Умар Денелбекович Яричев

Умар Денелбекович Яричев родился в 1941 году в селе Кулары Грозненского района Чечено-Ингушетии.
Закончил с отличием Московский экономический институт. Первое стихотворение «Горянка» опубликовал в 1961 году в грозненской газете «Заветы Ильича». С тех пор неизлечимо болен поэзией. Выпустил десять сборников стихов, такие как «Исток», «Встреча в пути», «Тропою памяти», «Лавина времени». Готовится к печати собрание его сочинений в трех томах.
Умара можно назвать истинным знатоком поэзии, он очень любит творчество С. Есенина, О. Мандельштама, М. Цветаевой, У. Шекспира, Д. Алигьери,   Р. Гамзатова,   О. Хайяма, Д. Яндиева, А. Пушкина. Но своим идеалом в поэзии считает последнего гения русской поэзии Александра Блока.
Стихи Умара Яричева говорят о том, что круг интересов поэта не замыкается на родной Чечне. Например, одно из них посвящено событию, произошедшему в августе 1920 года, когда на последнем пароходе «Император Николай I I» из Черноморского порта Феодосия ушел в эмиграцию последний главком Юга России, блестящий русский офицер, генерал-лейтенант барон Петр Врангель.
Живет и творит в Грозном. Член Союза писателей России и Чеченской Республики.
Входит в плеяду лучших чеченских поэтов.

ПЕРЕД БИТВОЙ
Когда над полем Куликовым
Повиснет клочьями туман,
Мне чудится: во мрак сурово
Молчит угрюмо грозный хан.
В свою звезду он верит слепо.
Ему сегодня не уснуть.
Вокруг костры, как будто с неба
Упал на землю Млечный путь.
При тусклом свете, пыль вздымая,
Промчался полудикий конь…
Тревожный, хищный взгляд Мамая
Опять уставился в огонь.
Золотопламенные стрелы
Уходят ввысь… Уже вдали
Седой рассвет полоской белой
Наметил где-то край земли.
Каган встает. Костер погашен.
В душе – предчувствие грозы.
Его серебряная чаша
Еще полна хмельной бузы.
Он думает, насупив брови
(И сам ведет с собою речь):
«Напьется вдоволь вашей крови,
Урусы, наш монгольский меч!
И не помогут вам ни стены,
Ни обращенный к Богу глас,
Когда свирепые тумены
Мои обрушатся на вас!..»
А там, за Доном, перед битвой,
Со словом: – Боже! Дай нам сил! –
Великий князь московский Дмитрий
В молитве голову склонил.
И, словно зову сердца внемля,
Промолвил: – Господи, спаси!...
Так отстоим родную землю,
Святое воинство Руси!
Иначе нам не пить из Дону,
Не слышать колокольный звон!
Иначе нашим сестрам, женам
Быть уведенными в полон!
И снял шелом. И взглядом жгучим
Окинул рать свою: сильна!
Над войском князя серой тучей
На миг повисла тишина.
И вот в молчании глубоком
Из чьей-то вырвется груди:
«Веди нас, княже, ясный сокол,
На супостата нас веди!
А если смертный час настанет,
Не посрамим наш русский меч!
И дай-то Бог, на поле брани
За Русь, за матушку, полечь!»
Рванет Темир поводья: – Время! –
И заклубится пыльный след
За скакуном. …И молча в стремя
Поставит ногу Пересвет.
– За Русь! – одно лишь скажет слово,
И встанут кони на дыбы.
Пронзив друг друга, рухнут оба
По воле Бога и судьбы.
– Да будет так! – они полягут
Лицом к лицу, глаза в глаза:
И Пересвет – монах Ослябя*,
И Челубей – Темир-Мурза**.
Потом припомнит кто-то, где-то
На ветхом стареньком дворе,
Что есть могила Пересвета
В Симоновом монастыре,
В Москве… (За это время спросит!)
Всё это будет… а пока…
Тумен последний в сечу бросит
Монгола цепкая рука.
Сойдутся, яростно ломая
Секиры, копья и клинки,
Тумены грозного Мамая
И князя Дмитрия полки.
Померкнет день. Со смертным стоном
Смешается победный крик…
Между Непрядвою и Доном
От наших дней во время Оно
Плывут туманы напрямик.
И трепетным молчаньем скован
Язык, как от несметных ран,
Когда над полем Куликовым
Повиснет клочьями туман.
Март, 1992 г.

ИЗВИНИ
            Как пожухлая медь, осыпаются дни нашей жизни…
                                    Ш. Арсанукаев
Журавли улетают вослед уходящему лету,
Паутиной увиты осенние теплые дни…
Извини, что ушел я, пронизанный солнечным светом,
Что, так сильно любя, я покинул тебя, извини.
Я узнал: в твоем сердце другие туманы кочуют,
И над нами кружится листва твоего сентября…
Время самые тяжкие раны на сердце врачует –
И выходит, что сердце ему я доверил не зря.
Да, любовью хранимый, как клятвой, как вещим заветом,
Замерзал я в метелях, а память шептала: «Храни…»
Извини, что ушел я, пронизанный солнечным светом,
Что, так сильно любя, я покинул тебя, извини…
Апрель, 1980 г.

АКВАРЕЛЬ
Дождь идет – ни начала, ни края,
Серой мглою затянута даль.
Ни улыбки, ни птичьего грая,
И река, словно серая сталь.
День упрятан в ладони раздумий,
Мокнет голубь у всех на виду.
В этом тихом шуршанье и шуме
Ни тебя, ни себя не найду.
И в пространстве, окутанном снами,
Нас теперь не найти днем с огнем –
То ли мир запропал между нами,
То ли мы затерялись в нем.
Октябрь, 1964 г.

РАЗЛУКА
И лет уже прошло немало вроде,
И вроде было всякое в судьбе.
Но почему из сердца не уходит
Моя любовь и ненависть к тебе?
Как на ладони лезвие кинжала –
Нет, не плашмя, а самым острием –
С тобой, разлуки горечи немалой,
Дорога жизни выжжена огнем.
И никуда от памяти не деться,
Не бросить вызов жизненным ветрам…
Вот так сквозь годы, отдаваясь в сердце,
Болит порой от старой раны шрам.
Я все простил без зла и молчаливо.
Коль есть за что, и ты меня прости.
И дай, Аллах, чтоб ты была счастливой…
Но нам с тобой уже не по пути.
Апрель, 1980 г.

***
В этот мир расставаний, однажды покинутый нами,
Если вдруг мы вернемся, нарушив закон бытия,
Обещай, что тебе не изменит ушедшего память,
Что я буду твоим и, конечно, ты будешь моя.
А сегодня мы живы. И с непонятностью странной
Отдаем суете драгоценные камни минут.
И преступно глядим на себя сквозь слепые туманы,
И никак не поймем, что к отходу гудки подают.
Торопись! Видишь, тучи готовы к метанию молний,
Пепел мыслей ложится и мне, и тебе на висок…
Все, что было у нас, осмотри, передумай, запомни
В этом солнечном вихре мечтой недописанных строк.
Февраль, 1979 г.

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Как полагалось, веря в чудо
Священных юношеских лет,
Я был с тобой всегда и всюду
В дни поражений и побед.
Казалось, даль с улыбкой примет
Надежды свет… Моя вина,
Что я твое запомнил имя,
Забыв другие имена.
Под бесконечной синью свода,
О давнем счастье гимн сложив,
Я шел сквозь дали, бури, годы
На твой губительный призыв.
Так первый снег в мечте метельной
Летит, не зная в синей мгле,
Что для него почти смертельно
Прикосновение к земле.
Май, 1968 г.

Я ХОТЕЛ БЫ
Я людей разделил бы по принципу дня:
Люди утра и полдня, и люди заката…
Не по принципу: кто мне – родня, не родня,
А по духу и сути сестры или брата.
Ни по кожному цвету и колеру глаз,
Независимо от вероисповедания…
Чтоб услышать в песках вопиющего глас
Не постигнуть иначе закон мирозданья.
Люди утра – от Бога такие умы,
Без которых бы люди остались в пещерах.
Люди полдня – созданья от света и тьмы,
Для которых надежда – любовь или вера.
Ну а люди заката – как искры в ночи,
Что застыли над жизнью у самого края,
В полумгле истлевают огарком свечи,
В пустоту своих мыслей печально взирая.
Есть еще люди ночи – чья цель чистоган
Их банкнотная жадность не знает предела…
Им бы шар весь земной приторочить к ногам,
Чтоб и пыль золотая в карманы осела…
Им она, эта пыль засыпает глаза,
Как незримый туман золотистого яда…
На осколках добра замерзает слеза…
Зло с улыбкою хищной усядется рядом.
Вот и ты, человек, словно две стороны
У монеты одной зло с добром сочетаешь
И на грани готовой порваться струны
Идеалом себя неизменно считаешь
Сотворение Евы… Адама ребро…
Что тебе пожелать, человечьей породе?!
Пусть в тебе уживаются зло и добро:
Только зло – на цепи, а добро – на свободе.
15.11.2010 г.

ЭРМИТАЖ
Былых времён ещё не меркнет свет,
Пока судьба у вечности на страже…
Я был в разлуке с Вами столько лет,
Таинственные залы Эрмитажа…
Я снова здесь… Загадочные сны –
Как в океане островочек суши…
И вековечный грохот тишины
Врывается в растроганную душу…
Картины… гордый взгляд императриц…
И властные правители империй…
И грозный молох зла, что без границ
Крушит Надежду и Любви, и Веры…
Тяжелые двуручные мечи…
Пистоли…алебарды... арбалеты.
А стены шепчут мне – Смотри! Молчи!
И помни – Все живое канет в лету…
И не живое тоже!.. Дух мечты,
Что источает нежный пульс культуры…
Шепчу в безмолвье – Как прекрасна ты,
Высокого искусства диктатура,
Которую не описать пером
И не понять в отдельности и скопом –
Окно в Россию и окно в Европу,
Что яростно прорублено Петром…
Узорчатый набор стальных кольчуг…
Тускнеющие рыцарские латы…
И реют мысли грозно и крылато
Миражем прошлых ураганных вьюг…
Былых времен причудливая стать…
Хранит себя величественной дланью…
Словами разве можно передать,
Что невозможно передать молчаньем?!
И я молчу,… Что остаётся мне,
Пришельцу из бушующего мира,
Что утопает в золотом огне,
Бессмертно – вечной Красоты и Лиры…
Вокруг меня – не сон, и не мираж…
И мир, глядящий весело и хмуро…
До скорого свиданья, Эрмитаж,
Хранитель человеческой натуры!
Июль, 2010 г.

САЗАН
(печальная еда)
Желтобрюхий сазан, золотая мечта рыболова,
С кукурузным зерном на крючке поводок натяни.
Обалдеет, наверно, любой от такого улова.
Ну так что же, хороший ты мой, не тяни!
Мы сегодня с тобой на слепой превентивной дуэли.
Между нами тугая из лески фатальная нить.
Поплавки на волне мотыльками на жидкой качели,
И коварно хотят на наживку тебя заманить.
Человеку (от Бога!) подарены земли и воды.
Вся планета Земля – континенты, моря, острова.
Рыболов и охотник по сути убийцы природы,
И себе (почему-то) присвоили смерти права.
Лески прочная нить, колокольчики, блёсна, грузила…
Удилище пружинит, почище любого копья.
Чтобы рыбьему царству судьба несвободой грозила,
Эти снасти придумал не я, но такие как я!
Сторожить поплавок иногда мне бывает неловко.
А чего нам с тобою друг друга скажи не простить?!
Как известно, бесплатным бывает лишь сыр в мышеловке.
И тебе за наживку придется собой заплатить.
Ты уже обречен, мой серебряный друг желтобрюхий.
Homo sapiens мы из себя – уж не очень Бог весть.
И умеем (хотя не обидим порою и мухи)
Все, что есть на планете, разрушить, убить или съесть.
И циничности нашей совсем удивляться не надо.
Мы достойные кары, безумные дети земли.
И бывает, как звери, друг к другу не знаем пощады.
Наши души греховные – зла чешуей заросли.
Поломаю все удочки, брошу за городом в свалку.
Перестану мечтать, как о жертве своей, о тебе.
Поменяю досуг и не буду ходить на рыбалку.
Только что-нибудь вряд ли изменится в рыбьей судьбе…
Я не стану бедней и, конечно, не стану богаче
От того, что окажешься ты в рыболовном сачке…
Натяни поводок: разве жизнь твоя что-нибудь значит
В этом мире, где все друг у друга сидят на крючке?!
Октябрь, 2010 г.

