Начало текущего столетия, казалось, придало литературной журналистике в нашей стране определённое ускорение. На рубеже веков смена поколений в литературе стала реальностью, которую невозможно игнорировать, выстраивая редакционную политику любого современного периодического издания. К этому времени наиболее активные фигуры позднесоветского периода, включая и официозных писателей, и разнообразно окрашенную «диссиду», хотя бы по чисто физиологическим причинам уже не могли играть ключевую роль в литпроцессе. На постепенно освобождающееся место выдвинулось поколение новых литераторов, чьё эстетическое формирование происходило главным образом в 1980-90 годы, когда взамен квазирелигиозного коммунистического культа, с его показной псевдонравственностью, российскому обществу была навязана идеология раскрепощения от нравственных и эстетических норм, немедленно заявившая о себе в российской культуре жесточайшим выкорчёвыванием традиций, ассоциировавшихся у многих с атрибутами только что поверженной во прах советской империи.(1)

В момент наибольшей слабости государства, утратившего жёсткий контроль над печатной продукцией (что хитроумно превозносилось заинтересованными силами как торжество «гласности» и «демократии»), в условиях тяжелейшего нокдауна государствообразующей нации, в искусстве, и в том числе в литературе, произошёл реванш – своеобразная расплата за десятилетия гонений, вынуждавших еврейскую интеллигенцию в СССР скрывать свою истинную национальность под русифицированными фамилиями и псевдонимами. Традиционно быстро сплотившись в новых реалиях, литературные деятели этой относительно небольшой национальной диаспоры в России попытались выдавить из профессиональной среды (главным образом в Москве и Санкт-Петербурге) писателей коренной национальности. Гораздо более невыносимую форму приняла русская националистическая периодика, сформированная частью «литературных изгоев».

Реакцией на скрытую русофобию стала в большинстве случаев весьма откровенно подаваемая юдофобия (в сочетании с агрессивным прославлением всего русского, православно-славянского, имперского и т.д.) на страницах так называемых патриотических изданий. Национально-русская литература, в основном изгнанная со страниц основных «толстых» столичных журналов, стремительно провинциализировалась и профанировалась, в ней возобладало (будем надеяться, временно) в целом тупиковое и захолустное почвенническое направление. В то время как рафинированная городская интеллигенция занялась вопросами физического выживания, на место законодателя «духовной» моды стала претендовать малообразованная публика с культурной и географической периферии русского мира, где также произошла деградация. Процесс этот в литературе начался ещё в конце двадцатых годов прошлого века необходимым в ту пору активным вмешательством государства в формирование новой писательской элиты из рабоче-крестьянских кадров, но только в последние два десятилетия принял черты явной патологии.

Размежевание центральной отечественной литературной периодики по национальному признаку загнало многонациональную авторскую элиту в тупик. Публикация в «либеральном» («актуальном») или «патриотическом» издании чаще всего перекрывает дорогу в противоположный лагерь. Да и перебежки случаются редко. Профессионализм деятеля искусства, кажется, почти перестал быть критерием оценки его труда, и взамен тут же явились новые критерии – национально-идеологические. Обособление определённых писателей вокруг определённых журналов повлекло за собой естественное следствие – распадение общей читательской массы на отдельные, не связанные друг с другом сегменты. Итог – маргинализация элитарной литературы, её вынужденный отход на периферию культурных интересов общества.

Другая причина катастрофического падения спроса на литературные журналы, приведшего многие из них к закрытию, а остальных к предельному сокращению тиража, – изменение общей ситуации с книгоизданием. Если раньше публикация в «толстяке» чаще всего предваряла собой выход книги, т. е. выполняла до некоторой степени рекламную функцию, то в условиях рыночных отношений сами издательства занялись агрессивной раскруткой своих авторов. Печатать свои произведения в периодике из соображений престижности в настоящее время почитают необходимым в основном писатели более старшего поколения, ибо молодые почти лишены пиетета перед советскими брендами (что не мешает самым бездарным из них постоянно обивать редакционные пороги). В результате страницы старейших, легендарных журналов заполняет собой третьесортный и коммерчески несостоятельный худлит, безо всякого на то основания провозглашаемый своими создателями «актуальной литературой».

