|
20.04.2017 г.
И ЭТО ВСЕ БЕЗ НЕГО…
Я немного выждал. И был удивлён. Неужели Виль Липатов ничего для нас не значит?
Родился 10 апреля 1927 года в Читинской области. То есть 90 лет… Умер в 1979-м.
Его Анискин классика без кавычек. И… тишина, однако…
Его я запомнил, конечно, через кино (было лет 5-6), потом приобрел 4-томник. Через кино и продолжу, через «важнейшее из искусств»…
Итак:
Часть 1. Книга и фильм «И это все о нем»: тезисы сопоставления»
Внимательно перечел роман. Достал фильм. Посмотрел. Сравнил. Вот что получилось …
"И это всё о нём", ТО "Экран", 6 серий (1977)
Режиссер Игорь Шатров, сценарист Виль Липатов, оператор Темерлан (Тимур) Зельма, композитор Евгений Крылатов, художник Александра Конардова.
В ролях: Евгений Леонов, Игорь Костолевский, Леонид Марков, Эммануил Виторган, Лариса Удовиченко, Владимир Носик, Алексей Панькин, Виктор Проскурин, Александр Кавалеров, Любовь Полехина, Людмила Чурсина, Николай Парфёнов, Альберт Филозов, Юрий Каюров, Сергей Курилов, Борис Гусаков (II), Валентина Талызина, Дмитрий Шутов, Лидия Савченко, Евгений Быкадоров, Елизавета Кузюрина, Юрий Сучков и др.
В романе (как и всегда, у Виля Липатова) много символики. В именах/фамилиях, в событиях/поступках, погодах/пейзажах…
НАЧАЛО - ПРИЧАЛ
Многие крупные произведения Виля Владимировича Липатова («Еще до войны», цикл про Анискина) не то, что связаны с рекой, они начинаются с пристани. С причала, куда прибывает герой, и откуда убывает. Родной - воспринятый… Либо чужой - инобережный…
Капитан Прохоров, расследующий дело о странной гибели комсомольца Столетова, начинает с причала… Кем он уплывет домой, каждый решит сам.
(…Далее тезисы. Не мои. А то, что надиктовывается по прочтении/просмотре…).
ИМЕНА И ЗНАКИ
Гасилов. Знак не имя. Так и есть. Гасилов досрочно «делает план». Гасилов досрочно «гасит» Столетова. Который тоже знак. Знак ВЕКА! Гасилов досрочно гасит ВЕК!
Вневременное социальное явление, гасиловщина, точно и безжалостно диагностированное Вилем Липатовым (сам умер в 1982-м), очень скоро подточила строй (1985), а потом и СССР (1991-92)…
Погашен не просто молодой и энергичный персонаж по фамилии Столетов (с его столетним Запалом на сто человек), а пассионарный заряд поколения!
И это так. Именно со второй половины 1970-х в стране – ускорение тотального гашения.
Обмельчание, испохабление, шмотизация, блат...
Каких-нибудь еще десять лет назад Знаком была улыбка Гагарина. Мечтой – «на пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы».
Манили тропы геологов.
Превозносилась «Красная палатка» романтиков.
Сопереживали «Коллегам» и «мировым парням»: целинникам, таежникам, разведчикам…
Люди на мосту… Весна на Заречной улице… Они были первыми... Время выбрало нас... Карьера Димы Горина… Это была Высота!
СЧЕТЧИКИ И ДОЛГИ
Кто такие Столетов и ребята? «Лесорубы-70» (по аналогии с рыбниковскими парнями-60 из «Девчат»). А нам, пацанам 8 класса, в год выхода фильма показалось: это про БАМ.
БАМ…
Последняя вспышка уже сильно забашленного энтузиазма на последней СТРОЙКЕ ВЕКА. Уже там, и в фильме, и в книге, и в жизни насели, угнездились люди-счетчики. Счетчики-налетчики. Счетчики в глазах, мозгах, сердцах. Счетчики, как показало время, оказались страшней роковых пороков. И опаснее преступных личин…
После гибели Столетова (и губительного осмеяния реальных «столетовых») гасиловские счетчики подмяли осиротевшую Бригаду. В фильме и романе этого финала нет. Там, скорее, лишь тревожный сигнал с безнадежно слабым намеком на оздоровительный позитив. То была последняя дань. Согласно канонам загибающегося соцреализма.
