Анна ГРАНАТОВА
ЦАРСКОСЕЛЬСКИЕ ЛИПЫ

"Я однажды увидел с горы, - на пастбище пасся бессмертный о лень, с ветвистыми костяными рогами. (...) Молодая жизнь, напирающая снизу на старые рога, прекратилась. Живые рога не росли, а старые, костяные оставались без перемен. Но там, где нет перемен и в старом все остается по-старому, легче всего увидеть бессмертие. Да, пожалуй, это самый правдивый и понятный образ бессмертия - мертвые бессменные костяные рога. "

М.Пришвин. Жень - Шень.

Время перемен

Изнурительные блуждания увенчались успехом: в прогалине между берез показалась дорога, обещающая вывести к людям. Слой опилок, будто на манеже для выездки, впитал сырость глины, позволяя идти, не скользя и не проваливаясь. Путь шел между кустами лещины. Глаза приметили свежие древесные спилы, пахнущие сладковатым липовым соком. По этой лесосеке, видимо, и вывозили стволы прежних исполинов. Лес не был промышленным, идея рубить редкие липы на стройматериалы выглядела нелепо. И, все-таки, желтые пни, как огромные восковые свечи, вспыхивали в гуще лещины. Кому же и ради чего пришла идея избавиться в дикорастущем орешнике от всех лип?

Оглушительно звенели зяблики, радуясь весеннему солнцу. Жужжали шмели в поисках медоносов. Среди сочной травы под широкими, как зеленые паруса, листьями, прятались крошечные фарфоровые чашечки ландышей на струнах стеблей. Чуть поодаль кустился черничник, с жесткими, словно вырезанными из картона, темно-зелеными листочками. А там, где лещина расступалась, открывая солнечному свету крохотные уютные полянки, яркими пятнышками, словно выпавшие из венка подвенечной фаты, и подхваченные дыханием ветра, белели соцветия дикой земляники.

Хорошо и радостно было в лесу, очищенном от угрюмой вековой тени. Солнце просвечивало круглые, как китайские веера из зеленого шелка, листья орешника, играя сотнями зеленоватых бликов, от нежно- салатового до темно-изумрудного. Доносилось цокание белочек, игравших в догонялки. В лесу, полном сочных красок, чувствовалось буйство древесных соков, биение жизни.

Дорога продолжала вести в неизвестность, лещина хлестала по лицу и рукам, опилки делали шаг мягким, кошачьим, и казалось, что идешь по восточному ковру. И вдруг - все закончилось. И дорога, и пахнущий липовым соком, желтый ковер и солнечная лещина. Перед глазами разверзлась поляна, с маленькими веселыми елочками. Посаженные еще осенью прошлого года, елочки пустили зеленые лапки, напоминающие пушистые метелки тимофеевки, но только сочнее, нежнее, ярче. Прошлогодняя хвоя темнела у стволов густым турмалином, и кончик каждой турмалиновой веточки украшала колючая капелька весеннего хризолита. Елочки казались пятнистыми, и светлые зеленые пятнышки мерцали в их темных пирамидках восторгом молодости.

Между елочек, укрепленных лесниками с трех сторон колышками с капроновыми стропами, желтели свечные пеньки срубленных лип, и становилось ясно, зачем рубили и вывозили по идущей сквозь лещину, дороге, исполинские деревья. Освобождали место под посадки молодой поросли. "По- науке", лесники все сделали, конечно же, верно, соблюдая чередование древесных видов в природе. Но здравый смысл противился смене радостных широколистных деревьев, пахнущих медом и зовущих диких пчел, - на приносящие тень и грусть игольчатые пирамиды. Конечно, до той поры, когда елочки вымахают так, что человек с трудом дотянется до нижних веток, и в побуревшей от старости хвое заведутся мхи, лишайники и паутина, существовала пропасть времени! Но факт неизбежности этого меня печалил. А вот липы, даже старые, с потрескавшейся корой, устойчивы к лишайникам и мхам, и пауки в них не заводятся. Секрет же здоровья липовой аллеи прост. Сбрасывая осенью листья, липы становятся прозрачны, солнце льется потоками сквозь гравюру крон, а весной липа распускает листву весьма поздно, так что всяческая тенелюбивая гниль, в липовом лесу не успевает заводиться. А вечнозеленые ели, которые мы ценим за сочную хвою круглый год, дают мхам и лишайникам столь прекрасные условия для жизни, что очень скоро, все эти паразиты, облюбовав пристанище на гостеприимных, затененных стволах, своих же благодетелей и губят.

