В Совете по поэзии Союза писателей России

РАЗГОВОР О ПОЭЗИИ

Плач о гибели литературы в целом и поэзии в частности, очевидно, начался с самого их возникновения. Вот не самый давний, отстоящий от нас всего на 180 лет: «Подломились ходульки наших литературных атлетов, рухнули соломенные подмостки, на кои, бывало, карабкалась золотая посредственность, вместе с тем умолкли, заснули, исчезли и те немногие и небольшие дарования, которыми мы так обольщались во время оно».  Это Виссарион Белинский, цитата из статьи «Литературные мечтания», опубликованной в газете «Молва».

И так век за веком, год за годом, даже и в те времена, когда творили Лермонтов, Тютчев, Боратынский, Некрасов, Фет… А что же сегодня? Да тоже самое. Непрекращающийся стон: литературы нет, поэзия погибла, вокруг одни графоманы. И невдомёк плакальщикам, что погибнуть национальная литература может только в случае гибели самого народа. Ну а что касается поэзии, впору вспомнить  Маяковского: «…существует и ни в зуб ногой!»

Да, существует. И сегодня много поэтов хороших и разных. Ещё больше людей, считающих себя поэтами, но по сути ими не являющихся. Благо сейчас не проблема и в интернете свои произведения публиковать, и книжку издать, а то и не одну. Возьмёшь такую в руки, прочтёшь несколько опусов и поневоле вспомнишь Бунина: «Тот, кто называется «поэт», должен быть чувствуем, как человек редкий по уму, вкусу, стремлениям и т.д. Только в этом случае я могу слушать его интимное, любовное и проч. На что же мне нужны излияния души дурака, плебея, лакея?..»

 Многие ли ныне выдержат бунинские критерии? Не знаю, но знаю точно, что такие поэты есть. И что остро назрела необходимость поговорить о самой современной поэзии России: её вершинах и достижениях, бедах и утратах. Вот почему недавно созданный Совет по поэзии Союза писателей России и затевает этот разговор. Предлагаем три вопроса для обсуждения.

1. Ваше мнение о современной русской поэзии? Почему она теряет читателей?

2. Поэтический язык: как он меняется и что происходит с ним сегодня?

3. Поэзия в интернете: сплошные минусы или новые возможности?

Приглашаем к разговору не только поэтов, но и просто любителей и ценителей поэзии.

Виктор КИРЮШИН,
Председатель Совета по поэзии СП России

Нина Ягодинцева: «ЗА ПОЭЗИЮ ПРИНИМАЕТСЯ ВСЁ, ЧТО САМО СЕБЯ ПОЭЗИЕЙ НАЗЫВАЕТ…»
Мария Аввакумова: «НЕТ НИКАКОГО ОСОБЕННОГО ПОЭТИЧЕСКОГО ЯЗЫКА…»
Светлана Замлелова: «ЧИТАТЕЛЮ И ПОЭТУ НЕГДЕ ВСТРЕТИТЬСЯ…»
Владимир Берзяев: «ПОДОБНО ВЕЧНОЗЕЛЁНОМУ ДРЕВУ…»
Александр Бобров: «НИКТО НЕ ЧИТАЕТ, ТОЛЬКО ПИШУТ…»
Светлана Сырнева: «ИНТЕРЕС К ПОЭЗИИ СНОВА ВОЗРАСТЁТ…»
Иван Щёлоков: «НАДЕЮСЬ НА САМОЧИЩЕНИЕ ОБЩЕСТВА ОТ ПОЭТИЧЕСКОГО ШЛАКА…»
Станислав Минаков: «ЯЗЫК ВЫЗРЕВАЕТ В ДУХОВНОМ ДЕЛАНИИ…»
Марина Саввиных: «ФОРМАЛЬНЫЙ ПОИСК В ПОЭЗИИ - ДЕЛО ТРЕТЬЕСТЕПЕННОЕ»
Александр Кердан: «ГЛАВНАЯ КОСМИЧЕСКАЯ БИТВА ЗА ЧЕЛОВЕКА СЕГОДНЯ ПРОИСХОДИТ В МИРЕ ПОЭТИЧЕСКОГО»

 

Разговор о поэзии продолжает Нина Ягодинцева.

Нина ЯГОДИНЦЕВА, поэт, критик (Челябинск):

«ИМЕНА ВОЗЛЮБЛЕННЫХ»

Приходит, значит, девушка к гадалке – судьбу свою узнать. А та колоду истрёпанную на стол: «Карты всю правду расскажут. Тоскует за тобой король бубён, всю душу извёл, ночей не спит, а признаться не решается – отказа боится. Богат, денег не считает. А ты с этим королём счастлива будешь, да не золотом его, а любовью. Но есть у твоего бубнового короля тайная злодейка…» Тут девушка не выдерживает: «Ну что – «король» да «король»! Фамилию говори!»

Эта старая побаска вспоминается каждый раз, когда начинаются попытки составить списки современных, ныне живущих и работающих русских поэтов. Настоящих. Всё происходит примерно так:

– в очередной раз возникает вполне здравое понимание, что поэтический мир на именах держится, и имена эти должны быть;

– звучит призыв составить списки максимально ответственно и объективно;

– появляются первые, заведомо неполные (иначе и быть не может) списки;

– начинается их расширение, плавно переходящее в расползание, далее наблюдается ускоряющийся дрейф от желания высказаться к желанию выслужиться (а у некоторых – и выругаться);

– идея, жалобно пискнув, в очередной раз испускает дух.

В чём дело?

В потребительском отношении к поэзии. В общем представлении она должна:

а) быть;

б) гордо нести себя людям;

в) убеждать, что именно она и есть поэзия;

г) отстаивать свою правоту в битве с носителями чуждых идей и иных образов мира.

А нам, пожалуйста, списки. Чтобы мы спокойны были: ну вот, у нас всё в порядке.

Между прочим, из указанных пунктов от «а» до «г» только первый является для поэзии строго обязательным. Всё остальное происходит вокруг неё. Она – провод под высоким напряжением, индуцирующий вокруг себя поэтическое поле, по-особому структурирующий пространство быта и превращающий его в бытие. Природа поэзии такова, что для неё необходимо и достаточно просто – быть. Она и сама-то себя порой даже и не ощущает таким проводом, и поля своего вполне может не чувствовать – ей достаточно, что есть в ней этот немыслимый ток, несказанный свет, нечаянная радость. В этом её свобода.

И вот тут начинается самое интересное. В условиях информационно-культурной войны все имена, против которых так страстно хочется выставить свой, русский, строй (составить уже, наконец, окончательные, непререкаемые списки, чтобы они донесли, убедили и отстояли), – так вот, все эти имена целенаправленно поддерживаются, профессионально продвигаются, пиарятся, позиционируются как современные, русские и подлинные. Там плечо к плечу. Это информационно-культурная технология, господа. Бродский, при упоминании имени которого тут же начинаются зубодробительные разборки «наших» и «не наших», поэт  – да (о чём спор!), но и технология, искусственно увеличивающая, гипертрофирующая поэтическую значимость (за что, кстати, потом всегда безвинно расплачивается и сам поэт, волею судьбы попавший в машину пропаганды и насаждения). Ну уж на примере приколиста Пригова вообще ясно как белый день, что мы имеем дело с технологией. Других фамилий даже и приводить не будем.

Что же такое технология? Определённый порядок действий, ведущий к достижению конкретно обозначенной цели наиболее экономным (в смысле времени и ресурсов) образом.

Технологическая цепочка подмен русской поэзии разворачивается в хорошо подготовленной информационно-культурной среде. Попробуем оценить три основных параметра процесса:

  1. Активность вброса «нужных» имён;
  2. Активность «гашения» имён «чужих»;
  3. Общее состояние среды.

Первый пункт – да, молодцы, работа системная, грамотно организованная, массированая. Второй пункт: ювелирно отточенная деятельность – одних не замечать, других компрометировать, третьих громить целенаправленно – и при этом всех «не своих» разбавлять, выталкивать и подменять. Набор технологий уничтожения и стирания. Но это «они». А вот третий пункт касается всех. Ни первый, ни второй пункты не могут быть реализованы в полной мере, если не готова среда. Она должна быть аморфной, нацеленной не на излучение, а на поглощение (выживающей за счёт «нужных связей» и мелкой лести, боящейся кого-нибудь обидеть, но не боящейся солгать и слукавить, не соотносящей происходящее с собственным инстинктом истины и не умеющей пренебрегать мелкими разногласиями для достижения общей цели). Узнали?

И вы всё ещё хотите сказать, что список что-то решит? Что это вопрос первостепенной важности?

Поэзия есть и задачу свою выполняет. Изменилось качество пространства вокруг неё. Оно гасит поэтические импульсы, развеивает их. Оно мечется между неумеренными восторгами и несусветной руганью, демонстрируя порой неадекватность немыслимую – многие комментарии к материалам читать просто стыдно. Оно позволяет всё. И требует от поэзии чистоты, борьбы и победы. И желает составить список. Чтобы был.

Ну, будет. А дальше?

А дальше аккуратно включится машина из пункта «два» (см. выше) – и всё в прах развеется в аморфной среде, падкой на намёки, сплетни, тайны, обожающей, когда на её глазах перетряхивают чужие простыни и пелёнки… Впрочем, пардон, в последнее время в моде компромат всё больше политический и религиозный.

Вы хочете списков? Их есть у меня! – кажется, так говорили в Одессе, когда она была ещё столицей юмора, а не знаком беды. Настоящие списки составляются с другого края. Так, в течение трёх-четырёх лет в Союз писателей только у нас в области было принято по количеству и литературному уровню примерно полтора средних размеров литобъединения. Что с этим теперь делать? Как объяснять хорошим людям, что они не поэты, а кто-то другой поэт? Эффект будет строго обратным: уж лучше мы все поэты (нас-то больше!), а кто-то там… Что-то там… В общем, что-то не то. И это тоже технология. То же самое разбавление, замещение, вытеснение – только теперь уже изнутри.

Технологии может противостоять только технология. Желательно, асимметричная (выше уровнем). Основанная на нравственном отношении к делу и людям. Которые стоят плечом к плечу. Тогда списки сложатся сами. 

И последнее. Четверть века русская поэзия находится в статусе «тайного знания» – знания, которое можно добыть только при желании и целенаправленной воле. То есть: ощутить необходимость, отправиться на поиски, начать задавать вопросы… Таких искателей довольно много. И поэтическую сокровищницу они хранят. Но имена поэтов, как имена возлюбленных, – имена возлюбленных поэтов! – хранят в сердце. А если выходить на ратное поле и выставлять строй – так и самим в этом строю стоять незыблемо. С поэтами и за поэтов.

А иначе – зачем?

 
Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную