СЕКРЕТНОЕ ОРУЖИЕ
Мало праздников на селе. И работы нет,
За которую платят. И человек без денег,
Наплевав на домашних, ужин и сельсовет,
И на окрик жены: «Куда опять, неврастеник?!»,
Наплевав на последние новости, на весь мир,
Что легко в смертельные игры с душой играет
Ради тощих баб и удобств городских квартир, –
Человек без денег хлопает дверью – живёт в сарае.
Мастерит чего-то, ладит – и гонит гостей,
Сверлит, точит, режет – а то кувалдой ударит.
Изменить хочет мир трагических новостей,
Он терпеть его не согласен, механик Гарин.
Или, может, Гагарин. Почти инженер. Масштаб
Мысли важен и цели, ради которой стоит
Заниматься делом. Не ради же тощих баб,
Ради удобств городских ладить гиперболоид?!
Из сарая выкатит собранный драндулет.
И смеются куры. А козы спешат на выгон.
Он лежал на печи три года и тридцать лет.
И работы нет, за которую платят. Иго!
Необычный гиперболоид. И выстрел был.
И упал в болото «Фантом» или Змей Тугарин.
Сторож школьный видел – Архистратиг Михаил
Говорил: «Заряжай, раб Божий механик Гарин!».

БИЧИ ЛЮБВИ
                     Говорю же, что мучимые в геенне
                     поражаются бичом любви!
                                    Преподобный Исаак Сирин
В морозном январе и в теплом мае,
В надежде утра и в тоске ночи
Глядят на нас, непониманьем маясь,
Изжогой жизни,
Русские бичи.

Им крова нет.
Законы улиц строги.
И утирают лица от крови.
И знают, людям не до их изжоги,
А взглядом ищут веры и любви. 

А кто не ищет?
Сердце ждет волнений.
Спешит любить и верить сгоряча.
Но как бы нам не мучиться в геенне
Под темным взглядом
Русского бича.

НАЧАЛО ЛЕТА
                        Когда же увидите Иерусалим,
                        окруженный войсками…
                                                       Лк. 21, 20
Иерусалим окружили войска,
В долины вошли океанские воды.
И солнце потускло, и знанья тоска,
Как язва, вошла – в города и народы.

И страх, чьи глаза, как миры, велики,
Глядит на беду и не видит исхода…
Прочел в двадцать первой главе у Луки.
В окно посмотрел – неплохая погода.

Сосед протирает на лавке штаны,
Чихает собака от пыли и дыма.
И дети смеются –
Не будет войны
И тусклого солнца Иерусалима.

Возможно, в квартирах и бродит тоска,
И видит, сняв нашей беспечности шоры:
Иерусалим окружили войска,
И надо бежать нам куда-нибудь в горы.
Не брать ничего – и бежать налегке…

О чём я прочёл тёплых дней накануне
В главе двадцать первой, двадцатом стихе.
И в век двадцать первый.
Седьмого июня.

УТРЕННЯЯ ПРОГУЛКА
Снова утро. Жить еще не поздно.
Грязно только. Странный поворот –
Дворники исчезли, словно звёзды,
Улицы никто не уберёт.

Но об этом что трубить в газету
И пускать печали пузыри.
Встал с утра – и убери планету,
Как учил нас Сент-Экзюпери.

Дело не привычки или вкуса –
Чистота снаружи и внутри.
Дворники ушли  – остался мусор,
Да цитаты Сент-Экзюпери. 

В КУЧУГУРЫ
На развилке автобус дал по тормозам,
Остановка – сказали колёса,
А водитель сказал: - Дальше как-нибудь сам.
Кто-нибудь на попутке подбросит.

И на этом спасибо! Да здравствует юг!
Лето треплет, как друг, шевелюру.
У автобуса дальше маршрут на Темрюк,
А меня ждут друзья в Кучугурах.

Воздух быстро темнеет - и влажен, и прян.
И шагаю, просторам внимая,
Волоку за собою тугой чемодан
По шоссе Краснодарского края.
 
Голосую - но зря…  Видно, думают, вор,
А у вора дурные привычки –
Нож достану в дороге, а то и топор,
Отберу сигареты и спички.

Удивительно вечер июльский хорош!
А машины несутся сердито.
Посмотрите внимательней - я не похож,
Я совсем не похож на бандита!

Я «Хованщину» слушал. И «Бесы» - роман –
Я читал, всё почти понимая…
Подвезите меня и тугой чемодан
По шоссе Краснодарского края!

ВОРКУТИНСКИЙ ВОПРОС
Я родился в краю гагар,
Куропаток и белых сов,
И сюда никакой Макар
Не гонял телят и коров.

И в судьбе моей падал снег,
Снова падал – как будто впрок.
Я смотрел на него, как зэк,
У которого долгий срок.

Я смотрел на него в упор,
С ним легко соглашаясь в том,
Что не я выбирал простор,
Что не я выбирал роддом.

Кто же выбрал? Какая цель?
Непонятно. Туман и тьма.
Но зато впереди метель,
Но зато впереди зима.

* * *
Маленький город — большой огород.
Заспанный бродит какой-то народ.
Не во что верить. И не на что жить.
Как надоело от водки тужить!
Дела великого не предстоит.
Город зевает. А небо молчит.
Снова свою вспоминаю вину,
Душу спасали —
Проспали страну.

***
Вчера белый свет я легко растерял…
А верил, прощу и забуду.
Откуда вдруг в голосе сердца металл –
Томится металл? Но откуда?!

Рассыпался мир, что стоял на песке –
Обычное гордое дело.
Железная воля стремится к тоске,
Как к смерти веселое тело.

***
Пускай не вспомнит. Песен мне не надо.
Тем более любовных. Это в лоб.
Я выбрал так, чтоб не дышать на ладан
По жизни гроб.

Я выбрал так без суеты и водки.
Молчание – ни слова чепухи,
Чтоб этот мир навек достался кротким,
А мне – стихи.

Не надо песен. Чем-то близких к лаю.
И я не вспомню, по какой цене
То, что ни ей, ни вам не пожелаю,
Досталось мне.

***
Много ли надо для жизни – на глаз прикинешь,
Даже твердо решишь, что надо совсем немного...
Только мамона — это такая богиня,
Которой служишь, полагая, что служишь Богу.

В храме стоишь и молитвенно бьёшь поклоны,
Съешь просфорку. Снова от этого мало толку.
Выйдешь из храма – ждёт на скамейке мамона.
И за нею идешь, помогая нести кошелку.

СРОЧНЫЕ ОБЪЯВЛЕНИЯ
Я читаю их часто во всех городах страны,
Срочные объявления не сходят с полос газет:
Требуются каменщики, каменщики нужны.
Менеджеров сколько угодно! А каменщиков нет.

Где они?! Солнце на месте. И пока не война.
Ищут какой-то воли? А их как найти?! Невдомёк.
Может, подались в масоны – в тайные ордена,
Может, теперь в розенкрейцерах вертят свой мастерок?

Пишут министры отчеты – думают головой,
Месят бетономешалки для кладки домов раствор.
Где же твои строители, Родина?! Вновь простой.
Каменщиков не хватает, с масонами перебор.

МОНАСТЫРСКИЕ ДЕРЕВЬЯ
У деревьев нет таких минут,
Что никак не пересилить тьму,
Никого они не предают,
Не желают сдохнуть никому.

Никому не скажут: - Прах земли!
Ты не человек, а муравей…
Молятся, чтобы укрыть смогли
Путников от зноя и дождей.

Если на ветру и пошумят,
То уймётся ветреная дрожь…
Почему, сердечный мой собрат, –
Под ветвистым деревом вздохнёшь,

Пожалеешь ближних бедолаг,
Поглядишь на утренний пейзаж –
И пойдёшь на рынок и в кабак,
И пойдешь кого-нибудь предашь?

***
Молчу о вчерашней печали,
Уста заграждаю и стих.
Молчу, что уже за плечами
Полвека молчаний моих.

Полвека молчу бесшабашно,
Слова отложив на потом –
Молчу об изменах вчерашних…
А надо молчать о другом –

Молчать, что движение ночи
Подводит молчанию срок,
В молчании сосредоточив
Полвека несказанных строк.

Христос нам сказал, что поле уже побелело,
Что Жатва уже готова при источниках вод,
Делателей только мало – нет никому дела,
Что от молчанья нашего слово Божье умрёт.

Знаем слово надежды, но с надеждой не ладим.
Спаситель сказал Иуде: «Друг мой», а мы никак
Не назовем другом – иудейского страха ради –
Мытаря из Рязани… Что говорить про Ирак?

ПОСЛЕ ПОХОРОН
О покойном с трагедийным жаром
Говорили, как он был любим,
И что стала смерть его ударом
Для друзей и всех, знакомых с ним.

Что он был трудягой, оптимистом,
Не жалел на белый свет души,
Что кормил с руки дворняг пятнистых
На почти последние гроши.

И меня в небесную дорогу
Станут провожать.
Наверняка,
Скажут, что забыть меня не смогут,
Что на сердце рана глубока.

И расскажут с чувством и подробно:
Всех любил, ни в чем не виноват…
Как неловко всё же – неудобно
Будет слышать то, что говорят.

РАЙОННЫЙ ХРАМ
В райцентре построили храм –
Небольшой,
Спасаясь от русской печали.
Всем миром его возводили –
С душой,
Как прежний когда-то ломали.

Те дни не припомнят уже старики,
Ломали без всякого толка –
Чтоб в зеркале не отражался реки.
Остались развалины только.

Храм новый
И сайдингом белым обшит,
И всё, вроде, с именем Бога.
Никто в прежнем не был,
 Зато от души
Вздыхают:
- Был краше…Намного.

СМЫСЛ ИСТОРИИ
Что за история?!
Кошмар со всех сторон!
Сплошной кошмар направо и налево.
Убили принца,
Царь с семьёй казнён.
И головы лишилась королева. 

Что за история?!
Безмолвствует народ.
А площадь  проклинает русский воздух.
Несправедливо рано вождь умрёт,
Трамвайный вор – несправедливо поздно. 

Что за история?!
От музыки «мобил»
Заснуть не могут звёзды и моллюски. 
И для чего?!
Чтоб ближних возлюбил,
Как самого себя…
И воздух русский. 

***
Он идёт к тебе с небесным взглядом,
Только ищет головы твоей.
А ты видишь: - Сколько с нами рядом
Самых удивительных людей!

Он идет с мечтою о расплате 
И в кармане прячет финский нож.
А ты видишь:  - Сколько же в нём стати!
Как лицом на ангела похож! 

ДВА НИКОЛАЯ
                     Не жаль мне, не жаль мне
                     растоптанной царской короны…
                                            Николай Рубцов
Жил в Воркуте я, морем Карским
Дышал, читая между дел
Стихи Рубцова  – власти царской
Он не жалел.
А я жалел.

И морем Карским, и свободой
Дышало небо надо мной.
Жаль храм, разрушенный народом,
Народ, разрушенный войной
С собой…
Жаль веру,
                     став обузой,
Ушла в стихи и лагеря.
Мне жаль Советского Союза.
И жаль убитого царя.

Мне жаль разрушенный, как атом,
Народ
И храма русский свет...
Что царь убит своим солдатом,
Своею женщиной – поэт.