Нина ОРЛОВА-МАРКГРАФ

В СВЕТЛИЦАХ МИРОЗДАНЬЯ

Из новых стихов

НЕ РАЗБЕЙСЯ
Колыхается снежный овес на ветру.
снег снопами ложится.
Выйдешь по воду к проруби поутру, -
косит, косит вьюжница.
 
Я люблю этот зимний покос на лугах,
за рекой и по склонам,
и лучистого снега большие стога -
как на солнце солома.

Ивы, пышные ивняки, 
иней сахарный, хрусткий! 
Он плетет кружева на коклюшках ракит
для долин среднерусских. 

В яркий полдень на поле садятся клесты, 
галки, сойки лесные, 
прочитай эти буквицы, птичьи следы -
письма берестяные! 

На веревочках дыма повисли дома,
у холма, в поднебесье.
колокольчик хрустальный, 
России зима, 
Не разбейся! 

БОЯРКА
Вдруг вспомнилось : ходили по боярку, 
в Сибири так боярышник зовется, 
в шафранных ягодах, сгущеных, крупных , ярких,
чуть-чуть качни и ярый свет прольется
мне на цветущий маками подол, 
в суглинок иль серебряный подзол
cкользнут оранжевые ядрышки - частицы,
Чтоб новою бояркой народиться. 
Брат ловит, их подставив котелок, 
и клювом схватывает удалая птица
а ежика зажмуренный клубок
В гирлянде ягод ни гугу, не шевелится. 

Я помню пальцы мамины. Она
как будто доит куст, куста доярка, 
за пять минут уже не видно дна.
Вот полведра, вот ярая боярка
наполнила ведро и даже с горкой,
и мама этот сказочный надой 
накрыла марлей, будто пеною парной. 

И говорит, пшеницы прядь откинув,
« Никак отцовский трактор, вон, у речки!»
И мы бежим, а нам с горы навстречу
квадратик неба – синяя кабина!
 
На всю округу трактор тарахтит.
И счастья пыль под ноги нам летит. 

Как полюбила я воспоминанья,
чтоб мыслью возвращать к себе иль словом
родное сердцу, облики былого,
лишь позовешь, они уж тут как тут,
они ведь не исчезли, но живут
в надзвездных горницах, 
в светлицах мирозданья.

ПАСХА В ЛЕСУ
                  Мальчику Елисею посвящается 
Не хруст кустов, а звон хрустальный 
сейчас в лесу. Он весь пасхальный!
Сочает пасоку береза,
ища священный ход-надрез,
И веток золотеет крест
На маковке далекой елки.
У белки прибрано в светелке. 
Эх, пасха красная в лесу!
Я на  руках кулич несу,
а грудки гладкие яиц
похожи на зарянок - птиц.
Ласкает солнце лисьим мехом,
со всех сторон несется эхо:
- Давайте здесь!
- Не отставайте!
- Поставь кулич на  пень, под елью! 
И, наконец, в кружок все сели.
На всех разрезали кулич,
взял каждый красное яичко -
вдруг птица рядом:
"свирь-свире-ли!" -
нас окропили капли трели!
И,  выпустив жука из рук,
наш  Елисей, как солнце весел,
сказал: «Мне эта птичка - друг! 
Христос воскресе!»

ЧУДО С ЛИЛИЯМИ
Ночью очаг чуть горел —  и слеза
капала, падала на пол с поленца.
Слышит Мария: 
дверь стукнула в сенцах — 
Cтарец Иосиф вошел и сказал:
«Горе! Царь Ирод вчера приказал
всех в Вифлееме зарезать младенцев!

Темною ночью, укрытая в шаль,
Дева с младенцем идет торопливо.
Слабость в ногах, и на сердце печаль.
Ослика старец ведет. У оливы
беженцы вправо свернули — и вот
хлебное поле, айын, поворот.
Холм и пещера. Гиены завыли.
Справа — ворота, стража стоит,
дрогнул фонарь, тени вскинулись, и  
воины путников остановили.

«Женщина! Что у тебя под платком? 
Прячешь младенца, чтоб не убили?»
Стражник срывает накидку рывком
Что это? Лилии! Белые лилии! 

