***

Странная, навязчивая тревога иногда долго бередит душу при соприкосновении с чем-нибудь непонятным. С тем, что трудно объяснить себе и сразу, и позже.

Такое впечатление осталось у меня от первого прочтения поэмы «Демон» - знаменитой «Восточной повести Михаила Юрьевича Лермонтова. Он был поэтом истинно русским, испытавшим сполна трагическую долю: раннее сиротство, тяжёлую военную службу на Кавказе, преждевременную смерть на дуэли…

Чтение поэмы в отрочестве вызывало и страх, и восторг. Но я мало что понял, или более того – ничего не понял. Воображение, разбуженное гениальными строками, рисовало образы каких-то страшных людей, а сам Демон, главный герой, то о четырёх ногах и двух головах, то с огромным длинным телом, то в виде Змея-Горыныча – словом, каким-то фантастическим персонажем.
Не знаю почему, но после первого прочтения я долго не возвращался к «Демону», словно этого произведения и не было у любимого поэта.

I

… И вот, спустя почти десять лет, новая встреча с повестью в стихах произошла уже в университете. Так сказать, по необходимости – предстояло сдавать экзамен по русской литературе. Я читал-вчитывался в строки Михаила Лермонтова, а душа не трепетала. Сокровенный смысл произведения неуловимо ускользал, оставался где-то в «потустороннем мире». Это отчасти оправдано. Содержание «Демона» поэт разделил на «Часть I» и «Часть II» из 32 глав, оно никак «не увязывалось» с окружающим миром. А молодость с её категоричностью и «всезнайством» любит именно «увязку», требует как бы повода для личного подражания.

В школе нас призывали подражать литературным героям!

Любопытство всё-таки не иссякало. Всё-таки «Демон» манил к себе. Всё-таки хотелось мне понять и раскрыть для себя «тайну» шедевра. И я не терял надежды.

В моём стремлении я уповал на университетского лектора. Кандидат наук, искушённый в литературе, он имел давнее пристрастие к творчеству Лермонтова. Коллеги называли литературоведа неформальным лидером Пушкинского Дома, «Моцартом отечественной филологии, излучающим поразительный свет». «Если Вацуро чего-то не знает, - уверяли, - значит, этого не знает никто».

Да, лекции нам читал легендарный Вадим Эразмович Вацуро.

Чтение напоминало скорее краткий спектакль одного единственного актёра. Литературовед говорил горячо и возбуждённо, изображал мимикой и жестами тему лекции столь живо и столь захватывающе, что было невозможно записать его слова. Студенты слушали, открыв рты, будто под гипнозом.

В перерыве я подошёл к почтенному лектору.

- В чём Вы находите смысл «Демона»? – спросил у Вадима Эразмовича.

Задал этот вопрос в факультетской курилке, полагая, что здесь в непринуждённой обстановке учёному проще высказать искреннее мнение.

Ответ «Моцарта филологии», увы, глубоко меня разочаровал.

Потягивая изогнутую турецкую трубку, поглаживая большую бороду с проседью, он вздохнул, собираясь с мыслями.

- Представьте себе, молодой человек, - произнёс учёный, - я и сам не знаю, в чём смысл «Демона»! Я много размышлял – не для аудитории будет сказано - зачем Лермонтов всё это написал?

Честно говоря, меня смутила его откровенность. Я не знал, что сказать. Даже забыл поблагодарить.

Он же, пыхнув дымком из трубки, чуть помолчал, пожал плечами и добавил:

- Мне непонятно!

II

Странно, но память хранила разговор с литературоведом, хотя пролетали годы, десятилетия и многое из студенческой поры забывалось.

Иногда под настроение, чтобы отвлечься от серых будней, я перечитывал «Демона». И всякая строфа, и всякая глава, так думалось мне, преподносила своё открытие, своё откровение. Музыка стихов, глубина их смысла, образность – всё завораживало.

Честно признаюсь: и при новых прочтениях поэмы замысел автора до конца не открывался. Оставалась какая-то неясность, разгадка «тайны» не приходила. И тут неожиданно помог опыт русских философов и богословов, преданный забвению, как вредная безделушка, революционерами-большевиками в начале ХХ века.

Да, русские философы и богословы. Они, в большинстве своём, стояли на позициях русского Православия, их произведения обладали «духовным углом зрения». Атеисты же, обустраивавшие Россию на «принципах материализма», духовность отрицали.

Духовность и стала, наконец, «ключиком», который открыл мне «тайну» шедевра Михаила Лермонтова. Сразу «Демон» предстал во всей своей глубинной сложности и неповторимом художественном величии.

Подзаголовок, данный Лермонтовым в определении жанра – «Восточная повесть», весьма и весьма скромный. Перед нами, скорее, духовный роман, круто замешанный на православном христианском миропонимании. Оно, это миропонимание, и держит грандиозный замысел поэта: поведать о бессмертии человеческой души и путях его достижения в земных условиях.

Истинно великий замах!

Отсюда и понятно, почему большинству читателей советской эпохи (и мне, конечно, да и знатокам литературы, как Вадим Вацуро), воспитанным на атеизме и недоверии к духовности, замысел не открывался. Да он просто и не мог открыться во всей полноте!

Для воплощения своего сюжета Михаил Лермонтов взял предание из Библии о падшем Ангеле. Тот восстал против Бога. За противление Бог низверг его с Неба и превратил в духа Зла.

В мировой литературе предание или, как именовал кое-кто из критиков «библейский миф», и раньше привлекал литераторов. Напомню о некоторых из них. В Германии это - поэт и драматург Иоганн Гёте. Он родился в 1749 году во Франкфурт-на-Майне. В ту эпоху город относился к Священной Римской империи. Уже в зрелом возрасте Гёте сочинил трагедию «Фауст». Главный герой - Мефистофель - личность, не способная к созиданию, а устремлённая лишь к разрушению. Так изобразил Демона немецкий поэт.

Трагедия вошла в мировую классику, её издавали в России. С её содержанием, надо полагать, был знаком и Михаил Юрьевич Лермонтов.

Ещё автор, который взял библейский сюжет, - известный в Англии поэт и общественный деятель Джон Мильтон (1608-1674). Он воплотил замысел в большом произведении «Потерянный Рай» - о возмущении восставших против Бога ангелов и падении человека. Мильтон с присущим ему мастерством передал психологию борьбы Неба и ада и воспел демонизм, то есть, с симпатией нарисовал образ Сатаны.

После Джон Мильтон создал поэму «Возвращённый Рай», где представил картины искушения Христа демонизмом. В целом библейская тема «Христа и христианства» заняла в творчества Мильтона особое место. Эти его крупные и значительные произведения получили признание не только в Англии, но и за её пределами. «Потерянный Рай» перевели на русский язык в 1780 году. С тех пор поэма выдержала семь переизданий до 1828 года, то есть до той поры, когда Лермонтов приступил к работе над своей Восточной повестью «Демон».

Мог ли Михаил Юрьевич пройти мимо поэтического Иоганна Гёте и Джона Мильтона? Думаю, не мог. Зарубежную литературу поэт отлично знал, даже делал переводы стихов и баллад из Гёте.

Мог ли Михаил Юрьевич в какой-то мере «повторить» созданное Гёте и Мильтоном? Или взять у них отдельные «сюжетные находки»? Думаю, не мог. Великий русский поэт искал собственный «волшебный ключик» к воплощению сложнейшей поэтической и духовной темы. И, конечно, нашёл его – в центр повествования была поставлена Любовь.

К написанию поэмы Михаил Юрьевич приступил в 1829 году. Существует версия литературоведов, что «толчком» к тому послужило стихотворение Александра Пушкина «Демон» (1823), опубликованное в альманахе «Мнемозина» (1824). Написанное в жанре элегии оно отражало состояние «лирического героя», которого терзали сомнения и искушения. Пушкин рассказывал о своём личном восприятии Демона.

Тогда какой-то злобный гений
Стал тайно навещать меня.
Печальны были наши встречи:
Его улыбка, чудный взгляд,
Его язвительные речи
Вливали в душу хладный яд.
Неистощимой клеветою
Он провиденье искушал;
Он звал прекрасное мечтою;
Он вдохновенье презирал;
Не верил он любви, свободе;
На жизнь насмешливо глядел –
И ничего во всей природе
Благословить он не хотел.

Некоторые современники считали, что в «Демоне» Пушкин отразил своего знакомого А.Н.Раевского – холодного, расчётливого, циничного, с ним поэт служил в Одессе в канцелярии графа Воронцова.
Может быть, и так!

Но едва ли это стихотворение Пушкина могло пробудить полноценный замысел у Лермонтова. Всё-таки прошло довольно много времени – пять лет – с момента опубликования пушкинского «Демона» до начала работы Лермонтова над «своим» «Демоном».

Достовернее выглядит другая версия. Замысел возник у Михаила Лермонтова ещё во время учёбы в благородном пансионе Московского университета. Бабушка Елизавета Арсеньева арендовала в Москве на улице Малая Молчановка двухэтажный деревянный домик, куда поселилась вместе с внуком в 1829 году. Здесь они прожили около трёх лет. Для Миши Лермонтова, пятнадцатилетнего юноши, настала пора творческого взлёта – он писал едва ли не каждый день. И, как считают некоторые исследователи, тогда и появился сюжет о монахине, в которую были влюблены сразу и Ангел, и Демон.

Подтверждение найдём в признание самого поэта, которое он сделал, добавив изрядную долю иронии, в поэме «Сказка для детей». Её поэт написал уже после «Восточной повести».

Герой известен, и не нов предмет;
Тем лучше: устарело всё, что ново!
Кипя огнём и силой юных лет,
Я прежде пел про демона иного:
То был безумный, страстный, детский бред.
Бог знает где заветная тетрадка?

Трудно поверить, но факт: Лермонтов писал поэму в общей сложности десять лет (!). До 1835 года он создал пять вариантов произведения. Однако содержание всё ещё сохраняло отпечаток отвлечённой мистики и философии. После того, как автор побывал на Кавказе на военной службе в полку и вернулся в центральную Россию, снова взялся за переделку повести, уже основательно. Седьмую по счёту авторскую редакцию Михаил Юрьевич закончил в декабре 1838 года. Но, готовя её к изданию, Лермонтов снова внёс поправки в текст в январе 1839 года.

Столь тщательно и столь долго он, пожалуй, не работал ни над каким другим поэтическим или прозаическим произведением.

III

Теперь подробно о содержании «Восточной повести».

Печальный Демон – не кто иной, как «дух изгнанья»!

Эпитет «печальный» – ключевое слово, характеризующее главного героя, все его помышления и действия. Призвание Демона – сеять Зло. Он делал это искусно, «ничтожной властвуя землёй». Демон нигде не встречал сопротивления распространению своего Зла. Хотя сопротивление должно было быть со стороны Христианского Добра. Высшее же проявление Добра извечно находило себя в Любви – человека к человеку, человека – к Родине, но прежде всего – человека к Богу.

Демон же утратил способность к Любви по причине своего изгнания с Неба. Поэтому и позавидовал светлым чувствам Тамары и князя, её жениха. Тайно решил омрачить взаимное влечение молодых, разрушить их Любовь.

В качестве «добычи» взять душу Тамары. Да, именно душу как самую большую ценность!

Приведу рассуждения Святителя Игнатия (Брянчанинова) о том, что, по его мнению, представляет собой душа. «Какая сила даёт мне жизнь, вызывает меня в бытиё из небытия? Какая сила развивает жизнь, младенца преобразует в отрока, отрока в юношу, юношу в мужа? Почему эта сила, развиваясь до некоторого времени, потом начинает оскудевать постепенно? Какая связь между этою невидимою и непостижимою силою и видимым телом? Что душа моя? Сущность души столь же непонятна мне, как и сущность тела. Очевидны силы, очевидны способности души: они удостоверяют в существовании её.

Собственный опыт доказывает мне, что тело есть нижайшая часть существа моего, что оно, в высших силах и способностях своих, есть только орудие души. Оказываюсь я, и по душе, и по телу, неизвестным, непостижимым для меня самого. Существованию моему на земле предшествовало небытиё; и конец моего существования на земле имеет образ уничтожения конечного. Состав мой яко ничтоже пред Тобою».

Мысль замечательного богослова следовала в одном «направлении»: душа, по его мнению, главное сокровище любого живущего на земле. И её следует беречь как зеницу ока от всяких посягательств.

Нет, Демону ни в коей мере не удалась бы «затея» с Тамарой. Если бы не одна оплошность. Если бы персонаж повести соблюдал правила Добра и христианские заповеди. Забвение их, вольное или невольное, - стержневая тема произведения. Господь дал верующему «сильное оружие» на происки Демона – Крест. Но когда пренебрегают «оружием», то может случиться и беда.

Что послужило для роковой, преждевременной смерти князя-жениха? Да, в пылу спешки на свадьбу «презрел удалой жених обычай прадедов своих».

И вот часовня на дороге…
Тут с давних пор почиет в боге
Какой-то князь, теперь святой,
Убитый мстительной рукой.
С тех пор на праздник иль на битву,
Куда бы путник ни спешил,
Всегда усердную молитву
Он у часовни приносил;
И та молитва сберегала
От мусульманского кинжала.

Не только от кинжала - вообще от всякой случайности. Не только одна спешка сама по себе была виною промашки молодого князя. В те минуты в нём шла нравственная борьба, навязанная Демоном. Мысли о встрече с возлюбленной, о её красоте и нежности туманили ум, затмевали всё, в том числе и меры предосторожности. Он забыл совершить обряд искренней молитвы, оградить себя спасительным Крестом. Так жених стал добычей разбойников, позарившихся на свадебный караван.

Демон испытал счастье, если это чувство можно отнести к духу Зла - его искушение удалось. Князя убили. Такой оказалась цена за его отступление от христианской традиции.

Дорога к дальнейшим действиям для духа Зла теперь была открыта. Овладеть душой княжны Тамары, душой любящей и глубоко религиозной, подчинить её себе, то есть Добро переделать во Зло – цель Демона.

Наверное, в мировой литературе ни один герой Перси Шелли, Вильяма Шекспира, Александра Пушкина, лорда Байрона не клялись в любви так, как это делал лермонтовский Демон Тамаре, не совсем пришедшей в себя от потери любимого князя. Монологи Духа изгнанья прекрасны и величественны. В них звучит нечто космическое, запредельное, недоступное сознанию обычного человека, находящегося на земле.

И всё же кое-что смущает. Чётче вчитайтесь, вдумайтесь глубже в страстные признания Демона.

В них поражает отсутствие сердечной теплоты, искренности, изначальной наивности, которые характерны для настоящего чувства.

Идёт даже своего рода торг: «Твоей любви я жду как дара, и вечность дам тебе за миг… Пучину гордого познанья взамен открою я тебе».

Обратите внимание: познание у Демона гордое, то есть, он продолжает служить страшному греху, за который когда-то его низвергли с Неба.

Демон не любит Тамару! За внешне красивыми словами сквозила эгоистическая выгода.

Любовь Тамары потребна Демону не потому, что он её на самом деле любит, хотя и говорит о том, а совершенно по другой причине. Демону необходимы своего рода «пропуск» в Рай, избавление от изгнания, возвращение после унылого скитания во Вселенной в первоначальное состояние – святое и ангельское. Как такое сделать? «Пропуском» могут служить только Любовь и Добро, на которые, увы, Демон не способен. Но зато он способен «отнять» великие чувства у Тамары, присвоить.

Его нисколько не смутило, что после пережитого горя – потери любимого жениха – князя – Тамара оказалась в монастыре, в месте, вроде бы, недоступном духу Зла. Но он всё-таки проник в одинокую келью несчастной девушки.

И опять же это произошло из-за попустительства христианского.

Предчувствуя беду, Ангел-хранитель осенил Тамару крылом. Но почему-то решил, что явился в уединённый чертог монашенки поздно и отступил перед духом Зла. Не исполнил свой долг и монастырский сторож. Почуяв что-то неладное в девичьей келье, сторож не отогнал Демона заклинаньем, призывом имени Бога.

IV

Перед последним вздохом Тамара, уже обольщённая, спросила ночного гостя: «На что тебе душа моя?».

Да, она боялась, что её Добро будет превращено в его Зло. И потребовала от крылатого соблазнителя клятвы в том, что он ОТРЕЧЁТСЯ ОТ ЗЛА. То есть, потребовала, чтобы Демон изменил свою суть.

Демон охотно дал такую клятву. Охотно, потому что знал: не будет её выполнять.

Да, Тамара даже в эти страшные мгновения пыталась отстоять собственную душу. Она вспомнила о «главном оружии» - молитве. Но не смогла её вымолвить – настолько сильным было воздействие чар Демона.

Земной путь прекрасной красавицы оборвался так же мгновенно, как и земной путь её жениха.После её смерти действие, уже заключительное, продолжалось не на земле – трагедия длилась на Небе.

Прижизненные грехи Тамары были не столь велики, к тому же она являлась всё же монашенкой, поэтому её душу сопровождал святой Ангел. Они вместе шествовали к «последней черте». И вдруг путь им преградил «из бездны адский дух». Лишь в эти критические минуты и раскрылась подлинная суть Демона.

Он был могущ, как вихорь шумный,
Блистал, как молнии струя,
И гордо в дерзости безумной
Он говорит: «Она моя!».
К груди хранительной прижалась,
Молитвой ужас заглуша,
Тамары грешная душа -
Судьба грядущего решалась,
Пред нею снова он стоял.
Но, боже! – кто б его узнал?
Каким смотрел он злобным взглядом,
Как полон был смертельным ядом
Вражды, не знающей конца, -
И веяло могильным хладом
От неподвижного лица.

Разница между влюблённым Демоном, проникшим в келью монашенки, клявшимся ей в жарком чувстве, уверявшим, что «отрёкся от старой мести», «отрёкся от гордых дум», и подлинным его обликом была огромной. Может, как в случае с князем-женихом, Демон рассчитывал, что ему «повезёт» и на этот раз. Всё обернулось по-другому.

«Исчезни, мрачный дух сомненья! –
Посланник неба отвечал: -
Довольно ты торжествовал;
Но час суда теперь настал –
И благо божие решенье!
Дни испытания прошли;
С одеждой бренною земли
Оковы зла с неё ниспали.
Узнай! Давно её мы ждали!
Её душа была из тех,
Которых жизнь – одно мгновенье
Невыносимого мученья,
Недосягаемых утех:
Творец из лучшего эфира
Соткал живые струны их,
Они не созданы для мира,
И мир был создан не для них!
Ценой жестокой искупила
Она сомнения свои…
Она страдала и любила –
И рай открылся для любви!».

Таков финал! Овладеть «добычей» Демону не удалось.

И вот, наконец, мне открылся смысл «Восточной повести». В чём он состоит?

Это – победа Добра над Злом.
Это – победа Любви истинной над любовью ложной.
Это – победа Бога над Сатаной.

Возможно, кто-то со мной не согласится. Кто-то прочтёт произведение по-другому, найдёт иной смысл. Любой имеет право на своё мнение. Один известный русский писатель утверждал, что содержание поэзии Лермонтова «тёмное, мрачное». Его мнение - просто одна из точек зрения. Я, к слову, считаю, что свет в поэзии Лермонтова главнее, чем «мотивы демонизма», в том числе и в «Восточной повести».

Путь её к читателю, кстати, был трудным. Окончательный вариант поэмы Михаил Юрьевич закончил в начале 1839 года. Вскоре до него через знакомых дошла просьба Императрицы Александры Фёдоровны Романовой (1798-1860), супруги царя Николая I. Она желала ознакомиться с новым произведением поэта. Лермонтов, зная благосклонное отношение Императрицы к своему творчеству, через родственника А.И.Философова, имевшего связи при дворе, передал ей рукопись. «Восточную повесть» прочли в царской семье, дали «положительную оценку», рукопись возвратили автору.

В начале марта список поэмы передали в цензурный комитет для получения разрешения в печать. 10 марта 1839 года поэма была в целом одобрена. Но цензор А.В.Никитенко сделал в тексте несколько купюр. Лермонтов не согласился с правкой и отказался от публикации поэмы.

А через два года – 15 июля 1841 года – произошла трагическая дуэль у подножия горы Машук на Кавказе. Великого русского поэта убил отставной кавалергард Н.Мартынов, бывший приятель Лермонтова. Накануне между ними случилось несколько ссор.

После смерти поэта ведущий русский литературный журнал «Отечественные записки» в 1842 году напечатал отрывки из «Демона». Ну, а полный вариант поэмы впервые появился за границей в 1856 году в Карлсруэ по списку А.Ф. Философова. В самой же России «Восточная повесть» увидела свет лишь в 1860 году, спустя 19 лет, в собрании сочинений М.Ю. Лермонтова под редакцией С.С.Дудышкина.

***

Когда Михаил Юрьевич создавал «Демона», борьба Добра и Зла в мире была, пожалуй, не менее острой, чем теперь.

Но пути победы Добра над Злом в его времена были известны и понятны большинству русских, впитавших с молоком матери азы Православия.

Наше время, увы, иное. Народом утрачено столько духовно-нравственного опыта, что «брешь» не восполнить быстро, потребуется, может, ни одно десятилетие.

Наверное, мы лишь в начале духовного постижения Добра и Зла.

Если разделить такую точку зрения, то многие произведения русской классической литературы, освобождённые от «наклеенных» на них догм и тенденциозных трактовок, предстанут для нас в новом, а точнее – в своём подлинном величии.

И, конечно, будут питать души « живым хлебом». И среди первых в этом ряду - творчество Михаила Лермонтова!

Вологда, декабрь 2020 г.

Вверх

Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев: