-Увлекательнейшее чтиво на ночь! Велика вероятность встречи рассвета в слезах умиления и восхищения от прочитанного!
Партией оказался Жириновский Деловое предложение подзаработать поступило от моей младшей дочери студентки. Деловым его можно было назвать уже потому, что в подтексте читалось: выручку пополам. Минувшим летом Даша с подружкой устроились в промоутерское агентство (по-русски: контора по продвижению товаров) и занимались, как выразилась дочь, «креативнейшей работой». А именно: вручали прохожим листовки и буклеты рядом с торговыми центрами, или же, проводили в этих самых «символах эпохи», рекламные акции молочных и колбасных изделий. В акциях, говорила моя дружащая с иронией дочь, ключевая фраза: «отведайте ломтик». А тут сентябрь наступил, новый учебный год, а менеджер (руководитель группы) зовёт на «150 рублей в час», что для продвиженчества по-краснодарски является неплохой зарплатой. Словом, «пап попробуй!» А мне что? Ребёнок сказал – родитель сделал, а 5 часов в день я выкроить, как-нибудь, да сумею. Выяснилось, что продвижение не простое, а политически ангажированное. Руководитель Ксюша объяснила, что они (агентство) отрабатывают заказ, поступивший от политической партии. Партией оказался Жириновский. «Когда мы говорим партия, подразумеваем…» и так далее. В самый раз для зазывалы-приставалы подобный персонаж.
Вхожу в роль Моя «точка» - место довольно бойкое. Пересечение двух оживлённых улиц. Рядом трамвайная остановка, плюс постоянный поток людей идущих на вечерние электрички и пригородные автобусы. Народ усталый, «без понтов», народ простой, хотя бывает злой - короче, наш народ, Вольфыч! Супервайзер (доставщик-контролёр) Денис выгружает из авто «товар» – 16 пачек по 50 брошюр в каждой. Вручает мне белую майку с синими буквами ЛДПР на груди и на спине. Облачаюсь в неё – чуть «коротка кольчужка» - да ладно, растянем. На голову водружаю партийную же бейсболку. Ну, в бой, однозначно! Первые минуты - самые важные в новой для себя самоидентификации. Раздумывать, да ещё комплексовать, некогда. Рефлексии оставим на потом. А пока начнём голосовую работу. Тональность выберем среднюю. Между ведущим информационно-аналитических программ и ди-джеем какого-нибудь «хат-хит-эфэма». Правда, перед тобою не стеклянная занавеска радиостудии, а люди. Но, ведь ты же всегда любил прямые эфиры. А тут, пожалуйста - мегаживая связь. Мечты, короче, сбываются! Денис, сделав несколько снимков моей работы – это входит в его контролёрские обязанности - уезжает. Успеваю у него поинтересоваться, показывая на стоящее через дорогу от моей «точки» здание краевого УВД, мол, товарищи вежливо не попросят свалить куда подальше? Денис успокаивает: таких случаев не было, но если что - звони менеджеру. Итак, поехали! - Это он! Провозгласивший не землю крестьянам, а фабрики рабочим, но каждой одинокой женщине - по мужчине, а каждому мужчине – по дешёвой бутылке водки! И тд. и тп… …Очнулся я где-то часа через два. Почувствовал, что тональность уходит в края усталой хрипотцы, а мои слоганы кажутся мне чрезмерно длинными. Зато штабель из пачек стал компактнее в два раза. Попил водички, поговорил со скучающим неподалёку таксистом насчёт выборных прогнозов. Потом подошёл весьма нетрезвый гражданин. Немного отдохнул, поизучал буквы на футболке и, неожиданно, взбодрившись, отчеканил: - Я Жирика уважаю! С ним, мля, не соскучишься. Так ему и передай. От Николая с хутора Бойкопонуры. Понял? - Обязательно, - говорю, - передам. Несколько человек, кстати, интересовались, где можно связаться местными «жириновцами». Ставя меня, принципиально беспартийного с лета 1990 года, этим в тупик. Я выкручивался, «искал стрелку»: - Вот где увидите флаги ЛДПР, машину с партийной символикой, людей с мегафонами – там вам, однозначно, подскажут. Благодарили, уходили, прихватив сразу несколько экземпляров: соседям, друзьям раздадим. Я вскидывал им вслед кулак: «Но пасаран!» В половине восьмого, то есть за полчаса до окончания первой из десяти боевых вахт, у меня от штабеля осталась с десяток брошюр. Стемнело – на юге это происходит рано и стремительно. Можно помурлыкать под нос: «Книгу переворошив - намотай на ус. Все работы хороши - выбирай на вкус», можно воспоминаниям предаться.
