Наталья МАСЛЕННИКОВА, кандидат филологических наук, доцент кафедры философии религии и религиоведения МГУ, автор и руководитель духовно-просветительских и научно-методических программ «Сергиевские чтения» и «Кирилло-Мефодиевские чтения»
Концепция богоизбранности художника в лирике А.С.Пушкина

6 июня исполняется 215 лет со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина

Для христианской культуры важнейшим фундаментом духовно-идеологического характера, безусловно, представляется Библия. В этой замечательной книге можно найти ответы, кажется, на все жизненные вопросы. В книге «Исход», там, где подробно рассказывается об устроении Скинии, специально говорится и о мастере-художнике, который должен выполнить эту непростую работу: «И сказал Господь Моисею, говоря: смотри, Я назначаю именно Веселеила, сына Уриева, сына Орова, из колена Иудина; и Я исполнил его Духом Божиим, мудростью, разумением, ведением и всяким искусством, работать из золота, серебра и меди.., резать камни для вставливания и резать дерево для всякого дела; и вот, Я даю ему помощником Аголиава, сына Ахисамахова, из колена Данова, и в сердце всякого мудрого вложу мудрость, дабы они сделали все, что Я повелел тебе» (Исх. 31, 1-6).

Итак, в этих словах свыше обозначены главные параметры личности художника, дан ответ на вопрос, каким должен быть истинный художник. Первым же и важнейшим его качеством показана исполненность Духом Божиим. Бог есть Высшая Истина, Создатель, Мироздатель, Творец, Художник. Все эти эпитеты можно без труда найти и у античных писателей, и в святоотеческой литературе. Лактанций, например, в своем трактате «О Божественном творчестве» говорит, что человек есть произведение высочайшего, совершеннейшего Художника. Человек же создан по подобию Божию. Земная, жизненная задача человека, цель его бытия — обретение подобия Божия (Климент Александрийский), стяжание благодати Духа Святого. И человек и мир суть показатели Божественного творчества. Идея же Бога имманентна сознанию человека. Воистину, всякое творение ведает Творца. А потому истинный художник всегда стремится в своем творчестве прикоснуться к Высшей Истине, то есть стремится приблизиться в человеколюбии к Богу: возлюбить ближнего, благодетельствовать ему, принять на себя его бремя, раздать нуждающимся свое достояние (Иустин Философ). Добродетели есть высшее украшение человека, наипаче же художника.

В творчестве своем человек (художник), несомненно, лишь ученик Творца. «Творец», пожалуй, — одна из ярчайших метафор Бога; «творить» значит созидать. Но Бог творит лишь красоту, лишь то, что «добро зело есть». Идеалом же красоты является чувственно воплощенная совершенная духовность. Н.О. Лосский в своем сочинении, с весьма характерным названием «Мир как осуществление красоты», утверждает: «Абсолютно совершенная красота осуществлена в живой действительности, именно в Царстве Божием, и даже в нашем психо-материальном царстве бытия есть красоты, стоящие бесконечно выше всего, что может быть сотворено в искусстве фантазиею человека» [1].

Но великое искусство всегда стремится к абсолютным ценностям. к Добру, к Красоте, к Богу, и это таинственное стремление (сознательное или подсознательное) завершается актом творческого чуда — «величайшей бурей любви, врывающейся оттуда, на призыв любовный, что идет отсюда»[2], это тот миг бытия художника, который так дивно означил Пушкин:

Но лишь Божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел
[3].

Высокое осознание назначения поэта, его ответственности перед Богом характерно для всего творчества А.С. Пушкина. Оно пришло очень рано, почти сразу, оно жило в подсознании, в генетической памяти юного поэта. Ведь Пушкин гений. А русский гений не может не знать Бога. И совсем не случайно младое сердце трепетало на знаменитом лицейском экзамене, когда произошла единственная встреча Пушкина и Державина. И в 1829 году, начиная работать над восьмой главой романа «Евгений Онегин», он скажет: «Успех нас первый окрылил;/ Старик Державин нас заметил/ И, в гроб сходя, благословил» (5, 165). И в 1835-ом в своих воспоминаниях скажет: «Державина видел я только однажды в жизни, но никогда того не позабуду. Это было в 1815 году, на публичном экзамене в Лицее. Как узнали мы, что Державин будет к нам, все мы взволновались. <…> Он дремал до тех пор, пока не начался экзамен в русской словесности. Тут он оживился, глаза заблистали; он преобразился весь. <…> Он слушал с живостью необыкновенной. Наконец вызвали меня. Я прочел мои «Воспоминания в Царском Селе», стоя в двух шагах от Державина, Я не в силах описать состояния души моей: когда дошел я до стиха, где упоминаю имя Державина, голос мой отрочески зазвенел, а сердце забилось с упоительным восторгом… Не помню, как я кончил свое чтение, не помню, куда убежал. Державин был в восхищении; он меня требовал, хотел меня обнять… Меня искали, но не нашли…» (8, 65). Всего одна встреча — напечатлевшаяся в душе на всю жизнь…

Но между ними осталась тайна взгляда, тайна разговора сердец, те «чудные мгновенья», когда «душа с душою говорит». Но это было признание. Признание одним и осознание другим, что отныне именно ему, Пушкину, и только ему вручена чудесная «святая лира», что теперь крест водружен на его рамена. И как поразительно точно, как просто и как рано, в 1819-ом, юный поэт скажет, скажет то, что спустя 17 лет еще раз подтвердит в своем Памятнике: «И неподкупный голос мой/ Был эхо русского народа» (1, 340).

В лирике Пушкина, в стихах его, где специально говорится о поэте, четко прослеживается настойчивая мысль о богоизбранности художника, о подчинении его человеческой воли воле Божией («Веленью Божию, о муза, будь послушна…»), об особой благодати Святого Духа, которою он одарен.

С середины 20-х годов поэзия Пушкина все ближе подходит к откровению, она обретает прочный характер синергии художника с Богом; в приобщении к Божественной благодати страстные силы души его преображаются, освящаются, наступает момент боговедения, прозрения («… И внемлет арфе Серафима / В священном ужасе поэт»). Образ художника в стихах Пушкина явно несет этот опыт богообщения. Лира поэта звучит чудными, чарующими звуками религиозного мелоса, в особенности, когда он касается главной темы своей лирики: поэт и поэзия.

Поэт (художник) у Пушкина – это Пророк, Апостол, Царь и, наконец, Жрец, если автор работает в традициях античной культуры («Поэт», 1827).

Ярчайший образ художника-пророка создан в стихотворении «Пророк» (1826). Это удивительное творение гениальной пушкинской лиры и по сей день остается непревзойденным в европейской поэзии. Оно дает пронзительный (если угодно апологетический) ответ на вопрос, кто есть поэт, и ответ этот вторит гласу Божию, который шел к Пушкину так невозбранно: «”Восстань, пророк, и виждь, и внемли,/ Исполнись волею Моей,/ И, обходя моря и земли,/ Глаголом жги сердца людей”» (2, 339).

Поэт — это прежде всего пророк, но пророк именно воли Божией и волею Божией. Поэтом становится лишь взыскующий воли Всевышнего: «Духовной жаждою томим,/ В пустыне мрачной я влачился,/ И шестикрылый Серафим/ На перепутье мне явился» (2, 338). Об этом томился и Исаия, лишь после покаяния, которое так образно описано в его книге, призванный Господом к служению: «И сказал я: горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, — и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа. Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен». (6, 5-7). Действительно, как говорится в комментариях к стихотворению, в основу его положены эти библейские строки.

И бoльшая часть стихотворения — это как раз поразительное свидетельство покаяния, но одновременно и сотворения человека. Самый же акт творения описан, как известно, в книге Бытие: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Быт. 2, 7). И это дыхание жизни, это «вдыхание» Духа в «Пророке» так же лаконично описано, как и в Библии: «Как труп в пустыне я лежал,/ И Бога глас ко мне воззвал…» У Пушкина — это таинственное мгновенье рождения новой жизни. Преображенный же Исаия вступает в разговор с Господом, слышит Его голос: «…кого Мне послать? <…> И я сказал: вот я, пошли меня. И сказал Он: пойди и скажи этому народу: слухом услышите — и не уразумеете, и очами смотреть будете — и не увидите» (Исх. 6, 8-9). У Пушкина — тонко, поэтично и как-то неотвратимее. И вместе по-библейски непреложна заповедь художнику-пророку: «Глаголом жги сердца людей».

Без воли Божией несть человека. Без призыва Божия несть пророка, ибо каждый из пророков библейских, начиная с Моисея, (Исх. 3, 10) был именно призван к служению. Без Святого Духа несть художника: «…Я назначаю…Веселеила… и Я исполнил его Духом Божиим…» (Исх. 31, 2-3). Божественное призвание и избрание суть непрекословные качества поэта, они-то и дают ему возможность внимать «Божественному глаголу». Но еще одно обязательное условие, без которого не бывает художника — подчинение воли человеческой воле Всевышнего, соработание Богу. Художник должен идти путем узким, должен стремиться в работе своей уподобиться Творцу, душа его должна слышать Вечную Истину. А потому и звучит в последней строфе стихотворения главная пушкинская мысль о поэте, звучит как самый важный завет художнику-созидателю призывный глас Божий: «Исполнись волею Моей…» Художник есть раб Божий, а потому не может быть рабом страстей и пороков, но, нарушив завет, он тотчас теряет драгоценные дары Господина своего — свое естество богоподобия.

Все стихотворение «Пророк» соткано из библейских мотивов. Но это отнюдь не плод умозрительных переживаний Священного Писания, здесь сказалась горячая, да, горячая, ибо врожденная, вера в Создателя [4]. В нем, как и во всем творчестве русского гения, раскрылось богоподобное естество Пушкина.

Мотив пророческого служения поэта отчетливо просматривается в стихотворении «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» (1836). «И долго буду тем любезен я народу,/ Что чувства добрые я лирой пробуждал,/ Что в мой жестокий век восславил я свободу/ И милость к падшим призывал». В этих словах заключен гораздо более глубокий смысл, нежели тот, что как правило толкуют, непременно связывая строки эти с воспоминанием о декабристах, стремясь именно идеологически объединить поэта с позором России. Но таковые плоские суждения были разрушены самим Пушкиным еще в июле 1825 года, когда в монологе Пимена он сказал свое слово, опровергая губительную идеологию бунтовщиков («вероломство», «мысль безрассудная», по Тютчеву), как будто предвидя грядущую трагедию России: «Да ведают потомки православных/ Земли родной минувшую судьбу,/ Своих царей великих поминают/ За их труды, за славу, за добро — / А за грехи, за темные деянья,/ Спасителя смиренно умоляют» (5, 231). Да, желал облегчения участи заблудших друзей своих, но не декабристов, а несчастных искушенных тьмою, забывших и Бога, и Отечество, и народ. И попытки содействовать вызволению их из Сибири, и стремление поддержать падших, вселить в них животворящую (пусть даже обманчивую, но животворящую) надежду («Во глубине сибирских руд…») — все это только еще раз говорит о красоте и богатстве, и благородстве души русской, которыми так щедро одарил Господь нашего Пушкина. Великодушие и всепрощение суть черты евангельские, это милость Божия, преподносимая лишь натурам крупным, богатырским — свято- и светоносным.

Пушкинский «Памятник» — творение заветное, это поразительный акт самосознания и сознания поэта, это последнее очертание образа художника, приближенного к Началохудожнику, к тому Пророку, о котором свидетельствует Исаия: «Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедывать пленным освобождение и узникам открытие темницы, проповедывать лето Господне благоприятное… утешить всех сетующих (Ис. 61, 1-2).

Образ пророка вообще глубоко занимал философскую мысль Пушкина. А.О.Смирнова-Россет приводит его замечательное суждение о пророке Моисее. «Личность Моисея всегда поражала и привлекала его: Это пророк, “царящий над всей историей народа израильского и возвышающийся над всеми людьми <…> Моисей — титан величественный в совершенно другом роде, чем греческий Прометей. Он не восстает против Вечного, он творит Его волю, он участвует в делах Божественного Промысла <…> Он видит Бога лицом к лицу. И умирает он один перед лицом Всевышнего» [5]. Эстетический рисунок поэта-пророка в лирике Пушкина отличается глубокой насыщенностью, это образ, начертанный с какой-то непреодолимой библейской мощью, созданный воистину по «Божественному глаголу».

Высокое назначение художника, внимающего Творцу, Пушкин подчеркивает еще и поэтической мыслью об апостольском делании. Евангельский сюжет призвания Христом к служению галилейских рыбаков (Мф. 4, 18-22, Мк. 1, 16-20) положен в основу стихотворения «Отрок» (1830), посвященном М.В.Ломоносову. «…Отрок, оставь рыбака! / Мрежи иные тебя ожидают, иные заботы: / Будешь умы уловлять, будешь помощник царям». Здесь уже вырастает образ художника-апостола, т.е. ученика Христова, осененного благодатию Святого Духа. Личность Ломоносова, конечно, не исчерпывается лишь его литературной или живописной работой. И вся эта чудная, напоминающая собою афоризм миниатюра несет более объемный смысл. Пушкин, разумеется, имеет в виду целокупное служение «рыбаря» Богу, царю и отечеству. Но именно Ломоносов, словно уподобляясь апостолам после сошествия Святого Духа и разумея, надо думать, не одну лишь поэзию, — и все же поэт — сказал: «Устами движет Бог; я с Ним начну вещать./ Я тайности свои и небеса отверзу,/ Свидения Ума Священного открою. / Я дело стану петь, несведомое прежним!/ Ходить превыше звезд влечет меня охота/ И облаком нестись, презрев земную низкость»[6].

«Поэт!<…>/ Ты царь…» («Поэту»). Этот сильный метафорический образ, однако, имеет достаточно высокий удельный вес. В учении о богоустановленности царской власти митрополита Филарета /Дроздова/, полностью основанном на Священном Писании, как раз говорится, что Бог поставил царя над народом израильским, говорится об ответственности царя перед Богом, об ограничении воли царской волею Божией; царь земной служит прославлению Царя небесного, через таинства Миропомазания он делается священною особою, царю сообщаются дары Святого Духа, ему вменяется забота не только о земном благоденствии подданных, но и об их вечном спасении. (1 Цар. 9, 16, Притч. 8, 14-16, Пс. 21, 29, Еф. 3, 15). Власть отца, власть патриарха, власть судей и власть царская — это, по учению митрополита Филарета, есть по своей природе та же царская власть, которая только одна и происходит от Бога.

Царь — помазанник Божий. Это мысль глубоко вкоренена в русскую философию бытия (царь-батюшка, государь, хозяин). А потому и поэтический образ Пушкина (поэт — царь) в пространстве метатекста стихотворения несет весь этот семантический груз, такой, впрочем, близкий и понятный русскому человеку.

Итак, концепция богоизбранности художника, его ответственности перед Творцом, идея служения Вечной Истине как сквозная, несущая вертикаль пронизывает всю пушкинскую философию художника-поэта. Это существенная особенность мировоззрения А.С. Пушкина, корнями своими глубоко уходящая в самую почву, в толщу народную, в глубины русского национального духа, гениальным выразителем которого явился сам поэт. Русская стихия мощно исторглась в слове Пушкина. И великая тайна творчества его немного приоткрывается, лишь когда понимаешь, что это было соприкосновение с Солнцем.


[1] Лосский Н. О. Мир как осуществление красоты. М., 1998. С. 295.
[2] Зайцев Б. К. Собр. соч. В 3 т. М., 1993. Т. 2. С. 32.
[3] Пушкин А. С. Полн. собр. соч. В 10 т. М., 1964. Т. 3. С. 22. В дальнейшем цитируется настоящее издание, номер тома и страницы указывается в тексте статьи.
[4] Напомним лишь, что в родословном древе Пушкина, восходящем к Рюрику, только по прямой линии 12 русских святых, вкупе же с боковым их 40. См. Черкашин А. А. Тысячелетнее древо Пушкина. М., 1999.
[5] Смирнова-Россет А. О. Записки. СПб., 1895. С. 259.
[6] Ломоносов М. В. Стихотворения. М., 1984. С. 178.

http://clck.ru/9EAe9

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную