1.
У каждой песни есть начало
И продолженье на земле.
Какая музыка звучала
В былое время на селе!
Какие звонкие мотивы
По рощам плыли и лесам,
И жаворонок пел над нивой,
Девичьим вторя голосам!
Бывало, выйдут на поляны,
Когда закончатся жнива, -
От разноцветных сарафанов
Аж закружится голова.
А соберутся на вечорку
Под звон гармошечной пурги -
Такую выдадут чечётку,
Что берегитесь, сапоги!
То задушевные на диво
Польются песни из души.
О, до чего же те мотивы
Светлы, свежи и хороши!
А старики, на юмор хватки,
Судили так, достав кисет, -
Что лучше новенькой двухрядки
На свете музыки и нет.
Но со времен былых Бояна
Мир изменился - не узнать.
Всё реже слышу звук баяна
И песен что-то не слыхать.
2.
Мне про отца, я помню, часто,
Шутя, рассказывала мать,
Как безуспешно обучался
Он на гармонике играть.
Мы беднотой в деревне слыли:
Ни кур в сарае, ни свиней,
И всё, чем мы богаты были, -
Отца солдатская шинель.
Была она не запылённой -
Ворсинка каждая видна.
Была она такой суконной,
Какого нет сейчас сукна.
Мать на нее и не дышала
(Сейчас смешно и говорить):
Отцу шинельку разрешала
Она по праздникам носить.
И вот однажды с другом Костей,
Хитрó отделавшись от дел,
Отец пошёл к кому-то в гости,
Шинель заветную надев.
Он из гостей вернулся рано -
Но был уж вечер на селе,
Нельзя сказать, что был он пьяным,
Но все-таки навеселе.
Мать у ворот его встречала,
Поземка улицу мела.
С трудом отца она узнала,
А как узнала - обмерла.
Он шёл белеющей дорожкой,
Шёл без шинели, в пиджаке,
И за ремень держал гармошку,
Стуча басами по ноге.
И чтоб смелей казаться, громко
Тогда он матери сказал:
- Хоть расстреляй меня, на хромку
Шинель, как видишь, променял.
Мать опечалилась сначала,
Но хоть ругай, хоть не ругай -
Она в конце концов сказала:
- Ну ладно, шут с тобой, играй!
В соседний хутор потихоньку
В неделю раз отец мой шёл,
За четверть с гаком самогонки
Он там учителя нашёл.
Когда ж бутыль уже до днища
За труд учитель осушил,
Сказал отцу: "Тебе, дружище,
Медведь на ухо наступил".
Отцу б расстроиться, но батя
И тут по-своему решил:
Свою гармонь он продал брату
И шубу матери пошил.
Но мать опять в пальтишке сером
Его встречала у крыльца,
И музыкальная карьера
На том закончилась отца...
3.
От нетерпенья изнывая,
Я был волненьем обуян,
Когда соседу Николаю
Купили новенький баян.
Его отец смотрел нестрого,
А любопытно так смотрел,
Когда пальчонками потрогать
Я кнопки клавишей хотел.
А как он горд был и доволен,
Как он по-детски ликовал,
Когда с басами звучно Коля
Ему страдания играл.
Я за игрой следил упрямо,
Смотрел на пальцы, как баран,
И приставал липучкой к маме,
Чтобы купили мне баян.
И, как зазубренную фразу,
С нетерпеливостью юнца:
- Купи,- нудил, - сыграю сразу
Тебе "Страданья" до конца.
А мать, от всех моих стенаний,
Бросала будто невзначай:
- И без твоих, сынок, "Страданий"
Страданий в жизни - через край.
4.
Концерт артистов местных в клубе!
Собралось в зале всё село,
Кто даже музыки не любит -
Всех любопытство привело.
Казалось мне, пчелиным роем
Гудела сцена и весь зал.
Когда же занавес откроют? -
Нетерпеливо каждый ждал.
Я знал, завидуя до смерти,
Не мог я этого не знать,
Что будет Колька на концерте
Нам "Коробейников" играть.
Когда же песня отзвучала,
Пришел волнению конец,
И громче всех, сидевших в зале,
Кричал я другу: "Молодец!"
Домой я шёл в молчанье стойком,
Баян купить не приставал.
Я был уверен в том, что Колька
Своей игрою все сказал.
И - чудо! - нам поставив ужин,
Отцу мигнув, сказала мать:
- А разве сын наш Кольки хуже? -
Пускай научится играть!
5.
Как занимался я, бывало,
Не зная отдыха и сна.
И вдохновенья прибавляла
Мне одноклассница одна.
С таким усердием учиться
Я не сумел бы никогда,
Когда б не думал, что певицы
В сравненье с нею - ерунда.
О, как душа моя хотела,
И как мечталось мне о том,
Чтобы она со сцены пела
В сопровождении моём.
Я терпеливым не был сроду,
А тут терпенье полюбил,
И "Во саду ли, в огороде...",
Как дятел дерево, долбил.
Садилось солнце за лугами,
Жгли у реки друзья костер,
А я учил с басами гамму
Остервенело - до мажор.
И как же мог я не стараться,
Когда музрук мне дал понять,
Что если выучу, на танцах
Доверит "Школьный вальс" сыграть.
Я прожужжал всем дома уши,
С баяном ел, с баяном спал,
И как на танцах будет слушать
Мой вальс Она - я представлял.
И сколько ж боли и страданья
В тот вечер вынесла душа?! -
Не оценив мои старанья,
Она на вечер не пришла.
Как я сыграл тогда - не помню,
Но уж чего я не забыл,
Так это то, что месяц ровно
К баяну я не подходил.
Всё ж, успокоившись немножко,
Я стал опять на нем играть,
Чтобы отцовскую гармошку
Своим уменьем оправдать.
6.
Сегодня вспомнить даже странно,
Как наш сосед Лука Фомич
К нам приходил на звук баяна,
Блистая глянцем голенищ.
Усы подкручивая лихо,
Он говорил мне то и знай:
- Кончай тут арии пиликать,
Ты для народа поиграй.
Ремни плотнее подгонял я
И, как по памяти бродил,
"Вот мчится тройка почтовая..."
Со знаньем дела выводил.
Едва последнего аккорда
Касались пальцы невзначай,
Просила мама очень гордо:
- Сынок, "Лявониху" сыграй!
И я играл азартно, рьяно!
И, забывая про дела,
Из уважения к баяну
В кругу вся улица была.
Горохом сыпались заказы,
Я до седьмого пота мок,
И, как мне помнится, ни разу
Заказ не выполнить не мог.
Я после не без интереса
Узнал, что мой успех - не дар,
А до последнего диеза
Все знали мой репертуар.
И если даже не любили
Какую песню - всё ж меня
Опять сыграть её просили,
Моё достоинство ценя.
7.
Я конкурс выдержал немалый.
Когда ж из дому укатил,
То всё село, конечно, знало,
Что я учиться поступил.
Я думал - там одни концерты,
Но мне сказали: - Не дури,
Два такта выучи с акцентом
И до репризы повтори.
И заставляли ту же фразу
Вновь повторять до сотни раз.
Так что - увы, - совсем не сразу
Мне песня русская далась.
О, песня русская, ты чудо! –
Летишь над миром соловьём.
И затеряться мне нетрудно
В многоголосии твоём.
И всё сильнее год от года
Во мне уверенность живет:
Выходят песни из народа
И возвращаются в народ.
8.
Да, время - песне не помеха,
Куда бы мир ни завело.
Я перед армией приехал
В своё родимое село.
По травам сочным и высоким
Тропинка юркая вилась
К моим корням, к моим истокам,
Откуда песня началась.
В плену родительской усадьбы
Я время тихо проводил,
Пока в субботний день на свадьбу
Меня земляк не пригласил.
Столы ломились от закуски,
Кричали "Го-о-рь-ко-о!" каждый раз.
И, как положено по-русски,
Несли подарки напоказ.
Вдруг я услышал: "Танцы! Танцы!.." -
Образовался вмиг кружок.
С трудом к баяну я пробрался,
Чтобы сыграть им так, как мог.
И "Научить ли тя, Ванюша..."
Я начал звонко - был резон,
Но мой баян никто не слушал
И...завели магнитофон.
И все - от стара и до мала -
Пустились в этот дикий пляс.
И так мне вдруг обидно стало
За песню русскую, за нас.
Я зло сомкнул зигзаги меха,
Аж зарычал какой-то бас.
Что время песне - не помеха,
Я усомнился в первый раз.
9.
Рассветы ранние встречая,
Спешу на речку без дорог
Моих шагов не замечая,
Земля уходит из-под ног.
Верба чуть свет в воде полощет
Худые веточки свои,
А на горе в дубовой роще
Уже умолкли соловьи.
Они устали рано очень
От песен утренних своих,
Оберегая днём и ночью,
И соловьят, и соловьих.
Тишь на лугу и на поляне...
И только синь во все края!
И, как деревня без баяна,
Так грустен лес без соловья.
От всплеска рыбы шли колечки,
Будто морщинки на челе.
И думал я у этой речки
О переменах на селе.
О многом я тогда подумал,
О многом я тогда узнал:
И что Лука Фомич уж умер,
Как будто песню заказал.
Что, став степеннее и тише,
Уехав напрочь из села,
Моя певица замуж вышла
И даже двойню родила.
Без сожаления и спеси
Сказала мне, что ей сейчас,
Как говорится, не до песен,
И песням тоже не до нас.
Семьёю занявшись и стройкой,
В когда-то песенном краю,
Продал баян сосед мой Колька,
Забросил музыку свою.
Ни хора в клубе, и ни соло,
Не то чтоб к песне пыл остыл,
Колхоз недавно даже школу
По части музыки открыл.
Баяны там звучат басисто!
Но что случилось на земле? –
Есть в каждом доме баянисты -
Не слышно песен на селе.
10.
Опять луга, поля и плесы
В тревожном гомоне галчат.
И неритмичные колёса
На стыках рельсовых стучат.
Опять над клином журавлиным,
Как исполины, облака,
И придорожная маслина
Желтей парного молока.
И хорошо мне, и печально,
И уезжать я не хочу,
И вместо тихих слов прощанья
Я беспокойно промолчу.
Вторые сутки еду кряду
В те незнакомые края,
И недоступна стала взгляду
Земля, которая - моя.
И я подумал, что надолго
Теперь потеряна с ней связь.
И вдруг широкая, как Волга,
В вагон к нам песня ворвалась!
В тиши звенящей, словно гусли,
Ей нет и не было конца.
Я снова вспомнил не без грусти
Гармошку давнюю отца.
И всё ловил себя на мысли,
Что между мной и нею связь.
Любовь моя к земле и выси
Не с русской песни ль началась?!
С той, что певала мать на ухо
У колыбели по ночам.
С той вековечной "Э-эй, у-ухнем...",
От коей плакал и молчал.
Из века в век, людей волнуя,
Над миром песни будут плыть,
И к ним любовь мою земную,
Как и самих их, не убить.
Играй, баян! Чтоб стало тесно
На каждой улице села,
Чтобы в моём народе песня
Душою русскою была.
За пляски с хлопаньем в ладошки,
За просветлевшие сердца,
Спасибо, русская гармошка,
Наследство доброе отца!..