Впрочем, намек столь жалок, что уже 1980-е погребли весь идеализм, самого Липатова (с ним) и его Столетовых с Анискиными (милицию, по большому, уважать перестали тогда) и даже… Гагариным.
ЗНАКИ променяли на значки, значки – на лейблы, лейблы – на бренды…
Вломилась совсем другая символика, совсем иная семиотика – хитроумная смысловая игра на старых знаках-брендах. Наехала новая «Бригада». Совсем не та, в которой все 1970-е культурно заправлял мелкобуржуазный любитель роскоши и мещанский мастер Петр Петрович (по др.-греческому ИО - дважды каменный/непробиваемый) Гасилов…
А подзюзюкивали Камню Каменев-ичу юные, но перспективные приспособленцы, омордотворяемые Сережей Барышевым (под ним)…
А над обоими – куда более тревожный гасиловский «зятек» и родич по «без-духу» Петухов. Расчленим: Пе-Тух-ов.
Два сапога пара. Один гаснет и гасит, другой тухнет и тушит… А третий «стелькой\шестеркой» обоим барыш обеспечивает…
В фильме (как и в законопослушных рамках «застойных» 70-х) эти люди-счетчики еще не «убирают» в открытую. Обходя явный криминал, они всячески избегают гольной уголовки. Не то, что экстрим, - любое неудобство, мало-мальский не-комфорт им чужды.
Гасиловы слишком еще «добропорядочны», осторожны, полны светских условностей и советских приличий. Они сибариты и (чуть не сказал чистоплотны) чистоплюйны. Но уже… Уже натачивают ножички на смену безжалостные «счетоводы». А те ужо включат совсем иные счетчики: ЗА ДОЛГИ! Которые отдавать не с чего… А сразу потом включат они миллионные счетчики судеб, перемолотых косами «демографического креста» (а, может, «мельницей») России…
Вот для этого-то разнузданного, ничем не ограниченного разгула жуть как требовалось выключить, нейтрализовать таких, как Женька. Оставив таких, как…
Нет, не Серега Барышев. Барыш - дело такое, что заражает слишком многих, если… перевернув шкалу ценностей, отменить все тормоза на пути в… ПРОПАСТЬ. Тут много важнее деморализовать, переориентировать. КОГО? - Друзей Столетова...
…Ведь вот тот же женькин приятель Борька Маслов (Виктор Проскурин). И умен, казалось бы, и справедлив, и расчетлив, и гроссмейстер лесных широт.
Но...
Нету в нем столетовской непримиримости, непреклонности. А что до энергии, - на порядок меньше!
Сколько их, таких же - рассудочных, хороших, порядочных, но без Столетова, пацанов - было растоптано.
Сначала их, дипломированных выпускников, лишили привычной – высоко\квалифицированной, социально\защищенной, культурно\интеллектуальной – работы…
А уж затем обрушили в:
«челноки»,
«сторожа»,
«бичи»,
«бомжи»,
«заложники»,
«рабы» -
русские рабы…
Короче - в «лохи».
Так или иначе, все они двинули за маслом (а кто и за икрой) через компромисс с новой «Бригадой».
И уже оттуда – в подпевалы, в рабы или на «дно».
МУШКЕТЕРЫ И КАРДИНАЛЫ
Любопытный момент: к общей символике книги Липатов подключает отработанную матрицу Дюма-старшего.
Окружение Женьки - это же аллюзия на классический мушкетерский, но… сов-квартет.
Сам Евгений Столетов – д’Артаньян, энергетический движок.
Борис Маслов – раннеумудренный резонер Атос.
«Сибирский Муромец» Андрюха Лузгин (Алексей Панькин) – чем не могучий (и недалекий) Портос?
Правда, умница и живчик Генка Попов (Александр Кавалеров) на Арамиса не очень тянет. Соцреализм не баловал дамских угодников благородством характера и манер…
Виль Липатов с режиссером Игорем Шатровым, правилу в распор, всем этим Арамиса наделили. Кроме отпадной внешности...
Кардинал тоже есть. Правда, какой-то он сборный. Двоится на бесцветного серого, теневого «мастера» Гасилова и… Петухова, что на пару с женой Гасилова в опосредованной форме выполняет кознетворческие функции Миледи.
Не острая, но «солянка».
Налицо также порочный, страстный, а «по своим понятиям» правильный и даже стержневой Рошфор, после серии дуэлей почти корешащийся с д’Артаньяном. Рецидивист Аркадий Заварзин...
Не спрятан и безвольный, самоустраняющийся «Людовик 13-й» – Павел Сухов (Борис Гусаков) - начальник лесопункта, он же погрязший в маниловском аутизме бытовой «Эдисон»… В погоне за новым экстра-трактором, он пропахал гусеницами НТ-прогресса живое тело…
С Констанцией Бонасье закавыка. Люда Гасилова явно из другой оперы. Она, скорее, беззаботная «пасущаяся» среди кавалеров Анна Австрийская, целиком прикрытая от житейских дрязг авторитетом и состоянием папы.
Констанция же «из недр леспромхоза» изрядно потрепана жизнью - Анна Лукьяненок (Людмила Чурсина).
А вот безнадежно влюбленная в д’Артаньяна-Столетова Кэт поглубже будет, чем у Дюма. Столовская Соня (Любовь Полехина) – не автономный, а самодержавный женский образ.
Но реализм и есть реализм.
О маршальском жезле липатовскому д’Артаньяну, если и мечталось, то не дали, убрав его задолго до получения даже «лейтенантских звездочек». Убрали первым, так и не позволив реализоваться. И не в бою ведь убит, не на миру, а –
…под покровом мрачной разбойничьей ночи. От… «роковой неосторожности». Не героически. И даже не геройски.
Однако - по дьявольской партитуре миледи-кардинальской интриги против… Бэкингема. Увы, деревенскому Женьке выпал тот же печальный удел, что и злосчастному герцогу…
Короче, с мушкетерскими линиями и подвесками королевы все у нас немножечко не так.
Посмазанней и посложнее. Россия таки.
ЧУЖОЙ ПРЕФЕРАНС
Виль Липатов сначала подсказывает, а потом показывает, чего ни при каких обстоятельствах не должен делать порядочный человек (в конкретном случае Женька Столетов), чтобы не влипнуть в гасиловщину.
Он не должен играть на Их поле, по Их правилам.
И мещанским (масонским?) знаком соучастия (атрибутом приобщения) здесь является карточная игра. Тут только раз уступи: «Коготок увяз, всей птичке пропасть».
Ведь вот же Столетов. Ни покер не терпит, ни преферанс. И верно делает: такой честный «лох» непременно/неизменно проиграет «совковой буржуазии».
Гасилов – он же по природе шулер и по определению мухлёвщик. Причем в картах блефует даже меньше, чем в искусстве приписок, саморекламы и «невинного» подкупа, позволяющих ему при заниженных нормах «лесоповала» ходить в ударниках, передовиках, почти стахановцах.
Ну а Женька? Да не силен пока он в нечистой игре и, тем более такой, как теневая экономика.
Липатов красноречиво предупредителен: Женька продувал даже другу Маслову в шахматы - честную и умную игру.
А тут карты…
Итог не замедлил ждать: в скором времени Гасиловы и (возможно, тот же Маслов), эти тихие интеллектуалы, сойдутся на общей теории сытости отборных индивидов за счет обнищания общественных трудяг.
Поэтому, когда Женька сдается на уговоры Гасиловых: «Давайте в карты играть», - и обреченно машет рукой: «Давайте», - это уже сдача на поле Их воли, Их силы, Их гасиловского мастерства. Ну, в «подкидного дурака»? И кто у нас в дураках. Умный, честный, «кинутый».
Так всегда.