САМ СЕБЕ
Беспощадно и неумолимо
Дни идут ко мне и от меня…
Годы шепчут, пролетая мимо –
Дыма не бывает без огня!
Посмотрю скептически на время –
Это что?.. Намек на седину?
Принимаю… просто… без полемик…
Топором готов идти ко дну.
Вся судьба и царственна, и гадка
Без надежды, веры и любви.
Жизнь – алмаз, сверкающий загадкой,
Ранящий лучами до крови.
Сам себе – Не забывай о Боге! –
Говорю, от грусти чтоб уйти…
И пойму внезапно: Я в итоге –
Стрелочник на собственном пути.
08.11.2010 г.

***
Сдувает ночь с чужого счастья пену.
Тревожный миг пьянит, как алкоголь.
Я знаю цену счастья, знаю цену
Тоске, когда сжигает сердце боль.
Тону в слепом сиянии разлуки
И в нем дотла сгорит надежда встреч.
Воспоминанья радости и муки…
Не все дано из прошлого сберечь.
А небо грусти с каждым годом ниже…
Все горше дым рутинной суеты…
В тревожных снах ночами часто вижу
Своей родимой матери черты.
Мой белый флаг еще пока не поднят.
Но луч надежд почти угас вдали…
Не потому ли на заре сегодня
Летели слишком низко журавли.
10.11.2010 г.

ПЯТИГОРСК
Пятигорск… Пятигорье… Бештау…
Золотая загадка мечты…
Триумф лиры… Поэзии траур…
Символ вечной, как мир, красоты…
В этом городе столько скопилось
Странной памяти, зла и добра…
Полагаться на Божию милость
Много раз наставала пора.
Кто здесь только и не жил и не был
От злодеев до светлых умов…
Я смотрю в нежно-синее небо
Над молчаньем старинных домов.
Не уйти от удела и доли…
Ждёт удара вторая щека…
Ну давай, побеседуем, что ли…
Мы с тобой, грустный склон Машука?
Годы памяти долг не вернули…
И спасенья от выстрела нет…
Помнишь, как от мартыновской пули
Молча, рухнул поручик – поэт.
Помнишь? Помню! Не только и это…
Хмурый – взгляд венценосных особ…
И умение высшего света
Гордость лиры укладывать в гроб…
Нищим духом и зависть, и злоба
Не давали покоя (А зря!)
И поэзы высокое слово
Почему-то мешало царям.
И они, словно звери из леса,
В сатанинском своем кураже,
Находили циничных Дантесов
И Мартыновых… с ними иже…
И тогда… приговором для веры…
Словно искра слепого луча,
Обреченно звучало – К барьеру!
Как топорный замах палача…
Гениальность!.. О как ты беспечна
На костре вдохновенья и мук!..
Это помнит и Чёрная речка…
И задумчиво – гордый Машук…
И мгновенья, и вечности траур…
Символ хрупкой земной красоты…
Пятигорск… Пятигорье… Бештау…
Золотая загадка мечты.
17.02.2012 г.

