…Вспоминаю, как я, один из числа членов Всемирного Русского Народного Собора в составе делегации писателей, журналистов, учёных, верующих, в общем, хороших людей оказался в Харькове в начале двухтысячных. Были диспуты, конференции в вузах Харькова, встречи, в том числе и с местными писателями. Но откровенно скажу, что самое большое впечатление на нас оказали встречи с митрополитом Харьковским и Богодуховским Никодимом. Они были занимательными, по-своему, поучительными и провидческими. Перед нами предстала поистине исполинская фигура нашей Церкви. Владыка Никодим родом из заповедной Буковинской земли, что отстаивала славянское Православие в Австро-Венгрии и Румынии. В этих сложных обстоятельствах он духовно взращён. В юности подвизался в Иваново-Богословском монастыре, после учился в Московской духовной академии в Троице-Сергиевой Лавре, затем возглавлял Духовную миссию Русской Православной Церкви в Иерусалиме…

Снова Россия, исток царской династии Романовых — Кострома и древний Галич. И тут совсем редкое в советское время явление — высокий духовный пост в Латинской Америке с центром в Аргентине...

И снова родина — Харьков, цветущая сложность Львова и опять Харьков, где пастырская деятельность святителя Никодима достигла вершин. Там нам и довелось встретиться с этим великим сыном нашей Церкви, выдающимся человеком, мудрым старцем и бодрым духом современником.

Этого человека — пастыря, наставника — сопровождала поистине постоянная Божия благодать. От него исходила радость, уверенность, покой. Я в этом убедился при первых своих встречах в Харькове, тогда, в начале двухтысячных в здании Епархии, с которой и началось наше знакомство.

Первый визит в городе мы нанесли митрополиту Харьковскому и Богодуховскому Никодиму. Слава о его духовном даре и обаянии была известна в наших братских странах.

Как водится, мы стоя приветствовали Владыку. Но, кажется, что в этом был не просто заведенный порядок, церковный этикет, но ещё и память магнетическая, потусторонняя сила почтения и поклонения. После небольшой молитвы средостение между гостями и хозяином растворилось, как бы и не было различий.

Писатели — народ любопытный, несколько дерзостный, стали расспрашивать: как пришёл Владыка к вере, закрепился в ней? «Да, мне и не надо было туда приходить, — сказал он, — я в ней всегда был с родными и близкими, в храмах и монастыре, где апостол Иоанн Богослов стал моим духовником и наставником. А Буковина всегда была землёй православной, отстаивающей свою веру и в Австро-Венгрии, и в Румынии. Это была земля верующих и работящих людей...»

Владыка же, как магнитное поле, был связан с верой.

…Митрополит Никодим рассказывал нам о своей службе в Аргентине. Его встречи и молитвы со своими бывшими земляками многих связали сердцем и молитвой с родной землёй, послужили их духовному укреплению. Да, встречи, молитвы сопровождали его всегда...

Своим рассказом Владыка Никодим научал нас духовному единству.

«Ну, а если Вы такие любопытные, я Вам свои вирши почитаю». — «Свои?» — «Ну да, многое виденное в стихотворную строчку ложится». — И дальше читал необычные, пришедшие издалека строчки. Да, — сначала думал я, — это русские стихотворцы Тредиаковский, Сумароков в XVIII веке так писали, — но виделось большее. — Так писал  народный философ и мыслитель, поэт Григорий Сковорода. Такой слог был и у митрополита…

Там, в XVIII веке, русское и украинское слово было очень близко всем на севере и юге державы. Изучая то время в архивах Москвы и Ленинграда, Тамбова и Одессы, Херсона и Николаева, Севастополя и Корфу материалы о святом праведном адмирале Ушакове, близко изучал слово того времени, речь тогдашнюю и эта близость мне была понятна. Когда некие «мудрецы-патриоты» начинают говорить, что украинский язык — неполноценный язык, не имеющий самостоятельности, то я всегда напоминаю им, что украинска мова не «наречие», а полнокровный, близкий, самостоятельный язык. — И это, ведь, не какие-нибудь ярые «самостийники» придумали, а было решение Российской Академии 1903 года. Это соединение с прошлым, старорусским, вот таким корневым, ярким, близким церковно-славянскому, исходящим из древнерусского языка, что и демонстрировал в своих виршах Владыка.

Поражённые сочным, образным, ярким словом, мы переглянулись и поняли, что перед нами, как говорит один наш православный друг, «не касаясь священного сана», поэт. — Почему не касаясь? — Именно соединил духовную мысль и поэтическое умение поэт, властитель мысли и сердца людей.

Не сговариваясь, а скорее восхищаясь, мы приняли его в члены Союза писателей. Его стихи часто печатались в журнале Сергея Котькало «Новая книга России». Сергей же всегда был с нами, когда мы были у митрополита. Запомнилась встреча перед тем, как мы приложились в Благовещенском соборе к мощам Патриарха Цареградского Афанасия Сидящего, в далеком семнадцатом веке прибывшего за помощью к русскому царю и скончавшегося по пути обратно в Преображенском Мгарском монастыре.

Владыка рассказал нам о перипетиях в сложной церковной жизни XVII века, о гонениях на находящихся под игом Турции греков, о том, как мощи Патриарха Афанасия в период гонения на русскую Православную Церковь в ХХ веке были перенесены в Харьков.

Для нас он был настоящей энциклопедией жизни, одним из высших авторитетов среди иерархов Церкви, которая после  знаменитого Церковного Собора в 1992 году сохранила свои устои, избрав блаженным владыкой Украины митрополита Владимира.

Ясно, что путь был непрост. Волны политики разного толка накатывались на Украину, как и на Россию. Затуманивалась великая созидающая суть наших народов, создавших светоносную восточнославянскую православную цивилизацию, которая вместе с англо-саксонской и романо-германской создала великую  европейскую цивилизацию. Украина, Россия и Белоруссия с далёких веков были Европой, и им отнюдь не надо было стремиться, проситься в Европу — они всегда там были.

Харьковский Архиерейский собор Украинской Церкви сохранил верность каноническому, вековому православию на Украине, хотя и с потерями. Православный народ Украины показал это во время исторического Крестного хода с востока и запада страны за мир и спокойствие на Украине, за глубину веры и сияние любви. И в отблесках этого чувства верности Господу были явными лучи света от владыки Никодима, посланные им через годы славянскому народу.

В живой, мудрой беседе, где мы чувствовали себя, хоть и учениками, но и радостными собеседниками. На стол не раз ложились светские и церковные книги, вставали разные вопросы бытия, веры, окружающей жизни.

Встреча, как начиналась, так и заканчивалась молитвой. Вставали, конечно, все, но с лёгкостью вставал и Владыка. Потом, чуть улыбаясь, сказал мне: «Давай руку!» — С его стороны стола, снизу, были выдолблены четыре ямки для пальцев. Он вставлял их туда и вставал. Тихо и как-то по-детски доверительно говорил, улыбаясь: «Вот, видишь, легко вставать». Конечно, вставать в его возрасте было нелегко, а он вставал и вставал обязательно, исполняя благодарную молитву о последних своих делах.

В один из ярких осенних дней в Харьков доставили мощи святого равноапостольного великого князя Владимира. Светоизлучающе прищурившись, Владыка сказал: «К нам прибывают мощи, пойдём и мы приложимся к ним».

Мы вышли во двор епархии. Владыка приложился к святым мощам, а потом разрешил и нам склониться перед мощами. Как бы новый свет встал перед нами, невидимая нить связывала время от тех данных лет к нашим дням.

Как мы были благодарны Владыке за радость прикосновения к великому прошлому Святой Руси.

Как благодарны мы Владыке за эти мгновения встреч.

Митрополит Никодим (РУСНАК)

НА ТРАПЕЗЕ У ХРИСТА
Блаженны те, кого Отец Небесный,
На трапезу Сына Своего приглашает.
Блажены те, кто на трапезу Божественную
В одежду искреннего покаяния себя одевает,
Чистыми слезами душу же свою омывает.
Трапеза со Христом! Кто ее достоин?
Это неизреченная любовь Отца Небесного к нам.
Блаженны те, кто Божьего звания достоин.
Диво непостижимое Небесного пира на земле,
Тайна Божественная, разум наш ее не постигает,
Христос Телом и Кровью любящих Его согревает,
Из Чаши — Святая Святых — нас напаяет.
Такого достоинства Ангелы Божии не знают,
Они лишь нам, со Христом сидящим, служат:
«Свят, Свят, Свят Господь Саваоф », — воспевают,
Радуясь, Троицу Единосущную и Нераздельную,
Со всеми Небесными Силами величают.
Какие мы счастливые, умом обкраденные,
Христом на Божественную Трапезу призванные!
Гораздо лучше было б нам, недомыслимым,
Не тешиться, что Сын Божий нам служит,
А с Марией Магдалиной слезами умывать Его ноги,
И молча вторить: «Прости нас, Милосердный Боже!»
Никогда не измерить нам Любви Божией,
Что к торжеству мира видимого и невидимого
Отец Небесный на сию Трапезу нас призывает.
Постигнуть ли нам сию великую тайну,
Что мы Отца Небесного любимые чада,
Что Сам Сын Божий, Отцу Единосущный,
Призвал нас к торжеству созвездия небесного.
Лишь бы не забыть нам сего Божественного избрания.
Боже Милосердный! Я тоже сын Твой,
Поверь мне, что я всем сердцем люблю Тебя.
Позволь мне с кающейся Марией Магдалиной
Слезами покаяния омыть Твои Божественные ноги.
Боже, Любовь Предвечная, я — сын Твой,
В красоте небесного созвездия — радость моя.
Архангелы Божий: Михаиле, Гаврииле и Рафаиле,
Помогите мне, грешному, реку огненную пройти,
И в радость-радостей Трапезы Христовой войти!
18 декабря 2006 г.

СИЯЙ НАД МИРОМ, ВИФЛЕЕМСКАЯ ЗВЕЗДА!
Рождественская песнь
Весь мир объят сегодня светлым Торжеством:
Ликуя, празднует Христово Рождество!
Взошла над миром Вифлеемская звезда
И озарила путь наш к Богу навсегда.
               Сияй над миром, Вифлеемская звезда!
               Да будет Свет твой в наших душах навсегда!
Воспели Ангелы с Небес Благую весть,
И все узнали, что у них Заступник есть:
Господь послал на Землю Сына Своего,
Чтобы спасён был мир греховный чрез Него.
               Сияй над миром, Вифлеемская звезда!
               Да будет Свет твой в наших душах навсегда!
Вновь Милосердие Своё явил Господь:
Иисус, Сын Божий, облечён в людскую плоть.
С какою радостью внимаем мы Ему:
Ведь уподоблены мы Богу Самому!
               Сияй над миром, Вифлеемская звезда!
               Да будет Свет твой в наших душах навсегда!
Сын Божий в мир земной пришёл, чтоб нас спасти,
От нас все беды и тревоги отвести.
И, лишь очистив наши души и сердца,
Достойны будем мы Небесного Отца!
               Сияй над миром, Вифлеемская звезда!
               Да будет Свет твой в наших душах навсегда!
Призвал Господь нас жить в согласии, в любви
И в испытаньях твердость духа проявить.
Пусть сатанинским козням прозвучит в ответ:
"Тебе, диавол, на Земле приюта нет!"
               Сияй над миром, Вифлеемская звезда!
               Да будет Свет твой в наших душах навсегда!
В веках сияет сонм подвижников святых;
Стоянью в Вере все мы учимся у них.
И если будем мы в Любви Христовой жить,
То хрупкий мир земной сумеем защитить!
               Сияй над миром, Вифлеемская звезда!
               Да будет Свет твой в наших душах навсегда!
Мы на Земле мир добрый, светлый создадим,
Его словами и делами укрепим,
И будем славить Божьей Правды Торжество:
Чудесный Дар Небес — Христово Рождество!
               Сияй над миром, Вифлеемская звезда!
               Да будет Свет твой в наших душах навсегда!
Любовью, Верой преисполнены сердца!
Ликуют вместе — и Земля, и Небеса!
Пусть будет вечно Песнь Небесная звучать:
"Осанна — Богу, людям — мир и Благодать!"
               Сияй над миром, Вифлеемская звезда!
               Да будет Свет твой в наших душах навсегда!

ПАМЯТЬ СЕРДЦА НЕ ЗНАЕТ ЗАБВЕНЬЯ
Все длинней и печальней становятся ночи бессонья,
А душа все сильнее тоскует о крае родном.
Ускользают минуты, года — как вода из ладоней.
Только память хранит нежность маминых рук, отчий дом.
Красота Буковины рождала возвышенность духа.
Сила гор даровала безмерную стойкость сердцам.
Мой народ за века пережил войны, голод, разруху.
Он за преданность Вере достоин святого венца...
Шелест зерен, бросаемых в землю, и грохот сражений,
Мирный труд на полях, ручеек, что в ущелье звенит.
Пенье птиц на заре, летний дождь и судьбу поколений —
Все народная память в легендах, в сказаньях хранит.
Память — зеркало Вечности, что никогда не тускнеет.
Ты внимательно в зеркало это душою всмотрись!
Если сердцем ты чист и любовь только в нем пламенеет, —
То покажет в нем каждый заветный свой миг сама жизнь!
Я вот думаю: может быть, это ночное бессонье
Не случайно даровано Господом нам — для того.
Чтоб в ночной тишине перед нами предстали весомей –
Те события, лица, что были роднее всего…
Мне отрадны о Родине доблестной воспоминанья.
Мой народ от нашествий и бедствий веками страдал.
Но не сломлен был дух его в битвах за волю, в дерзаньях.
И мой род буковинский участие в них принимал.
Из далекого прошлого вновь возникают виденья.
Снова турок набег: звон клинков, слезы вдов, плач детей.
Но встречает врагов тех упорное сопротивленье.
И в боях против турок сражался мой прадед Матей.
Сильный духом и Верой святой, жить не мог он иначе.
Воин мужественный, ратный подвиг он свой совершал.
Обессиленный ранами, турками в плен был захвачен,
Но геройски Матей из турецкого плена бежал.
Но не только о собственной воле он думал, плененный,—
Совершил с земляками своими сей дерзкий побег,
И когда он вернулся домой, от неволи спасенный,
Стал в родимом соленье мой прадед примером для всех.
От него и пошел род Матейковых, сильный и мудрый.
И в назначенный Господом час моя мать родилась!
И хоть в жизни ее ясных дней было меньше, чем хмурых, —
Доброта ее сердца дождем на меня излилась,
... Из окна вновь я вижу наш двор, заметенный метелью;
Будто вновь согревает тепло ее ласковых рук.
Сколько раз ее голос звучал над моей колыбелью,
Но слова одной песни печальной припомнились вдруг:
"Така її доля, о Боже мій милий!
За що Ти караєш її молоду?
Пошли ж Ти їй долю, вона молоденька;
А люда чужії її засміють..."
Ох, нелегкая доля была у селян Буковины!
От зари до зари гнули спины на панских полях;
Пот обильно струился по юным кудрям и сединам.
Поздним вечером лишь возжигались лучины в домах.
Редким проблеском — праздники светлые были порою.
Как умел веселиться народ, словно не было бед!
Легким облаком песни плыли над седою горою,
И деревья листвой шелестящей им вторили вслед.
А еще именины и свадьбы справляли всем миром.
Пусть не густо в карманах у бедных людей, — пустяки!
Добротой насыщались сердца, а не княжеским пиром.
В хату — проще войти, а вот замки для них — высоки.
Бедняки, богачи — никогда не понять им друг друга.
Щели глаз богатеевых светятся жадным огнем,
И нужна его толстому брюху на помощь подпруга.
А бедняк — что ему! Он всегда легок был на подъем.
А бедняк-сирота — это тихое, горькое горе,
И кусок черствый хлеба сиротской слезою омыт.
Но коль встретятся двое людей, как суденышки в море,
То им легче идти против ветра жестокой судьбы.
Вот таким сиротой был отец мой, бедняк одинокий.
И послала судьба ему в жены мою юную мать, —
Словно свежего ветра глоток после горестей стольких.
И в убогой хатенке они стали жить-поживать.
О, как тяжко трудились они, просыпаясь с зарею!
Все ж хватало им сил, чтоб очаг свой семейный хранить.
Шел за месяцем месяц. Однажды весенней порою
Час настал долгожданный — младенца-кровинку родить.
Так судил им Всевышний Господь: я на свет появился.
И с пеленок я был материнской любовью согрет.
