Валерий ХАТЮШИН

КРИК

Время нелюдей, время зверей.
Мы — за гранью добра и прощенья.
Для растерзанных русских детей
нет закона и права отмщенья.

Наши дети не в силах молчать.
Кто бесстрашен, тот будет услышан.
Им осталось бесправно кричать
о законе, дарованном свыше.

Ими пройден терпенья рубеж.
Крик детей до безумства неистов.
Кровный зов их привел на Манеж,
наших прОклятых дней декабристов.

Власть трясется от крика детей,
не скрывая когтей и оскала.
Неумолчный, над Родиной всей
реет крик. Это только начало.

* * *
Всё не так, как хотелось бы нам на земле.
То дожди, то мороз, то жара…
Завтра будем жалеть об ушедшем тепле,
о зарницах, погасших вчера.

Наша бренная жизнь коротка и хрупка.
Оглянёшься — и всё позади.
К седине на висках прикоснешься слегка —
и тоска шевельнется в груди.

Ярко месячный рог золотится в окне,
одиноко сияет звезда…
Все печали истлеют в сердечном огне,
и мечту успокоят года.

Перед небом ночным встрепенется душа,
тишины мировой посреди,
оглянется на жизнь, никуда не спеша,
и увидит, что всё впереди…

* * *
Все игрушки-ловушки,
все наши дела — трын-трава.
У России был Пушкин,
и этим Россия жива.

Ни ракеты, ни пушки
не значат для нас ни рожна.
У России был Пушкин,
и этим спасется она.

* * *
В чаду безумных выборных комедий
густеет сонм сирот, бомжей и вдов.
Чем выше у страны число трагедий,
тем больше у министров орденов.

И поделили нас, и разделили.
Кто был никем, тот стал в России всем.
Чем больше на экране всякой гнили,
тем веселей тому, кто глух и нем.

Одни бездушно и бессменно правят,
другие молча смотрят и жуют.
Одни взрывают, грабят, режут, травят,
другие ржут и радостно поют…

* * *
Ушла жара, и закатилось лето,
как чья-то жизнь, похожая на сон.
Прохладный вечер – стойкая примета
того, что шум осенний предрешён.

Он где-то рядом, хоть еще не слышен,
еще легки, прозрачны облака,
безмолвный лес, как прежде, неподвижен,
вода в пруду бесплотна и гладка.

Но сроки вышли. Огненное лето
нам навсегда запомнить суждено.
Оно, быть может, яркая примета
иных времен, стучащихся в окно…