Сначала «кидалы-провокаторы» уговаривают по-тихому в вагоне - одиночку. А скоро никого уже упрашивать не станут – втянут силком, обыграют шайкой и нагреют дурой… всю страну, 300 миллионов «совковых лохов».
Далеко глядел писатель Липатов, однако.
По сути, более 30 лет назад разложил он по клеточкам шахматную доску продуманной и затяжной игры, имя коей «манипуляция сознанием общества».
Тонко, литературно разоблачил Виль Владимирович многоходовку, коей будет гордиться Бжезинский.
Фильм, а еще больше книга – диагноз уже больному, но еще не безнадежному обществу. Прогноз еще сильному, но уже запутанному народу. Оно и он, увы, наплевали и на первое, и на второе.
Оставшись без третьего. И это только начало…
АКТЕРЫ И РОЛИ
Стопроцентные попадания, подчас и физиономические: Петр Гасилов (эталонная роль Леонида Маркова).
Никита Суворов – Николай Парфенов (его допрос Прохоровым – одна из самых уморительных сцен нашего кино).
Аркадий Заварзин – Эммануил Виторган. Красив. Но не девичьей красотой, как в книге. Хотя, как актер, лично для меня начался с Заварзина.
Младший лейтенант милиции Александр Пилипенко на 6 см выше прообраза. И в фильме это шутливо обыграно, ибо Владимир Носик тянет далеко за книжно прописанные 182 см, правда, в полноватости и дородности сильно недотягивает. Но исполнителен и себе на уме. В принципе, подходит.
Насчет того, «паслась» или не «паслась» в фильме героиня Ларисы Удовиченко, скажу одно. Когда вышел фильм, все мальчишки класса (14-15 лет) балдели от Ларисы. И с этим стереотипом мальчишеского мления мне лично трудно бороться даже сейчас, 32 года спустя. И не буду. Дочь Гасилова, Людмила, вошла в киноисторию с лицом Удовиченко.
Образ экраннного Лузгина... Трудно. Я положительно пристрастен к актеру Панькину. По книге Лузгин – лубочный русский богатырь. У Панькина адекватной мускулатуры нет, хотя амбалов играть приводилось («Трактир на Пятницкой»). Но по годам заметно взрослее вчерашнего 10-классника. Впрочем, и другие столетовские кино-одноклассники по возрасту на целую школу (от 8-ми до 10-летки) старше прототипов.
Поэтому 30-летний Игорь Костолевский выглядит даже старше учительницы своего Столетова. А на Петра I (по замыслу Липатова) никак не похож. Но вот ведь фокус восприятия: в процессе недавнего чтения романа на речь Столетова властно накладывались тембр, интонация и артикуляция… Костолевского! Притом, что фильм в последний раз видел еще, наверное, при социализме.
И вообще, перечитывая «И это все о нем», не раз ловил я себя на том, что на книжные голоса накидываю «первичную» уже специфику актерского говорка.
Так что Игорь Костолевский здесь не плох, просто старше и не похож…
На особинку присел и партийный функционер Голубинь (Юрий Каюров) - по «мушкетерской матрице», общий замиритель де Тревиль. Киношный Голубинь, и это первое, лишен характерного прибалтийского акцента.
НЕТ у него, во-вторых, и обязательных ТРЕХ карандашей в ПЯТИ пальцах, которые он беспорядочно крутит, прежде чем (дабы не рубить с плеча) принять ОДНО решение, которое, в свой черед, ЕСТЬ примирительный консенсус или, если нравится, согласительная конвенция.
И ищет Голубинь-Каюров «решение» свое медленно, слишком медленно. Но в полном согласии с фамилией - по-голубиному.
НЕ РУБЯ, парторг так долго плутает в трех соснах (карандашах), что за это время гасиловщина:
а) успевает угробить пассионарность поколения, но
б) смертельную провокацию осуществляет все-таки чужими руками. Точнее, устами бывшего уголовника Аркадия Заварзина. Сразу после его слов о свидании Петухова и Людмилы Гасиловой Женька и совершает роковой прыжок. Тем самым, одновременно, гасится первый и последний недо-росток исправления в человечность, который только-только стал пробиваться в сумеречной душе Аркадия, только-только осознавшего нравственное превосходство Столетова над Гасиловым.
