|
* * *
Человек – это тайна,
ты не знаешь меня…
Тело зримо, хрустально,
ну а дух – из огня –
он летает, где хочет,
притяженьем томим –
где таёжные ночи
и зари терпкий дым,
изумрудные горы,
золотые снега –
он не чует опоры,
позабыл берега…
И звенит сердце-якорь,
и прозрачна волна,
звездочёт ли ты, знахарь –
ты не знаешь меня.
* * *
Найди меня,
найди меня,
найди –
немых тысячелетий
посреди,
прожектором ли,
факелом,
звездой
кружа
над непокрытой
головой…
А в поднебесье –
жгучий свист
и пляс,
но Ты найди,
найди меня
сейчас,
где вьюга
по-разбойничьи
лиха,
осколков серебристых
вороха.
Звездою ли,
подснежником,
весной –
как детство,
узнаваемой, родной –
Ты теплотой
чудесною
повей,
чтоб стать мне
малой птахою
Твоей.
Я посреди
незыблемых снегов,
я посреди
оглохших городов –
на сером перепутье
ночи, дня…
Найди же,
навсегда найди
меня.
* * *
Дремучий
сказочный мороз,
покров рассыпан –
белый, велий:
в узорных
ленточках берёз
и бабьих
полушалках елей,
в слепых
пуховых лоскутах,
натянутых на окна,
крыши,
в искристых
перьях и мехах –
осыпавших
и охвативших…
Душа поёт
белым-бело –
по-русски
сказочно
тепло.
* * *
Сколько лет тебе,
девочка,
сколько?
Не к лицу уж
потерянный вид.
Словно жабы
коснёшься ты
скользкой –
душу вдруг
покачнёт,
замутит –
это подлость –
она не страшнее,
чем сквозняк
и немытый кишмиш.
Вымой руки,
налей чай с шалфеем –
всё равно
ты её победишь.
|
МАМЕ
Голубка трепетная,
мама,
где ты летаешь,
где живёшь?
Видна ли
наша панорама,
в которой
колобродит дождь?
Он то легко звенит,
то хлещет,
и небо, тяжкое,
скорбит,
и мокнут
выцветшие плечи
знакомых вязов
и ракит.
И открывается
под тканью
того, что жизнью
мы зовём,
твоё певучее
дыханье
и взгляда
теплый окоём…
И ночь,
распахнутая жутко,
лишь оттеняет
образ твой.
Ах, мама,
мамочка,
голубка...
Сияние
любви святой.
* * *
Зачем мне
тайна женственности
лунной,
когда бесплотны души
и легки?
Зачем
полумифические
руны,
иероглифов минутных
завитки?
Несу
непостижимое значенье
ласкающего голоса
и глаз,
и терпкое,
манящее свеченье
повадки,
озадачившей не раз.
Душа
не видит проку
в этой неге –
в лилеях томных,
маках золотых,
и не возьмёт
она с собой –
навеки –
премудрой
недосказанности их.
* * *
В кредит,
взаймы,
в рассрочку
у неба
мы живём,
последнюю сорочку
в итоге –
отдаём.
Ну а покуда
живы,
не ходим голышом
и рвём работой
жилы,
копейку бережём.
Берём мы
хлеб насущный,
и тёплый дом
берём,
и день берём,
и тучный
склонённый окоём.
Оттуда ждём мы
дочку
и сына –
позабыв –
в кредит,
взаймы,
в рассрочку –
скрипучий лейтмотив.
Не жадничай,
не рви ты
на части
бытия –
все смертью
будут квиты.
Вот собственность
твоя.
* * *
Я сигнальный флажок –
на весу – на краю,
и как будто привыкла,
как будто – стою.
Невдомёк – что же будет
секундой вперёд,
и несёт меня поезд –
куда-то несёт;
и несёт меня ветер –
посланьем – листком –
по забытой поляне
да тёмным леском.
Я сигнальный флажок –
на юру – налегке –
мне спокойно, спокойно –
в незримой руке... |