Бледная дева глядит на цветы.
Бережно держит лучистые лилии. 
Шаль  запахнула. Сомкнулись персты.
Воины молча ее пропустили.

Следом Иосиф, опущен главой,
чудом смущен и напуган немного.
Стало светать. И в пыли голубой
Ослик почти что летит над дорогой

Мать поднимает украдкой покров
Спит на груди безмятежно ребенок.
Он круглолик, и румян, и здоров
Свет белых  лилий идет от пеленок!

ГОРА
         Магомеду Ахмедову

          "…На руках возмут тя,
            да не когда преткнеши о камень ногу твою:

            на аспида и василиска наступиши…"
                         Из Псалма Давидова

Молись, гора, и на ночь и с утра
о мальчике из дальнего  аула,
он держит не скрижали, но тетрадь,
уж запеклись и вымерзли  чернила,
шершавый ветер ходит, как наждак,
а дуги строк над скалами повисли  –
их отразит хрустальная вода,
и на вершине вечный мрамор льда
преобразит и  преумножит  смыслы.

Молись, гора, на пламенный Восток,
о юноше наивном из Гуниба,
где б он сегодня ни бродил,
где б ни был
Храни его, 
Великое Плато.

Там ярусами горные луга, 
как на Руси, нарезаны  долины,
Медвежьим лакомством полны
кусты  малины,
 и можжевельника  – душистые стога!

В низине – груша, в марево одета,
ее воздушная и  дикая душа, 
вся в грушевидных  дольках света!
Кизил и барбарис еще  чуть розов
и диво дивное – здесь даже есть березы!
Они шумят, как сестры из Мещеры
и звери  белым днем выходят  из пещерок :
лиса с серебряным  подпушьем, 
рядом  заяц,
и смотрит волк, не злясь и не кусаясь,
 совенок  спит,  на лапах ели,
 в своей еловой колыбели!

Бубнит тетерев, перепел поет –
такие  льются  трели! 
 На «есть хотите?»
гогочут гуси :  да-да - да –да, 
 и щелкает  летящая в ущелье
 вода,
 звучаньем царским 
 она похожа  на язык аварский. 

По мегаполисам шагая, 
древним стогнам,                                        
быть может, он не вспомнит о тебе,
но ты простри свой каменный  хребет,
склони главу у самого Престола!

Где васильки небес, 
где слышен горний гимн, 
молись, гора, ты так от Бога близко,
чтоб не преткнул о камень он ноги,
не наступил на жало василиска.

ПРЕДСКАЗАНЬЕ
Дух осени так мирен и лучист,
и безмятежный желтоватый лист
покинул древо жизни – светлый клен,
ни  страха в нем, ни горя расставанья,
одно мгновенное сиянье –
и вот уже земли коснулся он.
Но это золотистое касанье
стеснило  сердце,
будто предсказанье.

ДВЕ СТАРУХИ
Суха береза, 
старуха в грибах древесных,
А было время
сияла,
трепетна и чудесна,
А было – 
бедра белые,
женственна и прелестна!

Теперь – такая как есть.
Дай у тебя присесть.

Суха старуха, кора в коросте,
вся в бородавках.
Идет Фотограф
и нервно курит,
идет Художник
к другой натуре.
Собака гавкает.

Лишь пела пташка –
(забыла имя.
Такое  что-то …
от слова «синий» ),
и птичья лилась лития,
что каждую душу  небо примет,
и каждое тело - земля.

СНЯТИЕ СО КРЕСТА
Сомкнув суровые уста,
стуча о камень тростью,
шел тайный ученик Христа
снять тело Господа с Креста.
К Распятью шел Иосиф.

Ушко Игольное ворот
пройдя, сел у развалин,
дух перевел. Со лба тек пот,
белела пыль сандалий.

И молоток стучал в  виски. 
 Он шел, даль словно глохла.
И видел он : вдали висит
на трех крестах Голгофа.

Стук молотка, немолчный стук
и слабый возглас: «Где вы?»
Поставил лестницу к Кресту –
прильнуло древо к древу.
Он, торопясь, почти бежал
по ней. И плат, и клещи
в руке опущенной  держал.
Уж вечер. 
Схлынул солнца жар,
слепящий и зловещий.

