|
***
В нелепой тужурке добрая фея
Крошки рассыпала для голубей,
Но легкий привычный путь Котофея
К месту охоты сегодня трудней.
Лужицы, лужи, мокрые листья,
Щеткой отросший унылый газон…
И лишь иногда просветленные лица,
C желаньем кружиться
Листом или птицей
С осенью в унисон.
***
Дай, берёзка, на счастье монету,
Листик-денежку сбрось на ладонь.
Скоро ветром по белому свету
Разнесётся богатство. Огонь
Полыхающих золотом листьев
Разгорится в полях там и тут …
И отдельные, скажем так, лица
Озабочено осени ждут.
Для того, чтобы впрок наглядеться
И вобрать в себя всю красоту.
И вернуться на родину – в детство,
Где березки такие растут.
***
Как ствол с листвою облетелой…
И мне осталось вспоминать,
Какою дерзкою и смелой
Меня воспитывала мать.
Любимой осени пугаюсь.
И зябну, зябну на ветру.
Зачем-то каюсь, каюсь, каюсь
И зло глаза сухие тру.
***
«чем душа и тело мается,
чистым четвергом смывается»
Слова заговора
С тела смою легко, а с душой так не смею.
Неприкаянно мается, бьется, болеет.
Сострадает и стонет порой от бессилья,
Выживает в давильне, единой красильне.
К синеве и свободному свету стремится
И трепещет, весною завидуя птицам.
Цвет депрессии общей принять не готова
И терзают сомнения снова и снова.
Ей бы СЛОВО познать, чтобы стала смелее…
Стан омою водой, а с душой так не смею.
***
Я носила ребенка под сердцем,
И всегда, по совету мамы,
На березку долго смотрела.
Мне мечталось – родится дочка!
Как березка, со стройным станом.
Так и вышло. Потом забылось…
Но когда в подвенечном платье
Перед зеркалом дочь вертелась,
Обмерло в груди моей сердце:
Поразительным было сходство!
И пришло мне: «Спасибо, мама»
У РОДДОМА
Навстречу женщина с конвертом,
А вместо пены кружев - снег.
Лишь голубым атласным цветом
Заявлен новый человек.
Бедна одежка у крестьянки,
Не по погоде бледность щек,
Глаза сияют - стала мамкой-
Опорой вырастет сынок!
Пришла уверенность, что счастье
Не в стильных тряпках и деньгах…
А снег валил богатый, частый
Весь мир, укутав в кружевах.
ВЕСНА
Мой город болен новою весной!
По телеку японские мультяшки,
Дом – словно остров. Талою волной
К крыльцу прибило мокрые бумажки.
Ночь лижет лужи, словно эскимо.
И утром дворник передвинет доски.
А дочке снится желтый «покемон»,
И разбежались лунные полоски.
По комнате, уснувшей до зари.
Стеклянно капли о карниз мой бьются
А я опять считаю: «Раз, два, три…»,
Чтобы уснуть и радостной проснуться.
***
Я наполню себя тишиной.
Плеском волн и березы шепотом.
Желтоватой ночной луной,
Дальней песней гитар неопытных.
До краев, всё полней и полней
Жаждой жить, умиротворением,
Широтою сибирских полей,
Вольных птиц над землей парением.
Стану легкой и зыбкой, как дым,
И желанной, как хлеб голодному,
Как глоток родниковой воды, –
И останусь самой свободною
****
Сибирских валенок я не ношу.
Сменила их на модные сапожки.
Но вот когда беспомощно скольжу
По ледяной раскатанной дорожке,
Я вспоминаю мягкость и уют,
Без выкрутасов, простоту фасона,
И как снежинки ласково поют
Под валеночным шагом невесомым.
И в памяти – домашнее крыльцо,
Знакомые истертые ступени,
И почему-то мамино лицо,
И сытный запах сваренных пельменей
ЧЕРНЫЙ ПЕПЕЛ
1
Вот она, сладость граммов:
В бессонных ночах и ломке,
В хрусте костей, том самом,
Когда уступает злоба
Место для униженья,
И клянченья на коленях,
Ампульного избавленья
От болевого плена.
С жутким в глазницах блеском,
С душевной, промозглой стужей…
Жалкий «крутяк» облезлый,
Был – сыном, отцом и мужем.
2
По жизни шагал героем,
Не нужен отец и сын:
«Лохи на работу строем,
А избранным – героин!»
Когда же в последней ломке
Душа обретёт покой –
Оплакивать в анатомку
Приедет отец седой. | ***
Вдоль улицы скосили лопухи,
Наверное, впервые лет за двадцать.
