Н. К. Сербаев в день 60-летия Великой Победы

…Телефонную трубку сняли после первого же гудка:

– Слушаю!..

Голос – молодой, задорный и по-военному чёткий. Подумалось: нет, это, наверное, не Сербаев Николай Кириллович, отметивший недавно своё 95-летие. И, словно почувствовав моё смятение, Николай Кириллович – это был он! – с явным удовольствием, уже весело повторил:

– Гвардии полковник Сербаев у телефона!

…Более часа, уже у него дома, длилось наше общение, и я постоянно ловил себя на мысли: судьба гвардии полковника – это не просто одна героическая судьба, но – судьба России с её трагедиями и великими победами. Более того, именно Николай Кириллович Сербаев, кавалер орденов Ленина, Красного Знамени, орденов Отечественной войны двух степеней, трёх орденов Красной Звезды, сохранивший удивительным образом в своей памяти многие и многие страницы из живой книги почти целой эпохи, может быть, и есть собирательный образ Русского солдата и труженика, спасшего страну, давшего жизнь народу на многие поколения вперёд…

Родился Николай Кириллович 29 октября 1911 года в с. Бражниково, которое входило тогда в состав Тобольской губернии (ныне – Колосовский район Омской области). Его отец работал мастером Бражниковского маслозавода, но спустя пять лет большая семья Сербаевых переехала в Муромцево, где приобрела большой дом с обустроенной усадьбой – на премиальные, которые мастер Сербаев получил за создание лучших в Европе сортов масла, что и было отмечено на Всемирной выставке в Лондоне.

После революции семья часто переезжала из одного села в другое в поисках работы, так что Николаю пришлось сменить немало школ.

– В те тяжёлые годы после Первой мировой и гражданской войн , – вспоминает Николай Кириллович, – учиться было нелегко. В стране не хватало угля и металла – был нужда в хлебе, одежде, обуви. Учились мы без учебников, наглядных пособий, тетрадей, чернил, карандашей. Для записи уроков использовали старые газеты, задания по арифметике выполняли на грифельных досках, в школьных библиотеках книги обветшали, да и тех – не хватало. Но, несмотря на трудности, мы – дети рабочих и крестьян – с жадностью тянулись к знаниям…

Так сложились обстоятельства, что для окончания 4-го класса Николаю пришлось выехать из Колосовки в Тару. По апрельской распутице, на дровнях, с запиской отца знакомый ямщик доставил парнишку в уездный отдел народного образования. В те годы в Таре общежития при школе не было, деревенские ребятишки проживали на частных квартирах, поэтому приходилось зарабатывать и на жильё, и на повседневные расходы, так как родительских денег не хватало: зимой ребята пилили и кололи у тарчан дрова, в начале весны сбрасывали снег с крыш, расчищали дощатые тротуары, водосточные канавы. Пожилым людям доставляли с базара на санках муку, крупу, сахар, для скота и птицы – отруби, жмых, зерно. И, как подчеркнул Николай Кириллович, «к праздникам и выборам в партийных и советских органах мелом на красном ситце малевали лозунги и транспаранты, а в 1927 году при выпуске первого номера газеты «Ленинский путь» помогали вращать типографский станок…»

Школу, как выразился Николай Кириллович, пришлось заканчивать досрочно. Дело в том, что северные районы Тарского округа 1929-30 учебный год начали с «недокомплектом учителей». Так что в феврале 1930 года Николай Сербаев был направлен учителем начальной школы в деревню Яранка (ныне не существует) бывшего Тамбовского сельсовета Седельниковского района, а после окончания учебного года был принят на работу делопроизводителем в Седельниковский РК ВКП (б). Но уже с сентября Николай Кириллович – директор школы в селе Окунево. В 19 лет. А среди его учеников – Илья Зубов, будущий кавалер ордена Славы трёх степеней…

Сербаев Николай Кириллович, 1933 г.