Джокер на сцене 12 июня 1992 года. Москва. Колонный зал Дома Союзов переполнен делегатами 1-го съезда Русского национального собора. Раздаются аплодисменты – так зал встречает вышедшего на ярко освещённую сцену худощавого стройного мужчину в синем костюме белой рубашке и чёрном галстуке. Даже с пятнадцатого ряда мне, командированному на съезд славянским обществом «Алтай-Россия» и писательской газетой «Прямая речь», видно, как подтянут и безукоризненен в одежде вышедший. Мужчина прошёл к столу президиума покрытого зелёным бархатом, занял место в центре. «Генерал Стерлигов!» - зашелестело по рядам. Избрали президиум, комиссии. Съезд начался бодрым приветственным словом генерала. Потом долго читал доклад, волнуясь, сбиваясь, писатель Валентин Распутин. Слушали живого классика затаив дыхание. А Валентин Григорьевич ещё больше потому волновался. После выступали тогдашние видные оппозиционеры. Потрясали кулаками, обещали всероссийскую стачку, требовали заменить правительство национального предательства правительством народного доверия, заклинали-уговаривали, будто бы и не выступают среди единомышленников, о том, что с Ельциным нельзя сотрудничать и контактировать. Запомнилось, как требовала восстановить «прямо сейчас, на съезде-соборе» Советский Союз, прославившаяся своей смелостью, Сажи Умалатова. Обратный пример её лапидарности демонстрировал академик Игорь Шафаревич, наукообразно рассуждавший о «тёмных силах» связавших веригами русский народ. Передавал пламенный привет от «палаточников» осадивших в те дни «империю зла» - Останкинскую телебашню - Виктор Анпилов… Оратор на трибуне сменялся оратором… Съезд не капээсэсный, а потому делегаты, приехавшие со всех уголком Руси-матушки, гудяще ёрзали, ждали, скорого уже, перерыва. И вдруг, во время одного из выступлений к ведущему работу съезда генералу Стерлигову подошёл один из его помощников и стал долго нашептывать ему что-то на ухо. Именно необычная долгость такой обычной для собраний процедуры обратила на себя внимание. «Что? Что случилось?» - завопросило по залу. -Товарищи делегаты! Перед перерывом попросил слово руководитель Либерально-демократической партии Владимир Жириновский. Просит пять минут, - генерал не советовался с делегатами, интонацией он давал понять, что такое изменение регламента непонятно и неприятно ему, но так надо. – Пожалуйста, Владимир Вольфович. И только после этого зал зароптал возмущённо. Жириновского в списке выступающих не было, как не было его и в списках делегатов – репутация его уже была хорошо известна. А вождь либерал-демократов, стремительно выбежав из-за кулис, уже оккупировал трибуну. Жириновский начал говорить, резко выбрасывая вперёд руки и совсем не обращая внимания на галдящий зал, нисколько не смущаясь такой его реакции. Минута, другая… Зал не утихает, кое-кто начинает оратора «захлопывать-затоптывать». Генерал Стерлигов сидит неподвижно и не тянется, как уже было сегодня, к колокольчику. Ещё минута, ещё… Кучерявый, плотного телосложения мужчина, продолжает говорить в той же манере: резко пущенные, как из пращи, слово или короткая фраза, беспрестанная, какая-то мельничная, жестикуляция: - Москва!.. Столица нашей родины!.. Стонет!.. Задыхается!.. Миллион азербайджанцев!.. Назад!... Домой!... Всех!.. За сутки! По вагонам! Прямиком с базаров!.. Всё! Проблема решена! Я её решу мгновенно! Однозначно!.. Притихший зал после этого пассажа с азербайджанцами впервые, пусть и робко, зааплодировал. Жириновский распаляясь, уже кричал: - Изберёте меня президентом!.. И правильно сделаете!.. И никаких забастовок!.. Никаких митингов!.. Порядок наведу по всей стране!.. За сутки!.. В зале опять шумели, но уже не раздражённо, а взбудоражено. - Мы за русских!.. Мы за бедных!.. Всех предателей на фонарные столбы!.. Всех!.. Однозначно!.. …Проводили Вольфыча с трибуны овациями.