И  молоток утих в ушах,
когда  он гвозди вынул.
Он оглянулся, сделал шаг 
и  кликнул Никодима,
приникшего к  стопам Христа.
И, сняв Учителя  с креста,
на плащаницу принял.

И вместе два ученика
обвивши плащаницей
Господне тело, понесли
тянулись тени от маслин – 
там  сад стоял у ручейка
и новая гробница.

Темнело быстро. Шест стожар
мерцал за облаками,
 и словно бы чуть-чуть дрожал.
 Осколок  от скалы лежал –
 там заяц  жил, за  камнем,
обвитым вьющимся кустом.

Оливы - порознь и рядком
серебряные, с чернью,
склонив главы, а кто ничком, 
надзвездный слушали псалом –
как  будто  шла вечерня.

«Прощай, Учитель!» – 
Тих, согбен,
сказал Иосиф первым. 
Едва поднялся он с колен
и  вышел из пещеры.

Но оставался  Никодим.
Он там побыть хотел один.

Наивной веры ученик
был зряч во тьме кромешной,
он к  белым пеленам приник
и вспоминал беседы с Ним,
и говорил утешно :

«Ведь  только тело тут лежит – 
в пещере, в камне тесном,
Окончилась земная жизнь,
окончилась земная жизнь,
но нет конца –  небесной…»  

ХОЗЯИН  «ЛАДЫ»
Хозяин умер. Больше никогда
круп  «Лады» не погладит он ладонью,
не заведет,  по трассе не  погонит
свою подружку,  рыжую, как донник,
не застучит  на скорости кардан!

Шел день второй. Хозяина душа
прощалась с домом. Билось всюду эхо.
Край крыши шелестел, как ветром стреха,
И вдруг открылись двери гаража,
руль вздрогнул, и автомобиль поехал!

Невидимый водитель жал на газ,
с любимицей своей душой сливаясь,
летел, и бич дорог, лихой «Камаз »,
себе казался тормозом, трамваем.

Глядел на «Ладу», ничего не понимая.

Помчались по дороге насыпной,
посадок мимо, во широко  поле,
там, где богатый, крупный, обсыпной,
всю осень ждал хозяина  шиповник.

Остановились прямо под бугром,
с привычным стуком распахнулась дверца,
сверкнуло росной жилы серебро ,                        
куст встрепенулся! Полилось в ведро
его сплошное ягодное сердце! 

Ты здесь,  душа,  в последний день земной! 
Кипучих  капель волновала алость,
и сыпался,  и реял град  рдяной,
рождая слезы поздние  и жалость. 

И вот шиповника почти что не осталось.

Машина верная, на колесо пристав,
Ждала хозяина на солнечном приколе, 
а он, от града красного устав,
стоял и  все глядел, глядел на поле. 

Потом поехали, сминая камыши, 
И огибали речки узкий пояс,
И вдруг сигнала троекратный  голос 
кровавым клювом тишину прошил! 

Таким он был, прощальный крик   души.

Стоял назавтра  ясный яркий день. 
Хозяина из дома выносили.
А из открытой двери гаража
виднелся рыжий круп автомобиля.

У МЕДВЕДИЦЫ-РЕКИ
(Стихи для семейного чтения)
Как-то в майский вечерок
Я сидел, учил урок, 
Но урок мне не давался,
Он как будто издевался:
«Не заучишь, не поймешь.
Как же в школу
 ты пойдешь?»
Я вскричал: «Ау, семья!
Заболел наверно я!
Не идет совсем ученье!
Может, мозга истощенье?»
Тут и мама говорит:
«Голова моя горит.
я хожу, повесив нос –
может, авитаминоз?
Папа глянул
и сказал:
- Я почти вас не узнал!
Что за бледные поганки
на Таганке?
Привиденье с Привиденьицем,
Это что за поведеньице?
Я скажу как программист:
ум ваш несколько завис,
видно были перегрузки
и не жди перезагрузки.
Загружайте  рюкзаки,
Ззавтра   будем у реки ,
У Медведицы-реки!
- У Медведицы?
- Ну да! 
Не слыхали? 
- Никогда!

Утром рано-рано-рано
оседлали мы «Нисана» –
хорошо нам едется -
скорее бы Медведица!

