Амурского писателя Владимира ИЛЮШИНА считают одним из лучших литераторов области. В этом году ему могло бы исполниться 50 лет. «Ну чистый Гоголь растёт!» Один из лучших — это, конечно, звучит гордо. Но что известно сегодня о Владимире Владимировиче? Нет не только критического разбора его творчества, но даже более-менее подробной биографии. У него самого о жизни уже не спросишь. Да и был он из породы одиночек, тяжёлым в общении. Так что пока есть только люди, которые были с ним близки: кто больше, кто меньше. Вот что я прочитал в юбилейном буклете о жизненном и творческом пути одного из лучших амурских писателей. Родился Илюшин в 1960 году в с. Новоалександровка Тамбовского района. Учился в Литинституте им. А. М. Горького. Работал в типографии, был грузчиком, кочегаром, сотрудником ВОХР, землекопом в геодезической партии «Дальгипроводхоз». Сотрудничал в газетах Амурской области и Хабаровского края. Публиковался в журнале «Дальний Восток», альманахах «Приамурье», «Литературный Владивосток», «Рубеж». Член Союза писателей России с 1990 года, прозаик. Лауреат Всероссийской литературной премии им. Василия Шукшина. Первая книга — роман «Тихоокеанское шоссе» — вышла в 1987 году в Благовещенске. Затем появились повести и рассказы (сборник «Первому встречному», 1988 год), публикации в различных изданиях и ещё один роман «Письма осени» в 1989 году. Очерк «Две империи» об осознании китайской торговой экспансии Дальнего Востока. И повесть «Глиняный человек» — написанная как бы на одном дыхании по воспоминаниям детства. Между прочим, опубликованный в Ярославле очерк «Острова» в литгазете русской провинции «Очарованный странник» попался на глаза известному писателю Виктору Астафьеву . Виктор Петрович о прочитанном отозвался так: «Ну чистый Гоголь растёт! Экая силища в слове. И музыка. Не полковой оркестр, а сводный, фронтовой. И какая органика: ни фальшивинки, ни патетики. Дай-то ему Бог не убегать за околицу островов». А через пять лет после такой многообещающей похвалы, в 2001 году, Владимира Илюшина не стало. Его нашли сидящим в городском саду на скамейке. Думали — уснул… Это было в Хабаровске. Друзья о Володе Павел Никиткин, писатель: — Что меня больше всего поразило в его книгах — интуитивное чувство и понимание людей. Видение их потаённых черт характера. Тягу к размышлениям, философствованию особо подтверждает роман «Письма осени», который Володя создавал около двух лет. Я считаю этот роман пиковым, хотя в нём мало действия, почти нет диалогов. Парень сидит на вокзале (деньги и документы потерял), просто смотрит на окружающую его жизнь и описывает её. Но это истинный образ современности в разгар перестройки. Веталла МАЛИКОВА, друг Илюшина: — У нас было много общих интересов, в том числе книги. Мы с Володей, как убеждённые монархисты, тогда, в 80-х годах, увлекались западной литературой. Был даже свой литературный пароль: «Я живу на Вильборгейзе» (Артур Миллер «Тропик рака») — правда, жили мы в общежитии. Вообще, Володя всегда стремился искать и читать литературу мирового уровня. В 80-х это было в принципе тяжело, да ещё в нашем захолустье. А Володя находил, потому что в своих желаниях и мыслях ничем не был ограничен. Помогать друг другу мы стремились даже в бытовых мелочах. Когда жили в одном общежитии, Володины соседи часто жаловались на стук печатной машинки — она была с ним повсюду. Поэтому я, когда уходила на службу, уступала ему для работы свою комнату. Наши соседи не жаловались. А Вова со своей стороны любую помощь стремился отработать. Владислав ЛЕЦИК, писатель: — Я познакомился с Володей в 1984 году. Это время было пиком советской затхлости. И я, помню, был поражён, когда в этот период Илюшин выдал повесть о дедовщине «Выстрел» — просто шок. Спустя некоторое время в журнале «Юность» мне попалась повесть столичного прозаика Юрия Полякова «100 дней до приказа». Сюжет практически полностью повторял то, что написал Илюшин. Только у Полякова, по-моему, вышла бледная беллетристика. Главная особенность Володи, что бы он ни писал, — это умение ухватить время. Алексей ВОРОНКОВ, писатель: — Я считаю, его девиз — и в жизни, и в творчестве — искусство жить без денег (по названию Володиного рассказа). Это искусство ему давал этакий пофигизм. Ему неинтересны звания, количество публикаций. У Володи лишь три книги, но в них абсолютно всё, что нужно — ничего лишнего. О том, что он стал лауреатом премии Шукшина, по-моему, Володя даже не знал, да и особо не рвался узнать. Часто мы с ним спорили о жизни. Помню, Володя всегда говорил: «Нет, не так живём». Говорил он это и после перестройки. Он и предвидел, что будет так, в своей лучшей книге «Письма осени». По мысли это наравне с Сартром и Камю. В последние годы Володе было очень тяжело. Умерла мама — его надёжный тыл, он практически ничего не писал. Попивал — его инстинкт саморазрушения обострился до предела. Мы просто не уберегли человека. Запущенная простуда, воспаление лёгких — нелепая смерть. Таким мне запомнился Володя Илюшин: простецкий мужик и сложный философ. Ирина ГРАНИНА, жена Владимира Илюшина: — Я с Володей познакомилась на вечеринке. Провожая меня домой, он всю ночь читал мне Мандельштама. Уже так спать хотелось — трудный день был, а Володя всё говорил: «Нет, слушай». Общий язык он мог найти с кем угодно: бомжом, бандитом, мэром, архиепископом. И не какие-то дежурные фразы, а близкие этим людям темы. Это и позволяло ему так мастерски выписывать каждый образ. Конечно, его пристрастие к спиртному — это грустно, это беда. Он по знаку зодиака Близнецы, так что и по характеру был как бы двуличен. В него пьяного как будто вселялся чёрт. А трезвый — образец благородства, внутренней чистоплотности, с осанкой аристократа. Просто не верилось, как такие противоположности умещались в одном человеке. Мы прожили вместе лишь пять лет. Слишком уж разными оказались наши характеры и ценности: он — дух мятежный, я — экономист, прагматик. Но я люблю Вову до сих пор и очень жалею, что он сам себе отвёл лишь 40 лет жизни. Подготовил Иван ЗУБАРЕВ http://dv.aif.ru/issues/596/03_01 |
|
|
