Андрей СМОЛИН (Вологда)
Притяжение судьбы

(Размышления о поэзии Виктора Коротаева)

1.

Выход в 2009 году большого сборника стихов Виктора Коротаева «Прекрасно однажды в России родиться» для многих почитателей поэта оказался своеобразным подарком. Но думается, что уже и тогда витал вопрос: а как его стихи будут воспринимать новые поколения читателей?

Может статься, что и само писательское имя это – Виктор Коротаев – им пока мало что говорит. Оно отделилось от личности, от его земной плоти, став чаще всего «автором стихов и прозы», «выдающимся поэтом Вологодчины», «прекрасным русским поэтом». Надеюсь, понятно, что это цитаты из отзывов и статей о поэте.
Таков непреложный закон жизни.

Но вот мы, сохраняющие в душе и сердце его живой, одухотворённый облик? Сможем ли стать «экскурсоводами» по художественному миру поэта? Сможем ли донести то сокровенное, чему было отдана его жизнь?..

 

* * *

Лирика Виктора Коротаева, а я буду о нём говорить только как о поэте, имеет несколько явственных «пластов», взаимопроникающих друг в друга самым неожиданным образом: державно-патриотический, пейзажный, «любовный», юмористический, семейный, социально-публицистический…

Вот Виктор Коротаев создаёт своеобразный м а н и ф е с т. Быть может, даже исповедь. Стихотворение называется «Поэт». Оно очень важно для понимания природы коротаевского таланта.

Без сомнения, это стихотворение стало откликом на какую-нибудь лекцию-диспут, очень модных в 1950-60 годы. Скажем, о предназначении поэта. Стихотворение написано по-юношески страстно, с полемическим накалом.

Так вот, «Поэт»:

Вы, Олег Владимирович, правы:
Засучив по локоть рукава,
Истинный поэт
Не ради славы
Ищёт сокровенные слова.
У него и в мыслях даже нету,
Что когда-то,
          сжав в руке тетрадь.
Будет он
         среди живых букетов
На граните
         бронзовый стоять.

Надо поговорить об «образах», чтобы понять замысел поэта. «Олег Владимирович» – не просто случайный персонаж. Олег Владимирович Шайтанов – профессор Вологодского педагогического института. Его лекции слушал студент историко-филологического факультета В.Коротаев.

Во второй части строфы, поэт, скорее всего, несколько и лукавит. Призрак «бронзового гостя» в виде опекушинского Пушкина, ой, как многих стихотворцев посещал в сладостных или кошмарных сновидениях…

Но дальше – важно! Молодой поэт словно намечает себе «полюса» постижения мира для воплощения в стихи.

Просто он готов обнять полсвета,
Слыша, как прорезав вышину,
Первая советская ракета
Подстрелила старую луну.

Эх, какая э п о х а досталось ему! Стихотворение написано даже ещё до полёта Юрия Гагарина. Иначе бы поэт не преминул отразить тот всенародный взрыв победных эмоций, который ему довелось пережить 12 апреля 1961 года вместе со своей страной.

Ещё не перекрыта Братской ГЭС Ангара, ещё не завершено «поднятие» целины, ещё не построена дорога Абакан-Тайшет, ещё не возобновлено строительство БАМа, а у поэта есть отчётливо-яркое понимание принадлежности к ещё одному поколению победителей, последнему в двадцатом веке. Сам «воздух» эпохи говорил об этом!

Но вернёмся к стихотворению «Поэт». Какой же другой полюс постижения жизни Виктором Коротаевым?

Просто он не хочет больше видеть,
Как под ним,
Внизу
Который год
Тётя Паня,
Не копя обиды,
В низкой комнатушечке живёт.

Да, такое вот откровение!.. А ведь за грохотом салютов и победных рапортов, действительно, славных, судьбоносных для страны и народа, свершений, когда от вселенского восторга искренне хотелось «обнять полсвета», вполне можно было и не заметить тётю Паню в «низкой комнатушечке».

«Тётя Паня», кстати, предвосхищает образ «доброго Фили» у Николая Рубцова. Да и Ивана Африкановича Дрынова с Катериной у Василия Белова в «Привычном деле» тоже. Их общая черта – прожить, «не копя обиды» на самую жизнь и на людей.

Но нет ли у Коротаева несколько насильственного сближения образов: мощной ракеты с многоэтажный дом и «комнатушечки» тёти Пани? И уже почти реального, сдвину немного время впёред, космонавта и тёти Пани? Вопросы по тем временам были бы признаны кощунственными. Но… Коротаев отвечает на него! И очень определённо отвечает.

Есть у него стихотворение «Сидели бабы на скамейках…» Похоже на парафраз известного рассказа Александра Яшина «Рычаги», только с другим наполнением содержания.

Деревенские женщины обсуждают «свои колхозные дела»: сенокос «провален», дожди, электричества нет, молодежь уезжает из родных мест, кинофильмы и то «с затяжкой на два года» привозят в их сельский клуб… И тут…

В углу хрипящий репродуктор
Неторопливо забасил
О том, что проводила в космос
Посланца нового Москва.
И Левитан приподнял голос,
Роняя вечные слова.
И бабы смолкли перед ними.
Неловко, вроде, стало им
Трястись с обидами своими
Перед величием таким.

Сюжет начала 1960-х годов. Молодому читателю пришлось бы объяснять многие приметы того времени. Но люди постарше отчетливо поймут ситуацию. И если бы стихотворение оборвалось на этой строфе, они восприняли бы это как естественное, даже «правильное» проявление позиции поэта. Но… Коротаев не остановился на этом.

Но старый дед, сопящий с ночи
На облюбованной печи,
Их в политической и прочей
Незрелости
           не уличил.

