|
Это было 17 лет назад. На мартовском 1999 года выездном пленуме Союза писателей России в г. Краснодаре собралось, без преувеличения, бриллиантовое созвездие лучших художников слова России: Валентин Распутин, Василий Белов, Михаил Алексеев, Пётр Проскурин, Валерий Ганичев, Станислав Куняев, Семён Шуртаков, Валентин Сорокин, Александр Казинцев, Юрий Кузнецов Виктор Лихоносов, Ямиль Мустафин, Исхак Машбаш, Анатолий Парпара, Юрий Поляков, более 80 писателей из разных регионов страны. Всех не перечислить. Но уже эти имена говорят сами за себя и об уровне и высокой значимости пленума, и отечественной литературы в жизни общества. В своём докладе Председатель правления Союза писателей России В.Н. Ганичев деловито, не впадая в сладкозвучный елей и ложную экспрессию, предпочёл не дифференцировать творцов художественного слова на «хороших» и «разных», а обозначил как позитивные, так и негативные тенденции в многонациональном литературном процессе России, озвучил те насущные творческие задачи, которые надо успешно решить, чтобы силой художественного и литературно-публицистического слова помочь обществу как можно скорее выбраться из ямы пресловутых перестроечных «реформ». Особое внимание он уделил литературе Северного Кавказа и той объединительно-консолидирующей роли, которую она играет в становлении дружбы многочисленных народов этого горячего региона страны. Не случайно абхазские писатели выразили большое желание войти своей организацией в состав Союза писателей России. Пленум единодушно принял Резолюцию о братстве и единстве народов Северного Кавказа, в которой подчёркнуто: «Национальная интеллигенция всегда была со своим народом. Пусть те или иные новаторы продолжают лгать об истории русско-кавказских отношений – караван нашей совместной истории продолжает идти, и как благостно, что были и есть духовные поводыри, которые вычерчивают путь в наше общее и неизбежно великое будущее. Мы – дети своих народов, но все мы – сыновья и дочери России и сделаем всё, чтобы расцвет народной жизни был залогом возрождения нашей общей Родины – России». Героем того памятного дня по праву стал губернатор Кубани Н.И. Кондратенко – Батька Кондрат, как уважительно и тепло называли его жители Кубани, принявший гостей из Москвы добрым приветственным словом. Высокий, плечистый, зоркоглазый, с характерными южно-русскими интонациями, быстрый, но расчётливый в движении, он буквально покорил аудиторию логикой и страстью своих суждений, глубоко вскрыл причины социально-экономической катастрофы, в которую загнали Россию «младореформаторы», национальные отщепенцы и всевозможные представители «пятой колонны» в многострадальной России 90-х годов…
МУЗЫКА МИРА И СОГЛАСИЯ В г. Майкоп – столицу Адыгеи российская писательская делегация, в составе которой мне довелось быть, отправилась ослепительно ярким, солнечным днём. Бездонное голубое небо, девственно чистое, без единого облачка, радовало глаза, подняло и без того тёплое, душевное расположение творцов слова друг к другу. Комфортабельный автобус мягко катит по зеркальной глади асфальта. Окрест, куда достанет взор, раскинулись серебристо-зелёные поля. Стремительно пошли в рост, к солнцу озимые, дышат, шёлковыми волнами вздымаются под лёгким дуновеньем свежего весеннего ветерка. Весна в том году на Кубань пришла ранняя. Это и хорошо, и плохо: а вдруг ударят заморозки, как нередко случается в здешних местах, - и тогда помёрзнут ещё слабые, не набравшие силу ростки пшеницы, погибнет первоцвет только что проснувшихся от зимней спячки деревьев, не будет обильного урожая фруктов. Но природу не остановить! Она, как и человек, в предвкушении приближающейся весны свежеет и молодеет. Казалось, ещё вчера безоглядно просторные кубанские поля спали глубоким сном под серебристо-снежным ковром, а нынче густой белой пеной цветов покрылись сливы, абрикосы, черешня. Земля вдруг очнулась ото сна, быстро оттаяла, бурно задышала, жадно поглощает теплоту ласковых солнечных лучей, густо парит, готовясь дать питательные соки новому урожаю. Весна! Без конца и без края! Самое любимое время года, воспетое немыслимое число раз поэтами, писателями, воплощённое в музыке и живописи. Символ неувядающей бесконечности жизни… На границе с Адыгеей нас повстречала с хлебом-солью празднично разодетая в национальные костюмы