– Во время службы на Дальнем Востоке, – с такой гордостью, словно это было только вчера, а он – ещё тот молодой лейтенант, подхватывавший вместе со своим взводом: «От Москвы до Британских морей – Красная Армия всех сильней!», – говорит Николай Кириллович, – дважды встречался с Маршалом Советского Союза Блюхером. В первый раз – в жгучий мороз 1933 года на полевых командно-штабных учениях под Хабаровском. Во второй – летом 1934 года на перегоне в 12-ти километрах от станции Белогорье, где наша батарея принимала участие в ликвидации последствий крушения поезда с зерном. Командующий ОКДВА, следуя в Москву, узнал о крушении, пересел на дрезину, чтобы быстрее добраться к месту события. Мне же, как старшему по команде, пришлось докладывать ему о случившемся. И до сих пор переживаю его трагическую гибель в застенках «Матросской тишины» в ноябре 1938 года…

В марте 1933 года Николай Сербаев уже сам готовил младших командиров (сержантов) для формировавшейся в Амурской области колхозной стрелковой дивизии, которая перед самым началом Великой Отечественной войны была преобразована в кадровую 107-ю мотострелковую дивизию, и первой с Дальнего Востока отбыла на фронт.

…Замечательный русский актёр и поэт Михаил Ножкин в своей знаменитой песне «А я в Россию, домой хочу» от имени фронтовика утверждал, что «последний бой – он трудный самый», но на войне никогда не знаешь – каким будет последний бой, то есть последним мог стать и первый.

– К началу войны мы стояли в тридцати километрах от Благовещенска, – вспоминал Николай Кириллович. – Хорошо помню, что 3 июля 1941 года наши эшелоны прибыли в Омск, здесь мы немного помылись – и снова путь…

107-я дивизия, в составе которой капитан Сербаев командовал дивизионом тяжёлой артиллерии (152-мм гаубицы) 118-го артиллерийского полка, 11 июля выгрузиласьна станции города Ярцево, и, совершив по жаре и бездорожью 120-километровый марш, в ночь на 22 июля в сорока километрах южнее города Белый с ходу вступила в бой с авангардом немецкой 9-й полевой армии, рвавшейся к Москве, – 20-й танковой дивизией, имевшей численное превосходство и накопленный боевой опыт.

Четыре дня и ночи длилось это сражение. Четыре дня и ночи нескончаемых, кровопролитных боёв, которые затем назовут Смоленским сражением. Фашисты атаковали превосходящими силами, наши – контратаковали, и кто там не был – словами не передаст. Да и Николай Кириллович говорит, что в тех боях была только одна мысль – перед тобой озверелый фашист, который рвётся к сердцу России, и его во что бы-то ни стало надо остановить…

– Мне не забыть никогда тех жарких июльских дней, – продолжал свой рассказ ветеран. – Едва лучи солнца озарили леса и поросшие кустарником берега речушек Вотри, Осотни и Вопи, как на позиции ещё не успевших окопаться пехотинцев и артиллеристов обрушились страшной силы бомбовые удары «юнкерсов». Не успела осесть пыль после разрывов, как налетел шквал огня вражеской артиллерии и миномётов, а в атаку уже шли танки… Мы выкатили орудия из неполностью оборудованных укрытий и в упор, прямой наводкой, стали расстреливать фашистские танки. А вскоре в жестокую схватку с ними вступили танкисты 143-го полка под командованием подполковника Бычинского. Особенно успешно действовали экипажи Т-34 и КВ-1, поддерживаемые метким огнём батарей артполка и 109-го противотанкового дивизиона.

От интенсивности огня на стволах орудий и танков горела краска, в пулемётах «Максим» закипала вода. От палящего солнца, пыли и гари воины настолько изнемогали, что теряли вкус пищи. Но ни зной, ни гибель боевых друзей не сломили нашего сопротивления. Враг был в ужасе от беспримерного подвига сибиряков… Вы бы видели, как наш Т-34 на предельной скорости смял немецкий танк и расстрелял следовавшую за ним пехоту…

К исходу уже первого дня боёв лощина и всё поле перед деревней Крапивня, что в Смоленской области, превратилось в кладбище искорёженных и сгоревших наших и немецких танков. В книге «Белорусский военный округ» (Минск, 1983 г .) говорится следующее: «…к 25 июля противник понёс серьёзные потери: на участке одной лишь 107-й мотострелковой дивизии осталось 700 вражеских трупов и более 200 разбитых танков и бронемашин…»

Разгромив фашистскую 20-ю «панцирную» дивизию, красноармейцы 107-й дивизии, переправившись через заболоченную Осотню, продвинулись на 18- 20 километров , освободив до 40 деревень. В результате этих боёв, как говорил сам Сербаев, «наши воины расколошматили» и 106-ю немецкую пехотную дивизию…

