Позволю себе выразить, наверно, самую мрачную точку зрения и на текущий литературный процесс, и на содержание разговора, состоявшегося на нашей конференции.

Не писателями, которые бывают и пристрастными, и не очень, а именно нашими академичными учеными-литературоведами сегодня были поставлены в один ряд имена не только самые разные, но и самые несовместимые с точки зрения художественной культуры и просто хорошего вкуса. С одной стороны – это писатели, к которым действительно может быть применим литературоведческий инструментарий, с другой стороны, это абы какие авторы, которые стали называться писателями лишь постольку, поскольку политика с новой энергичностью продолжает вторгаться в литературу и у власти опять есть своя, пусть даже экзотического, до сих пор невиданного, антропофобного вида литноменклатура.

Владимир Бондаренко такое уравнивание вполне достойных, получивших вопреки экономическим занавесам известность, литературных имен с контрлитературными именами объяснил очень и очень убедительно: реальной литературой является не то, что при благоприятных условиях может стать органичной частью художественного и духовно-нравственного пространства, скажем так, от Гомера или хотя бы от Пушкина до наших дней, а то, что сегодня под грифом «литература» наиболее широко раскручено медийными службами и во что вкладывается больше бюджетных, олигархьих и прочих, с политическими задумками, средств.

Но литературоведческий инструментарий складывался не сегодня, а во времена куда более благоприятные для гуманитарных наук. Зато сегодня мы являемся свидетелями тому, как, может быть, даже самые оснащенные литературоведческим инструментарием литературные критики пытаются с верой в реальную литературу препарировать муравья. Инструменты поблескивают и позвякивают по-настоящему, но при этом сами эти инструменты имеют более значительные размеры и свойства, чем тот предмет, на который они нацелены.

Короче говоря, если соглашаться с Бондаренко, то реальной литературой сегодня может являться вовсе и не литература, а так, нечто. Лишь бы, при нынешнем читательском равнодушии к текущему литературному процессу, хоть кому-то известное.

Ну, в самом деле, вот, буквально на днях в Интернете случайно открыл я для себя питерскую поэтессу Екатерину Полянскую. И ахнул. Поэт она первого ряда не только на сегодняшний день, но по масштабам минувшего столетия (не преувеличиваю). Может быть, таких поэтов у нас лишь малая горсть. А имя её сегодня на конференции не прозвучало.

Значит, её столь во всех смыслах высокие стихи реальной литературой не являются?

А кто слышал о череповецком поэте Андрее Широглазове, которому не сойти с ума от одиночества позволяет только его веселый пушкинский нрав?

А как быстро мы забыли о Геннадии Ступине, который должен вроде бы почивать на лаврах, а на самом деле более забыт, чем какой-нибудь третьеразрядный поэт стародавнего столетия?…

Если нынешняя реальная литература и заслуживает самого пристального внимания со стороны всех, кто озабочен культурным и духовно-нравственным состоянием нашего общества, то – со стороны психиатров, чиновников от культуры, образования и даже, если учитывать заполнившее Интернет читательское возмущение нетрадиционной нравственной ориентацией реального писателя В. Ерофеева, правовых органов.

Для образа современной реальной литературы более всего подходит парафраз из Козьмы Пруткова. А звучит он так: современная реальная литература подобна кормилице, которая сосет собственную грудь на виду у голодного младенца…

Одни писатели подобны такой кормилице из номенклатурной ненависти к младенцу (от того же Ерофеева и Улицкой, которому сама голландская королева полчаса аплодировала за какую-то, в полном смысле этого слова, литературную дрянь, до менее успешного, пока еще иностранными монаршими особами не обласканного за все его более мелкие мерзости Пьецуха). Другие – потому что собственную грудь выгоднее сосать самим, без младенца (это всякие Минаевы и Акунины). Третьи – от творческой немощности слепо следуют новой литературной моде. Четвертые вроде бы и рады послужить младенцу, но он им уже не кажется родным, и потому кормить его они не умеют. А пятые… Вот, собственно, для них, для пятых, мы и должны были собраться. Их-то мы и должны были бережно выделить из общей книжно-журнальной массы. Но – где ж искать этих литературных бичей, литературных бомжей, отлученных от государства и, значит, от общества непроницаемым экономическим занавесом.

Не подумайте, что по моему разумению «голодный младенец» ждет от литературы только социальной защиты, только такого, как в пушкинском «Станционном смотрителе», сострадания к «маленькому человеку». Это уж кто в Бога верит. А просто хорошая литература, с моей точки зрения, должна быть хотя бы национальной и, значит, общечеловеческой, а не маргинальной, не адресованной только, как у самого реального поэта Пригова околокультурным идиотам и всякой окололитературной шпане или, как повесть самого реального прозаика В. Ерофеева, только сексуальным меньшинствам.

Загляните на сайт «Российского писателя» на страницу «Современная русская литература. Избранное». Там по-настоящему крупных и ярких поэтов, очень, кстати, разных, хватит на великую национальную литературу в период её расцвета. Хотя – собирать эту страницу мы только начали. С прозой, наверно, посложнее будет, но скоро и её соберем.

Кто отважится сделать анализ лучших образцов современной, читателю совершенно не известной и, значит, не реальной поэзии и прозы? Кто подскажет читателю, что сидя на сокровищах, он питается замусоленными корками от В. Вишневского?

Современная русская литература стала заложницей, опять-таки, современной очень политизированной и даже расисткой информационной политики. Вспомните, как ушел из жизни последний русский классик, всем миром признанный мастер Леонид Леонов. Все телеканалы побрезговали попрощаться с ним только потому, что он – великий русский писатель. Так же, лишь из расисткой ненависти ко всему русскому, государственные телеканалы сделали вид, что в лице Юрия Кузнецова ушел из жизни малозначительный поэт. А ведь это более чем реальные русские писатели ХХ века!

Расизм, фашизм – называть это можно как угодно – используя то ли властный, то ли финансовый ресурс, загнал современную русскую литературу в информационные гетто. И если советский агитпроп находился в традиционном, согласном с Пушкиным и Гоголем, Тютчевым и Достоевским, Толстым и Блоком, культурном пространстве, и воспитанные на нем юные поколения могли для себя открывать запрещенных по политическим соображениям писателей (Шмелев, Зайцев, то сегодняшние клоны Ксюши Собчак и Викторов Ерофеева и Пелевина уже приличного, вокультуренного или хотя бы на простом человеческом уровне развитого поэта в руки не возьмут. Им нужна маргинальная лексика, им нужно описание гениталий, им надо что-то заведомо ущербное подавать. И именно такую дикость наши финансовые нувориши делают своими баснословными премиями реальной литературой . Именно такими дикими глазами Ерофеев «интеллигентно» подмигивает стране с гостелеэкрана.

Я полагаю, что нашу конференцию надо будет продолжить в Интернете на сайте «Российского писателя». Призовем остатки грамотного - с развитым художественным вкусом и развитым нравственным чувством - народа собирать золотые имена современной русской литературы по всей России. Попробуем хотя бы в Интернете возродить единое литературное пространство, чтобы для читателя пытливого и разумного можно было открыть для себя имена настоящие, имена, согревающие сердце и просветляющие душу.

Николай ДОРОШЕНКО, главный редактор газеты «Российский писатель»