| |
УКРЕПЛЕНИЕ ДУХА
Когда все спят, подумай о тайге
Возьми ружьё и выйди к перевалам
По бурелому, наледи, завалам -
Где жизнь и смерть равно на волоске
На волоске оленя, что по следу
Идёт по краю, по каёмке гор
На самый верх - туда, где звёздный створ
смыкается и сложены поленья
Мех серебристый, нерест родников,
Лохматых звёзд угрюмое мычанье -
Одно невыразимое молчанье
под шорох лыж и шлёпанье гребков...
Ты Дух и Сила, прах, полночный тлен -
Создай себя из звёзд или зажги поленья,
Ибо пока есть слух, и хватит зренья
Окрест гудят потоки в синих руслах вен...
Пока ты горд и ты идёшь вперед,
Пока не стал добычей жадной псовой своры -
Гляди на полыхающие горы,
Держись рукой за скользкий небосклон -
Пока ты бог и ты идёшь вперед!
* * *
Стоит домовина,
Горит звезда
На лестничной клетке гостит полумрак
На этаже у нас тихо всегда –
Нет ни детей, ни собак
А наверху – гуляют и пьют
Пьют и гуляют всю ночь
Спускают сортир, и что-то поют
Блюют и спускают всю ночь
Внизу – там смотрят хоккей и футбол,
Подросток заводит рок
Звенят тарелки – садятся за стол,
Тявкает в дверь щенок
В доме моем сто тысяч дверей –
За каждой своя судьба
Сто тысяч дверей открыты на вход,
А на выход – всего одна.
КАМЧАТСКИЕ СТАНСЫ
Иду по отливу с ружьем,
Как чукча пою про всё.
Море бормочет своё,
Море гудит ни о чём…
Галька шуршит просто так
Ветер - не друг, не враг
Если ты взял своё -
Делай за шагом шаг
Шагом, за шагом шаг
Ты не король, не шах
Можешь махать колом,
Можешь долбать кайлом
Там за спиной океан,
Здесь впереди – Магадан...
Здесь на сто тысяч верст
Ягель, да крякот стай…
В зеленоватый ком
Горести здесь смешай
Не хнычь, не скули дружок,
Чайки летят на восток
Чайки летят на юг -
Подальше от зим и вьюг.
Ночью мне снился сон:
Ночью пришел старик,
Он головой седой
К самому уху приник.
Он мне сказал: – «Иди,
встретимся у реки».
Посмотрел на мои сапоги
И ушел, шепнув: «у реки».
Сколько до той реки?
Может шагать и шагать…
Нету любимой моей
Но где-то живет моя мать…
Ставлю чайник на стол,
Море шипит в костре,
Горы лежат в золе
Годы плывут во мне…
* * *
Тот же свет в проплывающих мимо платформах,
В убегающих прочь фонарях - тот же страх.
Тот же ветер гудит, выдувая всю душу как прежде
из потухшего тела. Тот же ветер горчит на губах...
Тамбур тёмен и пуст,
Громыхая, несутся вагоны
В окнах выбиты стёкла: поля, перелески, столбы -
- все проходит насквозь -
В чёрном дыме по света волокнам
бьют колеса на стыках:
«от судьбы до беды, до беды...»
И вдали воют трубы, взмывают и гаснут пожары,
осыпая углём этот бешено прущий состав.
И сидят на путях, улыбаясь раскосо, хазары,
и глядит прямо в очи созвездье Большой Костоправ.
И железные пчёлы уже загудели как прежде,
и клочками тумана клубится за окнами страх.
Но в молчащих лесах тот же чудится шёпот надежды,
***
Протяжный звон разбитых окон,
Тревожный шорох выдранных страниц
Хочу понять: на чём здесь испокон
Висят озёра в анфиладах лиц?
Хочу вместить безумство бытия
В одну строку и сгрызть её дотла
Пусть за спиной бренчит проклятье лет
И лошадь скалится и впереди стена
Бой в замкнутом пространстве - бой с собой
За право жизнь именовать судьбой
Я заблудился по дороге в рай
Скачи же, конь сквозь стену - выручай!
БРЕД
Где огоньки горят на склоне,
там бредит Лес в своей попоне.
Кубышки завтрашних минут,
сливаясь с поступью вчерашней,
Врастают в сон горячей башней.
Свистят колёса там и тут;
кусок лимона в чае будней
блестит колечками уют.
Мерцают звёзды на погоне,
Проходят, любят, продают...
Под бублик музыки барочной
там говорят о Непорочной.
И свет, с ушей стекая вниз,
впадает в толщу океана.
Из темноты лицо нагана
глядит как зоркий рулевой;
по стенке шествует конвой.
Там, охмелев от повторений,
рассвет съедает свой сюртук
Смотрящий в небо слышит звук,
но не отбрасывает тени...
ПЕТРОПАВЛОВСК-КАМЧАТСКИЙ
Здесь солнце на мачтах и солнце с балконов
Меж моря и к морю сбегающих крыш
Ты видел, как день уползает драконом
По склонам вулканов, ты знаешь, малыш?
Знаешь ли ты что-нибудь про город,
Где прямо сквозь стены сочится волна,
Где чайки кричат, пролетая сквозь стёкла,
Где кончилось время, но есть глубина...
Здесь рыбы плывут, поводя плавниками,
Между кораллов, машин и людей,
А годы уходят как вдаль пароходы
На створы из бухты по дымной воде.
Я расскажу про бельё на веревках,
Натянутых, звонких как леера,
Про город, где руки мужчин в наколках
А для женщин так много в слове "пора"...
"Пора" на причале под слёзы и песни
И с кнехтов снимают последний швартов,
"Прощанье Славянки" и души воскресли,
И только вода у железных бортов...
А ночью, когда затихает берег,
И огни в океане несут суда -
Над чёрной водою проходит Беринг
Открывать Командорские острова.
РОНДЕЛЬКА
Мы сядем на кухне, нальём вина,
А дождь за окном стучит,
Нальём, закурим, нарежем еды
А время стекает прочь…
Мы выпьем, закусим, будем молчать,
а дождь за окном стучит,
Нальём по второй, и будем смотреть
Как время втекает в ночь
Начнём говорить про жизнь и про смерть,
а дождь за окном стучит,
Вспомним обиды и злые слова,
И будем время винить
Потом мы, конечно, упьёмся в дым
(А дождь за окном стучит)
Начнёмся брататься и бить себя в грудь -
В сущности, время – пустяк
Пропьём всё, что было, поделим страну,
А дождь за окном стучит,
Друг - друга за горло: кровь и слюна -
Время припало к стеклу
И мы приравняем к штыку перо,
Красный дождь за окном стучит,
Соседа распишем мы этим пером
Время в крови и дерьме…
А потом в дыму, за разбитым столом
Мы узнаем похмелья страх:
Время убито, закончился дождь
И кто-то "близ есть при дверях"
***
Трамвай с раскрытой дверью,
Прореха в облаках,
Внезапный тёмный ветер,
Ребёнок на руках
И сладость пониманья
Всей горечи земной
Приходит как сознанье,
Что ты ещё живой
Что дед на остановке,
Трамваи и трава -
Не блюда в сервировке,
Не мёртвые слова
Что через тлен и мерзость
невиданных времён
Всё та же в мире дерзость -
Любовь, а не закон
Что ниточка терпенья
Сквозь суматоху лет
Тот стебелёк растенья,
Что выведет на свет.
***
Жить в ожиданье трубы Господней -
вот-вот раздастся над миром…
Сначала просто свисток чуть слышный,
зуммер с той стороны: «скоро, скоро»
Так кажется из-за толстых оконных стёкол-
дуга троллейбуса синим сверкнула
Потом ещё и ещё –
зарница грозы, идущей на город
Вот уже близко гроза – почти во всё небо
А нам невдомёк – ведь грома пока не слышно!
Может быть, ещё пронесёт мимо?
Капли дождя сливаются с шарканьем шлёпок,
грома раскаты тонут в пальбе сериалов…
Только когда расколется небо до края,
стены домов свернутся чулком, кожурой банана
голые, под дождем, среди бесконечных окраин –
поймём ли тогда: был Суд, но нас на него не позвали.
МАЙ
В протяжном воздухе над миром
Струится поздняя весна,
А мир заштопан и застиран
И высосан почти до дна...
Но в этих кронах, в этих листьях
Такое оправданье бед
И столько радости лучистой
Как будто нас здесь вовсе нет...
Нет нашей копоти и грязи,
Глухого топота шагов -
Но вечер света,
Ветер счастья,
Зелёный шелестящий бог
Разлитый в воздухе как миро
И побеждающий, шутя,
Стоялый смрад земного Рима,
Людской разрухи и гнилья...
Весёлый, милый мальчик май!
Как встарь со мною поиграй,
Веди меня по всем тропинкам
В твой вольный и поющий край -
Плывущий вечно ниоткуда,
Тебя целующий в уста -
- Так бродит терпкий запах чуда
В прожилках каждого листа.
***
Эмиль Верхарн идет
И видит все воочию:
Как в золотых дымах качаются миры
С ладоней корабли уходят звездной ночью
И трюмы их полны всей горечью земли.
Но вот встает рассвет
И небеса полощет,
И колокол звенит в распахнутую ширь,
И рдяным петухом разбуженные рощи
Над черною землей разносят благостынь.
Пронзая свет и звук
Расчерченных столетий,
Вонзая в снегопад горящий лед стрелы -
Услышать сердца стук над миром могут дети
Друг друга распознав на перепутьях мглы.
Дрожи и пой стрела, летя через соцветья
Судеб и стран,
планет и черных дыр...
В тумане слов пустых, в пучинах лихолетья -
Лети стрела в перворожденный мир!
|
* * *
Не вступить дважды в реку – вода бежит прочь.
Вряд ли кто сможет здесь подсказать иль помочь –
Хоть по дну проползти на другой бережок,
Где на горке чудесной стоит теремок.
В теремке том чудесном, в узорном окне
Мной не житая жизнь улыбается мне…
Моя светлая юность, где мать и отец,
Взявшись за руки, молча идут под венец,
Где друзья все живые, готовы помочь
И никто не уходит в безлунную ночь.
Где все дети родились и шумно галдят,
Где как праздник встречают восход и закат…
Там в высокой светёлке любимая спит,
И не будет ни слёз, ни измен, ни обид.
И не горя, ни зла – только свет над страной,
Только звон колокольный над синей землёй.
Я хотел и себя разглядеть в том окне,
Но какая-то муть очи застила мне
Как дурак, всё стою на другом берегу –
Не могу переплыть и уйти не могу...
ПРОЗРЕНИЕ
Корабельные доски, скрипя, повернулись
И я видел Лицо, что упало из трюма:
Золотого, разбитого волнами трюма...
Там все глушь, всё черно, как в проломанной временем яме
Возвращается век - отойдите, раздайтесь и дайте дорогу!
Возвращается срок, что отпущен был на постройку дорог:
Едут дроги и в них наши старые сроки
И на козлах с трубой бородатый Бог.
Возвращается дым - дым печей и пожаров,
Хохот труб, гарь кровавых слобод -
Но в иконных глазах отпечатки сапог комиссаров
И за братским столом - колючие булки свобод...
Ну а дальше светло: весёлые первые игры,
Кивера да стихи, да звенящая вальсами медь...
Господа, что вам век? На Васильевском тёплые вербы
Изумрудны и праздничны, как слова "умереть"
Мы прошли все посты, и в разбитые окна салюта
Увидали без слёз, что дымится осколков листва,
Что сгорают мосты и подводит итоги компьютер,
Выводя на печать последние наши слова...
…Я гляжу в корабельные прелые щели...
***
Стать как пыль под ногами,
Как костёр за рекой
Чтоб своими глазами
Звёзд увидеть покой
Чтоб понять как на плечи
Жизнь ложится ярмом
И как шерстью овечьей
Пахнет день за холмом
Быть как облако в небе
Как листва в октябре
Чтобы времени стрелы
Растворялись в тебе
Чтобы свет невечерний
Просветил всю до дна
Душу, вмёрзшую в землю,
Словно в камень струна.
