Михаил СИПЕР
Из новых стихов

* * *
Не убирайте с улиц снег,
Я вам сказал: не убирайте!
Идёт домой по снежной вате
Уставший за день человек.

Пусть остановятся такси
И очень важные машины,
А в них серьёзные мужчины
Пускай молчат, как караси.

Не будет в этот день больных.
Вы мне не верите? Но всё же
Позвольте стаду «неотложек»
Остаться в стойлах ледяных.

С трудом скрывая свой восторг,
Шагнём по улице сутуло.
Стихия требует разгула –
Дадим ей волю и простор.

Какой непокоренный вид!
Какое щедрое бунтарство!
От всех печалей нам лекарство
Крупою белою летит.

На миг остановите бег
И книгу жизни пролистайте.
Чтоб не кричать «не умирайте» –
Не убирайте с улиц снег.

ВАГОНКА
Я часто давлю свой сегодняшний сплин мемуарами о пролетевшем,
Я помню, как было, и мне наплевать на тот час, как всё стало.
Я вижу окно и себя вижу в нём с тем обличием, чуть окосевшим.
Мне этой картинки вполне хватит к радости, хоть, подзадумавшись - мало.

Да, мало, я жаден до рощ, до проселков, до скрипа тележного, хохота выпи,
До рыбьего плеска в уютной излучине речки прозрачной Чернушки,
Я рад всей земле и за здравие этого мира немало я выпил
Из старой с облезшей эмалью и треснувшей ручкой излюбленной кружки.

Пусть рвется, хрустя, на кусочки усохшая, полная звуками плёнка,
Я мир тот ушедший, где нас обнимали, лелеяли и привечали
В себе соберу по частям, как игрушку-конструктор былого ребенка,
Вагонство свое ощутив как арбатство в минуту любви и печали.

ЖЕСТОКИЙ РОМАНС
Я беззаветно дорожил неподражаемым уменьем
Себя беречь от лишних чувств и от ненужных мелочей.
Ты мой нарушила февраль весёлым майским настроеньем,
И я был жаром опален твоих разнузданных лучей.

Зачем понадобилась мне твоя беспечная улыбка?
Осколок зеркала пронзил аорты нежную суму...
Бетонно-каменный мирок стал неустойчивым и хлипким,
И то, что числил я судьбой, теперь мне вовсе ни к чему.

Не расплескать мне не налив, и не сжевать не приготовив,
Я был всегда неповторим, а нынче серый и пустой.
Как будто с дьяволом союз я подписал последней кровью,
И по артериям потёк нездешней горечи настой.

Придется мне перерешить, то, что навязано тобою,
Пускай мне машет вдалеке незагорелая рука,
Но никому не совладать с моей холодной головою,
Прости-прощай, моя любовь, авто сорвалось с ручника.

ЕВРЕЙСКАЯ ШОТЛАНДСКАЯ
Когда на Э́рец Исраэль
Падет вечерний мрак,
И заискри́тся крепкий эль
И стихнет лай собак,
Трактирщик, быстро приготовь
Нам мясо и омлет!
Мы снова выпьем за любовь,
Которой больше нет.

Скрипит доска под сапогом,
Мутнеет лунный глаз,
И я, в намереньи благом
Налью в девятый раз.
Ты понапрасну хмуришь бровь,
Не обретёшь ответ…
Мы снова выпьем за любовь,
Которой больше нет.

Не опустеет кружек рай,
Раз двери без ключей,
Играй, скрипач, скрипач, играй
Мелодию ночей.
Я умоляю – не злословь,
Пусть спит источник бед.
Мы пить продолжим за любовь,
Которой больше нет.

Ерушала́им на холмах
Зажег свои огни,
Поэт, скиталец и монах
Сидят в ночи одни.
Я повторяю вновь и вновь,
Как клятвенный обет:
«Давайте выпьем за любовь,
Которой больше нет».

ОБО МНЕ
Смеркаются грустные лица,
Хоть радость еще не ушла.
Не каждого любит столица,
Такие вот, брат мой, дела.

Собаки соседские выли,
Как будто почуяв врага.
У смерти зеленые крылья
И белых перчаток стога.

А то, что не делится счастье
На сотни кусочков кривых –
Не в нашей разнузданной власти,
Как море цветов полевых.

Поверь мне – я вовсе не стадо,
Промеж дураков – не дурак,
Я вижу, куда мне не надо
И что в этой жизни не так.

Приходит расплёсканный вечер,
Но средь перемены времён
Я верю, что я - не размечен,
Не познан и не обретён.

ОБИДА
Презентация журнала!
В зале вязнет запах пота.
За столом сидеть устало -
Очень вредная работа.

Мантру отбубнив невнятно,
Сходит некто с грязной сцены.
И идет другой, понятно, -
Тут нельзя без перемены.

Воздух полнится словами
«Муза», «лира», «ключ кастальский»,
Этот дядя, слава маме,
Хоть начитан мало-мальски.

Дева без души и секса,
Опечалив нас грудями,
Перелистывает тексты
Постаревшими ногтями.

А за дверью кабинета
Водка греется противно.
Что поделать, это лето
По бутылкам бьет активно.

В этом что-то есть от мессы,
В этом что-то есть от дзена…
В коридоре поэтессы
Дым пускают неизменно

С выражением на лицах,
Свой почесывая гимен.
…Раз меня нет на страницах,
То журнал нелегитимен.

АЛЕКСАНДРУ ГОРОДНИЦКОМУ
Александр Моисеевич, будьте вы мне здоровы,
Занимайтесь, чем хочется, только болеть не след.
Ведь на вас есть обязанность – вы нам храните Слово.
Если вы не удержитесь, смотришь – и Слова нет.

Мир меняется быстро и рушатся ориентиры ,
Кто, куда и зачем – непонятно в большой кутерьме.
На квартирный вопрос не найти ни ответ, ни квартиры,
И на что нам квартира в делённой на клетки тюрьме?

Александр Моисеевич, вы и не ждёте, наверно,
Что затихнет пугающий нечеловеческий вой,
Что над грязным туманом взлетят паруса «Крузенштерна»,
Защищая пространство над вашею головой.

Трудно ждать чудес, ведь всё говорит об обратном,
Не скрипят тротуары – рассыпалась в крошки доска.
«Только будьте здоровы!» - твержу и твержу многократно:
«Только будьте здоровы...» И в часы добавляю песка.

ОТКАЗ ОТ ТУРПОЕЗДКИ
Фердинанд, прошу, не едь в Сараево!
Для чего тебе такой пролёт?
Ну с какого, расскажи, хера его
Навещать ты вздумал в этот год?

Там ведь сербы, или хуже – нету их,
А сплошной албан-хорват-босняк.
Убежден я многими приметами -
Вас с женой оттянут только так.

Были там, к примеру, украинцы бы,
То езжай, тебе открыта дверь.
Может быть, ты и не веришь в принципы,
Но в Гаврилу Принципа поверь.

Чем тебя Конопиште не радует?
Что ты прёшься поперёк межи?
Поохоться, погуляй с парадами,
Просто на диване полежи.

Ветер странствий бьёт в окно? Задрай его.
Ты эрцгерцог, а не конь в пальто.
Я прошу тебя – не едь в Сараево,
Чтобы ласты не слепить потом.

* * *
         Маше Гольц

«Ты помнишь его?» «Да, я помню его.
Мы были знакомы еще с института.
То пламя давно безвозвратно задуто.
Я больше не знаю о нём ничего.»

«Ты знаешь её?» «Да, я с нею знаком.
Она стала первой в длиннющей цепочке.»
«Слыхал, у неё две красивые дочки?»
«Ну, это от мужа. Я был далеко.»

Потом помолчали. Смотрели в окно,
Где резал троллейбус рогами пространство.
«Скажите, вы верите ли в постоянство?»
«Хотелось бы верить. Хотелось бы, но...»

«Вы знаете их?» «Кто ж не знает? Пойми,
Они безупречно друг друга любили...
Их души под звездами медленно плыли,
Не часто случается так меж людьми.»

Причудлива память. Порой миражи
В ней выглядят прочно и неколебимо,
А боль нескончаема и нестерпима.
Кружи меня, ветер, сильнее кружи!

Вопросы закончились. Всё, господа.
Темнеет. Рождается дождик холодный.
На небе не видно звезды путеводной,
И, значит, дорога ведёт в никуда.


Комментариев:

Вернуться на главную