30 января 2013 г.

Назовем вещи своими именами

...Развратъ умовъ и искаженье слова –
Всё поднялось и всё грозитъ тебє,

О край родной! – такого ополченья
Мiръ не видалъ с первоначальныхъ днєй...
Велико, знать, о Русь, твоё значенье!
Мужайся, стой, крєпись и одолєй!
Ф.И.Тютчевъ, 1863

С той поры, как средства массовой идиотизации исключили из употребления слово «проститутка» (вариант: продажная женщина) и заменили его пута́ной, а теперь ещё, по преимуществу, топ-моделью, смыслодробильный конвейер цивилизаторов работает в РФ безостановочно.

Киллер – уже не убийца, говорят нам лукавые СМИ, просто он выполняет заказы, такова у него – что бы вы думали? – «ролевая игра»! Да, не малы заслуги английского языка перед российской демократией, хотя наёмный убийца – это всё-таки точнее и гораздо внятнее.

Для устрашения потребителя новостей – и для надувания собственных щёк – СМИ теперь сообщают о землетрясениях, называя их силу «магнитудой». Сегодняшняя молодёжь и не подозревает, что в догайдаровской России и в дочубайсовом, то есть в преимущественно всё ещё русском языке, говорили о силе землетрясения во столько-то баллов, тогда как старшее поколение, которому понятно и слово «магнитуда» (величина), с тревогой воспринимает именно поголовную внезапность перехода к магнитуде : словно журналистам приказ поступил.

Предположим, что возобладали желания любителей иноземного слова. А если они возобладали, значит – любителями иноземного слова являются в России власть имущие. Тогда вопрос: зачем это нужно? Ради чего, во имя каких целей? Ведь это нельзя объяснить простым волюнтаризмом какого-то сумасброда, вроде повсеместных насаждений кукурузы при Хрущёве. Невозможно приписать этому и условно благие цели, как корчеванию виноградников при Горбачёве.

Можно заключить, что здесь решаются и местные, и глобальные задачи. В качестве местных задач – на первый взгляд, достаточно безобидных – можно привести желание образованных людей показаться умными: отсюда насыщенность учёных диссертаций словами типа магнитуда, парадигма, имплементировать или инкорпорировать. Глобальная же задача – по-прежнему одна и та же: вытеснение русского языка словами-мигрантами. Подобно тому, как потребность в гастарбайтерах – обстоятельство совершенно надуманное, точно так же и внедрение иноземных слов вместо существующих русских – осуществляется в целях разрушения, а не созидания или якобы желаемого обогащения.

Посмотрим на примерах, как обогащают наш русский язык власть имущие – да, да, а то кто же ещё: первая, вторая, третья власть – плюс четвёртая, по прозванью журналюги. Последние, кстати, пользуются не только попустительством властей, но и несомненными инструкциями соответствующих центров.

Новостные ресурсы без конца жонглируют словом «фигурант». Оно заменило сразу целое семейство русских, притом гораздо более точных слов: подозреваемый, участник, свидетель, подследственный, бывший подследственный, замешанный в деле – и так далее. Замена этих точных определений одним расплывчатым нерусским термином говорит об умственной лени журналистов и профессиональной их непригодности, если только им теперь не вменён в обязанность именно невнятный характер новостей. Заодно продолжается массированное давление на смыслы русского слова (как давление мигрантов на коренное население).

Вот заголовок агентства «Рамблер»: «У стен Думы геи подрались с гомофобами».

Упорно «обогащают» господа журналюги наш русский язык – за счёт утраты смысла! Такой, понимаете ли, постмодернизм! (Постмодернизм в «культуре» – это, по собственному их признанию, принципиальный отказ от смысла в пользу игры.) Таким образом, нам внушают следующее: представители двух разных «ролевых игр» подрались между собой, ничего особенного. Тогда как особенность – налицо: извращенцы подрались с нормальными! Но средства массовой инсинуации принципиально не называют вещи своими именами. Им не за это деньги платят. Бешеные деньги, кстати, особенно на телевидении.

Щелкопёры, помешавшиеся на всём английском, боятся выпасть из модного мейнстрима: «Идеи, которые высказывал Смит, долгое время оставались вне мейнстрима экономической мысли» (финмаркет.ру). Почему не сказать: вне русла..., как и говорилось, впрочем, целые десятилетия? Остается надеяться, что всякая мода проходит, а язык, с нашей помощью, остаётся. (Потому-то истребляют и язык, и нас – одновременно.)

О трендах и брендах повторяться не будем, заглянем в безобидную, казалось бы, спортивную рубрику. Таймы и геймы – как говорится, Бог с ними. А вот как вам, на вид и на слух, словечко «пасьют»? Это же гонка преследования, известная нам ещё с советских времён! Но, видимо, демонократические СМИ получили указание ужать зримое и внятное наименование вида спортивных состязаний до демократического и цивилизованного карлика-урода. Урода безспорного, потому что это отдалённая звуковая имитация английского слова pursuit (преследование), которая не язык обогащает, а только добавляет жаргонизмов. Стоит ли напоминать, что жаргонизмы – орудия разделения и разслоения народа...

Уважаемый сайт Regnum.ru – и тот, в переводах на русский, нередко грешит некритичным повторением чужеродных слов. Сообщается, например, что у генерального консула Польши в Калининграде «каденция завершилась в конце 2012 года». «Каденция» – обычное слово для польского читателя, но не для русского: у нас употребляется выражение срок полномочий. Говоря по-русски, истекает срок, а не каденция заканчивается. Возможно, польская речь и нуждалась в обогащении латинизмами, но наш русский язык достаточно силён и самостоятелен.

Российские средства массовой инфантилизации принципиально смешивают – в ту или другую сторону, смотря в чём их выгода (т.е. наш ущерб) на данный момент – такие понятия как русский и российский, страна и государство, а немалую часть прилагательных или глаголов просто неспособны различить по смыслу: шепетильный и щекотливый, обессилеть и обессилить и др. (так и быть, прощаем пока троцкистскую приставку -бес-, употребляемую вместо без -).

Зуд «обогатителей» нашего языка не унимается. К словцу «престижный» (которое, пожалуй, прижилось) прибавились и сводные братики: «гламурный» и теперь ещё приёмыш – «пафосный»... Журналистка упоминает Расула Мирзаева, убившего студента Ивана Агафонова «на пороге пафосного московского клуба». Понимает ли девушка, что такое пафос? Нет, в словари ей заглядывать незачем, с работы и так не выгонят.

Что хуже – неразличение смыслов или подмена смыслов? Судите сами. Когда вместо «красивое платье» говорят сексуальное, когда вместо «непристойный» говорят откровенный, то у таких подмен – далеко идущие цели.

Цели у разрушителей языка и смыслов бытия, в самом деле, далеко идущие. О чём, дорогой читатель, говорит замена в западных юридических документах понятий отец и мать на термины «родитель-1» и «родитель-2»? О «праве человека» на содомитские браки и «праве» таких «партнеров» приобретать себе детей... То есть всё это говорит нам, к чему ведут принимаемые Госдумой РФ «социальные контракты» переименованной ювенальной юстиции. А «закон Димы Яковлева» – дымовая и шумовая пиар-завеса, прикрывшая собой думские «чтения» законопроектов, в перспективе упраздняющих семью и школу. Не говоря уже о том, что ««закон Димы Яковлева» – мера вынужденная, ответная; не появись «акт Магнитского» – мы бы никогда не узнали о Диме Яковлеве. Но эта мера, повторяем, – всего лишь «пиар». Это не помощь сиротам России, это пропагандистский булавочный укол дяде Сэму.

Писатели призваны быть на переднем крае борьбы против подмен и разрушения смысла. Этого не сделают за нас ни актеры, ни рок-музыканты, ни плохо учившиеся (и плохо обучаемые) журналисты.