***
Жизнь, ты идешь куда-то –
Не знаю я куда …
С восхода до заката
Горит одна звезда
Стоит и не заходит,
Но, знаешь, там во мгле
Один фонарщик бродит
По всей честной земле
Звезду он эту чистит,
Меняет провода,
Без всякой задней мысли
Заходит в города
Там блеск огней, рекламы
Не виден звёздный свет
И он проходит прямо
Сквозь жизнь, которой нет
Сквозь стены и витрины,
Сквозь призрачных людей,
Сквозь банки, лимузины,
Фонарики страстей
Всё мимо, мимо, дальше –
Туда, где, как и встарь
Не гаснет в море фальши –
Один честной фонарь
На вышке, на пригорке,
На всяком бугорке
С холщовою котомкой
и светлячком в руке
Его ты можешь встретить,
Но чтобы глаза спасти
Ты зеркальце простое
Зажми в своей горсти.
КАРАДАГ
Где кончается посёлок -
Начинается гора
Мимо кладбища просёлок,
Черносливы у двора...
Бродят куры по иссохшей
В порах-трещинах земле,
Спит ковыль в степи оглохшей
В знойной и косматой мгле.
Во дворах стирают, варят,
С крыш змеится виноград
Осень по местам расставит,
Кто был прав, кто виноват
Осень выметет приезжих,
Словно с пляжей чешую
И окажется прилежней
отпускных "люблю-люблю" -
Трезвость будней,
Дух полыни,
Дым, летящий в вечера
Сверху вниз с лицом пустыни
Глянет чёрная гора...
***
Тучи бегут, убегает апрель,
май и июнь - возвращается лето…
Полдень спешит, и подходит как зверь,
крадучись,
словно не знает ответа...
Птицы срываются с крыш и дождя
не заклинают, хоть знают, что - будет
в трубах гудеть.
Ветер нас не забудет,
но заклинать и проситься нельзя...
В щёлочку времени, что приоткрыта,
раньше, чем крикнут, смотри не войди!
Здесь под ногами смешались пути -
не разберёшь ни потёмок, ни света,
Здесь не воскликнешь, что время старо:
каплет вода с бороды Моисея
моют колхозники руки и, сея
желчь перегонов, сочится метро.
МАРГО
(Парк Сьютаделла)
Было шумно и было пьяно,
Но запомнил я, как в бреду:
В чёрном зеркале у фонтана
Ночь держала в ладонях звезду.
Там два лебедя сонных плыли,
Два дракона смотрели вниз,
Где дрожащей рябью на иле
Отражались герб и девиз
Это было или приснилось?
В древнем городе, в южном порту,
Где над пальмой луна склонилась
С ветерком медуницы во рту…
Где в магнолиях и левкоях
Странен сосен шумящий след -
Как предвестье того покоя,
Для какого и слова нет…
Где в кустах изумрудно и жарко
Вдруг в глаза быстро глянет кот,
И пройдёт мимо вас вглубь парка,
Улыбаясь чему-то, мамот*.
А вокруг фонари да крыши,
В бельевых верёвках дома
Если хочешь, можешь расслышать
Бой часов на соборе Дель-Мар.
Всё проходит как сон или ветер,
Возвращаясь на круги своя
В подворотне играют дети
И спешит из-под ног земля
В нашей тёмной и страшной были,
Когда хочется встать на карниз -
Вспомни только, как лебеди плыли,
Как драконы смотрели вниз…
1997 Барселона
_________________
*мамот - осенний испанский парковый слон
***
Дачник несёт с огорода морковь и картошку
Рыбу – рыбак,
Грибник - из леса лукошко.
Круг завершая, в зубах убитую мышь несёт кошка.
Что ж мне тебе принести из полей опустевших осенних?
Весть ли о том, что обещано где-то Спасенье?
Новость о том, что Вечной Весны осталось немножко?
Милая! Знаю - тебя бы устроила больше картошка
РАВНОВЕСИЕ
Летний зной, полдневный зной
Пахнет морем и сосной
Пыльной тропкою убогой,
Далью, зреющей грозой
И вся плоть и все предметы
Без души и без лица
Ожиданием одеты
Слова вещего Творца
В знойном сне - оцепененье
Глухо тикают часы
И качаются в сомненье
Мироздания весы
ТРЕВОЖНЫЙ СОН
Разбитых капель дом,
окно в овраг, чернеющий за полем,
и по стерне крадётся человек,
шурша, как мышь в горшке с желтофиолем.
Что хочет он найти, кого поймать?
Искусанные локти, запах мёда…
Раскрыты двери, сломана кровать
и ветер очи рвёт, как коршун с небосвода
Безумье, сон, раскрытых карт мираж,
стрела разящая навылет без пощады
Где дом, где свет?
Здесь всё – сплошной муляж:
картонных карликов корявые громады
Лазутчик Опанас, ты враг мне или друг?
Дай лапу мне на счастье, молви слово!
Молчит, сопит, свой прячет тулумбас
и шепчет про себя: «Ништяк, готово…»
***
Завыл орган в глуши полей
И было там вотще веселье
Как ярость чёрный соловей
Слетел на скотское похмелье.
И, оклеветанные днём,
В ночи вставали исполины
И доставали языком до нёба
речи соловьиной
Гроза обрушилась, грозя,
Вонзилась в сонные пустыни
И гром по лезвию меча
пришёл на цыпочках с повинной
И кровь органа прорвала
Расставленные ей тенёта
И были ноты, как зола
Из ангельского огнемёта.
***
Где теперь та вода, что текла год назад?
Где теперь та звезда, что упала вчера?
Если знаешь, как выйти в закрытую дверь,
То подскажешь и путь, чтоб уйти навсегда
В белый танец черемух, в густую траву,
В птичью ночь без конца, без ограды и слов,
Чтоб кружилась от счастья моя голова –
Дым созвездий летел от зеленых костров…
Если ж так не бывает и горечь потерь
В той единственной книге, раскрытой для нас
Нарисуй на стене мне открытую дверь,
Чтоб я понял, как выйти без рук и без глаз.
Но останется сад, безмятежный как сон
Он ветвями, как прежде, качнет без меня –
Бесконечный ответ в шуме лиственных крон,
Бесконечная радость в дожде бытия…
СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВОМ
В местах и весях торговали «Амаретой»,
Чадили танки, плавилась земля,
Из леса по сугробам шел раздетый –
И было видно даже из Кремля:
«Комони ржуть за Сулою – звенить слава въ Кыевь».
Все пили поголовно в стольном граде,
А кто не пил – жевал или храпел.
Стояла ночь, и Грозный был в осаде,
И лица в черноте белели, словно мел.
«Трубы трубять въ Новьградь, стоять стязи в Путивле!».
Все покупали шпроты к Новогодним,
Томаты, кетчуп, водку и духи.
Но кто-то шел по улице в исподнем
И третьи пропели петухи…
«Чръпахуть ми синее вино съ трудомъ смьшено…».
В экране телевизора свистели,
Гудели, хрюкали на все лады,
Но запах перегара и шанели
Уже смешался с запахом беды –
«О Руская земль! уже за шеломянемъ еси!»
И голый, тот, что выбрался из леса,
Вдруг крикнул так, что дрогнула земля.
Попадали в испуге поэтессы,
И выпали рубины из Кремля…
«А князи сами на себе крамолу коваху…».
И вниз к Москве из тьмы, из белой вьюги
Под звуки обезумевшей трубы
Вдруг протянулись лесом чьи-то руки
И бросили на головы гробы.
«Темно бо бь в 3 день…».
1994-1995 |
Андрей Самохин родился 17 мая 1965 г. Московский журналист, редактор отдела науки, образования, религии газеты «Культура», в прошлом корреспондент, редактор различных изданий, ведущий телепрограмм, в частности «Технодром имени Кулибина» и «Церковь и общество» (православный телеканал «Союз»).