А едва научасъ говорить, вместе с мамой молился, —
С той поры для меня воссиял Веры истинной Свет!...
Годы шли, след деяний людских за собой оставляя.
Мир менялся, и страны меняли свой облик и строй.
Лишь судьбы колесо убыстряло ход, не уставая.
Для народов и стран луч надежды являя порой.
Я — всем сердцем уверовал в Милость Всевышнего Бога,
И мой жизненный путь предначертан был Богом Самим.
В мир и к людям вела меня Веры священной дорога, —
Доносил Слово Божие им я в служенье своем.
А отец мой и мать, как всегда, непрестанно трудились,
Но не нажили тяжким трудом ни добра, ни хором.
В этом мире царила по-прежнему несправедливость;
Не хотела удача заглядывать в скромный наш дом.
И вот слух о победе народа дошел в Буковину;
Мол, теперь все обязаны честно, достойно служить.
И решился пойти из родимых краев на чужбину —
Мой отец, чтоб семье обеспечить достойную жизнь.
Со слезами в душе мать отца в долгий путь провожала.
Но надежды на лучшее — маленький лучик сиял,
Каждый день из далеких краев мать вестей ожидала;
День за днем уходил, отец знать о себе не давал.
От молчания этого в сердце вселилась тревога.
Что случилось? И сколько еще нам в неведенье ждать?
Мать — в хатенке, я — в келъе молились Всевышнему Богу,
Чтобы добрые вести могли об отце мы узнать...
Но пришла весть оттуда, откуда мы не ожидали.
Так товарищ отца нам поведал в письме, наконец, —
О трагедии мрачной подробности. С болью, с печалью
Мы узнали: за правое дело жизнь отдал отец.
... На заводе, в Челябинске, после работы бригада,
Где работал отец, села ужинать, как и всегда.
Но ворвался начальник к ним, словно исчадие ада,
Стал кричать, что им крепкий кнут нужен а не еда.
Мол, они за работу свою пищу не заслужили,
План не выполнили, — и себя, и других подвели.
И велел, чтоб уставших, голодных людей окружили
И поникших, трудом обессиленных — прочь увели.
Все вначале опешили, слова сказать не успели.
Но из этой толпы мой отец вышел. Глядя в упор
На начальника злобного, он произнес, — чтоб не смели
Издеваться над ними: трудились они на измор.
Что тут стало твориться с начальством, не вымолвить словом:
Как орало, хрипело, стучало ногами оно!
И схватили отца, и избили его, и в оковах
Увели на расправу, швырнув на темницы холодное дно…
А потом увезли на рассвете в холодные дали.
Словно саван печальный, гнал ветер колючий листву.
Без суда и свидетелей в поле отца расстреляли
И могила его безымянная стынет на вечном посту.
Невозможно без боли и слез вспоминать это снова,
Но чем старше становишься, — многое видишь ясней.
Понимаешь: разящим оружием может быть слово.
Только с правдой живя, ты становишься чише, честней.
Но как дорого стоит нам это святое прозренье,
Ведь о многом ушедшем приходится нам сожалеть.
Все былое ушло; настоящим его не заменим.
Только Веры священной свеча будет вечно гореть!
Лишь одно меня в думах моих о родных утешает:
Отца встретила на Небесах моя добрая мать.
Верю: Ангелы их песнопеньем своим услаждают,
И в Хорале Небесном там можно слова услыхать:
"Радуйся, Стефане, каторжник, узников защитниче!
Испытал ти немало ужасного в жизни земной,
И как мученик — принял ты смерть свою, тем защитивши
Человека достоинство, правду, рискуя собой.
Ты во имя людей не боялся расправы жестокой.
Ты вступился за сирых и слабых — пред сильным и злым;
Люди поняли, что даже здесь — они не одиноки;
Может, путь святой ты указал им примером своим!...»
Верю в то, что молитвы Небесных высот достигают;
Верю в то, что лишь Вера Святая мир этот спасет!
Всех людей на Добро неустанно я благословляю!
Верю: Вечная Жизнъ наши души прозревшие ждет!
Будем — веровать в Бога Святого, усердно молиться —
И друг другу в земной нашей жизни во всем помогать!
И, конечно же, надо всем нам непрестанно трудиться!
Да пребудут над нами — Господня Любовь и Его Благодать!
г. Харьков