 

НИКОЛАЮ ГУМИЛЕВУ
Их было трое – Лев и Анна,
Муж и отец был – Николай…
Планида, – слышишь? – хоть нежданно
Ты им удачи пожелай!
Три сердца, связанные туго,
Почти по разным берегам…
Немыслимые друг без друга,
Сердечно-близких три врага…
Судьба – и кара, и награда,
О снисхожденье не проси!
Поэт, кочевник, конквистадор
И самый «русский» на Руси…
Ветра угрюмого Кронштадта
Качали колыбель твою,
Литературы гладиатор,
В земном изысканном краю…
А в сердце, как молчанье грома,
Мечтой несбыточной жила
Кавказа жгучая истома
И нега царского села,
И вязь узорного востока,
И грёз непроходимый лес,
Где зноем Африки далекой
Дымились символы небес…
Был звонким день … и солнце ало
Живым комком алмазных строк…
Не это все ли в нем пылало…
Но без России он не мог.
Без той России, где рябина
Соткет малиновую нить,
Без той России, что чужбина,
Не сможет просто заменить.
И потому цветок апреля
В нем никогда не увядал …
Он будет красными расстрелян
За то, что белых не предал…
Его стихов откроешь книги
И там, в загадочной глуши,
Горят алмазные вериги
Его сиятельной души…
И, словно встарь, сегодня… кстати…
В своей безмолвной красоте,
Он и романтик, и мечтатель,
Идёт к несбыточной мечте.
29.03.2013 г.

ЛЕРМОНТОВУ
           В граненный ствол уходят пули,
           Гремит о шомпол молоток.
                                 М. Лермонтов

Майор Мартынов быстрым четким шагом
К барьеру первым молча подошел…
А Лермонтов (закончив жизни сагу…)
Курок судьбы неторопливо взвел…
Раздался выстрел у горы Кавказа
Но эхо не вернуть издалека…
Поэт, не покачнувшись, рухнул сразу
Лицом к вечерним травам Машука.
Секунданты Васильчиков и Глебов
Растерянно склоняются над ним…
Темнеет фиолетовое небо.
Как символ дня, что вечностью гоним…
Поэт не ищет на земле покоя…,
От светлого волнения дрожа,
Пока на мир с обидой и тоскою
Взирает чья-то скорбная душа…
Он, может, был моих далеких предков
Противником… (Свидетелем – земля!)
Но не погиб, хотя порою метко
Стреляли и мюриды Шамиля…
Не много ль чести, Люди – Время – Горы
Для бренной суеты, где смерть близка,
Пасть на дуэли с отставным майором
Гребенского казачьего полка?!

Ужель обида стоила раздумий,
Чтоб так спешить к барьеру, словно в бой?
Уж лучше б ты, майор Мартынов, умер,
Чем сделал этот выстрел роковой…
Последний миг настал… Уходят силы…
В убитом сердце гаснет жизни свет…
У ног его дуэльный пистолет…
Он столько смог (Нам – жизни б не хватило!)
За двадцать семь его неполных лет…
Как ни печально и трагично, Муза:
В убийстве, что запомнили века,
Над Пушкиным – взошла рука француза,
Над Лермонтовым – Каина рука!
17.02.2009 г.

МАРИНЕ ЦВЕТАЕВОЙ
Мерцанье стеклянной свечи
Погаснет от хмурого взгляда.
Молчи обреченность! Молчи!
Испробуй сладчайшего яда.
Просторы родимой страны –
– Колючие сети Гулага…
И звуки душевной струны,
Что лопнуть должна от натяга.
Окурок один («беломор»)
Дымится на блюдечке чайном…
Суд Кобы и скор, и не скор..,
Конечно, совсем не случайно…
Она проведет по глазам
Худою ладонью устало…
Не место, горючим слезам,
Раз время еще не настало.
Петля на граненном гвозде
Поставит циничную точку.
И пепел в протухшей воде…
Листок с незаконченной строчкой…
Снаружи на двери замок
И сердце в пожаре смятений…
И низкий такой потолок,
Что встанет она на колени…
На плахе не место врачам,
Где кровь не по венам струится…
В Елабуге синим ночам
Наверно Цветаева снится…
Один календарный листок…
Слепая… трагичная драма…
В стакане один кипяток…
Нет сахара, чая… ни грамма.
Окошко за зябким плечом…
Тревога от гордой печали.
Да нет! Здесь судьба ни причем,
Что птицы о чем-то кричали…
Поэзию можно не чтить…
Но мир не оставить без света…
За все надо в жизни платить..,
И платят за дар свой поэты!
10.09.2009 г.

В КАЮТЕ БАРОНА ВРАНГЕЛЯ
        Так давайте же выпьем, друзья,
        За успех безнадежного дела.

                        Ю. Кузнецов

В 1920 г. из черноморского порта Новороссийск на пароходе «Император Николай II» ушел в эмиграцию последний главком Юга России, генерал-лейтенант, барон Петр Врангель.

От усталых пьяных офицеров
На душе и тошно, и темно.
И свеча – последний символ веры –
Тихо оплыла на полотно.
Генералу очень одиноко.
Взгляд угрюм. Щека – на кулаке…
Даже с китаянкой черноокой
В этот поздний час душа в тоске.
За бортом остался берег Крыма –
Хмурая российская земля.
Белопенный след неотвратимо
К той земле бежит от корабля.
Присягать на верность – тоже клятва.
Сам ли царь ее не принимал?
Не вперед по курсу, а обратно
Почему ты смотришь, генерал?
И молчишь угрюмо почему-то
Над бокалом, выпитым до дна.
Капитаном лучшая каюта
Для тебя, Главком, отведена.
Только не найти уже покоя
И ничем тревоги не унять…
По глазам холеною рукою
Ты опять проводишь… и опять.
Видно, не забудешь до кончины
Яростных походов по Руси…
Не проси свою судьбу отныне
О реванше… Слышишь? Не проси!
Револьвер… клинок в ножнах богатых…
Пояс… Газыри из серебра…
Запропали денщики куда-то –
Видно, не найдутся до утра.
Видно, в «доску» перепились черти…
Самогон из патоки – не мед!
Извещенье в голубом конверте
В Лондон к англичанам не дойдет.
Чемодан из крокодильей кожи…
Обжигает горло хриплый стон…
Разве это на тебя похоже,
Дорогой потомственный барон?
Над пучиной моря алым маком
Скорбно разгорается заря…
Помнишь, шли твои полки в атаку
За Россию, Бога и Царя?!
В этой необузданной стихии
Злой и доброй силы – видит Бог –
Для родной истерзанной России
Ты, конечно, сделал все, что мог.
И казачьи сабли ты насытил
Кровью, что краснее кумача…
За окном – луна в туманных нитях,
Словно негасимая свеча.
Голову угрюмого барона
Не упрятать в плечи (от беды),
Где горят на золотых погонах
По три генеральские звезды…
Ах, Россия, гордая Россия,
Чистоту и честь родной земли
В этой необузданной стихии
Сыновья твои не сберегли…
Их отваги горькой не хватило,
Чтобы красный смерчь остановить.
Стала преждевременной могилой
Им Россия… Так тому и быть!
Сколько их легло на поле брани,
С Родиной судьбу свою деля,
Казаки и Дона, и Кубани.
И да будет пухом им земля!
Ах, Россия, старая Россия,
Ты не станешь той, какой была
Над тобою тучи грозовые,
По тебе звонят колокола
И мечи куют, а не орала,
Сыновья твои на смертный бой…
Ты на откуп почему вандалам
Отдана жестокою судьбой?
Жгли они тебя и истязали,
Брали и за горло, и «в штыки».
А свободу-матушку распяли
На голгофе звезд большевики.
Не залечит время эти раны…
Господи, Спаси и Сохрани
И твои порушенные храмы,
И лампад священные огни…
Генерал встает, вздохнув устало,
Молчалив, подтянут, суховат…
Рассветает… И зарею алой
Все иллюминаторы горят.
Ты, не знавший страха совершенно,
Любящий Россию, словно храм,
Помнишь, как твой конь под Каушеном
Пал от девяти картечных ран?..
Император, Родина и Вера…
Ты им верный – в яви и во сне,
Первым стал Георгий-кавалером
В самой первой мировой войне…
Не уйти и не остановиться…
Так прими, прими с надеждой всей
Свой последний бой, Последний Рыцарь
Золотой империи своей.
Что душой и сердцем был пронизан
Верностью к словам «Россия», «Русь»! –
И гордился родовым девизом –
«Погибаю… Только не сдаюсь!»
Это не финал ещё агоний.
Это только точка с запятой…
Ты в Белграде будешь похоронен
В чистом храме Троицы Святой…
Род баронов, царедворцам близких,
Воинов и верных сыновей,
Осенявших титульные списки
Датских, да и шведских королей…
Дышат яростью морские воды.
В черном небе – туч неровный строй.
И кипит волна за пароходом
«Император Николай Второй».
В этой необузданной стихии,
Сделав для Отчизны все, что мог,
Ты уходишь, уступивший силе.
Пусть тебе, барон, поможет Бог!
И сейчас, когда уже понятно,
Что войну свою ты проиграл,
Не вперед по курсу, а обратно,
Почему ты смотришь, генерал?!
Апрель, 1989 г.

ЕДИНСТВО
Россия! Русь!.. Тебя в который раз
Волною накрывало пламя смуты...
Как ты, бывало, северный Кавказ
Порой не знал покоя ни минуты!..
История – как ржавчина оков…
В ней правда ужилась с неправдой рядом…
Не надо забираться в глубь веков,
Как и о прошлом забывать не надо…
Был девятнадцатый нелегкий век…
Был трудный и жестокий век двадцатый,
Где сутью проявился человек:
И враг шел на врага, и брат – на брата.
В тебе они, Россия, полегли,
Подвластные и злой, и доброй силе,..
В могильном лоне их родной земли,
И все тебя по своему любили.
И, словно зовом ангельской трубы,
Как под гудящий колокол из меди,
Ты восстаешь из огненной судьбы
Могучим – пусть израненным! – медведем.
И в трудный час(от мира – до войны!),
Где надо – делом, если надо – словом,
Мы, Русь,  твои нерусские сыны,
С тобою рядом встать всегда готовы!
Одной Руси великой племена,
Во мгле печали, в радости сияний,
Все скажем: –  Наша гордая страна,
Мы – граждане твои… и россияне!
И чтоб не постучалась к нам беда
Гонцом тревоги и недоброй вести,
Особенно сейчас, как никогда,
Нам надо быть едиными… и вместе!
Март, 2015 г.

РОССИЯ
А было все: и радость и обиды,
Спокойный мир и грозная война ...
Сейчас у нас на жизнь другие виды –
Чем станет наша общая страна?
Куда пойдет? И по какой дороге?..
А ты попробуй, у судьбы спроси!..
Одна надежда и одни тревоги
Теперь у нас, живущих на Руси.
И если носим мы российский паспорт
Во внутреннем кармане пиджака,
Нам ни к чему надуманная распря,
Угодная для нашего врага ...
Припомнив вновь советскую эпоху,
Давайте скажем, не кривя душой –
Не все в Союзе так уж было плохо,
Как не было и все так хорошо.
На ностальгию мы имеем право:
Увы! Не состоялся третий Рим;
Был СССР – могучая держава,
Что мы отдали недругам своим.
И потому, имея горький опыт,
Мы говорим (по сердцу и уму!)
Премудрым Азии или Европы:
Ни за какие для спасенья стропы
Россию не уступим никому.
И если по большому счету, в целом,
Своей страной умея дорожить,
Мы делаем одно большое дело,
Чтоб наш народ достойно мог бы жить.
И пусть порой не все идет, как надо,
И к нам судьба становится спиной,
Но, русский и не русский, нам награда
В ответе быть перед своей страной.
Во имя нас, живи страна родная!
С тобой мне все дороги по плечу.
Ты вся моя – от края и до края.
И я другой Отчизны не хочу!
23.03.2003 г.

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную