Заслуги Б.А. Рыбакова были с благодарностью признаны представителями разных течений мировой науки – историками, археологами, религиеведами, этнографами и литераторами – и высоко оценены: он был лауреатом Ленинской, двух Государственных премий и премии имени академика Б.Д. Грекова, был почетным членом трех академий наук – Болгарской, Чехословацкой и Польской, а также Краковского универ-ситета. Основной области его деятельности была работа в качестве директора Института археологии РАН, которой он посвятил 40 лет своей жизни, занимая и пост академика-секретаря Отделом Истории РАН и широко делясь, начиная с 1930 г., своими знаниями и открытиями с тысячами студентов Московского Университета и определяющими свою деятельность археологами, этнографами и историками. Его заветы – это наш путь.

Тема славянского язычества на Руси очень долго оставалась лишь собранием ко-лоссального количества фактического материала вне широкого осмысления с точки зрения истории. Но постепенно Рыбаков разрабатывал комплексный подход к оценке этого материала, бывшего ценным источником информации о древнем периоде истории славянского и особенно русского язычества, неотделимого от общего процесса формирования славянских народов. Две указанные книги отразили методологический подход автора к важнейшим и, главное, не устаревшим доныне проблемам, ка-сающимся не только фактов сложения и развития славянских народов, но и самой проблемы признания мировой наукой необходимости глубокого изучения истории славян. Ведь еще в XIX в. западноевропейские ученые не утвердились в осознании необходимости уделять должное внимание изучению славян. Об этом четко сказал русский историк С. Лесной в книге «Откуда ты, Русь?» (Ростов на Дону, 1995 г.). От-метив, что Гегель, например, назвал славян «неисторическим народом» и после этого задает правомерный вопрос: «А кому же в голову придет писать историю неисторического народа?». И продолжает: «Огромная площадь Европы, занятая славянами к моменту появления их на страницах истории, является неопровержимым доказательством их древности... Образование славян несомненно уходит в глубину тысячелетий».

Вот этой истории, причем не новой, и не средневековой, а главным образом древнейшей, посвятил свои основные труды Б.А. Рыбаков, подобравший ключи к общим историческим проблемам славянского и, в особенности, русского язычества. Это были ключи и к освоению той мысли, что понятие «предок» включает в себя наших пращуров, живших и развивавших свою культуру в отдаленнейшие времена, в той глубине эпох, которая измеряется не веками или тысячелетиями, а многими десятка-ми тысячелетий. Он возглавил в середине XX века течение отечественной историче-ской науки, направленное на поиски доказательств древнейших корней славян как самой численно значительной части во всем составе массива индоевропейцев. Его часто звучавший призыв углубляться в архаику ориентировал ряд исследователей на проведение поиска именно в направлении глубочайших корней населения Восточной Европы.

Как-то в одной из бесед со мной Борис Александрович сказал, что некоторые поэты остро чувствуют эту неимоверную отдаленность от нас тех веков, память о которых хранится в нашем подсознании, и привел в пример слова А. Петрова: «В цепи ис-тории все звенья ум человеческий хранит», а затем вспомнил и Н. Гумилева «И память о Деве-птице долетит до иных столетий». А затем сказал, что эта Дева-птица очень ясно направляет нашу мысль на углубление в изучение язычества, и историки должны вдумываться в архаику, если хотят понять истоки многих более поздних и даже современных жизненных проявлений, включая и такие, как религиозное миро-ощущение, а точнее – религиозные поучения.

И действительно, не только обе его указанные выше книги, но и столь же весомый труд «Киевская Русь и русские княжества» пронизаны стремлением и умением воссоединить эти «звенья цепи истории». Неколебимой была его убежденность в том, что, как писала А. Ахматова «в прошедшем грядущее зреет». Он в разговоре и в лекциях иногда напоминал, что слово «потомки» происходит от слова «потом», и что нам, пришедшим в жизнь через тысячи и тысячи лет после тех, кто жил «пред нами» и кто передал нам свою кровь и свой опыт, следует беречь запасы своей памяти и расширял понятие «своей памяти» до уровня родовой и народной памяти, связанной с культом предков.

