Сергей КАРА-МУРЗА
Причем эта ограниченность усиливается, а не рассасывается. Повод высказаться у меня такой. Меня пригласили на передачу о Столыпине («Мифы о Столыпине») на канале «Культура». Спорить я не люблю, дебаты на телевидении наводят тоску, я стал отказываться. Но очень просили, «передача будет интеллектуальная, фигура Столыпина очень интересна…». Ладно, я поехал, готовился, выбрал 4-5 тезисов, по-моему, важных и актуальных. Их почему-то не обсуждают ни левые, ни правые, а тогда, в 1906-1907 гг. оживленно обсуждали и в России, и Вебер в Германии. И сегодня их надо бы поднять. Но вышла совершенная лажа. Вел передачу В. Мединский, профессор МГИМО (кажется, из «Единой России»), я был его «оппонентом», сидели два профессора-историка и председатель фонда Столыпина (если не ошибаюсь, был замминистра культуры). Никакие тезисы их не интересовали, им надо было поднять Столыпина на пьедестал, и это дело они делали с таким нахрапом и так примитивно, как даже в 90-е годы редко можно было наблюдать. Тогда неудобные реплики вырезали, но в студии говорить давали, и это все-таки существенно. Даже у Познера (тот еще фрукт) можно было выкрикнуть одну связную реплику, и если ее сконцентрировать, она проходила в эфир – нельзя же приглашенному человеку ни разу не дать слова. Но это политика, заказ – сам я виноват, что клюнул и настроился на «академический» лад. Меня удручило полное нежелание вникнуть в тему, которую сами же поставили. Я среди прочего хотел объяснить, в чем позитивный вклад Столыпина – он с научной строгостью провел крупнейший эксперимент над Россией, проверил целый цивилизационный проект, на который возлагали надежды, честно организовал мониторинг хода реформы и регулярную публикацию. Вебер даже русский язык выучил, чтобы следить. Реформа не прошла, но было добыто уникальное знание, большевики резко сменили доктрину (возник «ленинизм»), в общинном крестьянстве сложился «советский проект», а из подростков деревень Центральной России выросло поколение младших и средних командиров Красной армии (около 1 млн.), которые и стали опорой Сталина и т.д. В этом плане Столыпин – реформатор уникальный (и не только в России) – сравните хоть с нынешними. А профессорам, апологетам Столыпина, это неинтересно! Причем искренне. Они лучше данные подтасуют, чтобы задачу выполнить. За двадцать лет произошел негативный «естественный отбор». Каких же студентов они выпускают… И ладно бы это наблюдалось только в «Единой России», это всем группам и течениям стало присуще. Национальная беда. Нас шокирует тупое самодовольство властных персон – несут ахинею и сами этого не замечают. Не могут вдуматься в то, что им написали спичрайтеры. Но мы в наших катакомбах недалеко от них ушли. Какую проблему ни поставь, почти у всех уже есть готовый ответ и оценки. Думать не надо, надо только переспорить других. Это – типичная ситуация на форумах в сети. Вчера я писал реплику для книги о Зиновьеве. О том, что у него была редкая способность любую проблему повернуть и так, и эдак, отбросив всякие догмы и стереотипные оценки. Для политики это не годится, но для исследования очень ценно. Решил о нем почитать в Гугле, открыл видео одной его лекции в МГУ. У него зашел социологический разговор о войне, он стал говорить, ссылаясь на свой опыт и конкретные типы поведения в ситуации боя и т.д., и со всех сторон ему стали выкрикивать «правильные» объяснения, формулировки и оценки. Он пару раз пытался аудиторию остановить, мол, вы послушайте сначала – ни в какую. Плюнул, бросил портфель на пол и начал читать кусок из своей «логической социологии». Какими надо быть идиотами – у вас на глазах Зиновьев разворачивает новый взгляд на сложные явления, вы этого нигде никогда не прочитаете, и затыкаете ему рот банальными штампами из газет и тупых учебников. Нынешний тотальный догматизм (прицепленный к самым разным догмам) - временное явление, реакция организма на хаос в сознании, вызванный культурной травмой 80-90-х годов. Любая устойчивая догма ("убеждение") - это соломинка, на которую надеется утопающий. Он не позволяет ее подрывать никакими сомнениями и альтернативами. Человек укрылся, как в бомбоубежище, в квазирелигиозном сознании (а многие вернулись в религию и это, возможно, более мягкий вариант). Отсюда и агрессивность к тем, кто предлагает посмотреть на вопрос "с другой стороны". Отсюда и спрос на пророков разных цветов, у каждого есть паства. В начале 90-х я прочитал запись семинара кого-то из главных постмодернистов (я в них не разбирался и не запомнил, кто). Он, говоря о хаосе в сознании, привел такой образ: идет мальчик ночью по темному лесу, все его пугает, лешие вокруг. И он начинает петь знакомую песенку. Она создает около него зону привычного порядка, хаос слегка отступает. Вот и у нас профессора поют песенки. Эти травмы сами не проходят, их надо лечить. Надо восстанавливать диалогичность сознания, создать нишу, где можно было бы на час отставлять догмы, как оставляют в прихожей оружие, идя на переговоры. А потом понемногу вводить это на ТВ. Попытки есть, но очень робкие и не разработанные. Тут, как в психбольнице, надо владеть методами. http://clck.ru/LJ/0xz23
|
|