Денис Коротаев: «ДОГОРАЮТ МОИ ГУСЛИ-САМОГУДЫ…»
К 10-летию со дня гибели поэта

Среди трагических потерь Отечества нашего в последние годы ХХ и начала ХХI века, гибель в автокатастрофе Дениса Коротаева стала для меня и многих других литераторов тяжелым личным ударом. Он подавал и оправдал в стихах и в жизни большие надежды и читатель этой книги, думаю, согласится со мной.

«Поэзия – есть высшее искусство духа» - утверждал Гегель. Высокое поэтическое слово Дениса, верится, «тленья убежит». Прежде всего потому, что оно раскрыло нам русскую душу молодого человека «страшных лет России» и показало ее в художественных образах, временами классически чистых, или метафизически обостренных. Пожалуй, более разностороннего, всесторонне образованного и образно мыслящего молодого поэта у нас в стране в эти годы не было. Ученый, музыкант, педагог, философ, собственно он продолжал традицию разносторонности поэтов золотого века.

В этом я сразу убедился на нескольких Пушкинских праздниках в Пскове, Михайловском и Москве. В интеллектуальном смысле Денис искал истину, в чувственном – полноту любви, в социальном – справедливость.

Лишенные модернистского сумбура и невнятицы стихи Дениса фактически совершенны и восторженно воспринимались слушателями в артистическом авторском исполнении, несмотря на , порой, избыточность текстов, как бы излишнюю проговоренность.

Абсолютная полнота, уверен, пришла бы к автору со зрелостью, с полной сосредоточенностью разносторонней личности на стихах, со смягчением, хотя бы временным, исторической действительности.

Стихи Дениса Коротаева фонетически полноценные, русские – есть “свидетельство”, в библейском смысле этого слова, - о времени, о человеке, о поиске смысла его жизни.

Стихи его дают внимательному читателю надежду, ибо показывают в художественных образах, каких нравственных высот может достичь русский человек в трагических обстоятельствах.

Владимир КОСТРОВ,
Лауреат Государственной премии России,
Председатель международного Пушкинского комитета

Виолетта БАША,
член Союза Писателей России

АНГЕЛЫ В РОССИИ ДОЛГО НЕ ЖИВУТ

«Наши книги пишут нас
Кровью душ по глади судеб…»

Денис Коротаев

Ангелы в России долго не живут. Назови я его в глаза ангелом, уж посмеялся бы в волю… А ведь за глаза так и думала о нем… Ироничный ангел…

Недавно, рассказывая о своей переписке с одним русским эмигрантом, ляпнула от души: «Я ему мое любимое из тебя - «Гуси-лебеди» послала и написала, что ты - лучший из молодых поэтов России». Потом смутилась от сказанного: «Ой! Ничего, что я тебе это говорю?». «Говори, говори еще!», - сказал с такой убойной интонацией, так смешливо-серьезно, что оба прыснули в телефонную трубку.

А ведь я абсолютно искренне считаю, что Денис Коротаев – лучший. Среди всех, кого знаю лично. А уж сколько среди них талантливых людей, сразу и не соображу, но не мало, точно. Лучший, и не только как поэт. Здесь время рассудит. Прекрасный друг. И еще – тут во мне математик песню поет! - представляете поэтов, которые не сборниками стихов, а авторефератами кандидатских диссертаций первым делом обменялись? Я - «универ», он – «физтех». Вечные конкурирующие научные Олимпы времен холодной войны, сборище гениев будущей оборонки. И все же именно физтех – белые воробьи, особые, с нестандартным мышлением…

Вот только лучший «из молодых» – это по сравнению с нашим поколением семидесятников. Привыкла - молодой, молодой. А ведь - тридцать шесть. Уже. Или – еще. И не верится, что - пожизненно.

Некролог не пишется. Не получается о нем - в прошлом времени.

…Вы еще растащите на цитаты.
И расставите по миру наши бюсты.

На скрижали навесив брюнетку-ленту,
Наши строки завоете дружным хором,
И провидя весь ужас сего момента,
Мы живем втихаря и умрем не скоро…

Не скоро. Да уж. А может быть, именно так?

Нет, писать в прошлом времени, писать – «был» – не получается. Сознание протестует. Со странной убежденностью - наберу телефонный номер, и ответит знакомый голос…

В нем было столько жизнелюбия, столько энергии.

Ушел из жизни? Кто угодно, только не он. С его-то жизнерадостной улыбкой нараспашку!

Перед глазами – как кадры документального кино – вспышками – живой …

… Звоню как-то по делу.

- Слушай, в Ялту можно сгонять, путевки дешевые от литфонда, - говорит он.

Всегда так, делился, если кому-то что-то могло быть полезно.

Ялта 1997-го. Полупустой Дом творчества, шесть с половиной полупьяных поэтов под мухой, засидевшейся на породистых крымских лозах будущего «Пино гри»…

Мне за ним не угнаться… бегом с горы, где прилепилось наше ласточкино гнездо для пишущей птичьей стаи …

Летит на море, не угнаться за ним… ему все успеть надо…

- Денис, погоди, загонишь меня совсем! Эх, молодое поколение…- смеюсь я.

Не ждет, мчится по Морской улочке вниз. Чувствую себя школьницей, сбежавшей с уроков. По набережной еще сколько-то там километров. Уфф! Летит. Все надо успеть - так и жил всегда. В страшно сжатом ритме, с ощущением - успеть.

… теннис. Гоняет по площадке, куда там! Моя подача. Прицеливаюсь. А он … опа! – движение из ламбады в обнимку с ракеткой. От смеха мажу. Ага, и сам ржет. Ну, конечно, продула ему с разгромным счетом. И не обидно. У него многое лучше получается.

Первый заезд украинцев не от Литфонда. Через год они заполнят все. А пока их немного, но какие! За моим столиком сидит киевлянин, не «письмэнник», что характерно, - «рядовой». И принципиально, зная, что не все пойму, говорит со мной только по-украински. Ругает, как и положено, москалей.

А тут нас с Денисом попросили выступить в библиотеке со стихами перед отдыхающими. В основном перед хохлами, то есть. И есть информация, что киевлянин собирается прийти. Причем – с какими-то явно террористическими намерениями. То ли с помидорами не свежими, то ли - с томиком Бендеры…

- Что будем делать, Денис? – спрашиваю. А, надо заметить, мы все как-то больше про Россию собирались читать, про нее, родную… - Слушай, а у меня папа- хохол.

- А у меня – мама, - отвечает.

Вот с этих слов и начали мы выступление. А потом Денис сказал что-то о славянском братстве. И посмотрел так… как умеет. Обезоруживающе. Короче, растаял наш бендеровец. Слушал про Россию, затаив дыхание. Сказал только: «не забывайте, что Украина – и ваша родина».

- А як же!

Да, а перед началом, Денис спросил:

- Есть у меня еще пятнадцать минут?

И написал стихи о Ялте. Такие, что другим за всю жизнь…

Чутко цепляясь плющом за обветренный склон,
Город висит между трех одичавших стихий.
Тише, поэты, умерьте рифмованный стон,
Дайте услышать напетые ветром стихи!

Небо прибито к вершинам гвоздями светил.
Волнами сглодана берега старая кость.
Что ж ты, Джалита грустишь, нас к себе допустив –
Робкий хозяин, снимающий угол как гость?

Пусть кипарис и миндаль вместо скрюченных верб –
Жизнь не обманешь цветами рекламных картин.
Право, Джалита, не твой ли сегодняшний герб –
Бедные дети на фоне богатых витрин?

Восемь веков стерегут твой неверный покой
Серыми скалами Петр, Даниил, Теодор
В город хранимый врываясь гремящей рекой
И растворяясь в певучих расщелинах гор.

Знаешь, Джалита, средь этого сонма святых
Горько должно быть себя ощущать не у дел?
Но отчего в суете твоих улиц витых
К черту летит геометрия линий и тел?

Но отчего так легко подниматься наверх,
Меряя праздные версты по склонам крутым?
И не достичь каменистой вершины вовек,
И не понять, что скрывает заоблачный дым…

… Завидовала? Да нет. Точно. Каждому – свое.

И никогда не обижалась, когда он мои стихи критиковал. Метко и за дело. А потом хороший отзыв неожиданно писал. Так всегда. Многих в Союз Писателей привел. Жалел, если у нас не всегда хорошо получалось. Относился бережно. Чтобы писать не бросили.

А стихи. Много их в то лето звучало. Пригласила нас в свой номер Ольга Михайловна Соловьева-Овчаренко. Читали ей по очереди несколько часов. Я волновалась – вдруг не понравится? Но с Денисом на пару – не так страшно…

Через год, в 1998, снова встретила его в доме творчества. Вдвоем с будущей женой, тогда еще невестой. Молодые, красивые, счастливые. Порадовалась за них. Пять лет счастья. Разве мало? Вот давала себе зарок – не цитировать его стихи. Не получается. Прости, я не много, бережно…

Ах, вы годы мои!
До чего ж вы меня исковеркали!
Разве был я таким?
Да и мог ли я раньше сказать:
Я люблю не тебя,
А твое отражение в зеркале,
Что улыбкою влет
Прожигает стеклянную гладь...


Пять лет. Немало…

Кириенковский кризис застал нас врасплох. Встречаю утречком Дениса и Кристину.

- Сходи на набережную, - говорят.

- А что, - не подозревая всей подлянки, уготованной нам «родным» правительством, улыбаюсь я.

- Фотку сделали, Р.Р. – два нуля!

Поясню для тех, кого миновало это счастье, оказаться в Крыму без единого доллара 17 августа приснопамятного года: Р.Р. – это курс российского рубля по отношению к гривне. Да уж. Два нуля! Нарочно не придумаешь. А Денис смеется. Да не интересовали его доллары. Никогда и ни в какой ситуации. Как и деньги вообще. А вот на юмор глаз был цепок. А не только глаз. Кто не помнит его частушки и пародии?

… Впрочем, все. Достаточно.

Пусть написанное будет просто моей светлой маленькой зарисовкой. Солнечным бликом по весне. Отражением пучка фотонов в зеркале моей души. А он и был для нас всех, его друзей – нашим солнцем. Вроде – ничего особенного и не скажет. А настроение потом вдруг станет до странности хорошим, редко возникающим по случаю нашей дурной, суматошно-шизоидной жизни. Вот теперь – точка. А про то, что спал он по пять часов, преподавал почти задаром, что любили его ученики, и многое еще, из чего и могла бы я доказать как теорему Ферма постулат о его свойстве быть маяком нашим – скажут другие. Друзья его и близкие. Ведь друзей у него было немало. И только одного не было. Врагов. Не успел нажить.

И никакого некролога! Отказываюсь. Принципиально. Потому что не верю в то, что не ответит в телефонной трубке знакомый голос…

… Одна секунда, одно движение чьей-то руки. И – лобовое столкновение машин на шоссе. Неотвратимо. Необратимо. Почему – с ним? Да нет, все это – кошмарный сон. И никак не удается проснуться.

Неделю шел дождь, побив все рекорды метеосводок. А когда душа ввысь устремилась, отпетая, выглянуло солнце…

Что это за край такой особый, Россия вечная наша, что у нее за грехи такие перед Богом, что ему самых светлых, самых лучших приходится во искупление за всех за нас так рано к себе призывать?

…Вот и стало у нас одним ангелом-хранителем больше… кажется, кто-то так и сказал на поминках… не буду…не было… не верю…

Думала до встречи с ним: вот и все, наше поколение уходит, а кто потом? Да нет, не уходит. Откуда такие? Отец Дениса – родом из того же поднебесья – из физтеха. Знак особого качества ума и души. А мама… она и воспитала сына. И этим сказано все. Шестидесятники…

А стихи. Не стоит выдергивать цитаты, крошить на кусочки, препарировать и философствовать над смыслом. Понимал он нашу суть российскую, как никто. Читайте. Сборники вышли. Стихи есть в интернете.

Москва, август 2003 года

О ДЕНИСЕ КОРОТАЕВЕ РАССКАЗЫВАЕТ ОТЕЦ ПОЭТА

Родился 14.06.67 г. В Москве.

В 4 года начал читать запоем, теряя зрение, и в 5 лет был «отлучен» от книг.

Но мать и бабушка – украинки - с детства приучали мальчика к восприятию и любви лучших образцов русской и украинской литературы. Украинские песни и сказки бабушки, переданное матерью прекрасное владение иностранными языками /она работала переводчиком с нескольких иностранных языков/ - все это воспитало в ребенке культуру речи, восприимчивость к лучшим литературным образцам, «легкость слова», образность. С самого рождения Дениса мать передавала ему свои незаурядный интеллект и знания. Это духовное, интеллектуальное единение и эта любовь уже в 9 лет прозвучала в стихотворении мальчика: «Маме».

В «очень» средней школе №269 Денис не смог быть «как все», а это был непреложный закон школы. И вопреки этому «закону» у мальчика проявились незаурядные способности по всем предметам и особенно по литературе и математике, которая, очевидно, пришла с отцовскими генами. На выпускных экзаменах в школе в его работы по литературе и математике были внесены ошибки, чтобы не дать медаль – это было страшным ударом для Дениса, первой серьезной несправедливостью мира взрослых. А школа? Она вскоре перестала существовать.

Когда Денису было примерно 10 лет, жившая в том же подъезде преподавательница фортепьяно Гнесинского училища предложила Денису позаниматься с ним. В итоге через 6 лет он сам стал сочинять музыку, а играть так, что ему настоятельно советовали поступать в Гнесинку и прочили талантливому мальчику большое музыкальное будущее.

Но были и еще другие серьезные увлечения:

- любовь к природе, цветам, растениям, наблюдения над ними, прекрасное знание жизни животных как начало осознания гармонии мира и человека в нем;

- увлечение шахматами, от первого взрослого разряда до сеансов одновременной игры с 6-ю партнерами вслепую.

И все эти годы поэтическая сущность Дениса дремала в нем, время от времени прорываясь детскими стихами.

А потом началась взрослая жизнь…

После окончания факультета аэрокосмических исследований Московского Физико-технического института в 1991 г. Денис поступил в аспирантуру Института прикладной механики АН СССР. В аспирантуре выполнил работу по гидродинамике. Защитив эту работу, он получил степень кандидата физико-математических наук.

С багажом этих знаний начал преподавать математику, а затем и информатику в Московской государственной Академии приборостроения и информатики. А еще успевал преподавать во всех подмосковных филиалах Академии, несколько лет работал в приемной комиссии, отбирая на свой факультет лучших студентов.

Блестяще читал лекции и вел семинары – часто студенты по окончании лекции устраивали ему овации.

Опубликовал несколько книг и учебных пособий для студентов по информатике, получил звание доцента.

Глубокое знание информатики позволило Денису выполнить заказ одной из западных фирм – организовать системное программное обеспечение громадного компьютерного салона в торговом центре «Манеж», а опыт работы с людьми – набрать и обучить штат для этого салона.

НО… внутри жило, накапливалось, формировалось то, что по словам одного из любимых его поэтов «нахлынет горлом и убьет…». Это произошло в 1988 г. Стихи пошли все увеличивающимся потоком. Первым критиком его стихов была, конечно, мама. Они могли по часу спорить – со ссылкой на классиков, орфографические словари и правила грамматики - по поводу единственного слова или запятой в стихотворении.

Публикации стихов проходили тяжело. В редакциях ему часто говорили, что если бы он был инвалидом или убогим, то с публикацией не было бы проблем, а с его благополучной биографией - надо ждать.

А стихи продолжали рождаться в душе и ложиться на бумагу…

Постепенно доброжелательность Дениса сделала свое дело , и появились первые публикации в журналах, газетах.

Признанием Дениса Коротаева поэтом явились прием его в Союз писателей России, публикации его сборников стихотворений «Проводник» - 1994 г., «На развалинах эпохи» - 1995 г., награждение его Есенинской премией России /1996 г/..

Большим доверием Московской писательской организации было избрание Дениса в члены Правления для работы с молодыми поэтами. Не жалея времени и сил, он работал с начинающими поэтами и наиболее талантливых из них рекомендовал принять в Союз писателей.

Вел поэтическую студию у себя в академии, преподавал стихосложение на факультете журналистики в МГУ.

Ранний уход дорогого, самого близкого по духу человека, самого строгого ценителя его творчества – его матери, в 1996 г. стал для него невосполнимой потерей. Воплотившийся в ней образ женщины, друга он пытался неосознанно обрести вновь и вновь. Это нашло некоторое отражение в его лирике, в его отношении к женщине.

8 августа 2003 года в автомобильной катастрофе погиб хороший инженер, отличный преподаватель, талантливый поэт – человек и гражданин – Денис Геннадиевич Коротаев.

Геннадий Алексеевич КОРОТАЕВ, отец поэта

 

ДЕНИС КОРОТАЕВ: «ДОГОРАЮТ МОИ ГУСЛИ-САМОГУДЫ…»  

Говорят, что настоящим признать поэта могут только после смерти. Что время рассудит. Порой время как судья наших дел бывает слишком жестоким, а признание запаздывает.

Денис Коротаев по всем меркам - поэт настоящий. По самому большому - Гамбургскому счету. Как и положено настоящим русским поэтам – трагически погиб в августе 2003 года в возрасте 36 лет. Как и положено – задолго до гибели писал пронзительно сильные стихи, полные предчувствия краткости пути земного. А накануне кончины написал такое, что только руки развести да склонить голову. Словно вместе с поэтом многие поколения наших предков из Русского Поднебесья голос подали, и все - в одном стихотворении. «Догорают мои гусли-самогуды», и оттуда же, знаком смутного времени – «Да леса еще найдутся по России». Новый голос, открывший за полгода до рокового столкновения на шоссе был не громко-надрывным, как порой принято в наше крикливо-скоморошеское время, автор говорил тихо, но голос его был мощным. И ему еще предстоит прокатиться эхом по всей России. 10 лет прошло с тех пор, как пулей вылетевшая на встречку машина казнила поэта. Казнила так, как расстреливали на дуэлях Пушкина и Лермонтова, как ставили к стенке Гумилева, как душили и вешали Есенина - мрачная, нелепая и чудовищная гибель. И не то, чтобы поэт не был обласкан при жизни. Вот и книги выходили, самые известные из них - сборники стихов «Белые тени»( 1998) и «Итак»(2001). И печатали его наперебой - журналы «Наш современник», «Молодая гвардия», газета «Литературная Россия» и другие достойные литературные издания. И в союз Писателей он был принят в 1994 году, когда поэту было всего 27 лет. И, словно торопясь сделать для русской культуры как можно больше, работал в СПР - приводил новых молодых поэтов в лоно Союза Писателей России. И самую известную национальную премию в области поэзии – имени Сергея Есенина автор получил при жизни. Но не оставляет чувство незавершенности – нет, не жизненного пути – здесь промысел только Господний – а пути творческого. Роковой случайностью (?) он был убит на взлете. Как только голос его приобрел мощь и силу. Ведь так, как Денис Коротаев, сейчас мало кто пишет о России. И возраст здесь ни при чем. Понимание России, ее корней и судеб, нашего смутного времени – такие мысли впору умудренным старцам с ученой степень доктора философии. А красота слова никакой ученой степенью не дается. Такая красота только от Бога. А еще – интеллект ученого-физика, выпускника одного из самых незаурядных вузов России- Физтеха, без чего стихи Коротаева трудно представить.

36 лет земного пути, и сотни невероятно ярких, неповторимых по звучанию стихов. 36 лет и 10 лет жизни уже только в стихах. Мало ли это? Нет, не мало. Ведь наша жизнь измеряется не в годах. Чему порукой такая краткая жизнь золотого певца России Сергея Есенина. И еще одного золотого певца – Дениса Коротаева. С перекличкой почти в столетие.

Виолетта БАША, член Союза писателей России

Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"
Комментариев:

Вернуться на главную