* * *
На церковных окнах - ризный снег Сочельника,
Дымом и хвоею тянет из-под рам, -
Будто бы на облаке возлетает с ельником.
С белою оградою православный храм.

Раздышу молитвою изморозь оконную -
От простора белого - аж в глазах черно…
А в дали над речкою, над долиной звонною,
Как звезда Господняя теплится окно…

Елочки завьюжены и сторожки заперты,
Тропка запорошена - никого на ней,
Только легким-легкие светятся у паперти
Два следа от Ангельских маленьких ступней.

Но запели певчие, сотворив знамения,
И запели сиверком зимние поля,-
Будто бы со знаменным и с метельным пением
Устремилась к Вышнему русская земля.

У РОЖДЕСТВЕНСКОЙ ЕЛКИ

Там мир таинственный, согретый
Воображеньем детворы:
И за спиралью мишуры —
Не просто полые шары —
А населенные планеты.

Там детских грез чудесной силой
Гирлянды лампочек цветных —
В неугасимые светила
Невинно преображены.

И, как, сгущенный — до сверканья,
Овеществленный в форму свет —
Шпиль — над еловым мирозданьем —
Горит, мечтами их согрет.

А здесь, пред елкою, в сторонке —
Весь в чистых, радужных слезах —
Лик обомлевшего ребенка,
Его нездешние глаза.

СВЯТОЧНОЕ

Блекнет день,
исполнясь ветхим светом.
В старый сад тропа заметена.
В снежной сфере яблоневых веток
Созревает новая луна.

На дворе — мороз, но временами
Чудится, что в заоконной мгле
Сладко пахнут горними садами
Яблоки, не собранные нами, —
Маленькие луны на земле.

ПЕТЕРБУРГСКИЕ ЛЬВЫ

Я иду по мостам между каменных львов,
Что дружны мне с моих первых детских шагов,
Что под снегом сейчас, как в берлогах, сонливо,
Сторожат Петербург, словно в древности — Фивы.
И наверное, снится завьюженным львам
О песчаных сугробах, подобных векам.

* * *
Лучатся выси в мареве морозном,
И в синей мгле мерцает сад ночной.
И зарастают изморозью звездной
Куранты колокольни крепостной.

Но зазвучали недра часовые,
И светлый снег посыпался с ветвей,
И чудится — частицы звуковые
Снежинками искрятся в синеве.

* * *
     В начале было Слово…
     И Слово стало плотию…
                     Иоанн 1.1;1.14
Под Рождество за окнами метет,
И тихость преисполнила деревню,
Лишь вьюга песни плачет иль поет
Распевом, будто слышанным и древним.

Знать на Руси, для слышащих ушей
Такие песни чаянны и вемы,-
Под эти звуки брезжатся в душе
Песчаные сугробы Вифлеема.

И чудится: ослабнув от жары,
Как те волхвы, купины у забора,
Неся в ветвях стожарные дары
Сквозь вьюгу, тихо движутся к собору…

От звонов колокольных вдруг легко
Осыплется отишье снеговое,
И по дороге, словно снежный ком,
Покатится округлый волжский говор…

Спешу во храм, покуда - не погас
Огонь его окошек, и Христова
Звезда не занялась. И "было Слово…"
Земле моя, ужели в этот час, .
Как ясли вифлеемские, ты снова
Младенца Сущего приять в себя готова!

В далекий храм вошел - едва успев -
К полуночной звезде вершится бденье…
"И Слово стало плотью" без истленья,
И Ангели поют, и в тихом пенье
Мне слышится метельный тот распев…

* * *
Рождественским снегом покрыты соборы.
И солнце играет в родных небесах.
И кажется, будто в глубоких затворах
Печерские старцы творят чудеса.

И вдруг, встрепенувшись от первого звона,
Мохнатые шапки роняют на лед
Сединами зим убеленные кроны,
Сединами лет убеленный народ.

Метали поклоны белицы-березы,
Склонялись и ветви, и сотни голов,
И чудилось мне, отступили морозы,
И душу согрела молитвенность слов.

То в храме тропарь гулко братия пела,
И отзвук его долетал из леска.
Снегами и елями пахло в приделах,
Свечами и ладаном пахли снега.

А звоны летели над долгим простором,
Пушистым и белым, как Божий убрус.
И вторили им и сердца, и соборы,
И шапки роняла притихшая Русь.