Так отчего бы лесникам не продолжить лес радости, посадив вместо старых лип - новые? Пока елочки молодые, они радуют глаз чудесными лапками цвета оливина, и нежным хвойным ароматом, и смолистыми капельками живого янтаря в глубине веток. Все молодое радует глаз и согревает душу. Но пройдет несколько лет, и картина изменится до неузнаваемости, пространство между ветвями сомкнется, землю закроет полусгнившая почерневшая опавшая хвоя, и светлая солнечная поляна станет поляной тени и грусти.

Однако, лесничие, хорошо знали свое дело. Мощные липы, пронзившие землю узловатыми корневищами, выкачали из земли жизненные соки. Второе поколение лип на скудной почве уже не получилось бы столь же роскошным, земля жаждала отдыха, природа требовала перемен. Настало время хвойным породам, не нуждающимся в жирном гумусе, способным ловить в разветвленную сеть корневищ, наброшенному на верхний слой почвы, крошечные частицы пищи, и быть этим сытым. Ели восстанавливали истощенную почву, открывая простор для новых поколений лип и дубов.

И зная эти законы природы, отраженные в множестве книг, лесники даже не озадачивались вопросом выбора сменной породы. Без тени творческого сомнения, они брали уже готовые рецепты и следовали им, уверенные в том, что отклонение от изложенной в учебниках по лесоводству линии окажется не экспериментом, а губительной ошибкой. Строго по науке, соблюдая периодичность смены видов, и учитывая среднюю продолжительность жизни дерева, они загодя составили график вырубки вековых лип и заказали в питомнике еловый молодняк. Со старыми исполинскими липами лесники расстались легко, - твердо зная, что никакой пустоши в лесу не образуется. Питомник уже подготовил маленькие елочки древним великанам на смену.

Но не все в природе идет строго по графику. Природа мудрее человека и умеет справляться с непредвиденными катастрофами, проявляя творческую силу гибкого природного разума. У людей же в подобных случаях возникает страх и растерянность.

Перламутровая шкатулка.

В знакомом лесопарке недалеко от пешеходной тропы, белела светлая березовая рощица. Но штормовой ветер предательски налетел на хоровод белоствольных красавиц, изломав, словно спички, изящные станы. И на месте хоровода стильных березок торчали изломанные карандаши хаотично поваленных друг на друга мертвых стволов. Судя по отсыревшей древесине, ветролом прошел давно, несчастные деревья успели напитаться влагой неоднократно прошедших ливней. Но лесники не спешили в березняк. Кое-как убрав повалы, перекрывавшие пешеходную тропу, хозяева леса этим и ограничились. Безнадежно уничтоженная бурей березовая роща привела лесничих в шок и замешательства, они не знали, что делать дальше. Никакого сменного молодняка в питомнике, на случай гибели березовой рощи, конечно же, не было. Стремясь к эстетике вокруг пешеходной тропы, лесники посадили березу, и тщательно вычистили в этого участка все другие породы, всю молодую поросль кустарников, делая рощицу рафинированно изысканной, почти прозрачной, святящейся в солнечный дни, словно перламутровая шкатулка.

Теперь же на место перламутровой шкатулки пришел хаос, - который демонстрировал ограниченность человеческого ума в сравнении с гибкостью интеллекта Природы, способной на место любых утраченных пород быстро и легко подбирать и высаживать новые. Но природа не любит монолита, а стремится к видовому разнообразию. Когда в лесу растут только липы или ели или же, исключительно березы, - понимаешь, что перед тобой не создание природы, а изобретение человека. Потому и выходит, что на месте вырубленных лип или изломанных берез возникает пустота. И нужен рукотворный питомник для ее заполнения. В природе же на удары стихии лес способен отреагировать многообразной палитрой своих возможностей. На одной поляне, соседствуя и конкурируя друг с другом, тянутся к солнцу березы и липы, дубы, осины и клены. Природы заложила в лес как свое детище механизм творческого разнообразия, полифонию возможностей. А человек пошел по пути линейного алгоритма, стремясь к выхолощенной эстетике. И тем самым повысил риски потерь.