Рационализация, психология и… В первую половину моей продвиженческой декады брошюры расходились, как горячие пирожки. И кураж был ещё при мне. К тому же я рационализировал своё производство. Согласно законам экономики - с целью увеличить производительность труда. Пачечный штабель был теперь строго рассортирован. Ведь 80-ти страничные брошюры лидера ЛДПР были посвящены самым разным темам: управление государством, экономика, ЖКХ, молодежная политика, национальный вопрос, фрагменты романов известного беллетриста В. Жириновского… Потому, явным или потенциальным прозелитам я вручал уже сразу комплекты: - Шестикнижие от Вольфыча! Кладезь мыслей, идей, прожектов и проектов! Час от часу я становился и всё более изощренным психологом. К девушкам и молодым женщинам я обольстительно простирал руки с брошюрами и использовал весь, без остатка, бархат своего голоса: - Эти экземпляры ещё хранят тепло вождистских рук и сердца! И это тепло, овеянное любовью и нежностью - вам, сударыни! Бабулек, ко всему подходивших сугубо меркантильно и с большой долей скептицизма, я успокаивал: - Почём книжки? Что вы! Жириновский не продаётся! Бесплатно, дорогие мои, совершенно бесплатно. С «гыгыкающими» стайками подростков я пытался говорить на их «языке»: - Самый уматный политик! Истребитель всех чепушил! Шарит во всём! Сечём, короче, алфавит по Жирику! Без байды! Не обременённым заботами мужским компаниям я напоминал: - Партия Жириновского – единственная партия требующая ввести многожёнство в России. Мужики смеялись, забирали, чуть ли не охапкой. Я предупреждал, указывая на близстоящую урну: - Только не в эту.
…злоупотребление служебным положением Во второй половине «декады с Жириновским» я совершил служебный проступок. Рядом со штабелем разместил на картонке несколько своих книжек. Случалось – спрашивали: а это что? Тоже Жириновский? Я терпеливо объяснял, обещал при покупке автограф. Одну книжку купила 90-летняя (!) бабушка Роза. Это был воскресный вечер, я был исколот пренебрежительными взглядами праздношатающихся, измочален жарой и духотой, ждал выходного понедельника и как-то невзначай высказал бабушке Розе Муратовне масштабное, ни на чём не основанное, недовольство: не читают, понимаете ли, художественной литературы в Краснодаре и всё тут. Бабушка так молодо обиделась за свой город, в который она переехала из Грозного в 1988 году, так горячо принялась его защищать, что я, право, залюбовался ею. А потом казнился, что в купленной книжке мелкий шрифт. Вторую книжку – с рассказами о детстве выпросила у меня бабушка Надя. - Страсть, как люблю читать!» - сказала. Надежда Фёдоровна моложе Розы Муратовны лет на двадцать. Пытается, несмотря на отчаянную нищету, выглядеть по возможности опрятно и не унывать. Рассказала, дымя нещадно «беломориной», коротко и неохотно о своей жизни. Ждёт, что дети исполнят обещанное и определят её до холодов в интернат для престарелых. - А пока ночую здесь вот, - махнула рукою в сторону вокзала. На следующий день - а видел я Надежду Фёдоровну постоянно, она возвращалась откуда-то со своей товарочкой, в руках у обеих видавшие виды пакеты с какой-то кладью – она, широко улыбаясь, сообщила: -Всю ночь читала! У нас там лампочка так я под нею примостилась. Ой, хорошо… Я прослезилась даже, когда про маму пишешь… Всё так и было. Так и жили-были.
Бывшие Разные. Разные люди. Вот, донельзя уставшая женщина. Остановилась у моей «точки». Вижу - хочется поговорить. Даже вернее, высказаться. -Я ведь тоже в политике была. Два раза депутатом горсовета от Прикубанки. Бригадир передовой бригады на радиозаводе. Статьи про нас писали, по телевизору показывали… Ой, как начнёшь вспоминать…А поезд комсомольской дружбы?.. Знаете что такое? Весь союз объездили. От Прибалтики до Владивостока. Каждый вагон – республика. А вагоны нарядные: плакаты, комсомольские значки… Питание три раза в день, культурная программа, артисты перед нами выступали… Да… А сейчас вот плетусь с работы пешком. Три дня как устроилась на кооперативный рынок, а ещё ни копейки не заплатили. Да…Ладно… Не буду вас отвлекать – пошлёпаю. Ещё через Чистяковку дойти до своего жилья. Успела получить в первом заводском доме. А этот, средних лет мужчина, с большими залысинами и аккуратной русой бородкой, подходил вчера. Смотрел выразительно на зазывалу – то есть на меня, полистал брошюрки. А сегодня не выдержал, заговорил. - Ну, зачем всё это? – показывает на штабель, мягкая улыбка договаривает, что это просто глупо. – Я увлечён, признаюсь, был политикой. Отвечал за идеологию у местных комсомольцев. Помните времена «Левого фронта»? Борьба с плутократами. Удальцов. Русские марши… - И что же? – спрашиваю. – Разочаровались? Испугались? - Нет. Просто в один прекрасный момент увидел себя, своих соратников, так сказать, со стороны. Ну, бывает же такое, согласны? Увидеть себя со стороны… Великовозрастные балбесы сотрясающие воздух… А ещё эта мрачная возня мелких самолюбий... Фу! Как вспомню…
«Вам не стыдно?» - Нет, вы ответьте: вам не стыдно агитировать за этого… - спортивного вида дядька с седым ёжиком на голове, в майке Chicago Bulls 23 и шортах выжигающе смотрит на меня и досказывает с удивительно похожей на первоисточник интонацией. – Подонка? «Майклу Джордану», видимо, доставляют удовольствие свои способности к пародированию и он несколько раз повторяет: - Подонок! Подонок! Каков подонок! А вы агитатор! Аллигатор! Подонок! Кажется он в раж вошёл… А кто сказал, что будет легко? – задаю я себе вопрос, рассматривая исказившееся в злобе лицо. Правда, что делают с нашими лицами злоба и прочие отрицательные эмоции… Так. Главное – хладнокровие. И предельная корректность: никаких «ответок». Хотя иногда не выдерживаешь. Подплыла как-то дородная, как баржа, бабушка (бабушки-старушки, как вы поняли самый любознательный, и в политическом аспекте, народ) и с ходу разразилась таким жёстким срамословием, что я опешил. Жертвами атаки, впрочем, оказались коммунисты. Привожу цензурный вариант: - Сколько же от этих коммуняк, я настрадалась! И дедушки мои! И родители! И дети! И внуки! - А внуки-то когда успели? – не выдержал, поинтересовался. Никакой реакции на мою реплику. Ещё по второму кругу всё повторила. Отдышалась. Поплыла дальше. Я, что, думаю, громоотвод?
«Да когда же это кончится?..» Кураж мой иссяк, где-то накануне седьмой боевой вахты. Держался на наработках, приобретённом опыте и философском императиве: не растрачивай понапрасну никакой энергии, а наоборот используй её. То есть, как утверждает наука гелотология, больше улыбайся. Была проблемка: я не мог уже произносить фамилию одного политика – вы поняли о ком я. Поэтому я, улыбаясь, повторял: ЛДПР, ЛДПР… Или просто молча, но улыбаясь! – вручал эти ставшие ненавистными, также как фамилия, брошюрки. «Точка» оставалась прежней. Со мною многие уже здоровались, как со старым знакомым. Надежда Фёдоровна утешала тем, что обещают дожди и похолодание в аккурат 18-го сентября. В пятницу, накануне «дня тишины», в последний, стало быть, день агитации я обрёл «второе дыхание». Осталось каких-то пять часов! Уже четыре! Три! Я вновь витийствовал, «слоганил»: «С Жириком по жизни!», играл голосом, не чувствовал усталости… а мимо меня текла усталая, а потому светлая людская река… Одна миловидная женщина остановилась и спросила у меня с какой-то обречённой доверительностью в голосе: -Да когда же это кончится?.. - Завтра, - ответил я, засматриваясь этим прекрасным, даже в вечернюю пятницу, лицом, и зачем-то добавил. - Как же я, не поверите, люблю тишину. |
||
