Светлана ШОРОХОВА
Спор о «Римском наследстве»

С крушением «социалистического блока» (по сути панславянского военно-экономического союза ) во главе с СССР («Советской Россией» по западной классификации) странами Запада во главе с США было объявлено об их победе в «холодной войне с коммунизмом» и неоспоримом торжестве западных ценностей. Главным образом, это ценности «свободы личности» и «свободы предпринимательства (обогащения)», т.е. права человека и рынок. В основе их – этика протестантизма, который в свою очередь является иудаизированным христианством (неслучайно, что США – это симбиоз иудео-протестантатизма, с культом богатства – как богоизбранности).

К ценностям «западного» мира также традиционно относят ценности гуманизма, толерантности, плюрализма, в которых, на первый взгляд, нет ничего предосудительного, но которые, при более внимательном рассмотрении обнаруживают свою страшную разрушительную силу.

Слово «толерантность» (от латинского tolerantia – терпение) первоначально функционировало только в роли термина, использующегося в физиологии и медицине, где оно означает способность организма принимать в себя чужеродное тело. Более широкое значение слова, с которым оно вошло в современный русский язык, – терпимость к чужим мнениям, верованиям, поведению. Говоря о толерантности, предполагают чаще всего безграничную (в соответствии с общей концепцией современного глобализированного «мира без границ») внутреннюю готовность того или иного национального и культурного сообщества принимать в себя чуждые, а зачастую и прямо враждебные культурные и этнические элементы.

«Плюрализм» - термин противоположный «монизму» был предложен немецким философом Х. Вольфом в начале ХVIII века для обозначения философской позиции, которая отрицает единство мира и утверждает, что в основе мира лежит множество самостоятельных и независимых начал бытия. В последующие эпохи гносеологической основой плюралистических концепций становится релятивизм, то есть утверждение условности всякого знания и отрицание устойчивости вещей и явлений. В современном мире плюрализм развился и в социологическую теорию, согласно которой общественно-политическая жизнь представляет собой конкуренцию множества социальных групп, партий и организаций. В более широком значении, плюрализм – это сосуществование разных форм политической, экономической, культурной жизни как главный принцип устройства правового общества, а также многообразие взглядов и мнений, дающее возможность свободы выбора.

Гуманизм - это общефилософский, методологический принцип, лежащий в основе бытия современной индустриально-технологической цивилизации, образно называемой «Западом». Как известно, общепризнанного определения понятия «гуманизм» не существует. Обычно под гуманизмом понимают стремление к человечности, к созданию условий для максимального развития способностей человеческой личности, а также условий для достойной человека жизни. В реальной жизни принципы гуманизма формулируются в трех основных категориях: 1) общечеловеческие ценности; 2) права человека; 3) идеал всемерно развитой, гармоничной личности.

Именно гуманизм сегодня считается самой передовой идеологией, признаком цивилизованности того или иного народа, неким пропуском в семью иных «самых цивилизованных» государств и народов. Более того, многие идеологи на основе «принципов гуманизма» вообще делят народы на «цивилизованные» и «нецивилизованные» («дикие»). А сами принципы гуманизма сегодня пропагандируются как самые передовые и прогрессивные, используются в качестве политического инструмента воздействия на другие государства и народы при решение разнообразных, в том числе экономических, социальных, политических вопросов в области международных отношений и в координации внутренней политики различных государств.

Казалось бы, нет более благородных целей, нежели гуманистические, и недаром многие столетия именно эти лозунги, эти идеи лежали в основе всего развития человеческого общества, каковое олицетворяла собой, чуть ли не общему признанию, западная цивилизация, объявленная примером, образцом цивилизации вообще.

С историко-философской точки зрения - культура и философия гуманизма - это грандиозное и противоречивое, а во многом и противоестественное смешение христианства, античной философии, позднеантичной и восточной магии и мистики. Будущая западноевропейская культура рождалась в эпоху Возрождения на основе смешения различных религиозных, научных, литературных и мистических традиций. Именно эта установка позволила мыслителям гуманизма порвать с традиционным христианским мироощущением и объявить личность отдельного человека если еще и не равной Богу, то, во всяком случае, приближающейся к Богу по своим возможностям, способностям и, главное, по своей степени свободы. В XVI-XIX вв. религиозно-философские установки гуманизма стали методологической базой всех основных религиозных, философских, этических, политических, экономических, эстетических учений западноевропейской цивилизации: протестантизма (во всех его разновидностях), рационализма, эмпиризма, «теории естественного права», просветительства, английской политэкономии, немецкой классической философии, марксизма, позитивизма и т.д.. Гуманистические установки в этих учениях принимали разные формы - от самых радикальных (марксизм) до либеральных и охранительных (гегельянство). Но суть оставалась одна - каждый крупный мыслитель, воспитанный в гуманистическом духе, стремился творить новое законченное мировоззрение, которое должно было полностью заменить собой христианство.