 

Царскосельские липы

Эстетика в понимании человека, - понятие, обладающее не только "золотым сечением", представлением о стиле и другими изысками формы, но также, непременно, и содержанием. Именно это объясняет и оправдывает жизнь трехсотлетних лип, источенных короедом и гнилью, в Царскосельском парке.

Царскосельские липы под городом Пушкиным кряжисты, стары и уродливы. Их стволы почернели и потрескались, бугристая кора напоминает плохую пашню, а ветви - жилы, вздувшиеся на руках старца. На месте утраченных ветвей образовались предательские дупла, в которых норовят свить гнездо лесные мыши или осы. Но эти липы помнят, как по дорожкам вдоль которых они росли, еще будучи молодыми деревцами, гулял знаменитый "пушкинский" выпуск Царскосельского лицея, давший отечественной истории множество прекрасных имен: глава российского МИД Горчаков, первый редактор "Литературной газеты" Дельвиг, мореплаватель Матюшкин, талантливые Пущин и Кюхельбекеер, принципиальные и бесстрашные декабристы. Все это наполняет унылые старые деревца необыкновенно значимым содержанием. Сотрудники Царскосельского сада делают все, что способно продлить дереву жизнь. Они залечивают душистым варом проплешины коры, закрывают дупла сеткой, стягивают тяжеленные ветви, угрожающие разломом, массивными металлическими цепями, а, чтобы те не причиняли дереву боли, обматывают металлические обручи, обхватывающие ветви, мягкими резиновыми жгутами.

Липы, история которых переплелась с историей царской России, наполнены уникальным и неповторимым содержанием. Ведь помнят они не только Пушкина, но и то, как отсюда, из Александровского сада, в ссылку в Екатеринбург отправилась семья последнего императора России - Николая II , который по традиции Романовых, жил с женой и детьми в Александровском дворце. По этим аллеям бегали многочисленные дети императора Николая II , оттого местность именовалась "Детское село". Итак, знаменитые люди, великая история, очевидцами которой стали исполинские липы. Благодаря своеобразной причастности к неповторимой истории и великим людям обычные деревья оказались возведены в ранг мыслящих существ, подобия самого человека.

А не будь эта липовая аллея великой исторической осью, деревья оставались бы простыми пиломатериалами, и давно бы их без всякой жалости и малейшего зазрения совести пустили на дрова. История России, происходившая на этой липовой аллее, сделала деревья почти бесценными, как состарившийся коньяк, виноградного урожая того самого уникального года человеческой цивилизации, что зафиксировала кисть живописца и перо писателя.

Внутренне содержание, которым мы наполняем эти Царскосельские липы, побеждают в системе ценностей и приоритетов все те страшные и разрушительные болезни, что делают дерево нежизнеспособным. Мы понимаем, что вырубив старую липовую аллею, которую мы наполняем в своем сознании грандиозным смыслом, требуется немедленно предложить достойную альтернативу. Но история не повторяется. Времена Пушкина и декабристов, эпоха правления семьи Романовых и Екатерины II канули в прошлое. Что вместо?

Молодая поросль вокруг зеркальных прудов Екатерининского дворца, изумляют живописца буйством красок, и переливов изумрудных оттенков. А рядом - на вершине холма видна старая липовая аллея. И взор неизменно переходит от молодых и радостных деревьев к кряжистым старикам. Удивительная эстетика! Содержание детерминирует форму.

В диком лесу, с которого я начала свое повествование, выросли не великие свидетели исторических событий, а всего лишь пиломатериалы. Эти лишенные исторического содержания, деревья, как и простой человеческий материал, лишенный интеллекта и культуры, не было жаль. На смену дряхлым и бессодержательным липам в диком лесу пришли молоденькие елочки - здесь закон биологии естественного отбора и борьбы за выживание, превалировал над социальными законами культуры и человеческой цивилизации.