Не приходится гадать, что станется с Заварзиным (в отличие от О.И. Бендера чтящего «кодекс зоны») после смерти ОБЩЕСТВенного строя и заменой его на эго-индивидуализм, воплощаемый Петуховым и Гасиловым, которым слепо подчинены миллионы барышевых...
Да, чуть не забыл, какое, на меня лично, впечатление произвел Сергей Барышев с лукавым лицом актера Юрия Сучкова!
- Ба, да вот же он человек поколения, у которого украли ВЕК (Столетова).
Через столько лет увидал лишь эти глаза с легонькой глумлинкой, и в памяти щёлк!!!:::
- Ото оно и есть обобщенный, стереотипически точный портрет еще молодого, но уже ушловатого «строителя» рубежа 1970-80-х. В меру симпатичен. В меру циничен. В меру хитер. В меру нагл… И в меру глуп…
ЕВГЕНИЙ ЛЕОНОВ В РОЛИ СЛЕДОВАТЕЛЯ
Хорошая задачка. Гений, добряк, любимец… Но абсолютный портретный антипод липатовскому литоригиналу. Капитан Прохоров в книге сухопар, подвижен, реактивен, физически накачан. Он тренирует мышцы и отрабатывает приемы самообороны. В общем, пружинный узел сухожилий, силы, воли и скрытой энергетики. Перед ним физически пасует даже Заварзин…
У Евгения Павловича Леонова, сами понимаете, всего этого нету. Есть лишь взгляд - глаза, перед которыми, по признанию Липатова, не может устоять никто. Посмотрите в глаза артисту Леонову.
Добрее взгляда изобрести нельзя… Верно, это и перевесило.
И еще. Когда я читаю/вижу, как толстый Прохоров на полном ходу прыгает с вагона… ради проверки версии… мне хочется умереть от стыда. И, может, не только мне, а всем, кому дорог Профессионализм! Потому что настоящий профессионализм - в полной самоотдаче и жертвенности. Тем более если ты милиционер.
Разве не так? Разве много найдется сегодня следователей, которые прыгнут так же для того лишь, чтобы честно выполнить свою работу, чтобы совесть не кусала: а все ли ты сделал, что мог?
Много ли найдется таких среди нас? Чтоб вот здесь и сейчас сигануть, рвануть в откос за «нашу» – «твою, мою» и… ИХ - фирму?!
За холощёный лозунг «единства»?
Нет уж, увольте, Чечней накушались?
Нашим – инвалидность и гробы, Вашим – «бабки» и Канары.
ВРАЗНОБОЙ О ПРОЧЕМ
При просмотре бросается в глаза, насколько в романе жестче и радикальней оценки. Похоже, над сценарием цензура поработала куда основательней.
Режиссер Игорь Шатров часто смещает сцены и планы, микшируют ситуации и встречи, как например, в орсовской столовой, где один на другой наложены разные характеры и «допросы». Он даже «искореняет» часть персонажей. Допустим, колоритного отчима Женьки, сибирского красавца, силача и романтика. А то и целую «мистерию-буфф» - гротесковый спектакль про то, как «раблезиански» продели Женя и ребята типового конъюнктурщика - лектора и политагитатора Реутова…
К сожалению, кто не читал роман, никогда не поймет, какое придавал значение автор (а он, эх и смачно выдавал!) деталям: психологии, истории, культуры, пейзажа, быта, интерьера…
Не читающим, а только смотрящим, вообще, трудновато понять Мир Мастера Липатова. О, сколько постмодерновых фэйсов скривились: да разве ж это мир? Пусть их! Все-таки мы не из тех и не для тех, кому даже Галактика начинается с буквы «К»…
Несмотря на относительный позитив концовки, финал книги и фильма трагичен. Поэтому вопрос Анны Лукьяненок: «Почему умирают Столетовы и живут Петуховы?» - не прост, а риторичен. И он на равных – демократически - уживается с чеканными словами: «Такие люди, как Евгений Столетов не должны умирать» (П.П. Гасилов).