делегация дружественной северо-кавказской Автономной Республики. Букеты цветов, приветливые улыбки, радостные возгласы, эмоциональные восклицания! Особенно плотно теснятся вокруг классика адыгейской литературы Исхака Машбаша: чуть ли не все приехавшие - писатели старшего поколения – его давние надёжные друзья. Вдруг громко ударил бубен. Зазвенела, залилась звонкоголосыми переливами гармонь. Едва касаясь земли кончиками пальцев ног, словно летая в воздухе, стремительно кружили юноши-адыгейцы, грациозными лебедями плыли, царственно держа головки, черкесские девушки. Любуясь этой радостной картиной, не удержались, в пляс пустились и писатели, да такие стали выделывать кренделя, невзирая на почтенный возраст иных, притопывая, прихлопывая, покрикивая, присвистывая, что все диву дались. Вот уж, поистине, ни что так не сближает народы разных культур, обычаев, традиций, как музыка. Музыка знает лишь один язык – мира, добра и согласия…
ВОТ ЧЕГО ХОТЯТ НАС ЛИШИТЬ В райцентре Выселки, что неподалёку от Краснодара, перед приехавшими писателями выступал народный хор имени Героя Советского Союза Владимира Стрижака. Пел раздольные, вольные казачьи песни, которые перемежались с быстрыми, огнедышащими народными танцами. Необычайное воодушевление охватило всех – и гостей, и артистов, и многочисленных жителей окрестных станиц и хуторов. В фойе Дворца культуры заиграл школьный духовой оркестр. Давненько я не слышал этой живой, естественной музыки. Восхищённо наблюдал, как подростки изо всех сил дули в мундштуки, старательно выводя волнующую мелодию старинного вальса «Берёзка». Едва оркестр смолк, я не выдержал, подошёл к музыкантам ближе, спросил: - Ребята, а кто у вас играет на баритоне? Я ведь тоже, как и вы, в юности играл в духовом оркестре на баритоне… - Дядь! – охотно отозвались трубачи из первого ряда. – А вот он, Генка – наш баритонист. Генка, худенький, светловолосый хлопчик лет двенадцати, явно польщённый всеобщим вниманием, густо покраснел и, гордо взглянув на меня, ещё крепче прижал к себе свой духовой инструмент. - Так это ты так мастерски солируешь?! – искренне изумился я, немало удивляясь юному возрасту музыканта. – Какой же ты молодец! Что может сравниться с неподражаемой музыкой духового оркестра?.. Никакая современная растрескучая электроника… Правильно я говорю? Баритонист Генка согласно кивнул и нежно прильнул к своему баритону, живо напомнив мне, как вот так же, как эти ребята, в далёком детстве я играл в мостовском духовом оркестре под руководством нашего капельмейстера, умного и доброго педагога Максима Максимовича Крайника… …В Краснодар из Выселок мы возвращались уже поздним вечером, изрядно уставшие от ярких, волнующих встреч с гостеприимными жителями кубанских станиц, но довольные. Живо делились впечатлениями от казачьего концерта, от процветающей фирмы «Агрокомплекс», которую писатель Пётр Проскурин метко назвал редким по нынешним «собачьим временам» островком советской жизни. Поэт Валентин Сорокин громко, с азартом рассуждал, что искусство хорового пения не случайно получило развитие именно в России: оно демонстрирует нашу соборную эстетику, духовное богатство, объединяющую силу национального коллективного творчества. Неиссякаемая высокая духовность, мелодическая чистота и красота народных песен радуют и вселяют надежду на возрождение России. А кубанский прозаик, собиратель фольклорной мудрости Иван Бойко подвёл итог: «Вот чего хотят нас лишить - вырвать с корнями нашу национальную духовность. Но мы и в новый век войдём с неумирающей народной песней. Воистину, слава во веки веков нашему прекрасному Кубанскому казачьему хору! Жаль вот только, что редко видит и слышит его народ по радио и телевидению…» Сопровождавший нас глава Выселковского района Борис Андреевич Расторгуев с законной гордостью сказал: «Наш район – это ж и в о й район, не только не утративший того, что было создано в течение веков в народном искусстве, но продолжающий расти, строиться и развиваться, свободно дышать даже в наше смутное и трудное время… - Это потому, что у вас в крае Батька Кондрат есть! – раздались дружные голоса писателей. – Мы покорены искренней, неутомимой заботой кубанского губернатора о судьбе России и родном казачьем крае…
К Р Е С Т Неподалёку от райцентра Выселки расположена станица Березанская. Как вся Кубань и весь юг России, она пережила трагические страницы своей истории: братоубийственную гражданскую бойню, пресловутое «расказачивание» и «раскулачивание», страшный голодный мор 1933 года… Есть в станице необычный памятник невинным жертвам репрессий 30-х годов прошлого века: чёрный, высотой метров 12 металлический крест, вздымающийся к небу из тернового венца. …Страшный голод на хлебоносной Кубани, как известно, был спровоцирован искусственно верховной властью. Люди в кожаных тужурках, облачённые безграничным диктатом власти, выгребали в крестьянских избах всё до зёрнышка и отправляли на заготовительные пункты, старательно отчитываясь перед своими начальниками о проделанной «работе». Не оставляли ни толики на пропитание, на посев, обрекая народ на голодную смерть. Попытки здравомыслящих руководителей на местах противостоять этому беспощадному террору тут же квалифицировались как злостная антисоветчина и жестоко подавлялись. Кубань покрылась десятками и сотнями тысяч трупов. Страшный голод охватил хутора и станицы. Неоднократно отмечались случаи людоедства. Измождённые селяне не успевали хоронить покойников. В избах подолгу лежали рядом больные, умирающие и мёртвые… Опасаясь вспышки инфекционных заболеваний, власти сформировали специальные команды по захоронению трупов. Суровые люди в кожанках по-хозяйски врывались в крестьянские избы, поддевали на вилы трупы и спешно бросали в телеги, вывозили и сбрасывали их в огромный, специально вырытый ров, ставший общей могилой для несчастных жертв геноцида против собственного народа. На месте глубокого рва и высится теперь этот памятный чёрный Крест. - Случалось, - рассказывает нам учитель местной школы, - на вилы поддевали ещё живого, но его мучительный стон не останавливал досужих «ассенизаторов». «Всё равно уже доходит бедолага!» - цинично приговаривали и бросали ещё дышавшего человека в телегу с мертвецами. – Все эти бесчинства совершал Сталин! – гневно закончил свой жуткий рассказ сельский учитель. - Каганович! – негромко, но чётко поправил его стоявший рядом со мной писатель Пётр Проскурин. И продолжал: – Каганович, одержимый людоедской ненавистью к казакам, ко всему русскому народу, был послан партийной властью на юг и спровоцировал голодомор. Это была подлая месть казакам за их решительное неприятие агрессивной троцкистской политики «расказачивания» и большевистского террора…» «Как же важно знать полную историческую правду, - подумалось мне. – Нужно знать поимённо истинных палачей России, устроивших жуткий, кровавый человекоповал». …У нынешних российских либералов есть хитроумный способ утаивания исторической правды: трагедии 20-30-х годов прошлого века они громогласно, с неистовым визгом и кликушеством валят исключительно на Сталина, но старательно укрывают от разоблачений истории своих кумиров, таких кровопийц и лютых ненавистников России, как Свердлов, Троцкий, Каганович, Тухачевский… Сюда можно смело причислить активных подельников Кагановича по геноциду русского народа: С.В. Косиора (Генеральный секретарь ЦК КП Украины), В.Я. Чубаря (член ЦК КП Украины), развязавших настоящий голодомор на Донбассе и в Днепропетровском районе, когда от голода погибло свыше 3 миллионов наших соотечественников… Персонифицировать всё зло в Сталине – это значит намеренно уклоняться от правдивой оценки русоненавистников огромного размаха, скрывать их страшные преступления перед народом, Не зря говорят: полуправда – страшнее лжи. Позволю себе в этой связи процитировать своё умозаключение ещё 90-х годов, времён правления Россией Б.Н. Ельциным, не утратившее, на мой взгляд, своей актуальности и сегодня: «Вот так и нынче. Случись, паче чаяния, чего с Горбачёвым или Ельциным, их же доблестные «соратники» все беды, принесённые государству, народу в годы перестройки-катастройки, не сомневаюсь, свалят на них же, первых лиц в стране, а сами с пеной у рта станут громко кликушествовать: я не я, и хата не моя!.. Это, мол, всё они, жестокие президенты и прочие правители, виновны…» Кровавые убийцы миллионов и разорители всей Европы, подельники Гитлера на Нюрнбергском процессе лгали, змеями изворачивались, бешено валили все свои страшные преступления на «родного» фюрера. Однако это их не спасло от справедливого возмездия. Каким-то будет наш Судный день?..