Не мог Николай Кириллович здесь не назвать и несколько имён героев того Смоленского сражения, одного из первых в истории Великой Отечественной войны. Совсем недолго пришлось повоевать командиру огневого взвода 5-й батареи 118-го артполка старшему сержанту Алексею Беседину, родом из Тарского района Омской области, но его подвиг навсегда остался в памяти однополчан. В том июльском бою расчёт Беседина прямой наводкой поджёг три вражеских танка. Погиб и сам командир. Его имя наряду с другими воинами 118-го артполка высечено на памятнике, сооружённом благодарными жителями посёлка Солнечный Ярцевского района Смоленской области. Мужество и героизм проявили в первом сражении начальник артиллерии 120-го стрелкового полка капитан Леонид Кодяков, разведчик-наблюдатель дивизиона тяжёлой артиллерии Василий Унтеров, радист Владимир Нюрберг…

Чуть позднее, в начале октября, 107-й и соседним с ней дивизиям пришлось выдержать ещё один сильный удар немцев – их решительное наступление на Москву по кодовым названием «Тайфун».

…Николай Кириллович был скуп на рассказы о своём личном участии в боях, самое употребляемое им местоимение – «мы». Может быть, он при этом вспоминал строки из гениальнейшего стихотворения Александра Твардовского «Я убит подо Ржевом»:

…Горевать – горделиво,

Не клонясь головой,

Ликовать – не хвастливо

В час победы самой.

И беречь её свято,

Братья, счастье своё –

В память воина-брата,

Что погиб за неё.

– Военные обстоятельства сложились так, что при выводе 107-й мотострелковой дивизии во второй эшелон 30-й армии после тяжелых летних боев на Западном фронте в Смоленском сражении тяжелый артдивизион под моим командованием усилил 250-ю стрелковую дивизию, – вспоминал Н. К. Сербаев. – Несмотря на старания, нашему замыслу не суждено сбыться. Второго октября 1941 года крупные силы немцев перешли в наступление. Имея превосходство на земле и в воздухе, уже под вечер 4-го октября захватили город Белый и в этом районе пытались окружить войска 30-й армии.

В то время, когда родная мне 107-я мотострелковая дивизия прорывалась из окружения, артдивизион 152-мм гаубиц под моим командованием и два дивизиона 790-го артполка поддерживали отход через города Белый и Ржев частей и подразделений 250-й дивизии. На многодневном пути от Белого до Торжка, несмотря на гнетущую мораль отступления, перебои с обеспечением снарядами, ГСМ, продуктами питания, постоянной нехваткой печеного хлеба, бойцы и командиры в обветшалых шинелях и пилотках, под моросящими дождями, в условиях ночных заморозков, гололедицы не паниковали, действовали смело и находчиво, самоотверженно вели бои на четырнадцати промежуточных рубежах отступления.

На этом пути неприятности следовали одна за другой. Направленные накануне «Тайфуна» на армейскую базу за боеприпасами и ГСМ восемь бортовых ЗИС-5 и два бензовоза во главе с комиссаром дивизии И. С. Ахтимировым и командиром взвода боевого питания младшим лейтенантом Н. И. Рябичевым со станции Канютино не вернулись. В связи с этим батареи постоянно испытывали нехватку снарядов и горюче-смазочных материалов.

В поисках для тракторов керосина бойцам приходилось при прохождении населенных пунктов «обшаривать» сараи и погреба. Однажды на пути к Ржеву выручил случай. Пользуясь старшинством, званием капитана, на рассвете задержал машину ГАЗ-АА воентехников-паникеров с двумя бочками бензина. Это позволило трактористам, вопреки инструкциям по эксплуатации тягачей НАТИ-5, смешать бензин с керосином и залить баки. По прибытию в Ржев, на объятой пожаром нефтебазе, тягачи и автомашины заправили с запасом, которого хватило до местечка Грузины. В Ржеве батареи пополнились 152-мм снарядами, зарядами к ним, частично продуктами питания.

Когда штаб дивизии 250-й 14 октября в Ржеве миновал мост через Волгу и расположился в деревне Галахово, от начальника артиллерии дивизии полковника В.И. Чистякова я получил задачу: с огневых позиций на северной окраине Ржева, командирского наблюдательного пункта в здании горархива (бывшая церковь, ныне на том месте сооружен обелиск Победы), прикрыть артогнем прохождение войсками коммунального моста. Батареи изготовились к бою. Но открывать огня не пришлось. На исходе 15 октября последовал подрыв саперами ажурного железного городского моста. Это явилось условным сигналом к свертыванию дивизионом боевого порядка и следованию за полками дивизии на Щетинино, Новый Рукав, Мологино.