Культ предков – это выражение осознанного и неосознаваемого ощущения исто-рии своей семьи, своего рода, а, говоря более масштабно, своего народа. Это – выражение общей памяти, выработанной не за сотни, а за многие тысячи лет. Памяти о жизни и делах своего народа, о его отношениях с другими сообществами, о принятии или непринятии этих групп – словом, об умении «жить среди людей». Коллективная память народа – это колодец такой глубины, что пронизывает многие слои прошлого. Историкам следует лишь научиться находить, улавливать и оценивать суть и меру тех данных, которые поступали в этот колодец в разные эпохи. Эта память накапливает множество знаний и доносит их до тех времен, когда, наконец, появляется письменность, и люди начинают фиксировать с ее помощью все то, что хранится в памяти, все, что живет и дышит в устных преданиях.

Будучи археологом, историком, религиеведом и этнографом, этот крупный ученый всегда шел по пути масштабно расширенного поиска. Источниками его сопоставле-ний и утверждений по вопросам истории являлись и археологические находки, и дан-ные глубоко изученных им русских летописей, и такие фольклорные материалы, как былины, сказания, предания, сказки и песни. Одна из его известных книг так и называется «Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи». Будучи энциклопедически об-разованным и зная классические и современные европейские языки, Борис Александрович четко анализировал памятники разных веков, отыскивая в них, начиная от Библии и Геродота, все указания, касающиеся жизни древних народов и течений их религиозных взглядов. Аналитически сопоставляя их с трудами различных исследователей, он определял пути расселения славянских племен и границы их территорий, прослеживая эти данные от самых ранних времен до возникновения княжеств древней Руси. Так впервые им была очерчена область сложения праславянскои культуры, занимавшей ко II тыс. до н.э. площадь в 1300 км. в широтном направлении при мери-диональной широте в 300 - 400 км. (Геродотова Скифия. М., 1979, с. 207-208).

В книге «Язычество древних славян» он утверждает, что «изустная, традиционная многовековая культура русской деревни – это не только сокровищница интересую-щих нас сведений о ее глубоких корнях, но и одновременно и сами те корни, на кото-рых устояла на протяжении тяжелой тысячи лет масса трудового крестьянства, корни, питавшие не только деревню, но и городской посад, и в какой-то мере и социальные корни». На изустную традицию ориентировались и другие исследователи, но особой заслугой Рыбакова является, безусловно, тот метод ее освоения, который неотделим от анализа археологических открытий и выступает во всех его работах как пояснение прямой связи каждого из них с духовной культурой изучаемого народа. Обе книги о язычестве наших предков содержат не просто исторические, а захватывающе интересные для читателя сведения о тех элементах язычества, что сохранялись в быту и в обычаях русских людей вплоть до самого недавнего времени (а как мы сами можем видеть, проявляет себя и в наши дни). Глубокое знание летописей выявляет подвла-стное положение их авторов и прямую зависимость от политики князей и от желания властей придать определенную окраску описанию событий. Это показано, например, при разборе фактов проникновения с X века римско-византийского христианства в среду русских язычников, живших в течение многих тысяч лет по поучениям волхвов и почитавших богов своего пантеона. Говоря о язычестве славян Б. Рыбаков подчер-кивает, что исследователи религий не уделяли язычеству должного внимания.

Особое внимание уделено в книге «Язычество древних славян» вопросу о древнем почитании бога по имени Род и сопутствующих ему богинь, именуемых рожаницами. Не углубляясь здесь в краткой статье в эту тему, скажем только, что этим божествам в книге посвящена отдельная обширная глава, поглубже познакомиться с которой следовало бы всем, кто интересуется вопросами генетики и такими широкими пробле-мами, как наследственность и народная память (кстати, здесь можно напомнить, что слово «народ» означает результат самого процесса родов, появления детей, о чем, к сожалению, многие в наше время забывают или просто этого не осознают, а ведь мы все являемся «очередным выпуском» потомства, которое постепенно, век за веком, нарождали наши предки, начиная с тех самых архаических времен, и Борис Александрович призывает нас помнить об этом).

Да, историю внедрения христианства в жизнь языческой Руси описывали многие ученые, и в этом вопросе точку зрения Рыбакова и его школы можно выразить краткой формулой – «язычество, а не христианство определяло мировоззрение древнерусского общества». О борьбе с язычеством писали многие историки и религиеведы, и здесь важно отметить лишь то, что новая религия укрепила свои позиции не только благодаря поддержке властей, но и в силу того, что она впитала в свои регуляции и обрядовую практику множество элементов языческой культуры, что и сохраняется в церковных службах до наших дней. В трудах Рыбакова это смешение именуется двоеверием, и он именно таким словом определяет русское православие, сложившееся на основе древних славянских культов доземледельческои и земледельческой эпохи.

Очень ценными источниками, которые описываются и цитируются в книге «Язычество древней Руси», являются своеобразные отчеты миссионеров Ватикана направлявшихся в области расселения западных славян. Эти документы содержат сведения, практически неиспользованные другими исследователями, и эти сведения приводит Рыбаков как иллюстрации воздействия католиков на славянские народы с целью раз-рушения их единства. Такие страницы заставляют вспомнить призыве русского ди-пломата и поэта Ф. Тютчева: «славянский мир, сомкнись тесней». Да, западные политики всегда старались подорвать это издревле сложившееся единство, и, как мы те-перь знаем, во многом уже преуспели и стали в последнее время направлять свои уси-лия прямо на подрыв самосознания русского народа, на разрушение той народной памяти, к сохранению которой нас призывают книги Б. А. Рыбакова. В этой книге, посвященной анализу восточнославянского язычества на протяжении I тысячелетия н.э., рассматривается история русской государственности в форме становления русских княжеств («земель») до X века, т.е. до встречи язычества с привнесенным извне христианством, и дается широкое описание развития двоеверия.

Древние формы религиозного мировосприятия достигли своей вершины ко времени сложения Киевской Руси, которое Рыбаков прямо называет языческим государством. Книга насыщена примерами анализа археологического материала, а без такого его внимательного и любовного всматривания в каждую черточку древних вещей, в значение каждого их знака, нельзя понять прямой связи с жизненной практикой и чувствами тех, кто их некогда создавал. Борис Александрович проложил путь к умению не просто описывать молчаливые находки археологических раскопок, а читать их внутренний рассказ, понимать суть того, что видел и переживал человек создавав-ший и этих идолов, и эти фибулы или амулеты. Тексты его книг – это всегда ясный и открытый разговор с читателем, не поучения и не инструкции, а эмоционально ок-рашенное живое повествование о том, о чем всем нам, потомкам наших предков, следует знать. Например, выявленное автором наличие черт ритуального характера в ук-рашениях русских княгинь подчеркивает такую характерную особенность раннесредневекового языческого общества, как участие в древних традиционных обрядах представителей всех его социальных слоев, а значит и единство мировосприятия, бывшее типичным для всего народа, единство сохраняемой им памяти, сложившейся в течение многих тысяч лет его исторического развития. И, всегда, в каждом абзаце книг Рыбакова, мы встречаем не осуждения «проклятого (поганого, тупого и пр.)» язычества, а глубокий сердечный интерес к нему как к выражению мировосприятия сотен поколений наших предков, как к их перекличке с нами, немой их попытке рассказать нам о своей жизни.

Историю Руси в трудах Рыбакова мы видим на той стадии ее изучения, которая до наших дней признается основой для дальнейших разработок.

Гусева Наталья Романовна, доктор исторических наук, член СП РФ