В Царскосельском парке жизнь проходила под знаком человеческой культуры. В лесу - по законам дикого животного мира, не способного мыслить, а лишь жить инстинктами, готовыми алгоритмами продолжения рода и борьбы за существование. Там, где царят законами биологии, молодость всегда выиграет соревнование у старости. Примитивный девиз "плодитесь и размножайтесь" вытесняет любые экзистенциальные раздумья о самореализации и уникальности социально значимого опыта. Биологическая программа проста и краткосрочна. Продолжив свой род, природным существам уже не требуется накопление мудрости. Поучаствовав в естественном отборе с точки зрения физических данных, создания Природы передадут своим потомкам инстинкты, но не мышление, генофонд приспособления к среде, но не культуру, способную преобразовать эту среду.

В диком лесу молодость выигрышнее старости, и молодые елочки, даже будучи генетически деревьями грусти и тени, создавали ощущение необыкновенной радости и превосходства перед безжалостно срубленными дряхлыми исполинами.

Глядя на изломанные ветром березы, невольно захочется, чтобы сюда поскорее пришла пила и топор лесоруба, и чтобы эти безнадежные деревья поскорее убрали. Единственное достоинство красавиц, - берез из "перламутровой шкатулки", - молодость, - была потеряна вместе с природными катаклизмами. И потому не все ли равно, чем заполнить разрушенную буреломом перламутровую шкатулку, кленами. осинами, тополями? Лишь бы деревца были молодыми да бодрыми.

В Царскосельском парке - иначе. Молоденькие липы, возле зеркальных Екатерининских прудов не создают того восхищения и трепета, как кряжистые исполины, полные древней тайны. Эти царскосельские липы - подобны ключам, помогающим открыть культурный код минувшей эпохи.

 

Сухостой в душе

Каждому знакомы душевные сезоны весны и осени, холода и жары, подобные природным сменам времен года. Но природные циклы бесконечны. как вращение земли вокруг солнца, как пульсация Вселенной, эти образы нашли отражение в славянской символике Коловрата. Мудрость человека, вероятно, в том, чтобы подметить и проанализировать цикл смены сезонов.

Закон человеческой цивилизации требует опираться на все, что выдержало проверку временем, накопило в себе исторический и культурный опыт. В этой системе координат развалины Афин и древнеримского Колизея, монашеские пещеры Каподокии и Египетские пирамиды, ценнее инженерно совершенных зеркально-бетонных небоскребов.

Закон природы требует открывать дорогу всему молодому и сильному, нещадно бороться с дряхлым и древним. Неоднократно видела, как молодая поросль сохнет и гибнет на корню лишь от того, что ей путь к солнцу заслоняет полусгнивший остов какого-нибудь давно умершего дерева, напоминающий костлявый рыбный хребет. Любой лесник расскажет вам, что остовы сухостоя - главная причина верховых пожаров. Если не убрать из леса во-время мертвечину, происходит самовозгорание, так лес очищает себя. И в этом чувствуется почти эсхатологический символ.

Так же и в человеческой душе, должны происходить циклы очищения от всего старого и умершего. За личностно значимые пласты нашего уникального биографического опыта должна происходить борьба, как борются служители Царскосельского парка за древние липы. Но в отношении других же пластов нашей души, где нет ничего кроме ветхости и гнили, которая мешает развиваться молодому и перспективному, должна производиться безжалостная санитарная рубка. Ибо: "Нельзя влить молодое вино в старые мехи".

Очищение и возрождение, - вот обязательные циклы природы, и такими же должны быть циклы нашей души. Мы сами лесники своих душ. Бурелом и сухостой, накопившийся внутри нас вместе с жизненным опытом мертвым грузом, и несущий печаль, тоску, гнев, месть, и другие разрушительные чувства, - следует безжалостно уничтожать, чтобы открыть простор для радости, для своего роста и перспектив. А если этого не сделать, - ждите разрушительных для личности болезней, испепеляющего самовозгорания забитого мертвечиной, молодого подлеска, а то и верхового пожара.

Лес живет постоянным биением жизни. Мудрость природы проявляется в гибкости, цикличности, разнообразии: а главное, в постоянных переменах. В самоочищении от мертвечины. Мудрость человеческой цивилизации - напротив, в сохранении культурно значимого опыта, в бережном отношении к отголоскам минувших дней, отраженным нашими далекими предками в камне, глине, металле, дереве. Нас окружают законы человеческой цивилизации и законы природы. Подлинная мудрость Человека состоит в том, чтобы научиться совмещать эти противоречивые по отношению друг к другу жизненные системы координат в единую вселенскую гармонию.

***


Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную