственное… Она всё это, но и нечто большее. Мы никогда не можем точно прочитать Её по простой причине, что мы Ей открываемся из нашей тьмы, чтобы Она нас осветила, поучила чтению.

***

Как и женщина, Книга не открывается каждому. Если Книга ощущает, что её читатель чувствует её мистическое происхождение, её подземные ключи, её жар и жажду, Она сама жаждет ему открыться, полную себя, которую никто не может взять целиком. Эта вершина  тайны приводит к Ней новых читателей, новых возлюбленных. Хорошая книга и женщина никогда не дадут себя до конца прочитать, чтобы всегда быть читаемыми. Потому в них вписана вечная жажда.

Книги, в которых существует возобновляемая востребованность чтения, мы не читаем только из нашей жажды их читать, но они нас читают своей мощью, и этим являют свою любовную власть над нами. Оттуда и эта внезапная внутренняя жажда – сгореть на их сердце.

***

Так создаются книги – во вдохновенные часы творцу  книги приходит невидимая Книга, чьи слова превращены в духовный жар. Тому, который пишет надо предварительно быть внутренне исписанным, то есть налитым  небесным жаром. В хорошей книге больше всего есть сокровенного как в благородной женщине. Эта мистерия расширяет ауру тайны, магнетизм мистического присутствия.

Читатель есть спаситель, как и муж. Только хороший читатель и хороший муж могут взять то, что сокрыто в тексте книге, в теле души.

Текст, который не насыщен как душа, в нём нет ни текста, ни души. А жажда книги и женщины — найти того, кому бы всё было отдано без остатка. Сгореть в отдаче, в передаче, в осуществлении.

***

 Хороший читатель-возлюбленный обретает в книге-женщине, что другие не могут найти. Потому эти книги-женщины сами любят открыть возлюбленным читателям, что другим не открывают. Всякая книга и женщина имеет своих возлюбленных, которые открывают их, с которыми выходят из своих обложек, и предаются прекрасному полёту существования.

Из хороших книг и женщин всегда исходит зов для чтения, для встречи, для пути. Всё это охватывает нас, когда мы находимся вблизи них. И всё это нам недоступно вдали от них.

***

Когда люди, которые не могут ведать ни книг, ни женщин, берут их в руки, книга и женщина остаются недвижимы, не возбуждённы, холодны, пусты – пустая бумага.  Закроют веки, сокроют жар под пеплом. Ждут того, который их обретёт и откроет.

***

Чтение есть путешествие в два направления, одновременно к устью и к истоку. (Кто только идёт к устью — бывает носим любовью, а сам не дается ей; кто только идёт к истоку — учиняет насилие над любовью, которая пошла ему навстречу).

Потому идём от любви, чтобы войти в чтение, и от чтения, чтобы войти в любовь.

Чтение следует неосуществимому желанию: сократить всякое путешествие, чтобы всё обрести в одном месте, в источнике. Чтобы и сами стали источником.

Перевод Натальи Блудилиной

Наталья БЛУДИЛИНА,
доктор филологических наук,
ведущий научный сотрудник Института мировой литературы РАН, профессор Государственной академии славянской культуры

РЕАЛИСТИЧЕСКИЙ СИМВОЛИЗМ И МИФОТВОРЧЕСТВО
ПОЭЗИИ МИЛУТИНА МИЧОВИЧА

Надежда вновь зацвела,
Мы жаждем источников жизни,
Ах, —  жизни самой родника.
(Гёте. Фауст. Ч. I)

Рафаэль в палатах Ватикана изображает крылатую Поэзию, увенчанную лавром, сидящую на облаках меж двух ангелов, держащих скрижали со словами Виргилия: «Numine afflatur» («Божеством вдохновляема»).

Возможно ли столь высокое значение поэзии в наши дни, когда идет рациональное упрощение культуры, снижение ее до кича, массовой подделки?