Поэзия. То, в каком состоянии находится сейчас толстожурнальное стихотворчество, можно проиллюстрировать следующим устным высказыванием одного из главных редакторов: «Критикам надо платить, прозаиков печатать бесплатно, а с поэтов брать деньги за публикацию». Наиболее возвышенный род литературы, в классические времена всегда несколько возвышавшийся над прочими, что связано с глубинной сутью поэтического творчества, поэзия ныне пребывает в наиболее жалком состоянии. Причина, на мой взгляд, заключается не только в системном кризисе, переживаемом обществом, но и в деградации и почти полном исчезновении у нас литературного и в том числе профессионально поэтического образования. Литературный институт, в самой идее которого заложена гигантская творческая потенция, находится в упадке. Непомерно большой прием студентов сказывается на количестве и качестве получаемого каждым из них внимания со стороны руководителей семинаров. Приведу два примера. Поэт Евгений Рейн практически весь 2007 год не проводил лично занятия с семинаристами. На семинаре Инны Ростовцевой в том же году числилось порядка пятидесяти студентов. Возникает естественный вопрос: можно, действуя в таких условиях подобным образом, чему-то научить или чему-то научиться? Ответ, даваемый иногда весьма влиятельными лицами сегодняшней литературы, поражает своей убогой прямолинейностью: Литинститут надо закрыть, специальные знания писателю не нужны. Кое-кто даже всерьез и с апломбом рассуждает о вреде литинститутского образования, якобы выхолащивающего одаренность, превращающего молодого оригинального автора в унылого копииста традиционализма. Ах, если бы это было так! Если бы студенты все пять лет своей учебы оттачивали мастерство, упорно занимались «пробами пера», не выходя за рамки семинаров, а уже затем, превратившись в зрелых художников, или каждый своим собственным путем в искусстве! Но нет, «пробы» мелкодонным зловонным ручьем текут по электронной почте в основные литературно-художественные журналы страны. А сотрудники этих журналов, сами вымываемые наверх этим мутным потоком, не обладают порой даже элементарно развитым эстетическим чутьем. Совсем недавно на частный вопрос о Литературном институте редактор отдела критики одного из крупнейших изданий бросила: «Как известно, Литературный институт не окончил не один классик литературы». Как известно! Кому, позвольте спросить? Может быть, тем, кто не знаком с творческой биографией В.П. Астафьева, В.И. Белова, Б.В. Заходера, Ю.П. Казакова, Н.М. Коржавина, А.И. Приставкина, В.С. Розова, Б.А. Ахмадулиной, Р.Г. Гамзатова, К. Я. Ваншенкина… Список можно длить и длить, но зачем? Ведь эти имена мало что значат для тех, кто не знаком также и с творчеством вышеперечисленных писателей. Вот и публикуются на страницах «Нового мира» бездарные стихоподелки его главного редактора – за неимением разума и вкуса.

Проза. С ней чуть легче. Но по-настоящему интересная проза давно обходит «толстые» журналы стороной. Замечательный и, разумеется, малоизвестный русский прозаик Анатолий Михайлов впервые опубликовался в «Новом мире» только в 2010 году, а до того избегал любых контактов с клановыми изданиями. Убежден, сотрудничество это не продлится долго. Гораздо показательнее другой пример из того же издания. Роман «Брэнд» Олега Сивуна – грубо сляпанная имитация крупной прозаической формы, объявленная предвзятой «критикой» чуть ли не прорывом в литературе! Коммерческая же проза существует по своим особым законам, в которых толстожурнальные публикации просто не фигурируют как необходимость или как данность.

Ну а что же критика? Наиболее востребованная сейчас читателями литературной периодики, критика в своей массе представляет собой смесь идеологической пропаганды с доморощенным литературоведением. Вместе с тем нельзя не отметить, что в отечественной критике, в творчестве наиболее молодых и, кажется, лучших её представителей, происходит сейчас робкий поиск путей к объединению всех направлений в текущей литературе. По признанию многих читателей, именно на разделах критики и публицистики сосредотачивается их интерес к «толстым» журналам. «Появилось новое поколение критиков, не просто оценивающее тексты, а пытающееся рассуждать через тексты о том, что происходит в мире за рамками текстов. Литературный критик в России – это ещё и социолог, политолог, философ, психолог, теолог»(2). Можно ли, однако, согласиться с таким утверждением? К сожалению, пока процесс формирования новой русской литературы путём критического осмысления её текущего положения находится в состоянии социологического (политологического, философского и т.д.) хаоса.

Итак, на одном из противостоящих фронтов наиболее активно действуют следующие периодические издания: «Знамя», «Новый мир», «Арион». Политика, не афишируемая здесь напрямую (ибо в противном случае пришлось бы открыто нарушить Конституцию РФ), но неуклонно проводящаяся, сводится к дискредитации под любым предлогом национальной русской литературы. Осмеянию (кулуарному, редко публичному) подвергаются, однако, не ценные ее составляющие, а главным образом «почвенническая» или же православно ориентированная графомания. Наоборот, именно «почвенники», вернее их третьесортные подражатели, оккупировали страницы «Нашего современника» и «Москвы». Здесь буйным цветом цветет ксенофобия самых разнообразных и порой совершенно экзотических видов.

Несколько слов необходимо сказать и о «центристах». На эту роль претендуют такие журналы, как «Дружба народов», «Вопросы литературы», «Литературная учеба». К сожалению, их голоса пока теряются в болезненных воплях взаимной ненависти. Два последних издания, занимающиеся исключительно литературоведением и критикой, кроме того подвергаются и агрессивным нападкам с обеих сторон. Так, например, публикация в «Литературной учебе» статьи Е. Салопова «Гримасы новой гражданственности» (№ 4, 2009) вызвала шквал оскорблений не только в адрес автора, благоразумно скрывшегося под псевдонимом, но и в адрес самого журнала. А тот факт, что в следующем номере вышли стихи «либерального» К.Я. Ваншенкина, «уронил» «Литучебу» в глазах наиболее непримиримых «патриотов». Надо ли говорить о полном отсутствии поддержки «центристов» со стороны «крайних»!

Наконец, вяло существуют журналы-аутсайдеры. Некоторые из них, как «Молодая гвардия», все еще причисляют себя к «патриотам», другие, как «Юность», пытаются прыгать «поверх барьеров». Есть и «Воздух», с его пропагандой якобы «либеральной» эстетики гомосексуализма и других форм разложения личности. Но тиражи таких изданий столь малы (да к тому же еще иногда и не указываются, скрываются), что их влияние на литературный процесс либо отражение этого процесса ими хоть в малой степени выглядит более чем ничтожно. Практически можно говорить о том, что эти журналы попросту являются интернет-фантомами.

Какие же перспективы открываются для развития литературной периодики в России? Сначала отбросим все негативные прогнозы: главная задача не только наблюдать, но и действовать. Здесь, на мой взгляд, два параллельных пути вырисовываются сами собой. Во-первых, необходимо пересмотреть редакционную политику журналов для предоставления бoльших площадей литературной критике – наиболее перспективному, востребованному и вот уж поистине актуальному на сегодняшний день виду литературного творчества (как это делают сейчас не только «Вопросы литературы» и «Литучеба», но и «Знамя», где критика, разумеется, практически полностью ангажирована). Наиболее заметные имена, произведения, тенденции не должны при этом оставаться вне поля зрения журналов того или иного направления, для чего необходимо наладить и поддерживать постоянные контакты между конкурирующими изданиями, который будет вести тем легче, чем скорее новое поколение литераторов откажется от наиболее губительного постсоветского наследия – разделённости и самодостаточной удельности противостоящих друг другу группировок интеллектуальной творческой элиты. Разговор о журнальной проблематике необходимо продолжать постоянно, что делается лишь пока факультативно и на страницах меньшинства изданий, например, в той же «Литературной учебе»(3).

Во-вторых, необходимо незамедлительно приступить к адекватному решению «национального вопроса» в отечественной литературе. Противостояние условно «либерального»(«актуального») и условно «патриотического» лагерей на самом деле довольно прозрачно вуалирует куда более острую проблему сосуществования в едином языковом и общекультурном пространстве двух основных видов современного российского шовинизма.

Только своевременное, открытое, свободное от разного рода националистических «табу» обсуждение острейших вопросов современной отечественной культуры способно предотвратить два главных следствия сегодняшнего положения дел – окончательную деградацию элитарного искусства, в литературе явленную как постепенное угасание «толстых» журналов, и масштабный социальный катаклизм, нынешние предпосылки которого во многом связаны с болезненным отторжением мультикультурных и глобализаторских прививок в целом консервативным российским обществом.

(1) Подробнее об этом в ст.: М. Лаврентьев . Литература вырождения // Литературная учеба, № 1, 2009.

(2)Сенчин Р. Питомцы стабильности или грядущие бунтари? // Дружба народов, № 1, 2010.

(3) Круглый стол «О проблеме “либерализма” и “патриотизма” в современном литературном процессе» // Литературная учеба, № 6, 2009; Круглый стол «Литература “нулевых”: предварительные итоги» // Литературная учеба, № 1, 2010; Российская литературная периодика: проблемы и цели // Литературная учеба, № 2, 2010; ЗАО «Журнальный зал» Литературная учеба, № 3, 2010.