ПЕРВОЕ не отменяет ВТОРОГО. ВТОРЫЕ давно отменили ПЕРВЫХ.
И это, увы, безотрадная аксиома нашего жития на протяжении тысячелетий.
Совсем ненадолго ее опровергли в минувшем веке - слишком не надолго, чтобы человечество успело поверить в позитив и изобрести закрепитель.
Вот и сейчас «живут» Петуховы с Гасиловыми и Барышевыми, а век (Сто лет) народа сочтен.
Нас гноят, увольняют, сокращают (в численности), сталкивают на полном ходу с подножки…
И это все… не о нем.
И это все… без него…
Уже.
Он ушел.
Тот Человек ушел.
Тот, который бы не позволил этого всего.
Часть 2. И это все было «Еще до войны» (ретро-реминисценции)
Один из самых любимых мною «сериалов» – Анискин (так заедино «комбинирую» я всю трилогию Михаила Жарова по прозе Виля Липатова). Искал его долго, пока не купил «советско-детективную» подборку, где «Деревенский детектив», «Анискин и Фантомас» и «И снова Анискин» красуются на фоне «Визита к Минотавру» и… «10 Негритят». Ну, ладно: «тематически подкованные» составители так «видют»...
Я про свое. Стал я перечитывать, а по сути, заново прочитывать Виля Липатова (не так давно «оторвал» 4-томник). Сначала - цикл «Деревенский детектив». Там удивился: кроме «оглавившего» весь сборник одноименного рассказа, нету там ни «Фантомаса», ни «И снова…». Второй и третий фильмы трилогии – сценарные, судя по всему, доработки успешного проекта (без кавычек), ставшего «Лебединой песней» великого Жарова. Зато есть в анискинском цикле Липатова рассказ «Развод по нарымски», равно как и телеспектакль опять же с Жаровым (и опять же имеющийся в моей коллекции).
Читая, вспомнил (нет, по-новому увидел), как сложна и прекрасна проза Виля Липатова. Анискин экранный внешне совсем не похож на громадного беззубого литературного толстяка. Тем не менее, читая, ловил себя на том, что все речевые шедевры Федора Ивановича произносил строго по-жаровски. Да и как иначе, если эти великие люди - живой и (язык не поворачивается) придуманный - слились давно и навек?!
За «Деревенским детективом» пришел черед повести «Еще до войны». Не скрою, к чтению приступал с внутренним трепетом. Не давали покоя полустиершиеся впечатления от двухсерийного фильма, много раз виденного при Советах… и ни разу по их «уходу».
Фильм, помню, до того нравился, что даже брал страх: не разочароваться бы в литературном оригинале. Впрочем, вру, после удовольствия от «прозаического Анискина» уже больше боялся за фильм «Еще до войны». Тем более что трудно ведь сравнить прочитанное с виденным более 20 лет назад. Но таковы наши реалии. Стало быть, это мой абсурдный опыт «хвалебной рецензии» (вернее благодарного впечатления) по… памяти.
Проза Липатова просто феноменальна. Брать ее «наискосок» - это как конспектировать… кинофильм. Тут необходимо вчитываться, возвращаться, сопоставляя давешнее с дальнейшим, снова возвращаться, чтобы ухватить новые нюансы и понять нерасторжимую взаимоувязку мельчайшего с целым… И это я, стопроцентно городской… Но не мог я оторваться, не мог перескакивать. Такой красоты, силы, образности язык встречается редко! А несравнимый сибирский юмор от говора (или говор от юмора).
После всего этого трудно мне с уверенностью сказать, удалось ли авторам фильма передать эту липатовскую неповторимость, это явление...
Произошло следующее: я читал и удивительно легко воскрешал образы повести притом, что напрочь забыл исполнителей. Но нарочно гасил разбирающее любопытство подглядеть.
Только по прочтении зашел на страничку фильма в «Кино-театре. Ру». И вспомнил, все вспомнил, всех героев узнал. Попадание – АХ!
Фильм достоин первоисточника...