Мы уже давно отчаянно тоскуем по родникам жизни   — к живым ключам жаждем приникнуть. Живительный ключ для нашего духа, души и сердца мы находим в творчестве истинного поэта — в художестве искателя смысла и корней жизни. Он призван выражать последнюю глубину современного ему сознания, обновляя его. Истинный талант приучает нас иначе, не пошло и обыденно, а высоко жить:  по-новому любить, страдать, творить жизнь. Инстинктом таланта поэт ведает  сущностное в нашем бытии и ищет его — ему одному доступное и свыше открытое как сакральное. Его искусство идет навстречу народной душе, и порождает обновленное мифологическое миросозерцание. «Вещая душа» поэта творит обновленную поэзию, стремящуюся стать мифотворческой: вселенски значимой и младенчески ясной в искании смыслов бытия.  Так язык поэзии прорастает из подпочвенных корней, народность из глубин подсознания: из символа рождается миф, как исконное достояние народа.

Подобно пламени, слово-символ в поэзии Милутина Мичовича прорезывает все планы бытия и все сферы сознанья и знаменует в каждом плане иные сущности, исполняет в каждой сфере иное назначение. Это ясно выражено в ключевом стихотворении «Пламя для чтения» его поэтической книги «Следы будущего»:

Бог знает откуда взялось
Это прозрачное пламя
Пламя которое нас пронизывает насквозь
Когда на площади смеркнется
Влюблённое безмолвное работящее
Охваченное нашей тьмой преданное нашей земле
Оно хочет нас прочитать или сжечь

Витой излучиной реки
Выходит из чрева земли из корня нашего корня
Отворяет пылающими руками
Врата небесные
Раздевает нас и голых отмытых
Облачает в пурпурный наряд

Скрывая от мира
Являет нас небу
Запирает в четырёх стенах
Златоокими буквами
Распахивает подземелье на все четыре стороны
Новорождённых крестит
Бьёт в небо потоком огня
В сиянье непреходящем[1] .

В каждой точке пересечения символа, как пламени нисходящего, со сферою сознания он является знамением, смысл которого образно и полно раскрывается в поэзии Мичовича в соответствующем мифе о сотворении Слова, его духовной энергии:

Он говорит действием
Совершéнным
Трудом
Созидающим
То чего ещё нет
Язык становления нашего
Изначальный язык

Язык повествует
Удивляет читает творит
Пока мы полны им
Мы живы и здоровы
Этот язык – мы
 «Язык» (25)

Здесь и в других стихах («Азбука», «Агнец», «Чтение апостола Павла») образно выражена идея Логоса (духовный лейтмотив всей книги), в земном воплощении как результат реального, духовного, нравственного  опыта, пережитого и продуманного человечеством.

Символизм – поэзия, основанная на символах. Он вполне утверждает свой принцип, когда разоблачает сознанию вещи как символы, а символы как мифы, раскрывая в вещах окружающей действительности знамения иного небесного мира, он представляет реальность знаменательной, позволяет осознавать связь и смысл существующего не только в сфере земного эмпирического сознания, но и в высших сферах, как истинно символическое:

Его никто не слышит не видит
Он всё слышит всё видит
Он спустился к нам
Нашёл того кто потерян
Кто ужаснулся своего одиночества
Своей слепоты
Своих надежд
Он освобождает нас предсказывает
Выводит к свету
На этом языке
Говорят все языки

Он записан на небе
Запечатлён в человеке
Язык любящих и смертных
Он сгорит
Он оживёт
«Язык» (25)

Так истинная символическая поэзия прикасается к области религии, ибо религия и есть, прежде всего, чувствование связи всего сущего и смысла всяческой жизни («Чтение апостола Павла»).

Поэтому можно говорить о символизме и религиозном творчестве как о величинах, находящихся во взаимоотношениях духовного сближения.

Философ Вл. Соловьев говорил о художниках будущего, что не только религиозная идея будет владеть ими, но и они сами будут владеть ею, и сознательно управлять ее земными воплощениями. Русский философ понимал художественное религиозное творчество в самом возвышенном смысле: человек способствует своим творчеством вселенскому преображению. Художник — сознательный приемник творческих усилий Мировой Души. Завет художника прозревать и благовествовать сокровенную волю сущностей, облегчать вещам выявление красоты, «снимать пелены, заграждающие рождение слова», слагать слова в созвучия, представленные в стихии языка. Он «утончит слух и будет слышать, что говорят вещи, изощрит зрение и научится понимать смысл форм и видеть разум явлений» [2] . Только эта открытость духа сделает художника носителем божественного откровения. Художник также должен быть восприимчив к откровению, воплотившемуся в религиозном сознании народа.

Отрадно, что мы можем эти предположения русского религиозного философа уже в нашем ХХI веке соотнести с поэтическим творчеством нашего современника и славянского собрата Милутина Мичовича, который в Слове видит отблеск высшего, вечного света, бесконечность которого он отражает и духовно питает жизнь на земле:

Язык звёзд и львов
Вопиющих
Утешитель
Он кормит в пустыне
В нём умирает смерть
Живёт жизнь
Где ты
Источник небесный
Язык Языков

Язык тех кто умолк
Тех кто познал
Самый глубокий
Самый богатый
Древний
И сладостный

Он и хоронит нас
И прославляет
«Язык» (25)

Реализм в художестве как принцип верности вещам, каковы они суть в явлении и в существе своем плодотворен для религиозного творчества, ибо поэт, прежде всего, должен верить в реальность воплощаемого. Такое реалистическое мировоззрение свойственно поэту Милутину Мичовичу и как психологическая основа его творческого процесса, и как импульс к творчеству, который обеспечивает религиозную ценность его стихов, которые являют читателю в метафорических образах земные воплощения религиозной идеи («Яблоня», «Дуб»).

Реализм как принцип ознаменования вещей многообразен и разнолик, в зависимости в какой степени напряжена и действенна при этом ознаменовании миметическая сила художника (мимесис – подражание натуре по Аристотелю). При ослаблении подражательности натуре мы имеем феномен чистой символики.

В религиозном символизме Милутина Мичовича символами служат предметы, являющие лик не только земной, но и божественной действительности, поэт представляет свой идеал божественной вещи, более совершенное подобие ее земного воплощения («Яблоня», «Дуб»).

Религиозное миросозерцание поэта определяет место каждой вещи, являющей лик и земной и небесной в иерархическом согласии. Мистический опыт порождает символическое художество, которое ищет внутреннюю реальность вещей («Яблоня», «Дуб»).

Мистическое и художественное исследование скрытой правды о вещах в поэзии Милутина Мичовича открывает реальную тайну природы: она всецело жива и всецело основана на сокровенных соответствиях, родствах и созвучиях, в ней звучит многоустное вечное Слово. Соответствие знаменует общение высших и низших миров («Яблоня», «Дуб»).

Глубокое единство противопоставлено обычному «мертвенному» неведению нашему, когда всё мниться разделенным между собой и негласным, случайно близким и безжизненно немым:

И я ушёл далеко
Далеко-далеко через весь мир

И вот я здесь
В очаге
Посреди мира

Никто меня не видит Не слышит
Теперь я смотрю Слушаю
«Вот погас мир…» (61)

Мистический символизм (очевидно его происхождение от мистического реализма Средних веков через посредство романтизма и при участии символизма Серебряного века) порождает особое поэтическое творчество «избранных» как мистическое исследование скрытой правды о вещах, откровение о вещах более вещных, чем сами вещи, о воспринятом мистическим познанием бытии, более существенном, чем сама существенность. Данте писал: «…дивитесь учению, сокровенному под покрывалом стихов странных». Новалис был убежден, что поэзия есть абсолютная реальность, а не сама действительность. Гёте утверждал, что ему передано покрывало Поэзии из рук Истины, что всё преходящее — только символ: «Как природа в многообразии своем открывает единого Бога, так в просторах искусства творчески дышит единый дух, единый смысл вечного типа. Это есть чувствование истины, которая облекается только в прекрасное и смело устремляется навстречу последней ясности самого светлого дня» («Вильгельм Мейстер»).

Задача реалистического символизма современного поэта Милутина Мичовича вызвать непосредственное постижение сокровенной жизни сущего снимающим все пелены изображением явного таинства этой жизни, увидеть глубочайшую истинную реальность вещей, раскрыть и утвердить общий тип в сменяющемся и неустойчивом многообразии явлений, явленный в метафорическом образе трагизма современного бытия «над бездной»:

Сквозь мрак озарённый я видел
Человек на себе несёт самого себя
Нерождённых братьев
Нерождённых родителей
Неувиденных детей
Несозданные миры
Тупиковые пути
Разорённые города
Страх смертный

Страх перед своей надеждой
Надежду на свой страх
Бездну веры
Веру бездны
«Молитва за нерожденного» (55)

Реалистический символизм поэзии черногорского поэта вмещает реальнейшую действительность в нем сокрытую и им же ознаменованную. Для его литературного метода символ есть цель художественного раскрытия: всякая вещь, поскольку она реальность сокровенная, есть уже символ, чем более глубоко, тем менее исследуемый в своем последнем содержании, чем прямее и ближе причастие этой вещи реальности абсолютной, как «корень» бытия:

Дай Боже жизнь корню
Ибо ты корень всякому корню
Дай Боже тепло и свет
Этой яме бездонной
Ибо нет такого места
Где нет Тебя

Дай Боже песню
Чтоб иногда мы забывали о времени
Слушая как растёт этот стебель
Глядя как радуются корни
«Молитва за нерожденного» (55)

Символ выступает как начало, связующее раздельные сознания, но их соборное единение достигается общим мистическим лицезрением единой для всех абсолютной сущности:

Дай Боже творенью
Которому дал Ты землю
И пот чтоб от неё отмыться
Покрыл ночами чтобы
Оно не видело Тебя
Дай Боже долю ему в твоём

Незакатном дне
«Молитва за нерожденного» (57)

В своем последнем содержании символ предполагает ясновидение вещей в поэте,  предполагает такое же ясновидение в читателе:

По белой лестнице спускаюсь
Во тьму рожденья
Ныряю сквозь своё небо

Слышу Слово которым Он говорит
За тех кто давно онемел Всех нас вместе
Являя на свет
«Слушаю песнь» (69)

«Мир духов не замкнут, твои чувства замкнуты, твое сердце мертво»,  — говорит Фауст у Гёте. Эти слова можно отнести и к современным читателям, оглушенным агрессивным грохотом цивилизации, потоком пустопорожней информации, уже почти лишенным поэтического слуха, который может пробудить только пламенное слово современного поэта, способного «глаголом жечь сердца людей».

В мистически-символическом творчестве Милутина Мичовича «дышит дух», требующий отважного расточения души и сердца в целом, до конца, и воскрешает древний как мир миф о духовной стойкости художника-творца, который «держит небо» над нашим земным бытием, чтобы оно не обрушились в бездну («Атлант»).

Так реалистический символизм черногорского поэта раскрывает в символе миф: небо не признает поэзии, которая не касается неба. Ибо миф для него — объективная правда о сущем. Только из символа, понятого как реальность, может вырасти, как колос из зерна миф. Миф является чистейшей формой ознаменовательной поэзии. Еще древнегреческий философ Платон утверждал в диалоге «Пир», в котором звучит вдохновенный гимн творчеству, что задача поэта, если хочет он быть поэтом, творить мифы.

В поэзии Милутина Мичовича явлена творческая религиозная почва, на которой вновь в наши дни смог расцвесть миф, обновленный сущностными смыслами современного бытия; явлен реалистический символизм как творческий метод: его приближение к цели наиболее полного символического раскрытия действительности и есть мифотворчество, он идет путем символа к мифу, миф уже содержится в символе, он имманентен ему, созерцание символа раскрывает в символе миф:

Охваченный жаром
Он умывается явью
Неоткрытых миров
Грядущих веков
Утонувших созвездий
«Студеница — одинокая обитель» (43)

Так, мифотворчество возникает в поэзии Милутина Мичовича на почве символизма реалистического, ибо миф — отображение преображенной реальности, и всякое иное истолкование подлинного мифа есть его искажение, новый же миф — новое откровение тех же высших реальностей:

Книги в белых лебедей превратились
Они хотят солнца и воздуха
Летят и поют
«Обретение» (123)

В поэзии происходит обретенное постижение некоторой безусловной истины, которое не сделалось всеобщим, это постижение возвещено всем, но понято пусть хотя бы немногими (извечная дилемма взаимопонимания познающего сущности поэтического сознания и читательского восприятия их!), ибо невозможно, чтобы адекватное ознаменование раскрывшейся познающему духу объективной правды о вещах, может ли быть принято сразу всеми как нечто важное, верное, необходимое и стать истинным мифом, в смысле общепринятой формы эстетического и мистического восприятия этой новой правды («Агнец»). Миф в этих стихах  вырастает из символа сакрального Логоса, принятого как радостное ознаменование осознанного сущего, как обретение, упраздняющее самое искание до той поры, пока то же познание не будет углублено дальнейшим проникновением в его еще глубже лежащий смысл. Логоса до поры сокрытого, но уже творящего и готового открыться навстречу реальности, жизни земной. Но путь откровения, слова истины к сердцам людей извечно тернист, драматичен и даже трагичен («Агнец»). Сущность современного поэтического мифотворчества отчетливо явлена в те мгновения, когда в ожидании расцветающего мифа, который должен быть не изобретением, а обретением, поэт не знает в точности, каковою окажется скрытая сущность установленной, но еще не выявившейся его мистическому сознанию или утраченной, забытой современностью религиозной истины («Агнец»).

Как творится миф поэтом? Ясновидением веры или является вещим сном, непроизвольным видением, последней истины о вещи, сущей воистину? В ответе таится разгадка тайны, магии поэзии. Нам дано — лишь приподнять таинственный ее покров через понимание явления мифа. Миф есть воспоминание о мистическом событии, о космическом таинстве. Реальное мистическое событие — событие, свершившееся в высшем плане бытия, — сохраняется в сути вещи, так как душа вещей физического мира есть поистине причастница тайновидений и тайнодеяний плана божественного, и человек, причащаясь сакральной вещи, становится  сам причастником тех же изначальных тайн, которые и вспоминает неясною, только ознаменовательною памятью потусторонних событий: в этой смутности воспоминания — глубочайшее существо мифа, возможность его бытования в современной поэзии. Так верит поэт, так он познает интуитивным своим познаванием («Благой муж»).

Истинное мифотворчество — творчество веры. И задача мифотворчества, поистине — «вещей обличение невидимых».

Такое мифотворчество мы встречаем в поэзии Милутина Мичовича, яркого представителя символического реализма во всех его творениях (образцы которых фрагментарно представлены в журнальной публикации). Его реалистический символизм — откровение того, что художник видит, как высшую реальность, в кристалле низшей реальности, и возвещает как символ сокровенной реальности, ее всеприсутствие во всем.

Поэтическое изумление, испытываемое черногорским поэтом при взгляде на простые вещи окружающей действительности и наше бытие, сродни и ясности мудрости народной, и глубокому философскому познанию, творцов слова, видящих мир любомудрыми очами; и, конечно, передается читателю как родственный голос вместе со смутным сознанием какой-то новой тайны или предчувствием нового постижения. Всюду поэт-любомудр зрит «следы будущего», готового вот-вот воплотиться как живая музыка живой души.

Духовный подвиг поэта, в согласии с заветом Вл.Соловьева, — он должен перестать творить вне связи с божественным всеединством, должен духовно преобразить себя до высших возможностей творческой реализации этой связи. Поэт истинный должен помнить о вечности, когда он предстанет со своим словом пред ликом «ангела с мечом», рассекающего груды книг («Т. Элиот»).

И тогда миф, как прикосновение и ключ к «вратам» [3] «уранополиса» бытия, должен стать событием его внутреннего опыта, личного по мистическим переживаниям, сверхличного по своему содержанию, тогда  он будет воистину переживаться читателями как осознание сверхличностной и сверхчувственной связи сущего, наконец забрезжившего в последнем отчаянии разорванных человеческих сознаний современности, когда гармония жизни уродливо искажена, превращена  в дьявольский маскарад химер, в кошмар, удушающий живую душу.

Истинное реалистическое мифотворчество в поэзии наших дней — увы, редкость, но важный симптом поворота, точнее солнцеворота современной славянской души, измученной жестким влиянием европейского рационализма и практицизма, к качественно иному, высшему мировосприятию: религиозно-мистическому, исконному,  православному.


[1] Миhовиh Милутин. Мичович Милутин. Трагови будуhности: Песме. Следы будущего: Стихотворения / Перевод А. Базилевского. Тверь: Научная книга, 2010. С. 91. Далее в тексте в круглых скобках с указанием  страниц данного издания.

[2] Соловьев В. Первая речь о Достоевском / Три речи в память Достоевского (1881-1883) // Собр. Соч. М., 1884. Т. II. С. 175.

[3] Название поэтического цикла указанной выше книги автора. С. 33–79.

Милутин МИЧОВИЧ

БЛАГОЙ МУЖ
Напали на него свои чужие люди
Свои чужие звери
Горячие головы – стороны света
Потерявшие своё место
Звезда не рождённая за облаками

Всё двинулось чтоб его распять
В убогой темнице
Которой мир был тесен

Испив свою чашу
До дна золотого
Он от всего избавлен

Солнцем что родилось внутри

И Бог весть когда закатилось в нашу землю
Родными молниями изрезанную

Благой муж радуется
Как дитя и говорит:

Вот видишь
Сперва Путь разносит тебя по свету

Стало быть С Богом

ЯБЛОНЯ
Небо над нами
Небо в нас
Пускает корень
Сквозь чрево твоё
Раскалённый корень

Из него вырастает яблоня
Высоко-высоко над тобой
Ничего не щадя Богом созданного
Радостно видеть
Как она оплетает ветвями весь мир

Питаясь твоим чернозёмом
Сладкой песчаной почвой
Костями снами
Она рожает летом и зимой
Вечно рожает
Независимо
От погоды

Кто ест её плоды
У того открываются глаза
Чтобы видеть

Небо в себе
Себя в небе

Яблоню на могиле

АЗБУКА
Ну и чудеса творятся на свете
Ты сам можешь стать свидетелем
Если чудо случится
На твоей родной земле

И дни твои придут
В твой родной дом
В твои объятья
Каждый со своим ликом

Ты увидишь ясно до края света
Как кто-то когда-то
Возможно ты сам
Поселил нашу азбуку
В этом мире
Завалил камнями
Землёй засыпал

Ныне каждая буква
Оправдана своим днём
Входит в своё Слово
Поёт свою песнь

Ты забытый слышишь её

Ничему больше не удивляешься
Сам не знаешь где ты

АГНЕЦ
Выскочил Агнец из пламени
Упоительным криком рассёк Тишину
Мёд и огонь с языка его каплют
Плачет Агнец поёт прелестно
Счастлив что из огня идёт к людям

Предоставленный Пути своему
Словно заново родился
Знать ничего не хочет скачет кувыркается в воздухе
Пламени полный
Не видят люди куда он идёт
Не видят жажды его пречистой
Не будут ждать его с распростёртыми объятьями
Оставят перед запертой дверью
Ранят презрением

Ни о чём не думает Агнец полный юного млека
Долго горел он сознанием и сверхсознанием
Смотрел на время и Невремя
Плясал от самозабвенной радости
Боль претворяя в пламя
Глядя одним оком в вечность другим в человека

Куда ты отправился милый Агнец
Зачем скитаешься от камня к камню
Как будто нет у тебя никого
Как будто не все – твои
Отчего прежде времени ты истекаешь кровью
Наглотался ты молодых камней
Насосался чистого млека
Радость не даёт тебе ни о чём подумать
Любовь не даёт остановиться
Никого у тебя нет а ты бы обнял любого

Люди ударят тебя по лицу
Запорошат землёй очи
Приставят к горлу нож
Намажут нож твоей кровью
Покраснеет твоё руно
Выпьют кровь твою Агнец огненный
И умрут глаза твои
Из праха ты впервые увидишь человека

Ничего не узнаешь ты глупый Агнец
Тебя распирает юная сила
Ты не думаешь что о тебе думают
Не видишь того что видишь
Свет несёшь
Через нашу пропасть и мор
Ковыляешь к людям
Агнец золоторунный
Агнец прекрасноокий
К смерти своей идёшь
Чтоб лечь в крылатую колыбель
С ножом у горла с Книгой под головой

Агнец ты несуразный

 

АТЛАНТ
Тяжело держать небо?
                Откуда в небе тяжесть
Сила тебя наполняет злом
                Только силой что в жилах моих кипит
Тебе не будет покоя
                Это всего меня поглощает
И радостей земных у тебя не будет
                Земля меня держит и тёплой водой омывает
                а небо даёт мне блаженство
Ты в одиночестве пьёшь в одиночестве веселишься
                Вместе со всем миром ибо я всему равен
И всё-таки ты терпишь мои молнии
Когда я пронзаю тебе рёбра и подсекаю колени
                Ха – разве не острей молнии в груди у меня?
                Солнечным молоком освящено моё тело
                так пой же мне
                молнией с облачного Олимпа

ЧТЕНИЕ АПОСТОЛА ПАВЛА
Когда апостол Павел сказал
Минует облик мира сего
Грядёт Совершенство
В котором мы себя узнáем

Он видел наши бездны
Сокрытые обличьем людским
А на дне солнечную реку
В которой исчезает
Человеческое слишком человеческое

И ныне как тогда
Мы разбиваемся о жалкие слова
И студёные камни
От тени к виденью
От виденья к иконе
Ищем Пламя

Которое прочтёт нас до конца

Т. ЭЛИОТ
Перед смертью
А он всегда жил накануне смерти
С тех пор как знал себя
Старый поэт
Хмуро задумавшись
Сидел в лондонской библиотеке
И увидел ангела с мечом
Тот рассекал груды книг
Среди которых он заметил и свои

Ангел брат мой
Могу ли я на краю могилы узнать
Что ты делаешь

Спросил старый поэт

– На пустой земле этого города
Среди пустых обложек этих книг
Я ищу стихи
Которые действительно состоялись
Без ваших перьев и чернил
О как же их мало

В них нахожу я дни
Вашего последнего странствия

ДУБ
Ветвистый дуб
В прозрачной зелени
Протягивает отеческие руки
В тишайший час
Касается всякой души

Оживляет
Всякое страдание во мраке
Всякое семя под землёй
Жаждущие уста под солнцем
Странствуют корни
Пробиваются сквозь землю и камень
Сквозь щедрую грудь кормилицы

Мужественная стать
Полна красоты и силы
Ведь красота и сила
Ко всему кратчайший путь
В них светозарные крылья
Полуденная ясность
Солнечный диск

Он когда-то упал с неба
В отеческом семечке
Вышние тайны принёс

Землёй покрылся
Научился смерти
Откликнулся дню своему
Растёт что есть сил
Слушает смотрит на человека
Рассказывает всё что в нём сокрыто
Пока они вместе странствуют
Открывая кладези горней ясности
Чёрные силы глубин

Чтобы однажды с миром
Вернуться туда откуда пришли

Перевод Андрея Базилевского

 
Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную