17.02.2017 г.

ЕСЛИ НЕТ ПРОГРАММЫ БУДУЩЕГО…

Книга сегодня в России, как и все безусловные духовные ценности, унижена рынком и скомпрометирована антикультурной политикой, но она остаётся последним нашим оружием  в беспрестанной борьбе за правду и душу человека. Среди разноголосицы эфира, мусора интернета и газетной болтовни даже малотиражная книга выступает сгустком авторской мысли и души, плодом долгого и невидимого труда. Будет ли он востребован в потоке времени? – не автору судить. Как писал Александр Герцен: «… Опыт, написанный и брошенный в общее употребление, есть книга. Книга – это духовное завещание одного поколения другому, совет умирающего старца юноше, начинающему жить; приказ, передаваемый часовым, отправляющимся на отдых, часовому, заступающему на его место… Она – программа будущего». Кроме последнего образного выражения, использованного в заголовке, мне более всего по сердцу определение: приказ, передаваемый часовым. Да, программы будущего сегодня у России нет, но пост №1 у знамени части и другие ответственные посты – остались. Их-то бросать и отдавать врагу нельзя. Но нас призывают со всех сторон похерить этот развод караулов: мол, ничего никому не нужно, всё продано и разграблено.

Назидательные беседы Беседина

Самое смешное, что предлагают забыть о долге писателя даже те, кто сам сражался книгами в Крыму или Новороссии. Например, Платон Беседин – автор книги «Дневник русского украинца: Евромайдан, Крымская весна, донбасская бойня»,  в двух номерах ЛГ подряд вправляет мозги в таком духе сначала молодым писателям и наставникам их - подвижникам на ниве литературы, а потом в памфлете с длиннющим названием «Расколоты и обречены, или Паучки-самоубийцы в литературной баньке. О бесконечных конфликтах в писательской среде» (ух, пот со лба вытрешь, пока прочтёшь) - всех нас. А что за пышным названием? – в основном, в самых пафосных абзацах - плоские поучения и ложные посылы: «Так, как писатель – особенно успешный писатель – жил в Советском Союзе, писатели не жили нигде. Это в принципе неповторимо. Однако память о литературном мёде осталась. И потолки Дома писателей, и кутежи в ЦДЛ, и работа на казённых дачах ещё сидят в тех, кто это познал. И передал молодым. Но с этим надо прощаться». Да уж давно распрощались, Беседин! – больше  двадцати лет как в ЦДЛ, в доступных прежде кафе и ресторане встречаются лишь избранные персоны, а в казённых дачах некоторые, напротив, успешно живут и даже стараются приватизировать. Ну, всё не туда, не по сути! Почему «не жили нигде»?  Жили, ещё как, лучше многих достойных советских писателей! – и Апдайк, и Маркес, и Бёлль. А уж про авторов бестселлеров и говорить не приходится. И потом, если мы уверяем, что строим капитализм (странный, правда, с ручным и олигархическим управлением), то авторы коммерческой литературы и у нас, и за рубежом живут как сыр в масле. Например, журнал «Форбс» опубликовал заработок самых успешных писателей 1. Джеймс Паттерсон - $84 млн. Автор многочисленных триллеров и детективов больше всего известен благодаря серии книг об американском психологе Алексе Кроссе. 2. Даниэла Стил - $35 млн. Суммарный тираж ее женских романов превышает 800 млн. экз., благодаря чему Стил заняла восьмое место в списке самых продаваемых авторов всех времен и народов. Ну, наши авторы чтива поменьше зарабатывают, но уж точно больше советских общепризнанных классиков.   Например, в пик популярности Бориса Акунина, в 2005 году, журнал «Форбс» опубликовал данные о его доходах: с 1 июля 2004 года по 30 июня 2005 года он заработал чуть более $2 млн. Это ведь и Шолохову не снилось.

Мы ведём речь о настоящей литературе, а если брать коммерческих писателей – Маринину, Донцову или Быкова – там вообще заоблачные для советского писателя гонорары. Так что этот поучительный пассаж – ни в жилу. А откуда вообще и по какому праву возникла эта менторская манера? В статье «Крым. Презумпция невиновности» Платон Беседин  честно и залихватски пишет: «Мы пришли в Россию, чтобы сделать её лучше. Мы пришли в Россию, чтобы очиститься самим. Мы знаем пути к правде, и будем идти по ним. Каждый, кто с пренебрежением, высокомерием смотрит на крымчан, очень скоро поймёт, что не только ошибается, но и вредит, прежде всего, самому себе, своей стране». Свято веря в свою очистительную миссию, он берётся поучать всю огромную, многообразную и ещё боеспособную армию писателей России.  Смешно!  Он ведь сам, по образованию психолог,  работал и грузчиком, и сомелье. Почему же всех остальных хочет представить запечными тараканами, которые, шурша усами, мечтают только о том, чтобы получить крохи от барского или бюджетного стола за свои писания и при этом постоянно  вступают в схватку на тесной кухне. Но наш мир куда шире, он совпадает с границами Русского мира! И сам Беседин, и редакторы, публикующие его назидания, прекрасно знают, сколько в нашем Союзе  журналистов и военных (часто в одном лице), учёных и преподавателей (ещё чаще в одном лице), врачей и учёных. Да кого хочешь! Большинство не ждёт гонорарных подачек, а зарабатывают хлеб насущный в поте лица и в напряжении умственных сил.  Я числюсь по творческому объединению поэтов, но из 45 книг у меня только 15 – поэтические да ещё плюс четыре учебника и несколько пособий по журналистике, потому что всегда трудился редактором, журналистом, переводчиком, преподавателем. Да так ведь и прежде бывало. Что ж мы не знаем спецназовца поручика Лермонтова или этнографа Пришвина? А на любом идейном поприще распри и жестокая полемика были всегда, даже при расцвете Серебряного века с самыми высокими гонорарами. Блок и Белый не только из-за Любови Дмитриевны до дуэли в ссоре дошли.

Однако Беседина несёт в обличительно-пафосные дебри – до унижения современных писателей: «Но нет никакой славы. И не будет. Смиритесь. Вы, за редким исключением, маленькие и очень жалкие. Скажете, так было всегда? Было, но не в такой степени. Страна ещё так не обнищала (я сейчас скорее даже о духовном аспекте). Она подкармливала литераторов. Она и сейчас подкармливает, но только за соответствующие пропагандистские услуги, а не за саму литературу. И чем больше вы копошитесь, как те паучки в банке (или в баньке, раз мы тут о вечном), тем больше кислорода сжираете, а его и так осталось на пару вздохов». За этими уездными каламбурами окончательно исчезает смысл: почему мы жалкие? Например, меня в двух вузах весьма уважают именно за то, что профессор Бобров, автор многих учебников, является ещё и писателем, действующим публицистом, ярко выступающим поэтом. С чем я должен смириться, что ко мне какой-то киндер-сюрприз Кириенко, попавший в администрацию президента, не прислушивается? Да и Бог с ним! А уж премьер Медведев считает себя златоустом, велит выбивать на мраморе свои высказывания и держится как пуп земли. Но что от них останется, кроме дурацких мэмов и анекдотов? А книги, содержащие программу будущего – останутся.  Их мало, но они – пишутся, да только не резонируют, потому что, повторяю, такой программы нет у правящей элиты и у страны. Так это общая драма. Тогда все – жалкие, даже самые преуспевающие и высокопоставленные…

На Украине поддерживают Спилку

В заключение – очередная украинская зарисовка.  Вот там-то, как знает и сам Беседин, страшная программа будущего присутствует. Но вот что характерно, и программа поддержки литературы – тоже есть. Пошёл в Национальную спилку письменников, встретился с председателем Михаилом Сидоржевским. В историческом особняке, который свидомый депутат и изгнанный председатель Владимир Яворивский не успел до конца продать, было прохладно, но беседа состоялась нормальная. Поскольку я спрашивал чисто практически не о дебрях политики, а о понятных вещах: как государство поддерживает национальную литературу? Михаил Алексеевич посетовал, что структурная перестройка сбила привычный ритм работы: решено было при министерстве культуры, который возглавил актёр с Майдана, создать Институт книги и передать издательскую программу от Комитета по радио и телевидению (так сложилось со времён руководства комитета поэтом и руховцем Иваном Драчом) новой структуре. «Деньги-то начали выделять, но они зависли в структурах! Трудно объяснить нынешнему составу минкульта важность именно литературы». А нам министерству связи – и вовсе не объяснить! А деньги-то на незалэжной большие: 50 млн. гривен – на 600 примерно изданий, обсуждение которых проходит демократично, с участием Союза, не то что у нас – Роспечатью и экспертным закрытым советом. Причём российская федеральная программа принимается долго, со скрипом, с туманом финансирует лишь часть стоимости издания, а Украина – целиком да ещё выделяет средства библиотекам на приобретение вышедших книг. Ну, кругом, куда ни приедешь – есть поддержка государства, и только нам внушают: смиритесь, выживайте как хотите, вы никто… Кстати, на Украине выделяется 20 000 гривен на содержание самой Спилки, это – мало, Сидоржевский ищет привлекаемые средства, но меня потрясло, что во время беседы зашла главный бухгалтер, и председатель подписал ей ведомость на оплату скромного жалованья для руководителей региональных отделений Национального союза – от Чернигова до Одессы! Весной (уже найдены деньги) соберётся 120 молодых авторов в Киеве на семинар – пусть на один день, но с отбором. И я почему-то уверен, что толку для литературы от этого смотра будет больше, чем от целой случайной и помпезной смены поэтов и писателей в лагере «Таврия», куда попали многие мои студенты, даже не написавшие ни единой художественной строки. Кругом – движение, поиски, государственные ходы, и только в России пилят огромные средства, выделяемые на многие программы, без всякого общественно-творческого контроля. Вот проходил фестиваль молодой славянской поэзии в Минске – в президиуме - лоснящиеся Михаил Швыдкой, Владимир Григорьев, Виктор Лошак. А что они понимают в поэзии, чему научат? Неважно: командировка хорошая – комфорт, почёт, дешевизна, а суточные, как в Европе и в евро… Но их, конечно, никто тараканьими сравнениями из очистительного Крыма не унизит.

Вверх