Таким образом, именно гуманизм стал, с одной стороны, орудием идеологического разрушения традиционного христианского общества Западной Европы (стоит вспомнить, что США изначально создавались как протестантская держава, а основные гуманистические лозунги нашли свое отражение в Конституции США 1776 г.), а с другой стороны, средством создания нового общества, которое известно нам под разными именованиями - «правовое государство», «гражданское общество», «капиталистическое общество», «современная западная цивилизация» и др.

И каких же результатов достигло человечество, опираясь на философию гуманизма? Первое, - это научно-технический прогресс, активное познание природы, создание многообразных, не существующих в природе технологий. Второе - мощнейшее экономическое развитие в XIX-XX вв., приведшее человечество уже к созданию «постиндустриального общества». Третье - идеология и практика «правового государства» и, знаменитые, незыблемые в своей основе «права человека». В результате, уже в XX столетии человек стал поистине владельцем планеты, способным совершенно свободно с ней обращаться. Иначе говоря, человек в полном смысле этого слова оказался приравненным к Богу (о чем свидетельствуют последние достижения в клонировании).

Но есть и иные результаты. Последние триста лет развития человечества, когда наука набирала все большую и большую силу, когда вера в абсолютность способностей человека стала господствующей, показали - человек, не признающий Бога, способен лишь к разрушению. С тех пор, как гуманизм стал общефилософским принципом бытия западной цивилизации, человечество оказалось ввергнуто в бесконечную цепь социальных конфликтов. Это вполне объяснимо - человек, признав себя равным Богу, принялся бороться за лучшие условия своего социального существования, начал преобразовывать социальное пространство в соответствии с собственными представлениями об обществе, кроить общественное устройство по им самим придуманным меркам. Более того, человек начал преобразовывать и природную среду в соответствии со своими представлениями. Недаром возникло определение человека как «царя природы», идеология «покорения природы» в интересах человека. Именно XX век стал пиком торжества философии гуманизма. Но именно XX век, век науки и техники, век атома и космоса, век торжества человеческого разума, именно этот век принес человечеству наибольшие разрушения - две мировые войны, бесконечные экологические катастрофы, сотни миллионов погибших людей. Сегодня, как известно, мир стоит на грани самоуничтожения.

И в этих условиях на наших глазах разворачивается формирование нового мирового порядка. И это не просто очередная экономическая система или система международных отношений. Пред нами открывается попытка формирования нового целостного мироустройства, для которого необходимо найти единые основания, в том числе и идеологические, нравственные и мировоззренчески.

И в этом новом идеологическом пространстве и меняется положение главных акторов международной политики.

* * *

После десятилетий разрухи и перманентной гражданской войны – современная Россия, потерявшая треть своей территории и населения, по определению не является соперником для США и Запада в целом. За последние двадцать лет поднялся Китай, Индия, оформился исламский фундаментализм.

И тем не менее, главными врагами США и Европы (по установке Голливуда, глобального инструмента агитации и пропаганды, перед которым Гебельс и Суслов – нашкодившие первоклассники) – были и остаются русские и... сербы. В нескольких фильмах начала 2000-х мелькнул Китай в качестве соперника Запада, сняли с десяток фильмов про исламских террористов. Но в сотнях и тысячах (а именно таков годовой фильмоооборот Голливуда) других фильмов – русские по-прежнему остаются главным врагом Запада. То в качестве «русских спецслужб», внедрившихся в руководство ЦРУ (самый свежий пример «Двойной агент» с Ричардом Гиром, 2012 год, или «Солт» с Анжелиной Джоли, 2010), то в качестве «русской мафии» («Кодекс вора» с Антонио Бандеросом, 2009), а то вовсе в качестве возврата «тоталитарной России, мечтающей о мировом господстве» (очередные похождения Джеймса Бонда в фильме «Золотой глаз» или более яркий пример сериал CBS 2001 года «Агентство», исполнительный продюсер которого фактически работал с соавторстве с бывшим агентом ЦРУ и моряком Баззелом Базом, а также с ним работали и другие бывшие агенты ЦРУ в качестве консультантов).

Встает вопрос – почему же именно русские и сербы выставляются главными врагами Запада? Антиславянские, нацистские предрассудки? Нет, Запад прекрасно любит «окатоличенных» поляков, чехов, хорватов, «омусульманенных» боснийцев; ничего не имеет против «вестернизированного православия» болгар и румын.

Ответ на этот вопрос может быть только культурно-историческим: это вопрос о «Римском наследстве». Только Рим предложил универсальную систему международного общежительства, приемлемую для христианского мира. Многочисленные халифаты и Османская Порта не могут быть примерами такого универсума именно по этой, религиозной причине.

Причин для утверждения римского универсума несколько. Христос родился в Римской империи и Его Младенцем повезли в Назарет по причине переписи населения Римской империи. Римская империя времён Константина Великого становится идеалом Христианской империи. Неслучайно, что именно к грамоте Константина Великого (как оказалось поддельной) апеллировали католики, утверждая первенство Римского епископа.

Представление об универсальной модели государства стало складываться в римском сознании еще со времен Цицерона (I в. до Р.Х.). В своих произведениях он высказал ценные мысли о причинах появления государства (он считал, что государство возникло из-за природной приверженности людей к общению и, как следствие, из-за добровольного их желания это общение упорядочить, взаимодействуя через государство). Кроме того, он провел сравнительный анализ трех основных форм государства (демократической, аристократической и монархической) и причин их неустойчивости, и худшей формой государства считал демократию, увидев порочность в тирании массы, ужасаясь злой воле толпы, присвоившей себе имя и видимость народа. Лучшей формой государства среди трех названных он считал монархию. Превосходство ее над другими формами он видел в том, что воля одного лица эффективнее воли многих: разумная царская власть, по его мнению, управляет страной так же, как умный отец семейства управляет семейными отношениями.

Заимствовав у греческих мыслителей идею «смешанного» государственного устройства, Цицерон развивал представления об «общем благе», «согласовании интересов»,
«общем правопорядке» - принципы, лежащие в основе построения Римского государства. Свои общие представления о справедливой власти и законах Цицерон конкретизировал в предлагаемых им проектах законов о религии и о магистратах. Имея в виду универсальный характер этих законов, писал: «Ведь мы издаем законы не для одного только римского народа, но и для всех народов, честных и стойких духом».

Следует сказать, что широкое употребление в римской политической и юридической практике имело выражение concordia (согласие). Цицерон определял дух Римского государства наличием в нем свободы и согласия, libertas et concordia, конечно, в римском понимании этих понятий. Слово concordia этимологически происходит от «сосердечия», т. е. от субъективного, сердечного предрасположения. Сoncordia – олицетворение согласия между гражданами, народом и сенатом, в эпоху империи — между императорами и их соправителями. В эпоху империи Сoncordia с эпитетом Августа (как воплощение согласия в войске, между провинциями и Римом и пр.) часто изображалась на монетах и имела святилища в разных частях римского мира. Например, самим Августом был построен алтарь - Аra pacis , Алтарь мира, представляющей символ мира и согласия между всеми людьми. Он созвал правителей разных стран, представителей различных религий, чтобы создать великое Государство, провозгласил Согласие как самое разумное, гуманное и естественное равенство. В политической практике римского государства использовалось понятие «согласия сословий» ( concordia ordinum или consensus bonorum omnium ). Цицерон во II книге диалога «О государстве» дал чрезвычайно поэтичное, даже вдохновенное сравнение гармонии в музыке и пении с гармонией сословий: «…так и государство, с чувством меры составленное путем сочетания высших, низших и средних сословий…, стройно звучит благодаря согласованию [самых несходных начал]».

Не будет преувеличением утверждение, что от Согласия – прямой путь к Симфонии, Симфонии властей - доктрине св. императора Юстиниана Великого о гармонических отношениях между священством и государством. Император Юстиниан формально подытожил процесс перерождения Римской империи из языческой в христианскую, найдя подходящий термин, с помощью которого он выразил идеал этого нового положения. Кроме того, он придал четкую юридическую форму определению этого идеала. Добрая симфония (созвучие) между государством и церковью, согласно учению императора Юстиниана, возможна при следующих условиях: 1) ее осуществление возможно лишь с каким-нибудь из трех правильных государственных режимов, т. е. с монархией, аристократией или политейей (республикой), или, в крайнем случае, с каким-нибудь смешанным режимом, в котором преобладают эти правильные режимы. Но само определение симфонии исключает возможность таковой с каким бы то ни было политическим строем, являющимся извращением правильных режимов. Значит, симфония Церкви невозможна ни с тиранией, ни с олигархией, ни с демократией (понимаемой в классическом смысле, т. е. как извращение политейи, или республики). 2) В рамках такого правильного режима необходима компетентность государственной власти. 3) Добрая симфония, требуя от государства два этих условия, не предъявляет никаких требований Церкви. Однако, Юстиниан выдвигает требования к священству, ибо именно от его качеств (оно должно быть честным, беспорочным и полностью верным Богу) зависит сама возможность доброй симфонии церкви и государства. И, наконец, в основании всех этих предыдущих объективных условий для достижения доброй симфонии лежит равнозвучие царства и священства, каждого в своей сфере, ибо «оба происходят от одного источника», оба являются «величайшими дарами Божиими» и оба имеют одну и ту же цель «украшать человеческую жизнь» для «пользы рода человеческого».

В восточной Римской империи доктрина симфонии всегда была идеалом соотношений между Церковью и государством. Правда, идеалом труднодостижимым, а потому зачастую так или иначе нарушаемым. Однако эти нарушения почти всегда были практического, а не принципиального характера.

Английский историк Арнольд Тойнби в своем последнем труде (опубликованном посмертно) «The Greeks and their Heritage» приводит «внушительный список» Константинопольских Патриархов, имевших конфликты с императорами. Он подчеркивает, что некоторым Патриархам удавалось выйти победителями из этих конфликтов. Все же начиная с сер. XI в. «чаша весов склонилась в сторону Церкви». «В столкновениях римских восточных императоров с Константинопольскими Патриархами первые выиграли много сражений, но не выиграли ни одной войны… Даже в тех случаях, когда принесенный в жертву Патриарх не получал личного удовлетворения, с прошествием времени обычно побеждало то дело, за которое он принес себя в жертву». Тойнби даже дает объяснение, почему это так получалось: «В религиозных вопросах восточные римские императоры в конечном итоге всегда терпели поражение, когда их политика отходила от преобладающего народного чувства». Значит, конечным атрибутом в конфликтах между императорами и Патриархами был народ, т. к. обе эти инстанции были институциями одного и того же народно-общественного организма и обе имели своей задачей «украшать человеческую жизнь».

Для более совершенного понимания этой мировоззренческой и одновременно конституционной системы необходимо не упускать из виду, что симфония отнюдь не сводилась к отношениям между римскими императорами и Константинопольскими Патриархами. Симфония не была внутренним делом только лишь восточной половины Римской империи, а существовала между империей и всеми пятью Патриархатами Христианской Церкви.

Во время императора Юстиниана Великого все эти Патриархаты находились на территории империи. Однако после смерти Магомета в 632, начинается мусульманская экспансия, которая уже к 650 приведет к потере для империи территорий, находившихся в юрисдикции Антиохийского, Александрийского и Иерусалимского Патриархатов. В 669 пал Карфаген, а к началу VIII в. вся христианская Африка оказалась под мусульманами. Из Африки и Азии мусульмане попытались ворваться и в Европу, на востоке и на западе. В 718 арабы держали в течение целого года под осадой Константинополь, но город не сдался. В 722 победа в Ковадонге астурийских войск над арабами обеспечила сохранение в Испании этого маленького христианского королевства, откуда затем и начнется «реконкиста» Испании.

* * *

В результате этих перемен в тогдашнем мире полностью изменилось и геополитическое положение всего христианского мира. Его центр тяжести стал перемещаться с северных, восточных и южных берегов Средиземного моря на северо-запад, во внутреннюю часть Западной Европы, а затем и на северо-восток, в Россию. В Западной Европе наступает период гегемонии бывших варварских королевств над остатками империи. В рамках этих процессов и происходит отход Римского епископства (папства) от империи и его сближение с франкским государством, в конечном итоге приведший к потере симфонии, а затем и к искажению Символа веры на территории его юрисдикции.

После раздела Христианского Рима на Восточную Римскую империю (Византию) и Западную (Священная Римская империя Германской нации) на протяжении полуторатысячелетия длится этот спор: кто же является подлинным наследником Великого Рима? Запад неоднократно пытался решить этот спор силой: «четвёртый крестовый поход» и разграбление Константинополя, «крестовые походы» шведов и тевтонцев на Псков и Новгород, поддержка Лжедмитрия в обмен на обещание «окатоличить» русских.

Россия, после падения Второго Рима – Византии, провозглашенная Третьим Римом, эти силовые попытки всегда с успехом отражала. Между тем, религиозность самого Запада становилась всё более слабой, но на смену ей уже шёл сложившийся «цивилизационный код» (выросший из религии). И последующие войны Запада против России (Шведская, Наполеоновское вторжение, фашистская агрессия) были войнами «цивилизационного» характера, когда шли воевать с «восточными варварами». Но не просто «варварами» (как в Индии, Китае, Персии или Африке), а с «варварами», создавшими (точнее сохранившими) иную модель «римского универсума», не порабощающую народы, не ассимилирующую и не крестящую «огнём и мечом», то есть соответствующую духу Христова учения. Именно в силу этой уникальной цивилизационной модели на территории России сохранились народности, упомянутые ещё в «Повести временных лет» (полторы тысячи лет назад). В противоположность этому стоит задуматься: кому-нибудь сегодня что-либо известно о западных славянах (бежецкие, лужицикие), составлявших большинство населения на севере современной Германии вплоть до двенадцатого века? Или о пруссах? Куда исчезли галлы во Франции и кельты с бриттами в Англии? Еще К.Н. Леонтьев - русский философ, дипломат, публицист и литературный критик, писал об охранительстве этнического богатства России, называя его «цветущей многосложностью» и о несовместимости его с европейским эгалитаризмом, ликвидацией культурно-мировоззренческих границ и «вавилонском всесмешении» рас и народов. По его мнению, тигель европейской цивилизации равнодушно переплавляет окситанцев, бретонцев, фризов, лужичан в средних европейцев – французов, немцев, и региональная этничность приносится в жертву наднациональной идеологии европеизма. Европейский эгалитаризм и демократизация – это путь к утере национальных корней, дорога к этнической безличности. Европа – кладбище национальных культур, но пьедестал для мещанских добродетелей. «Не ужасно и не обидно было бы думать», - сокрушался К. Леонтьев, - «что Моисей всходил на Синай, что эллины строили свои изящные акрополи, римляне вели Пунические войны, что гениальный красавец Александр в пернатом каком-нибудь шлеме переходил Граник и бился под Арбеллами, что апостолы проповедовали, мученики страдали, поэты пели, живописцы писали и рыцари блистали на турнирах для того только, чтобы французский, немецкий или русский буржуа в безобразной и комической своей одежде благодушествовал бы «индивидуально» и «коллективно» на развалинах всего этого прошлого величия?». Для К. Леонтьева почитание усреднённости подобно преступлению против цельной личности. Полезно вспомнить и то, что отстаивая российскую имперскую идею, Леонтьев никогда не опускался до узкого национализма (например, он выступал против русификации балтийских провинций). В отличие от тогдашних либералов (да и сегодняшних тоже), величайшую угрозу он видел в ослаблении государственнического начала в русском народе. На примере Византии К. Леонтьев показал, как держава, какой бы мощью она не обладала, может превратиться в одночасье в закатившуюся звезду мировой политики, если утерян инстинкт государственности. Внешнеполитические интересы России, её история, её прошлое и настоящее, представляли для него эмпирико-моральную ценность, противостоявшую ценностям современного Западного мира. При этом, К.Леонтьев делал четкое различие между собственно европейской цивилизацией и цивилизацией антрополатрийной (от греч. антрополатрия — человекопоклонничество), которая явилась порождением кризиса Европы. Этот кризис создал целую псевдоцивилизацию, где на смену роли религии пришла священная вера в человеческие права, самобытные государства посчитали необходимым уравнивающее объединение, а оригинальные культуры были заменены суррогатом общечеловеческих «ценностей». Одним из проявлений этого кризиса стал рост расистских взглядов в Европе, и, в частности, появление уничижительного отношения к славянам, чего не было до XV века, когда, несмотря на войны и конфликты, имели место взаимный интерес и уважение. Особенно это было характерно для взаимоотношений домонгольской Руси с Европой, в противном случае европейские наследники не сватали бы наследниц русского престола. Причем, подобное отношение Европа распространяла не только на славян (среди которых русские были единственными творцами значительного государственного образования), но и на другие «нецивилизованные» народы.

И сегодня на мировое господство претендует именно та западная модель общества, которая характеризуется откатом к ценностям языческого Рима («разделяй и властвуй», а точнее – грабь более слабых). Именно этой модели противостоят Россия и Сербия, с большими потерями и перекосами создавшие к концу ХХ века другие, более справедливые модели человеческого и межэтнического общежития (поздний СССР и Югославия). Ни Китай, ни мусульманский мир этого предложить не могут.

Поэтому-то ослабленные и разобщённые русские и сербы остаются сегодня для Запада самыми опасными конкурентами – и не в области новых технологий, а в области новой общечеловеческой идеологии, которая, хочется верить, должна возникнуть на основе неповреждённого христианства, то есть Православия.

Дженовичи (Черногория), Пушкинские дни, июнь 2012 г.


Комментариев:

Вернуться на главную