«Вот она!-  воскликнул папа.
Вот Медведица-река!»
А она веселой лапой 
машет нам издалека,
машет нам из рукава -
над водой летит плотва! 

Я бегу, бегу,  бегу
через яр по берегу.

Вот и ствол приречной ивы,
веток  ласковых извивы,
в листьях - света  переливы.
всюду, всюду слитки  света.
и немножко пахнет летом.

Я залез   на  древний сук
и повис на нем без рук.

Над Медведицей былинной
плещет водная долина,
ветерок по ней гуляет,
рябь как шерстку поднимает.

Расчудесная погодка!
расчудесный водоем!
Доставай скорее лодку.
мы на веслах поплывем!

Эх, на лодке надувной
Да в денечек выходной!

Мама очень волновалась –
 в маме шторма – 
восемь баллов!
«Думаете, справимся?
Думаете, сплавимся?»

А Медведица так славно
Нас несла, 
почти что плавно.
Бережливо осторожно
там, где камешки  лежат,
словно  деток- медвежат,
Провожала по порожкам.

Влажным языком   лизнет,   
да за шиворот плеснет,
да волной поддаст  под гузку.
Хороша перезагрузка!

…Это что ещё за хата,
 с крышей пышной и покатой? 
Это дом бобра, кажись?
Эй, хозяин, покажись!

Крыша бревнышками крыта,
Сверху ветками  увита.
И вьюном  для красоты, 
Чтоб кругом цвели цветы.

 Знатный дом - куда с добром!
Повидаться бы с бобром -
С интересной личностью!
Сам  себе построил  дом,
сделал все  своим трудом
И  не тряс наличностью!
 
Тут на крышу птичка села, 
колокольчиком  пропела:
«А бобра - то  нету дома.
Он уплыл к своей знакомой!»

- Передай ему привет ! -
прокричали  мы в ответ.

Перекаты, плесы, мели -
Всё мы дружно одолели.
Уж такие молодцы,
разудалые гребцы!
 
Впрочем, был один порог -
От Медведицы урок!
Мы не очень огорчились,
совершая кувырок:
Ну, немножко замочились,
ведь сухим-то у воды -
Ни туды, и ни сюды!»

Не хочу друзья хвалиться -
Только как  не поделиться?
Рыба  весело клевала.
Наловили мы немало
головлей и пескарей,
и лещей, и щукарей!

…Вот и солнце затонуло.
Холодочком потянуло,
сквозняками от  кустов.
А у нас костер готов!

На привале возле речки
он пылает жарче   печки. 
Он и свечка в темноте,
он и ужин на плите.

Он и повар, он и пекарь,
и души волшебный лекарь!

То хлопочет, жаром пышет,
То  теплом уютным  дышит,
То взлетает и парит,
так таинственно  горит,
Что душа с ним говорит.

Ветерок листву устало
пролистал –
и тихо стало.
Мы сидели у огня,
а Медведица шептала:
«Оставайтесь у меня!

У меня кругом дубравы,
у меня настой на  травах.
А полянок и опушек -
кислородных сто подушек,
с духом  меда и душицы!
Рыбы всякой  для ушицы…

Что вам этот город пыльный?
Вечно змей  автомобильный
газом пышет на людей,
нападает на детей! 

Дом  большой,
хороший справьте
и детей в него  добавьте,
заведите коз  для мамы -
хоть упрямы эти дамы,
но и польза велика
от парного молока.
Заведите хоть корову,
чтоб давала три ведра
заведите хоть бобра,
чтобы плавать с ним сутра.
Хоть    ручного  бегемота,
если очень вам охота.
если вам без бегемота 
не прожить уже ни дня.

Но оставайтесь у меня!

Мы сидели молчаливо,
Но молчали так счастливо,
представляя дом наш новый,
Трехведерную корову,
И козу с пуховой пряжей -
На зиму всего навяжем!
И, конечно же, собаку.
Очень хочется собаку! 
Ой, забыли про бобра!
Заведем себе бобра,
Запасем ему орехов…
Тут  в ответ речное эхо
Рассмеялось ясным смехом,
эхнув долгое «Ура-а-а!»
И затихло у костра. 

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную