Ночью трезвонили колокола, и разливалось в необозримое далеко многоголосое пение:

- Bocкрeceниe Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити.

Старик спал и, понимая, что это ему снится, все равно удивлялся. Пасха! Как поют? А людей, сколько людей собралось?  Откуда в их приходе столько людей? Ведь несколько лишь человек осталось?

Однако, до вопросов ли было? Протоиерей Иоанн Белоцветов уж начал править пасхальную утреню:

- Да воскреснет Бог, и расточатся врази его! – торжественно возвещал он.

И старик, чувствуя, как замирает от переполняющих его чувств сердце, тихо сначала, но от мгновения к мгновению всё более возвышая голос, запел:

- Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!

Он пел, почти не слыша себя, потому что и слева, и справа, и позади, и впереди весть о Воскресении Христовом возглашали сотни, тысячи голосов. Старик видел рядом с собой радостные лица – знакомые и незнакомые, но все равно - близкие, родные. Мелькали светлые женские платочки, простоволосые головы мужчин – старых и молодых, в гражданских костюмах и военных мундирах. Чудесно, как земные звезды, мерцали огоньки свечей, отделяя от ночных сумерек русло пасхального Крестного хода, который и не шел вовсе, а плыл над землей, как плывут облака, причастные более вечности, чем земной юдоли.

Протоиерей Иоанн стоял у церковных дверей с трехсвечником в руке, и собирающийся здесь же Крестный ход обтекал его морем горящих свечей, теперь уж точно уподобляя себя застывшему над погостом звездному небу.

- Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь! – с радостным торжеством восклицал священник и тысячи голосов отвечали:

- Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!

Свеча в руке старика таяла, капли воска обжигали пальцы, и он удивлялся этому, потому что во сне обычно не чувствуешь боли. Но то был особенный сон, и старик радовался, но и трепетал сердцем, понимая, что сновидение в любой миг может оборваться и тогда его высадят с этого счастливого пасхального корабля на берег обыденности, в его комнату, на его постель…

Тем временем отверзлись церковные двери, и пламенный поток Крестного хода с пением «Христос воскресе из мертвых…» хлынул внутрь храма. Покачивались утвержденные на высоких древках хоругви, благословляюще возносились над головами кресты и иконы, переполнялись свечами подсвечники, певчие выстраивались на клиросе, готовясь продолжить пасхальные песнопения… И Ангелы спускались с небес, чтобы стать им сегодня помощниками – в эту чудную пасхальную ночь!

Увы, для старика удивительная реальность сна все более и более истончалась, и он сам уже словно превратившись в Ангела, смотрел на собрание молящихся откуда-то сверху, из-под церковных сводов; все слабее доносилось до него «Христос воскресе из мертвых…», пока совсем не исчезло, и он не выпал из этого счастливого бытия в полубытие повседневной жизни. Он проснулся.