В деревне Новый Рукав предприимчивый старшина дивизиона башкирец Янцуфин раздобыл два мешка муки. По договоренности с местными женщинами за ночь в своих печах они напекли на весь личный состав вкусных лепешек. Как благодарны были им наши бойцы за домашний хлеб! Неимоверно жаль, что через месяц при раздаче из походной кухни пищи старшина Янцуфин в результате бомбового удара «юнкерсов» погиб в поселке Эммаус Калининской области. На пути продвижения от города Белый к Торжку боевые действия бойцов, сержантов и офицеров были поистине героическими.

На фронтовом снимке Н. К. Сербаев справа. 1942 г.

К 23 января на рубеже Немцево, Колтуново, Гридино, Собакино, Рамницы, Пружа полки перешли к обороне. Штаб 790-го артполка размещался в деревне Валентиновка. Там сменилось командование полком. Командир, его заместитель и комиссар получили повышение в должностях. Мне, начальнику штаба, было присвоено очередное звание «майор». Почти неправдоподобно, чтобы три главных офицера из командования полка одновременно убыли к новому месту службы, но на войне все было.

С целью помочь войскам 39-й армии прорваться из окружения, 250-я дивизия 10 марта 1942 года совершает ночной марш и поступает снова в распоряжение командарма 30-й генерала Д. Д. Лелюшенко. После упорных боев овладевает Дорогино, Паново, Овсянниково и лесом южнее. Но участившимися танковыми контратаками и массированным артиллерийско-минометным огнем удалось сорвать наш обозначившийся успех. Сложная оперативная обстановка, отсутствие танков и авиационной поддержки, усугубленная наступившей оттепелью, затруднили подвоз боеприпасов, продовольствия, фуража. В те дни на бойца и командира в сутки перепадало по 2-3 сухаря и не более 200 г . пшеничного концентрата…

После разгрома немцев под Москвой, дивизию, в которой воевал Николай Кириллович, перебросили на Северо-Западный фронт, в район деревень Демидово и Глухое, в горловину «Демянского мешка». Там, в ноябре 1942 года, майора Сербаева назначили командиром 682-го артиллерийского полка 235-й стрелковой дивизии, сформированной в 1941 году в Новосибирске.

Места там были глухие – бурелом, трёхметровый снег сделали лес непроходимым, а на передовую вела одна дорога, проложенная по просеке. 29 января 1943 года командиру полка потребовалось провести рекогносцировку местности. Для этого он, его адъютант, начфин, начальник вещевой службы и трое бойцов выехали на трёх лёгких санях в сторону передовой. Все, кроме Николая Кирилловича и трёх бойцов, были в коричневых бекешах, отороченных мехом (на Сербаеве и бойцах – обычные белые солдатские полушубки). Навстречу им, как потом выяснилось, двигались несколько офицеров медицинской и ветеринарной службы.

Вдруг впереди, за поворотом резко застрочил пулемёт – засада!

Офицеры, которые двигались навстречу, были примерно в пяти километрах. Когда они подоспели к тому месту, откуда раздавались пулемётные очереди, всё было кончено – на снегу лежали расстрелянные люди, лошади, опрокинутые сани, где и нашлись хорошо спрятанные оперативные документы… Подполковник Сербаев был ранен в голову и лежал без сознания, что его и спасло. А ещё – солдатский полушубок: немцы, приняв за старшего начфина, уволокли его в лес…

В июне 1943 года военно-врачебная комиссия признала 32-летнего подполковника Сербаева годным к службе… в тылу. Сначала его направили в распоряжение командования Сибирского военного округа, где он служил командиром дивизиона в учебном офицерском артполку в Барнауле. Позднее в его военной биографии был город Черновцы, где Николай Кириллович командовал дивизионом по подготовке для Четвёртого Украинского фронта командиров батарей.

Вышел в отставку гвардии полковник Сербаев в 1956 году с должности начальника штаба артиллерии 28-го стрелкового корпуса, входящего в состав Группы Советских войск под командованием А. А. Гречко. Именно Андрей Антонович, будущий министр обороны СССР, вручал орден Ленина Николаю Кирилловичу.

Так уж вышло, что награды находили нашего героя не сразу: свой первый орден – Красной Звезды – Сербаеву вручил в Кремле 1 августа 1944 года Михаил Иванович Калинин. За Смоленское сражение, которое во многом предопределило исход битвы за Москву. За первый бой.

…На Нюрнбергском процессе фельдмаршала Кейтеля спросили: когда он почувствовал, что Германия терпит крах? Он произнёс только одно слово: «Москау».