Форум

Сергей Прохоров

Сергей Прохоров

ДВЕ ВСТРЕЧИ В ОВСЯНКЕ

Встреча первая. Октябрь1989 год

У самого виска, уже изрядно стёртой памяти, как назойливая муха жужжит и жужжит ядрёная, разухабистая частушка:

По дороге шла и пела
Баба здоровенная.
Ж… за угол задела –
Заревела бедная.

Я пытаюсь отогнать это надоедливое жужжание и, невольно, как будто действительно хочу отогнать муху, машинально машу у виска рукой…
Поместив в первом номере журнала “Истоков” фотоматериал“Один день с Астафьевым”, я вот уже целый месяц пытался хотя бы визуально восстановить в памяти картину двух коротких дней, проведённых около (теперь уже великого) русского писателя. Силился вспомнить… Более 20 лет прошло. Какие-то обрывки встреч, разговоров, смытые уже в памяти лица, как остатки на полу клочков разорванной и брошенной в мусорную корзину когда-то цельной рукописи. И только эта неприличная частушка независимая ни от кого: ни от времени, ни от цензуры, ни от осуждения благовоспитанных советских дам, звучит привольно, как “…степь да степь кругом…”.
Нет, видно не зря она так впилась в память, не зря. Это же один из штрихов образа жизни самого писателя, который и говорил, и писал, и пел, как думал, как было на самом деле, а не как требовалось по тогдашней идеологии. Видимо эта, порой обнаженная до неприличия, правда о нашей хвалёной советской жизни, да преподнесённая к тому же великим мастером литературного слова, и тянула людей к Виктору Петровичу. Тянуло всех, кто читал его удивительно жизненные книги. Всех - от простого слесаря, рыбака, до президентов. А творческих людей – писателей, художников, актёров особенно.
Вот и в тот день – 6 октября 1989 года группа гостей - литераторов из Москвы, Новосибирска, Томска, Барнаула, Бийска, Иркутска, Читы ехали в Овсянку – родину Астафьева. В автобусе, который вёз нас мимо мелькающих по обеим сторонам осенних пейзажей, было шумно. Кто-то обсуждал вчерашний благотворительный вечер “Памяти Шукшина” в Большом концертном зале, кто-то кому-то читал свои стихи. Временами врубалась в автобусный шум-гам магнитофонная песня про “Катунь”- речку детства Василия Макаровича Шукшина на слова алтайского поэта с Белокурихи Виктора Ащеулова. Он сидел со мной рядом и объяснял мне, как дорого – в две тысячи рублей – обошлась ему запись этой песни. Но был очень доволен и собой и песней, которую слушал уже, наверное, в сотый раз.
С удовольствием слушал её и я, и под мажорное звучание хора, исполняющего песню, вспоминал вчерашний вечер в Большом концертном зале, посвящённый писателю Василию Макаровичу Шукшину.
Народу в зале было битком. К сожалению, он не мог вместить всех желающих – настолько интересен был красноярцам этот благотворительный вечер. Интересен, в первую очередь, темой: “Россия! Русь! Храни себя, храни”, чего уже давно не хватало им…, всем нам, оглушенным эстрадными “супер-шоу», не хватало духовного общения, настоящего литературного слова.
Концерт начался с документального фильма красноярского кинорежиссёра Владимира Кузнецова “Русский узел”. Я уже смотрел его раньше, и он меня потряс необычным ракурсом осмысления национальной российской трагедии, забытым русским колоритом и удивительным, не слышанным мною раньше такой высокой красоты звучанием русских гуслей. А играл гусляр как Бог, и игра эта уносила куда-то высоко-высоко, очищаядушу от всего, что томило и отяжеляло её.
И вот на сцену поднимается группа писателей во главе с Виктором Петровичем Астафьевым. Сегодня он впервые надел звезду Героя Социалистического Труда, но, как мне показалось, испытывал при этом не гордость, а скорее стеснение… Писатели читали свои произведения, делились со зрителями своими планами, вспоминали добрым словом Василия Макаровича Шукшина.
По счастливой случайности на этой сцене среди писателей оказался и я. Где-то и гордость распирала, но больше страх, потому, что и мне предстояло впервые в жизни в таком переполненном зале (около двух тысяч зрителей), а, главное, перед самим Виктором Петровичем читать свои стихи. Ноги были ватными, когда делал несколько шагов к микрофону. Голос сорвался при первом же слове. Я и сейчас, по прошествии стольких лет, не могу представить, как сумел тогда преодолеть этот секундный страх, сковавший мне горло, но вдруг голос вырвался из оков страха, зазвенел и я почувствовал, как открылась моя душа перед залом, и зал, казалось, понял меня…
А потом звучал объединённый церковный хор Покровского и Троицкого храмов. И уже за кулисами сцены Виктор Петрович, как бы мимоходом коснувшись моего плеча, сказал:
-Надо тебя, Серёжа, окрестить...
Это он, видимо, о строках моего прочитанного стихотворения : “И я свой крест с рожденья не крещённый по всей Руси с надеждой пронесу…”. Легонько так коснулся, а я то прикосновение до сих пор помню. Тогда я ещё не осознавал, какую удачу послала мне судьба, и не понимал в полной мере желания большинства литераторов попасться на глаза Астафьеву. Поэт из Томска Михаил Андреев всю дорогу просил меня (я один из немногих был с фотоаппаратом) запечатлеть его непременно на плёнке рядом с Виктором Петровичем, что я и сделал. И вообще, мы много фотографировались, когда останавливались по пути в Овсянку в самых интересных местах: на фоне знаменитых красноярских столбов, любуясь их затейливыми контурами, на смотровой площадке, откуда открывалась захватывающая панорама Красноярского моря и ГЭС. Так вот с разговорами, песнями, любованием красотой сибирской осени незаметно докатили до конечной остановки нашего маршрута.

Овсянка. Обычная, как и большинство деревень красноярского края. Не будь здесь усадьбы Астафьева, была бы равной среди бесчисленного множества Ивановок, Николаевок, Малиновок…
Покопавшись немного с замком, Виктор Петрович гостеприимно распахивает ворота своей усадьбы. Ограда выстлана деревянным настилом. Внутри её, у входа в избу, аккуратно сложенная поленница дров, слева – беседка. Внутри дома все по-простому, по-деревенски: русская печь, стол у окна, на полу самотканые дорожки. Неприхотлив и кабинет писателя: книжный шкаф, рабочий стол, кресло. К месту вспомнились строки украинского поэта Миколы Негоды:

На енисейском берегу отлогом
Бревенчатых домов неровных строй.
После скитаний по чужим дорогам
Сюда приходит Мастер, как домой.
В свою Сибирь, в своё село родное,
К дымящим росам, к зорям золотым,
В закуток свой – приделец за стеною,
Скрывающий от мира суеты.
Здесь он за стол садиться спозаранку,
Чтобы трудиться до заката дня.
Крестьянскую отцовскую Овсянку
Он в жизни ни на что не променял.
И если непокой вас кружит слишком,
Задумайтесь, на миг, умерив прыть:
Он там, в Овсянке. Он сидит и пишет.
Не помешайте Мастеру творить.

Ознакомившись с сельским укладом жизни писателя, в котором он проводит значительную часть своего времени, идём в духовный центр Овсянки – астафьевскую библиотеку. На тот период, да, пожалуй, и сейчас это главная достопримечательность деревни, созданная на личные средства писателя. Такому книжному храму может позавидовать ни одна городская библиотека. И каждый из литераторов, пришедших в тот день сюда, нашел на книжных полках своё творение.
А впереди нас ждал ещё пирог дружбы. Но прежде, чем отправиться туда, Виктор Петрович пригласил всех почтить память предков на местном кладбище, где покоились и его родственники, его, рано ушедшая из жизни дочь Ирина.
Как к алтарю в храме, троекратно крестясь, подходит писатель к заветным оградкам, поправляет венки, поливает из прихваченной из дому канистры цветы на холмике могилы. Скупо, но тепло и уважительно рассказывает о тех, кто покоится здесь:
-Тут вот дедушка с бабушкой лежат, здесь дочь Ирина… Все мы смертны на этой земле. Скоро, наверно уж, и я уйду. Вот и место себе рядом с доченькой любимой приготовил…
Большая железная узорной ковки ограда наводила на грустные мысли о бренности нашей жизни. Но скоро эти мысли улетучились, как только мы вывалили из автобуса и, разминая затёкшие от сидения суставы, увидели радушное, приветливое лицо хозяйки дома, где нас ждал загадочный пирог дружбы. Дарья Ивановна, настоящая русская красавица, жена писателя Анатолия Ларионовича Буйлова, радостно улыбаясь, пригласила нас в дом откушать, что Бог послал.
Домик маленький, дачный. За столом, щедро уставленным дарами огорода и леса, все уместиться не смогли: кому-то пришлось лезть на чердак, который завсегдатаи этого гостеприимного дома в шутку прозвали гостиничными “номерами” и довольствоваться объедками с “барского” стола.
Мне повезло. Я оказался на лавке у жарко натопленной печки. И хоть было очень тесно, не повернуться, я чувствовал себя превосходно. А, главное, почти напротив меня, чуть-чуть наискосок, сидел раскрасневшийся от тепла и выпитой первой стопки коньяка сам Астафьев. И вступительный тост его за столом мне понравился. Все ожидали от него высоких, торжественных слов, а он сказал по мужицки просто, как частушку в автобусе про бабу спел:
-Ну, будьте здоровы, не болейте и живите долго!
Выпил два стакана с небольшим перерывом на закуску, опрокинул его вверх дном, сказав, как отрезав:
-Всё, норма!
Возвращались весело, с песнями. Вместе со всеми пел и Виктор Петрович. А я слушал и думал: И внешностью, и разговором вроде мужик мужиком, а как пишет, как умеет в своих творениях, создаваемых в простой крестьянской избе за обычным письменным столом, раскрыть человеческую душу,, вывернуть её наизнанку, показать характер, тонко, как самый чувственный лирик описать окружающую героя природу! И впрямь всё талантливое, гениальное, наверно, просто? А может это просто-напростоАстафьев Виктор Петрович – человек в единственном лице и проводить здесь сравнения, аналогии просто нет смысла.

Встреча вторая. 2009-й год
На открытие Астафьевских дней в Красноярске наша творческая группа из Нижнего Ингаша и города Иланского опоздала буквально на считанные минуты. Путь неблизкий – 300 километров. Но на главные мероприятия успели.
Впечатляющие моменты: встреча с супругой писателя Марией Семёновичи, с литературным критиком Валентином Курбатовым. Мария Семёновна сильно сдала, но держалась молодцом, отвечая на все вопросы неугомонных, наглых журналистов, облепивших, как осы, старушку со всех сторон, чуть ли не в лицо тыча ей объективами телекамер и фотоаппаратов.
Выступление Курбатова было потрясающим. Я попросил Л.И. Шаповалову – преподавателя кафедры мировой художественной культуры – раздобыть копию речи выдающегося литературного критика для своего журнала. А, вскоре, удалось и обмолвиться с ним словом. Мы, встретив его в зале выставочного центра, попросили сфотографироваться на память. А потом представили ему свой журнал.
- Ну, хитрецы,- улыбнулся Валентин Яковлевич. – Попросили только сфотографироваться, а сами с журналом. «Истоки»? Читал, читал. Особенно понравилась статья Антонины Пантелеевой об Астафьеве. Интересна и ценна.
Курбатов торопился на очередную встречу, и мы не стали его задерживать. Да и самим не терпелось познакомиться со всем, что происходило в этот день на всех трёх этажах делового выставочного центра МiхМаха. Кстати, место проведения астафьевских дней многим пришлось не по душе. Об этом первым высказал своё мнение Валентин Курбатов. Почему? На этот вопрос красноречивее всего отвечали вывески вдоль здания, напоминавшие о далеко нелитературных делах и проблемах, которые происходят здесь ежедневно и вновь оживут через два дня, как ни в чём не бывало. И все эти многочисленные стенды о жизни и творчестве выдающегося сибирского писателя, подготовленные с любовью работниками Литературного музея, опять будут упакованы и отправлены восвояси.
Но пока труд людей, принявших самое активное участие в подготовке празднования 85-летия Виктора Петровича, волновал, радовал взоры пришедших. Каждая площадка, где выступали литературные, театральные, народные коллективы, несла в себе определённый период, интерес, смысл жизни писателя. От удочки с картофелиной – до многоярусной полки с наградами, от первой тоненькой с пожелтевшими корочками книжки – до толстенной объёмистой, выполненной по последнему слову современной книжной печати книги стоимостью до тысячи рублей. Не знаю, порадовался бы он, увидев такую печатную роскошь, или огорчился его ценой, недоступной безденежному читателю.
Завершила наш творческий марафон в Астафьевских днях поездка в Овсянку – на малую родину писателя.
По пути сделали остановку на смотровой площадке. Я был здесь впервые в 1989 году, и поэтому меня приятно поразили изменения, Красота та же – захватывающая, необъятная, волнующая, но с удобствами. И «Царь-рыба» величественная, с настороженно-хищным взглядом, как хранительница бесценной и любимой миллионами читателей книги.
До Овсянки уже было рукой подать. Наш транспорт быстро катил по гладкой асфальтированной дороге. Мимо проплывала сибирская красота, которую хорошо понимал и любил своим щедрым всеобъемлющим сердцем великий классик. Мелькали берёзы, сосны, проплывали долы, отроги Саян. И мне почему-то вдруг вспомнились слова Виктора Петровича из рассказа «Тельняшка с тихого океана». Вспомнились дословно. Я потом, уже дома отыскал это место:
«Я не изведал того пламени, какой сжигал Лермонтова, Пушкина, Толстого, не узнал, каким восторгом захлебывались они, какой дальний свет разверзался пред ними и какие истины открывались им. Но мне тоже светил вдали огонек, звал, обещал удачу. Я тоже знавал, пусть и краткое, вдохновение, болел и мучился словом, и мои муки никому не ведомы, и моя радость сочиненной строкой, сотворением собственного чуда останутся со мною. Пускай не пламень, только огонь, даже отсвет его согрел и осветил мою жизнь, спасибо судьбе и за это. Спасибо и тебе, многотерпеливая бумага, и прости меня, лес живой – это из тебя, из живого, сотворили мёртвую бумагу, на которой, мучимый природным даром, я пытался оживить и лес, и дол, и горы, очиститься душою и чаял, всегда чаял, хоть немножко, хоть чуть-чуть помочь сделаться людям добрее…»
В заново построенном доме-музее бабушки писателя я был впервые. Всё здесь сделано тоже с любовью и памятью к прошлому Виктора Петровича, его предков. И основательно, где всё до мелочи продумано и воплощено. А в доме-музее, где жил и работал Виктор Петрович, все по-прежнему. Вот только нет в ограде поленницы дров, а на месте летнего круглого стола, за которым иногда отдыхал и, может, даже пивал чаи писатель, возвышается памятник – отдыхающая чета Астафьевых: Виктора Петровича и Марии Семёновны. Когда я посмотрел на памятник из окна веранды через объектив своего фотоаппарата, на мгновение почудилось, что сидит живая отдыхающая пара, грея на солнце усталые босые ноги.
Два астафьевских дня пролетели, как два часа.
Сергей Прохоров, главный редактор литературно-художественного журнала "Истоки",
член Международной Федерации русскоязычных писателей.

alicebobby

Интересные статьи, продолжайте публиковать больше!

yoorah

Upgrade your car or purchase a new one with the points you earn from epic drifts in https://drifthunters2.org , and dominate the leaderboard.