Самое главное – ядреная, насыщенная свежестью и здоровьем атмосфера липатовской прозы. И конкретно – атмосфера предвоенной деревни.
И там, и здесь в сердце давит щемящая ностальгия по доброй, мирной, неспешной, уже никогда неповторимой жизни довоенной таежной Руси… И это тревожное предчувствие величайшей беспощадной всекосящей беды, которую не остановить, не предотвратить. И страшная боль за красивых душой и телом людей, которых скоро Не Будет. Не будет никогда! А ты, зритель, бессилен отвести эту беду...
«Всего два года оставалось до самой большой и жестокой войны в истории человечества, после которой от их сегодняшнего счастья ничего не останется: падет смертью храбрых младший командир Анатолий Трифонов, потеряет левую руку Граня – медсестра саперного батальона, утратит дядю и двух братьев Рая Колотовкина, а деревня Улым превратится в поселок с леспромхозом и сплавконторой»…
Невозможно… Пронзительно… Герои настолько реальны, поступки их так натуральны. Смешны, но искренни. Просты, но человечны…
Это не как бы… Это наши близкие, родные - как все эти милые добродушные, степенные улымчане – одна сплошная, далекая и близкая родня…
Актеры и роли…
Леня Мурзин… Лентяй и забулдыга, а по природе – хохмач и пародист, природный артист, сатирик и честный человек, единственный трибун гольной правды от начала и до конца…
Я читал, не помня лица. И вот вижу: Василий Петренко. Он, еще как ОН!
Ударница-трактористка Граня Оторви да брось. Людмила Шевель. Да!
Дородная, хорошая, но недалекая учительница Капитолина... Ольга Анохина. А ведь тоже угадала.
Председатель Петр Артемьевич Колотовкин. Читаем: Юрий Гребенщиков. И не поспоришь.
Прячущая свою стать и красоту под посконным старьем тетя «Стерлядки», председательша Марья Тихоновна - Элеонора Шашкова. Разве плоха?
Младший командир запаса, танкист и первый парень на деревне Толя Трифонов. Чем не Андрей Ярославцев?
Красавица-кулачка Капа. Откормленная, злая, надменная, медленная, плотоядная.
Она, не знавшая равных в охоте на парней, по полной схлопотала от худенькой городской соперницы. И морально, и физически. И это кто - Ирина Жалыбина? Она!
Рая Колотовкина. Городская «Стерлядка», своею худобой она сразила деревенских: и старичков, и удальцов. Сразила дважды – сперва как пугающий жупел «истощения».
Потом - как идеал схождения ума, красы и стройных линий. Раюха-краюха - прообраз девушки далеких 1960 и 1970-х. Ну, конечно, Дарья Михайлова. Как мог я позабыть?!
И другие…
Извините, вот такое получилось странное и грустное ретро-перебирание обрывочных реминисценций, навеянных великолепной книгой Липатова и старыми фотографиями исполнителей.
И еще острее захотелось найти или хотя бы освежить в памяти любимую ленту – выдающий фильм режиссера Бориса Савченко. Но где?
Ведь будто война пронеслась – варварская истребительная война против нашей памяти и культуры.
Неужто и, правда, это было «Еще до войны»?..
Справка:
"Еще до войны", Киевская киностудия, 2 серии 1982г..
Режиссер Борис Савченко, сценарист Артур Войтецкий, оператор Валерий Квас, композитор Евгений Станкович, художник Евгений Стрилецкий.
В ролях: Дарья Михайлова, Андрей Ярославцев, Людмила Шевель, Ирина Жалыбина, Ольга Анохина, Юрий Гребенщиков, Василий Петренко, Элеонора Шашкова, Александр Гебдовский, Сергей Калантай, Владимир Петрив, Виктор Мирошниченко, Лилия Гурова, Николай Юдин, И. Аверьянова, Николай Федорцов, Александр Белина.
...Про кинотрилогию про Анискина на основе липатовских рассказов про «деревенского детектива» вообще не сто́ит...
Да и это всё это выложил почти 10 лет назад. Как тогда Липатова не «величали», так и ныне воз там же… |
|