И просится событие в стихи.
И хочется прохожим улыбаться.
Мой древний город хочет чистоты,
Как просит пахарь свежую рубаху
Посеяв зерна, что бы я и ты
о будущем задумались без страха.
Как солнце, чтоб уверенность была-
Столетия сменялись не напрасно.
В воскресный день поют колокола
И наша совесть с памятью согласна.
***
«У каждого доктора есть свое маленькое кладбище…»
Медицинский афоризм
Лишь мысленно сюда я прихожу,
И лица, и слова их вспоминаю…
Мне кажется, что все я понимаю,
Сочувствую, жалею, не сужу.
Я боли их коснулась лишь едва:
Досталась, – нестерпимая, –
мальчишкам.
Обманываясь, верила им
слишком –
А что для наркомана те слова?
Растущее количество могил –
За черствость и бездушие отмщенье!
У Господа им вымолю прощенье –
Лишь веры мне хватило бы и сил.
***
В заброшенном доме живут сквозняки,
Старый топчан с колченогой скамейкой,
Обрывки газетные и лоскутки,
Да мудрый паук с паучиной семейкой.
На переборке журнальный портрет
Пышной красавицы где-то у моря.
И только хозяина в домике нет,
И дом почернел, покосился от горя.
Ластится к бревнам трава-лебеда,
К стрехе прилепился шарик осиный…
Зачем забирают людей города
Не могут понять деревушки России.
Ждут возвращенья хозяев домой
Дворы и колодцы, ступени крылечка.
Ведь возвращается каждой весной
Старый скворец к обветшавшей скворечне.
В ОЖИДАНИИ ЧУДА
Внучке Ульяне
I
Засветилось лицо тайным светом,
Наступает – дует на воду.
Суеверно верит приметам,
Улыбается в непогоду:
Будто знает тайну вселенной.
Носит чудо в себе до срока –
По божественному веленью
Божьей Матери синеокой.
II
Жёлтые чеки в уплату за лето,
На острый каблук наколола осень.
Для посторонних пока не заметно,
Что жить ожиданием месяцев восемь…
И разрешиться счастливым младенцем
В апреле на предпасхальной седмице.
Чистое, белое дней полотенце –
И только молиться,
молиться,
молиться…
III
Мир вокруг в ожидании замер,
Дремлет в детской до срока кроватка.
Забирается кошка украдкой
И довольно шевелит усами.
Ждут пеленочных флагов веревки,
Тихо в зеркало время глядится,
В новом доме грустят половицы
Без ножонок, топочущих ловко.
Будет солнышко в лужи смотреться;
Ровно к сроку сосульки нальются –
Ведь малыш уже шевельнулся
У ликующей мамы под сердцем!
IV
Пойду, взгляну на новую весну!
На космы непричесанных газонов,
И в синеве, наполненной озоном,
К пушистой вате взглядом прикоснусь.
И в талой луже те же облака,
Но не плывут, а плещутся тревогой.
По вязкой, разухабистой дороге,
Проснувшимся жуком ползет «Ока»
Скакалки проводов – столбам вертеть,
Счастливой песне – выучиться птицам!
Мне тоже нужно с жизнью примириться…
И в новом званье – счастья захотеть.
V
В минуты – когда незачем дышать,
Молитвы сами с горьких губ слетают.
И сочетанье звуков помогает
Надежде возродиться, только б знать:
Что где-то в небе – помнят обо мне,
И знаки посылают солнцем, снегом…
Что будет вечным – это наше небо,
Твоё, моё, соседа по земле…
Слова молитвы выдохну душой,
Не точные, подсказанные сердцем,
Взлетят они в заоблочную дверцу –
И усмехнётся вечность надо мной…
VI
Дочка моя, искусаны губы…
О, как же была виновата та Ева,
Что столько веков над землей пролетело,
А первородный грех – не искуплен.
Болью исходят вспухшие жилы,
Она – неуёмной, безжалостной плетью.
В слезах и стенаньях рождаются дети -
Лучшее – человеческой жизни.
Мне ли роптать на решение это…
И как же бесстрашны все Евины дочки,
Все зная о муках – сажают расточки.
И не умрёт планета!
VII
Ночь, больничное светит окно…
Там, внутри, – боль упруго бьётся.
Материнское сердце рвется,
Только в клетке грудной оно.
Там рождается новая мать,
В муках корчится на кровати…
Пусть терпения и воли хватит
Настоящею матерью стать!
Заклинаю: быстрей пусть родится,
Та, что тоже в означенный час
Станет очень похожей на нас.
Сердцу матери – должно биться!
Ночь. Больничное светит окно…
|