ВСЁ ОБРАЗУЕТСЯ Возвращаясь в составе московской писательской делегации из Выселок в Краснодар, мне повезло: рядом в автобусе сел Валентин Григорьевич Распутин. Он - из породы молчунов. Разговорить его не так-то просто. Но уж если он заговорит!.. Слушать его – не переслушать. Каждое его слово насыщено какой-то особенной, густой плотью мысли. Речь его быстра, однотонна, явно не успевает за динамичной, горячей скоростью мысли, и потому писатель словно проглатывает окончания слов. Устная речь Распутина напоминает живое журчание весеннего ручейка… - Как мне пишется сегодня? – переспрашивает меня писатель, весь погружённый в мир собственных размышлений. – Пишется трудно… Но мне и всегда писалось трудно, всегда в письме был тихоходом. Моё вдохновение капризно и неповоротливо, боюсь, что оно у меня «по совместительству», всякий раз его приходится разыскивать не весть где. - Вечные темы в литературе? – опять переспросил, словно бы сосредотачиваясь, Валентин Григорьевич – Да они в с е вечные. Всё так или иначе относится к добру и злу, гармонии и беспорядку, светлому и тёмному. Их вечность подтверждается тем, что выбираешь, чему служишь. Если служишь грязному, уродливому, бесстыдному – это не литература, а клиника. Сейчас слишком много развелось клиники, претендующей на место литературы. Но она сама выдаёт себя: не тот голос, не те интонации, не та жизнь. Физиология и мертвечина. Это пройдёт, как только клинику уберут с улицы в принадлежащие ей стены. Литература всегда идёт след в след за жизнью. Наладится жизнь – изменится в лучшую сторону и литература. Читатель не может переродиться настолько, чтобы за духовное питание он принимал продукты распада жизни… - Валентин Григорьевич, что же, по-вашему, нынешнему читателю выбрать из месива грубого, грязного масскульта? Какие книги? Какие ценности? И долго ли эта агрессия антигуманизма будет продолжаться и править бал в нашей литературе, в искусстве? - Их много, слишком много, десятки, сотни, тысячи. Вышел бы длинный список. Я не уверен, что он пригодится. Грамотный, духовно подготовленный читатель знает, что ему нужно, безграмотного, духовно немощного, роющегося в свалке интернета, никаким списком не заставишь обернуться на чистый, добрый голос подлинной литературы. Научитесь ждать, быть может, долго, терпеливо: вал бескультурья и агрессивного торжества бездуховности обязательно пройдёт, всё со временем само собой, по-божески и образуется. Добро - вечно, а зло - конечно, потому добро и непобедимо, иначе бы жизнь прекратилась. …Я вспомнил этот разговор с Валентином Григорьевичем Распутиным, узнав о его кончине 14 марта с.г. И подумал: кто он – писатель Распутин – русский пророк? Мыслитель? А может, и тот, и другой, волею Господа совместивший в одном лице и мыслителя, и пророка, и распознавателя бездонных глубин человеческой души и сердца… С уходом от нас писателя Распутина не только русскую классическую литературу, всё наше общество, всё Отечество наше постигла великая, безмерная утрата. Да, несомненно, родятся ещё крупные таланты на родной земле, будут новые яркие творческие индивидуальности. Но уход в мир вечного покоя Распутина не восполним, как невосполнима утрата самого родного и близкого нам человека…
ПОЧЕМУ НА ЮГЕ НОЧИ ТЁМНЫЕ?.. Известно, что знаменитый русский прозаик Василий Иванович Белов в быту был человеком довольно колючим, острословным, даже ядовитым, любящим поддеть всякого, на ком остановится его пытливый, пронизывающий, словно острый буравчик, взгляд. …Из столицы Адыгеи – Майкопа в Краснодар мы возвращались поздним вечером, изрядно уставшие от многочисленных встреч с читателями, после хорошего ужина, сдобренного добрым кубанским вином. Автобус мягко, усыпляюще шуршал шинами по асфальту, и многие писатели крепко уснули. Чернильно-чёрное небо, усыпанное алмазно-яркими звёздами и украшенное вспышками молний проносившихся метеоритов, накрыло землю будто сказочным шатром. А совсем близко – казалось, рукой достать – величественно плыла, слегка подрагивая, серебристо-жёлтая, лупатая луна, напоминающая спящее ночное солнце. Это дивно-волшебное, восхитительное зрелище, свойственное южным широтам, особенно завораживает тех, кто вырос на Севере, где ночи светлые, беззвёздные, луна светит бледно и как-то безжизненно. Поздним вечером наконец остановились у гостиницы. Почти все писатели поспешили в свои номера отдыхать, так как на другой день была запланирована очередная поездка по кубанским городам и станицам. Не спешил только писатель Белов. Стоя поодаль, он пристально всматривался в бездонное звёздное поднебесье. И дёрнуло же меня в этот миг с некоторой долей фамильярности его спросить: - Что, Василий Иванович, ищете на небе свою звезду счастья? - А почему на юге такие ночи тёмные? – словно не слыша, вопросом на вопрос обратился писатель. Как уроженец Кубани, для кого волшебство кубанской ночи не в диковинку, я поспешил разъяснить: - Чем ближе к экватору, тем ночи темнее, Василий Иванович. Результат преломления солнечных лучей… - А отчего же тогда северное сияние происходит, озаряет Заполярье? – вдруг поставил меня в тупик собеседник. Но я решил не сдаваться, идти до конца в своём материалистическом объяснении загадок мирозданья. - Опять-таки, закон природы, Василий Иванович. Северное сияние – ни что иное как следствие преломления солнечных лучей в атмосфере… Однако внутренний голос мне подсказал: что-то явно не понравилось в моём «материализме» писателю. Он неожиданно вспылил и громким, не терпящим возражения тоном дважды воскликнул: - А вот и не правильно! А вот и не правильно!! Ломоносова, милок, читать надобно! – и устремился мимо меня к гостинице мелкими быстрыми шажками. Я пребывал в крайнем смущении. Что и где написано у Ломоносова насчёт северного сияния, я, признаться, не помнил. Но чувствовал нутром, что гневная вспышка Василия Белова неспроста и объяснялась вовсе не существом вспыхнувшего спора, а чем-то другим. Видимо, мой назидательный тон «всезнавца» привёл в крепкое раздражение писателя. Даже если бы я оказался стопроцентно прав в объяснении законов мироздания и нашёл поддержку у самого Ломоносова, боюсь, что и Ломоносов мне бы не помог… Неподатливая сила психологической несовместимости куда могущественней здравой рациональной логики. Ведь не случайно же космонавтов, отправляющихся в длительный космический полёт, прежде всего проверяют на психологическую совместимость. А гениальные творцы слова – ещё какие «космонавты»!.. …В заключительный день писательского пленума совместно с творческой интеллигенцией Кубани была решительно осуждена кровавая агрессия НАТО в Югославии. Одним из первых решительно направившись к трибуне, В.И. Белов гневно заявил: - Я уже стар. Но я ещё в силах держать винтовку в руках. И если потребуется, пойду без оглядки защищать братьев-сербов от обнаглевших янки!» Зал бурно рукоплескал русскому писателю-патриоту. Горячо аплодировал и я Василию Ивановичу. Возвращаясь на своё место в зале, писатель вдруг приостановил шаг подле меня, быстро протянул для приветствия маленькую горячую ладонь и резко бросил: - И всё-таки, почему на юге ночи такие тёмные?.. Не успел я опомниться и вымолвить хотя бы слово в ответ, Василий Иванович был уже далеко, стремительной походкой направляясь по ковровой дорожке в глубину зала. Наверное, в тот миг мой рот был широко открыт от вящего изумления, иначе отчего бы сидящие рядом писатели широко заулыбались?.. Но я этого не замечал. Думалось о другом. Я был в полной уверенности: дай винтовку в руки писателя – он тут же отправился бы героически защищать братьев славян-сербов. А в числе последовавших за ним, без сомнения, оказался бы и я. |
||