Поэт сумел расставить свои приоритеты, сильно отличные от бытующего «общественного мнения». Судьёй эпохи, как тогда говорили, научно-технической революции (НТР), становится «старый дед». Но очевидно, что поэт с ним заодно. И уже он не уличает того в «прочей незрелости». А для этого в то время нужна была завидная смелость. И глубинное понимание народной жизни тоже.
Но дальше – проще!

Потому, что дальше сюжет стихотворения «Поэт» пониматься должен любыми поколениями однозначно. Экспрессия поэтического накала достигает высшей точки: явилась непрошеная Муза!

Тут никому не надо объяснять, почему Муза берёт поэта в «охапку», «тащит и без шарфа, и без шапки в темь и холод, в дождь и снег, и в грязь». По воспоминаниям, очень показательное состояние для молодого поэта Коротаева, таков был характер! Она «ведёт» на свидание с берёзами и с впечатлениями от прошедшего дня, чтобы «натешиться» им, «запереть» за стол, а потом, измученного, бросить на жёсткую кровать… Одни-то треволнения от этой Музы!
И всё же…

…Всё же он до смерти не изменит
Верной своенравнице своей.
Потому, что знает он заране –
Так ведётся с самых давних лет:
С ней –
       одно мученье и терзанье,
Без неё –
        и вовсе счастья нет.

Всё – точка? Может быть, думаю я сегодня, Коротаев не «договорил» ещё одного важной составляющей истинного поэта. Ведомый Музой, он   с а м и м   с о б о й    должен оставаться в любые времена.

Теперь-то нам ясно, как «вырастал» Виктор Коротаев со своей Музой, каким значительным стал его талант. И как помогли ему в этом ориентиры, намеченные в стихотворении «Поэт».

Даже так. Он от «космических» высот очень быстро «опустился» на грешную землю. К своим «тётям Паням» или «дедам Иванам», к своим «Ларискам» или «Оленькам», другим своим сверстникам, чтобы в «стихе» отразить их жизнь, их души. В этом он увидел для себя истинное предназначение русского поэта.

Да, Виктор Коротаев писал разные стихи. Часть из них слишком «втиснуты» в ту эпоху. И могут в своей образной системе не совсем правильно прочитаны в будущем. Но это не значит, что он не поработал на вечность. Поэтому и обратимся к «вечным темам» в его творчестве: мужчина и женщина, любовь и судьба, народ и власть, жизнь и смерть…

2.

Стихи о любви, о первом свидании, об охапке сирени, преподнесённой мальчишкой «королеве красоты» своей школы или улицы, всегда привлекательны для юного читателя.

Постижение поэтом женской души, отношений «мужчина – женщина» шло довольно сложно. Долгое время в его стихах преобладали мотивы «роковой любви», расставаний, разлуки. Ему хотелось высказаться за «порогом» отношений, хлопнув, что называется, дверью. Вот, быть может, наиболее характерное стихотворение той поры:

Ни прежней ревности, ни жажды.
Любовь ушла за облака,
Как аромат,
Вздохнув,
Однажды
Навек уходит от цветка.
Не жаль, что стала жизнь короче,
А жаль, что, буднично рябя,
Такими ж стали дни и ночи,
Какими были до тебя.
И неизбежно пониманье,
Что горько тая, словно дым,
Становится воспоминаньем,
Как я любил
И был любим.
Так пусть тебе
В твоём крушенье,
В глухой беде,
В лихой судьбе
Послужит слабым утешеньем,
Что мне не легче,
Чем тебе.

В таких отношениях нет высшей пробы самой любви. Слышен даже невысказанный вслух упрёк: любимая решает дальше «строить» свою судьбу, предположим, одна или с другим. Она не смогла оценить любимого, оказавшись одной из многих. Мужчина не чувствует себя виноватым. Ведь крушение любви, по его мнению, остаётся во многом на совести женщины.

В другом стихотворении – «Прощальная» (то ли – мелодия, то ли – песня), поэт по-иному поворачивает ситуацию. Уже мужчина чувствует свою вину, что не мог удержать «свою» женщину, не сохранил взаимную любовь.

Такую женщину, глупец, –
Как ни одну пока из женщин, –
Извёл и вымотал вконец,
И сам измучился не меньше.

Тут показательно: одну пока из женщин, то есть опять-таки, одну из многих. И нет никакой уверенности, что не будет другой, за ней – следующей…

Остынув,
Разумом пойму,
Что все наветы – небылица.
Но, видно, сердцу и уму
Вовеки не договориться.

Как там говорил Заратустра? «И если мы и не любим от чистого сердца, – то гоже ли злиться на то, что не любишь от чистого сердца?»

Светло умевшая нести
Мои печали и терзанья.
Позволь хотя бы на прощанье
Сказать тебе своё «прости».

Теперь
Тебе в другом дому
Светиться и не видеть свету.
А мне завидовать тому,
С кем ты разделишь долю эту.

Опять некоторая духовная слепота, даже «мужской шовинизм». Ведь надо-то бы «завидовать» любимой, пусть и бывшей! Которая, вероятно, обретает своё счастье, пусть и с другим. А не оставаться «светом» в её окне. Опять нет возвышенности чувства, оно слишком заземлено в обыкновенность быта.

А ведь был почти шаг до пушкинского: «я вас любил… как, дай вам бог, любимой быть другим».

Более того, поэт совершает и роковую «ошибку». Уже в будущих отношениях, предельно обнажив свою несостоятельность на этой стадии становления мужчины быть любящим. Впрочем, речь опять ведь идёт о женщине, одной из многих:

А мне палить своё житье
И, ладя сумрачно с другою,
При каждом промахе её
Невольно сравнивать с тобою.

Да, вот этого не потерпела бы ни одна женщина! Если она, понятно, не отъявленная феминистка. Оговорюсь, что в последней редакции этого стихотворения заключительной строфы нет. Это тоже показательно. Кто-то – всего скорей, женщина! – подсказал поэту на её недопустимость в разговоре о «слабом поле». (Привожу эту строфу только потому, что она может попасться на глаза, воистину – «что написано пером…»).

Читатель, может статься, решит обвинить поэта в душевной глухоте, нравственной несостоятельности. Ничуть! Наоборот, мы должны быть благодарны ему за тот прорыв к высшей любви, к её самой яркой звезде, который он в конце концов совершит. А путь к «звезде», не мной сказано, тернист и извилист… Он бывает таким почти у каждого мужчины! Кроме, быть может, гениев в любви. Такие тоже встречаются!

* * *

Другой «срез» отношений мужчины и женщины встречаем у Коротаева в стихотворении «Оленька», одном из лучших в его любовной лирике. И одним из лучших вообще, как мне представляется, в русской поэзии на тему неразделённой любви.

Словно спела горлинка,
Словно встала зоренька,
Словно веткой голенькой
Вздрогнула весна.
Это, ахнув тоненько,
Обернулась Оленька,
Будто колоколенка
Белая, стройна.

Можно только догадываться, почему такой мужественный человек, каким был Виктор Коротаев, решил написать такое нежное, почти «девичье» стихотворение.

Он, это видно, попытался отодвинуть от себя как автора, восприятие «Оленьки» у читателя народно-песенной стилизацией, сказочными аллегориями, как бы пересказом какой-нибудь бывальщины. Скажем, как у драматурга Александра Островского в его «Снегурочке».

Обернулась Олюшка,
Золотое солнышко,
Золотое солнышко,
Боль моя и грусть.
Стоит только встретиться
С ней, моей ровесницей.
Вроде ясным месяцем
Сам я становлюсь.

Нет, чувствуйте: всё равно прорвалось что-то глубоко личное, потаённое. Особенно сильно в этом: «боль моя и грусть», «с ней, моей ровесницей»…

Не буду гадать, но всего скорей это была та любовь, которую принято называть первой, где-нибудь на рубеже детства и юности. Самая чистая и нежная… Поэт тогда почувствовал, что есть на свете одна - единственная только для меня. Пусть эта любовь не сложилась, не нашла взаимного чувства. Но поэт искал её в других женщинах. И не находил…

Но другого Оленька
Помнила соколика,
Что ушёл с топориком
Попытать судьбу.


Тут, наверное, многих смутил этот «соколик с топориком»? Турист он, что ли? Лесоруб? «Разбойник с большой дороги»? Какую судьбу он искал, если Оленьке приходится помнить о нём?.. Но надо ли быть таким дотошным, если речь идёт о поэзии? Оставлю этот вопрос без ответа.

Снова от поношенных
Ситцевых горошинок
Молча, одинёшинек,
Уходил я прочь.
И всё та же девушка,
Проводив до бережка,
Не могла соседушке
Чем-нибудь помочь.

Да, «мираж-обманка»! Но прекрасный, чудный. Жаль, не болеутоляющий для сердца... Девушка – одна из многих, даже обернувшись Оленькой, всё равно не излечит и ничем не поможет. Да и надо ли?

Ведь какое прекрасное стихотворение! А почему? В основе его истинное чувство любви. В зерне его замысла – мужская нежность! Настоящие мужчины, сказать по секрету, тоже бывают нежными! Только часто прячут нежность глубоко-глубоко в потаённой части души. Она и есть первопричина поэтического видения мира.

Примерно в это же время, чуть раньше или чуть позднее, Коротаев пишет стихотворение «Не помню старого зачина…». Он использует тот же приём – сказочной символики и аллегории. Только вместо «Оленьки» теперь царевна, вместо «соколика» – настоящий сокол.

И всё бы казалось сложилось в этом стихотворении. Приём, как пишут учёные мужи-литературоведы, мог бы сработать. Сюжет, в сущности, банален. Царевне необходимо лечить от ран своего сокола, который бьётся с коршунами. То есть, служит в армии.

Не трижды тяжкими кругами,
А тридцать раз, как лист на стёжку,
Я с перебитыми крылами
Срывался к милому окошку.
И вот когда помочь осталось
Разок последний бескорыстно –
Её терпенье оборвалось,
А, может, снадобье прокисло.

Ну что ж, скажет опытный мужчина: такое сплошь и рядом. Сколько «царевен» не дождались своих суженных из армии! И надо сказать, что в таких сюжетах в жизни происходили настоящие трагедии, совсем не сказочные…
И мы обнаруживаем, что «ткань» стихотворения лопается, будто трещит по швам, остаётся один «быт»:

Теперь царевна с тёткой Марьей
Торгует пивом на вокзале…

Вот эти-то две строчки и выдают истинное отношение бывшего «сокола-бойца» к своей любимой. Он «опускает» её на социальное «дно». В «то» время торговать пивом на вокзале было если не зазорно, то как-то пошло, наверное.

Но если ты сильно и искренне любишь, так и выводи свою любимую к свету жизни. Нет, мужское самолюбие взыграло.

А поэт впадает в иллюзорность, теряет связь с «живой» жизнью. Он теперь «рассказывает сказки», что «в том мире» за «синим лесом» есть «только добрые принцессы и только верные царевны».

И всё почему? Потому в «сердцевине» замысла стихотворения была о б и д а, пусть и сильная, отчасти – справедливая. Но к поэзии, как мы знаем, это не имеет отношения. Поэтому и стихотворение не «состоялось»: не очень-то верится в новые «сказки» про «верных царевен».

Впрочем, «тут и сказке...». Но тему продолжу.

Одним из самых сложных для восприятия произведений В.Коротаева, на мой взгляд, является лирическая поэма «Одна».

Читая её сегодня, откровенно ощущаешь её актуальность. Мы снова живём во времени душевного озноба и почти тотального сиротства наших стариков.

И у многих теперь в квартирах смотрит с икон «серьёзный немигающий Христос». И многие теперь «на пасху или святки» кидают в кружки побирушкам свою мелочь. А кто-то, наверное, и саван на ночь достаёт, чтобы быть готовым к моменту, «когда сорвётся цепь судьбы»…

Образ «грустной старухи» вполне бы мог прочитываться, как женщины, «живущей во Христе», порвавшей связи со «светским» миром, доживающей свой век в молитвах и постах.

Словом, отшельница-одиночка. Вот такая ещё одна женская судьба, увиденная Виктором Коротаевым.
Всё это так. И не так – одновременно. И даже – совсем не так.

Уходим во времена «оны». Поэма издана в сборнике «Солнечная сторона», в 1975 году. И сразу обратим внимание – «Солнечная сторона»! И год – 1975! Написана поэма, выходит, и того раньше.

Заметим, что сборник «Солнечная сторона» – один из лучших у Коротаева. Сколько в нём молодой энергии, жизнеутверждения, движения к высшим целям.

Какое всё-таки блаженство
В траве раскинувшись лежать,
Ни словом суетным,
Ни жестом
Движенью жизни не мешать.
Когда, забыв о прежних муках,
Довольный всей своей судьбой,
Зелёный мир
В цветах и звуках
Стоит, как праздник, пред тобой.

Да, кто же назвал то время – эпохой застоя? В свой зенит вступило последнее поколение победителей в двадцатом веке. Сколько славных дел у них уже за плечами. И вера в свои силы!

И не пугает слишком ныне
Средь неизбежных перемен,
Что смерть когда-то всё отнимет
И ничего не даст взамен.
Пусть лучше думается смело –
И прежде прочего всего, –
Что в жизни делается дело
Не без участья моего.
Что этот свет мне всё дороже
И я ищу всё больших дел
Не потому, что стал моложе
А потому, что не старел.

Вот такой гимн своему поколению.

Мы знаем, что Виктор Коротаев никогда не был розовощёким оптимистом. Он умел отличать зёрна от плевел. Но в данном случае поэту веришь безоглядно: он искренен, смел, горяч, как всякий человек высокого полёта и дерзкой мечты!

Зачем тогда в «Солнечной стороне» поэма «Одна»? А для контраста, для равновесия «солнца» и «ночи».

В поэме Коротаев многое не договорил. Хотя бы про судьбу «грустной старухи». Мы, например, не знаем, что сталось с её ребёнком или детьми? А ведь он или они были, раз есть внучка! Тут же простая логика.

Они – что? – отказались от неё за её, например, православные убеждения? Такое могло быть в ту эпоху. Вспомним: «сын за отца не отвечает», значит, и за мать тоже…

Или она их вычеркнула для других людей, оставив только своей тайной. Тогда – за что?.. Может, они были репрессированы. Это всего скорей. Чего бы старухе не хранить память, предположим, о сыне, если бы он погиб на войне, а поэту не сказать об этом. Нет, тут что-то другое.

Поэт, понятно, знал ответы на эти вопросы. И обмолвился так: она – «грустная старуха» – «ревнивый страж покоя беды своей…» Там, правда, дальше идёт «и радости своей». Но про «радость» известно – это внучка. Которая, впрочем, тоже старуху не сильно привечает. И есть большая вероятность, что не приедет проводить её в последний путь, даже если телеграмма не запоздает на «трое суток»…

Кто-то скажет, зачем вообще задаваться такими вопросами? Есть ведь хорошая поэма, всё в ней «понятно»: урок судьбы женщины, одной для себя, осмыслен и принят, как другой жизненный опыт.

Но я бы не спешил с ответом. Урок-то уроком. Поэт действительно расставил акценты «правильного» прочтения поэмы. Мы тоже понимаем, что может поздно прийти «полуосознанная жалость…к себе», когда сердца не коснулась жизнь. Когда, собственно, она прошла мимо…

Но думается мне, что поэт оставил нам и загадку, в чём-то остановившись на пороге разгадки эфемерности «женской души». И нам её теперь разгадывать. Не так всё просто в этой «грустной старухе». Есть и от неё след в жизни. Хотя бы, как противоположность её «солнечной стороне».

* * *

Итак, «есть женщина одна…» Как там дальше у поэта? Да, одна на всём   с в е т е!
А как там говорил Заратустра? «Никогда ещё не встречал я женщины, от которой хотел бы иметь детей, кроме той женщины, что люблю я: ибо я люблю тебя, о Вечность!»

Поэма «Есть женщина» когда-то была в ряду стихотворений поэта о любви и женщине. Но сегодня мы вполне можем поставить её на вершину воплощения этой темы у Виктора Коротаева.

Собственно, сюжет нам уже знаком. Поэт рассказывает о том, о чём мы уже узнали из его любовной лирики.

Я тяготился грустной долей,
Но изменить себе не мог,
Мечтал о пушкинской любви я,
Мечтал, и сам себе с тоской
Я признавался не впервые,
Что в наше время нет такой.

Дальше идёт даже «онегинский» мотив:

Во мне угрюмость тихо зрела,
И скоро, чувства не тая,
Сквозь дымку лёгкого презренья
Взирал на многих женщин я.

Да, именно – «взирал»! В наше-то время. Но поэт тоже имеет право жить иллюзорностью своего самопознания, как делали многие юноши не только наших дней.

И хорошо, что поэта не отпускают грёзы о женском идеале. Он готов со многим смириться, даже с собственным несовершенством, но не отказаться от этого идеала. Есть глубинное понимание сущности настоящего мужчины: рядом должна быть женщина – одна-единственная для него.

Тут «средь шумного», нет, не бала, к сожалению, но «мирской суеты» перрона, с поезда сошла она. Поэт был готов к такому повороту событий. Преодолев смущение, всё-таки напросился объяснить незнакомке «градоустройство» нашего городка.

Дальше сюжет пересказывать нет смысла. Пусть мимолётной была встреча. Но высокое чувство останется на всю жизнь.

И ничего теперь не страшно,
Как будто мрака в мире нет.
И вьюга горестей вчерашних
Уже не застит белый свет.
Я помню в сырь
        и чёрный ветер,
Как восходящую зарю:
Есть
женщина
        одна на свете…
И я судьбу благодарю.

Кто скажет: ну, это банальность. А где же страсти «роковые»? А где терзания души и сердца? Если бы всё было так просто, то кругом были бы одни счастливые люди.

Всё так. Именно – банальность. Но она превыше любых драматических коллизий. Тем более, как мы уже видели, поэт, собственно, прошёл все этапы возмужания. Он дождался, когда придёт та одна-единственная, самая-самая любимая женщина. Вот, казалось бы, и всё. Точка в этой теме поставлена.

Но поделюсь ещё одним мужским секретом. Мужчина, если он настоящий мужчина, не может жить только ради женщины, самой любимой-разлюбимой. Ему ещё нужна высшая цель, чтобы оставить след на земле.

Виктор Коротаев хорошо понимал это. Есть у него стихотворение, которое подсказывает нам, что это так и было. Оно очень простое. Призывник собирается отправиться в армию. И как обычно, что-то важное обещает своей любимой.

Поэт тоже обещает, даже «синих северных сияний» на платье любимой. И всё-таки, он уезжает. Почему?

И пойми, что к сопкам нелюдимым
Не от глаз твоих я убежал:
Просто до тебя, моей любимой,
Я себя
России обещал.

Вот так: не больше, но и не меньше. Бравада юноши? Нет! Осознанные слова. Понятно, что в контексте стихотворения эти слова имеют конкретность своего выражения. Но сейчас они стали уже символом, одним из важных в понимании творчества Виктора Коротаева. И это тоже одна из «вечных тем» его поэзии.

 

3.

Думаю, многих из нас когда-нибудь ставил в тупик вопрос: с чего начинается Родина? Не всякий с ходу и сможет ответить на этот вопрос.

А если, правда: с чего?

Читаем такое стихотворение Виктора Коротаева:

Россия, белая от снега
И золотая от сосны…
Следы последнего набега
Уже как будто не видны.
А столько тёмной хмари было
И горькой мглы наволокло..,
Но всё лазурью затопило
И белым снегом замело.
И над раздольем звучной рани,
Легко катясь во все концы,
Звенят в серебряном тумане,
Быть может, счастья бубенцы.
И, замирая в зябких сенцах,
С особым вкусом,
Не спеша,
Любому звуку вторит сердце
И откликается душа.

Поэт возвращается к истокам судьбы. Он помнит своё военное детство, когда хватало и «тёмной хмари», и «горькой мглы»… Но тут в эмоциональном состоянии наступает просветление! Ему, быть может, слышатся «счастья бубенцы»! Тут самое важное – это «быть может»! Это почти пушкинское – «на свете счастья нет». «Бубенцы счастья» только грезятся, но сердце и душа им откликаются, вторят.

А, заметили, как «кольцуются» Россия и душа! В своём единстве, в своём постоянстве мировосприятия. Одно проистекает из другого и наоборот. Отсюда и чувство родины, отсюда и «счастья бубенцы».

В другом стихотворении Коротаев словно бы «расширяет» это настроение, используя почти тот же образный ряд.

Ну что, казалось бы, такого…
А я ликую и свечусь,
Едва услышу это слово
Совсем коротенькое – Русь.
И волны вновь отпрянут с мола,
И солнце двинется в обход,
А из раскатистого дола
Грозой и порохом пахнёт.
Замрёт звезда сторожевая –
И не постичь умом уже,
Какие связи оживают
И что творится там, в душе,
Что жизнь готов отдать задаром,
Когда, раздвинув берега,
Дохнут в лицо
Морозным жаром
Родные
Русские снега.

Да, «умом Россию не понять» (Тютчев). Коротаев сознательно идёт на перекличку с предшественником. Он даже не берётся конкретизировать, что «творится там, в душе», какие «связи оживают», если только произнести коротенькое слово – Русь! И это – правда! В этом великая традиция русской поэзии.

«И когда мы произносим это простое и в то же время   н е о б ъ я т н о е (разрядка моя – А.С.) слово «Россия» (у Коротаева синонимично – «Русь») – и чувствуем, что мы назвали что-то самое главное в нашей жизни и нашей личной судьбе, то мы твёрдо знаем, что мы разумеем не просто природу, или территорию, или быт, или хозяйство, или государство, – но русский дух, выросший во всём этом…»

Так писал великий русский философ Иван Ильин. Мы сегодня повторяем эти слова не только в связи с поэзией Виктора Коротаева. Они ключ к тому, что должна и может нести русская поэзия в будущее, нашим потомкам.

Это не просто слова. В поэзии Виктора Коротаева много подтверждений этому.

Пятками прошлёпаю босыми
По тропинке солнечного дня.
Хорошо, что родиной
Россия
Чудом оказалась у меня.

Дальше поэт обнажает воссоединимость себя, одного из русских людей, с природой родной стороны, со всем народом. Он находит только светлые, «золотые» краски, чтобы воспеть свою родину. Ему даже и лопухи по нраву, не говоря о том, чтобы проснувшись, «не благословить речную гладь», а засыпая «одинокой иве» «светлых снов не пожелать». А удаль молодецкая? Тут и трепака отчубучишь в праздник, и ворота можно «своротить», если случай представится…

Но, в конечном итоге…

И конечно,
В разуме и силе,
Нераздельны в духе и плоти,
Только в дорогой стране России
Все мы и могли
Произойти.

Создавая это стихотворение, Виктор Коротаев не мог знать эстетической «формулы» Ивана Ильина. Но как точно он выводит свою поэтическую стезю именно к такому пониманию русской души. Через пространство и территорию – «дали», через «природу» – «ива», «речная гладь», через «быт» народа – к д у х у! А в контексте стихотворения мы понимаем: к русскому духу.

Более того, начиная своё стихотворение от «себя», от «я», что и подобает настоящему лирику, поэт вполне этически закономерно приходит к «мы»! Да, речь о «нас»: о тех, кто был, есть и будет на этой земле. Тут все звенья русской истории и жизни, тут истинное понимание места каждого человека в земном бытии.

* * *

Но нет ли тут, спросит кто-то, национального самоограничения? «Цивилизованный мир» стремится к «глобализму», всеохватности мировых процессов. И не только в технократических или информационных сферах, что, быть может, ещё и допустимо. Но ведь проглядывается желание установить «мировой порядок» и в нравственном, этически-поведенческом и эстетическом планах. Особенно, в культуре, лишив её национальных особенностей…

Интересно, что Виктор Коротаев попытался найти ответ и на последний вопрос. Он размышлял об этом тогда, когда никто ни о каком «глобализме» слыхом не слыхивал.

Оговорюсь, что поэт основную тему стихотворения несколько «камуфлирует». Он говорит о том, что есть некие «деятели культуры», призывающие потише говорить о принадлежности к своей стране. Мол, не надо возвышать «голос», когда говоришь о сокровенном. Возможно, тут отголоски полемики о «тихой лирике». Но это, понятно, частность прошлого времени. И всё-таки…

За столько лет совместной жизни
И общих дум,
И общих снов
Для дорогой моей Отчизны
Я не нашёл достойных слов.

Поэт укоряет себя тем, что не смог полностью раскрыть тему Родины. Наверное, осознаёт, что она слишком «объёмна», не всегда под силу даже очень сильному таланту. Но есть сопричастность к истории России, осознание как «светлых» её сторон, так и «тёмных».

А мне внушается с искусством,
Упомяну об этом лишь,
Что целомудреннее чувство,
Пока его не обнажишь.

Поэт говорит лишь об «искусстве», но подспудно мы понимаем, что речь и о «политике», и об «идеологии», и о том, что чужеродные ценности привносятся «втихомолку», как бы между прочим.

Стихотворение опубликовано в сборнике «Пока звезда не закатилась», вышедшем в 1982 году. Ещё далеко было до 1991 года, а поэт сердцем чувствовал, что неспроста идёт атака на русское самосознание. Хотя бы через культуру.

Я в эти вглядываюсь лица
И вновь тревожусь неспроста:
Что за молчанием таиться?
Добро, коль только пустота…
А может, им необходимо,
Скрывая истинную суть,
Детей
От матери родимой
Любою силой
Отвернуть?

Поэт ещё надеется, что «притворцам разным искони», будущим «прорабам перестройки», неведомо, что они творят на русской земле. Но они-то, конечно, знали, что привносят в сознание нашего народа.

Финал стихотворения остался открытым. Поэт очень надеется, что «нет такой на свете силы, чтоб сбить нас с верного следа». Ему достаточно сказать, что чужеродные идеи, хотя бы в искусстве, не должны довлеть сознанию русского человека. По тем временам этого казалось достаточно. Но как мы теперь знаем, что такого предупреждения было недостаточно.

Вот и приходится быть в вечном «карауле» на страже своей Родины. Стихотворение «Начеку» тоже говорит об этом.

Снова намутили,
Наболтали,
Всяческих навешали собак…
Так пожить хотелось
Без баталий,
Да не получается никак.

Почему такое ощущение опасности? Поэт, словно на войне, даже спиной чувствует, что «дула» твёрдо на него наведены. Да и может ли русское сердце смириться с тем, что наших людей называют «российским быдлом».

Ещё раз поражаюсь отчетливой прозорливости Виктора Коротаева. Ведь стихотворение написано тогда, когда открыто так назвать русского человека «быдлом» могли только заклятые враги. И то за «бугром».

А поэт уже тогда твёрдо знал, что кроме внешних «супостатов», есть ещё и внутренние. Да-да, как прав был Коротаев! Почему мы его тогда не послушали?.. Как говорится, слушали, но ухом не повели…

И ему одному из немногих приходилось «выходить» на баррикады». И он гордо принимал этот вызов:

…Презираю ваши баррикады
Выхожу на линию огня.

…Я давно не жду от вас пощады,
Но и вы не ждите от меня…

Тут опять-таки нет бравады! Сознательный выбор. Выбор настоящего мужчины, верного чести и долгу.
Виктор Коротаев, однако, настраивает нас и на оптимистический лад. Есть у него стихотворение «Объяснение с другом». Оно заканчивается так:

Главное – земля родная с нами,
С нами – верность флагу своему.
Мы идём различными путями,
Но всегда приходим к одному:
Честь и справедливость –
                   наша сила,
Гордость и надежда –
                   наш народ,
Есть у нас с тобой земля Россия,
И она не только песен ждёт…

Поэт именно так – многоточием – обрывает своё стихотворение. Он даёт право каждому из нас договорить то, чего ждёт от него «земля Россия». И мне бы не хотелось предугадывать ответ. Но и тут на помощь приходит Виктор Коротаев:

С Отчизной, с милою, землёй,
Мне никогда не рассчитаться
За радость быть самим собой
За счастье плакать и смеяться…
За землю, нашу испокон,
За откликающийся воздух,
За молодой и сильный сон,
Весь в голубых
И крупных звёздах;
За шум осоки у пруда,
За шелест утреннего сада…
Не рассчитаться никогда…
Хотя рассчитываться –
Надо…

Своей анафорой «За…» поэт заставляет и нас продолжать этот ряд. И не обязательно только приложимо к природе. Это «За…» может быть и в людях, и в обществе, во всех проявлениях русской жизни и её духовности.

Заметили, я сознательно спрягаю разные времена. И мы видим, как поэт душой и сердцем был верен основным ценностям русской жизни, как глубоко он понимал процессы возрождения России. Он бы и сейчас не изменил своим принципам. Об этом говорят его стихи…

4.

Как водится, «юноше, обдумывающему житьё» (да и девушке тоже) редко удаётся угадать свою судьбу. Это удел людей, изначально имеющих высокую цель в жизни. Это редко кому даётся.

Наверное, одним из счастливых исключений из этого правила был поэт Виктор Коротаев.

На склоне дней он скажет суровую правду о своей жизни.

Никто не знает, слава Богу,
Ни дома,
Ни на стороне,
Какую грозную
Дорогу
Судьбина
Выдумала мне.
…Наверно, будет,
Что припомнить –
Ведь оглянуться
Есть на что…

Тот, кто прочитает это стихотворение впервые, может подумать, что никто и не заставлял поэта бродить по «хлябям», «рвам» и «буеракам» в «болотных сапогах». За конкретикой поэтических строк мы обязаны увидеть метафору самой жизни. Каждому выпадают свои «хляби» и «буераки». Но не каждый, оглянувшись назад, сможет сказать о себе, что жизнь удалась…

Более того, свою судьбу поэт построил наперекор многим обстоятельствам. Вот важное стихотворение, которое стоило бы прочитать многим молодым людям.

Учитель нас нацеливал не так.
Рождённый, так сказать, слугой момента,
Он не был недотёпа и простак,
Но мало было в нём
Интеллигента.
Он рано покидал свою кровать
И торопил нас действовать скорее,
Но обучал
Копаться и копать
И не учил
Парить и гордо реять.

На первый взгляд, здесь пресловутый конфликт «отцов» и «детей». Но нет! Тут конфликт людей разных эпох. Молодым читателям надо бы долго объяснять, что становление человека и поэта Виктора Коротаева пришлось на времена так называемой «оттепели». Теперь её многие называют «гнилой».

Но суть в другом. Конец 1950-х-начало 1960-х годов – время «ломки» массового сознания в среде молодых людей. Попадая к «учителям», имеющим зажатость сознания и поведения, молодёжь того времени испытывала явный дискомфорт.

Только не надо иметь в виду школьных учителей и преподавателей. У Коротаева здесь «учитель», что называется, по жизни, скорей всего. Возможно, был какой-то прототип.

Казалось бы, это знаки другого времени. Но если взять тему шире. Опыт старших поколений бесценен. Но они часто предлагают молодым своеобразную колею самой жизни. Вот против чего «бунтарит» молодой человек.

Впрочем, он отдаёт должное своему «учителю», хотя и с большой оговоркой.

Он отдавал питомцам всё, что мог, –
И хлеб, и соль,
И вырезку говяжью.
Но всю основу видел
В мышцах ног,
Естественно считая крылья –
Блажью.

Вот где опасность таких, казалось бы, благожелательных «учителей». Они часто ввергают «младое племя» в быт, лишив самую жизни духовного начала. Помните? «Человек рождён для счастья, как птица для полёта…» – так говорил Владимир Короленко. Но писатель ошибался, забыв пушкинское: «на свете счастья нет». «Крылья» нужны для больших или великих дел в жизни, а не для эфемерного «счастья», которое никогда не достижимо в земной юдоли.

На нас угробив множество годов,
Он всё же вызывает в сердце
Жалость:
Ведь он всю жизнь
Выращивал кротов,
Орлы ж – наперекор ему
Рождались.

Да, «орлы»! И – наперекор! Эпохе, «учителям», сословным традициям, мнению «прогрессивного человечества»…
Но тут, конечно, и урок будущим поколениям. Хочешь «летать» – отращивай «крылья»! Сопротивление «жизненным обстоятельствам» вот, безусловно, важнейшая наука в реальности жизненного пути.

* * *

Важно отметить, что Виктор Коротаев на протяжении своего творчества не раз возвращался к этой теме. По-видимому, справедливо считая, что поэт может выступать в роли своеобразного наставника для молодых.

Вот стихотворение «Недоростки». Оно было откликом на некоторые молодежные явления времени «застоя». В частности, позднее взросление, очевидный молодёжный инфантилизм.

Мы-то уже видели, что поколение детей войны, к которому принадлежал Виктор Коротаев, пору возмужания прошло почти мгновенно, не оставив время на раскачку в своей судьбе. Отсюда и жесткая эмоциональность поэта. Он имел на это право, доказав справедливость своей позиции собственной жизнью.

Рок зловещий,
Божья ли немилость –
А давно для мира не секрет:
Ничего из вас не получилось
Ни в осьмнадцать,
И ни в тридцать лет.
Может, я кого-то обижаю,
Но всегда
И у народов всех
Юноши,
Не ставшие мужами,
Вызывали жалость
Или смех.

Нет ли у вас ощущения, что вы подпадаете под магнетизм поэта? Как твёрдо и уверенно он ведёт свою линию стихотворения. И даже у тех, у кого появляется желание оспорить какие-то тезисы поэта, всё равно понимают, что напор поэтического текста в данном случае оправдан. Он идёт от беспокойного ума и глубоко переживающего сердца.

Отсюда, публицистический пафос этого стихотворения.

Мните те вы, что вы – персоны,
Голубая кровь,
Почти что – знать.
А ведь сами в общем
Не способны
Собственного краха осознать.
Хвастая дипломами своими,
Вспомните о клятвах на крови…

Тут можно голову на отсечение дать, что это написано не в 1980-е годы, а только вчера. Так всё актуально! Так, оказывается, всё долго зрело…

Что же с нами происходит? – хочется спросить в очередной раз. Почему «властителями дум», (особенно, у большей части молодёжи), вдруг стали все эти «короли» и «принцессы» эстрады, все эти плохие актеришки глупых телесериалов? Для чего они хвастаются перед нами своими особняками и лимузинами, яхтами и самолётами?.. Почему многие политики, плотоядно улыбаясь с экранов долбежных «ящиков», так часто говорят о благе народа, что за их спинами страну-то, Россию нашу в сущности уже разворовали?..

Почему этих «почему» так много? И главное: почему нет ответа на главный вопрос: а мы-то где были? Вот поэт обращается уже больше к нам, ещё имеющим совесть и честь, ещё болеющим за свой народ?

Где же ваши подвиги во имя
Родины,
Свободы
И любви?
Где они,
Высокие порывы,
Гордый дух,
Решительная стать?
Лопнули порывы,
Как нарывы,
Даже неудобно вспоминать.
Вместо меди – пропитое злато,
Как возмездье – старость невдали.
Говорите:
Время виновато
Молодцы, виновника нашли.

Но как ныне бояться настоящей публицистики! Послушать иных «деятелей» от политики и литературы, то она и вовсе не нужна. Чего зря народ будоражить? Нам по «ящику» покажут как бы мы могли жить! Но не будем так жить потому, что на всех «золотого тельца» всё равно не хватит…

Но помните:

Нам перерастать любое время,
Чтоб ему указывать пути.
Вы ж до своего –
Дурное семя –
Даже не сумели дорасти.
Смех и жалость – всё, что я имею
По закону нынешнего дня.
Я сегодня
Просто вас жалею.
Время досмеётся
За меня.

Вот такой взгляд в будущее! Русское общество, действительно, растеряло многие идеалы «отцов» и «дедов». И как водится, с «водой выплеснули и ребёнка». А на дне её и была «мысль народная», самая вековечная. Идущая и от Пушкина: и долго тем любезен буду я народу; и от Некрасова: эх, дубинушка, ухнем!.. А там – и «сама пойдёт»! Пойдёт ли?

Тут опять возможны стенания «эстетов» от поэзии. Ну зачем так грубо? Это же поэзия, а не газетная публицистика? Верно, поэзия! Но коль долго мы будем себя услаждать «чистыми звуками», тем дольше и будет больна наша Россия-Русь…

* * *

Поговорим о смысле жизни. Тоже вечная тема в творчестве Виктора Коротаева. Многие из давних почитателей поэта обратили внимание на это стихотворение. Посвящено она замечательному поэту Александру Боброву. Скажу сразу, что стихотворение отличается очевидной интимностью разговора, в который не посвящают даже близких. И на то, как мы увидим, были причины.

Ну что же ты молчишь,
Мой самый чуткий друг?
Меня пугает тишь
И ранит
Каждый звук.
Всё это не теперь,
Конечно, началось…
Прикрой-ка лучше дверь,
И так слыхать
Насквозь.

Элегичность зачина наводит на мысль о том, что поэт подводит важные итоги в своей судьбе. По сути, он спрягает жизнь и вечность, думая о том, что многим из нас не хватает в жизни.

Я так бывал устал
И так вразнос любил…
Бывало, выпивал,
Случалось, даже пил.
Вздымало вверх меня
И рушило на дно.
А сердце из кремня –
Бывает ли оно?

У Виктора Коротаева много стихотворений искренних до самых высоких полётов души. Но в данном случае ощущается внутренний надрыв. Ведь решается один из главных вопросов жизни: не была ли она случайна, так ли всё в ней сложилось, как задумалось в молодые годы?

И вот теперь лежу,
Судьбой почти отпет.
О чём-нибудь тужу?
Да нет, мой милый,
Нет.

Конечно, написано это в минуты душевного кризиса. Ещё у поэта впереди было довольно много лет жизни. Лет деятельных, творчески насыщенных. Есть ли тут понимание, что какие высоты не достигнуты? Или что-то упущено, растрачено впустую?..

Такие вопросы, надо сказать, задаются поэтом, многое понявшим в основах мировоззрения русского человека.. Они характерны для тех людей, которые знают истинную ценность самой жизни. Они не появляются у людей равнодушных, самодовольных. Коротаев это хорошо понимал.

А плачу потому,
Что на исходе дней
Завидую тому,
Кто жил ещё
Ещё больней.

Поэт ставит точку, отказываясь от многоточия. Здесь нет вариативности. И для себя. И для нас. И для будущих читателей. Тут каждый может поискать синонимический ряд для слова «больней». Может быть, умней? Или – веселей? Быть может, ответственней?.. Или – добрей? Я не берусь отвечать за всех. Слишком полифоничен может быть ответ.

Есть ведь два понимания смысла жизни. Одно – «жизнь прекрасна и удивительна», вся ценность в ней самой. Второе – «после нас, хоть потоп». Тут я не беру ещё и третий смысл – теологический. Оставим «Всевышнему – богово». Наш разговор для светских людей. А им присущи первые два понимания смысла жизни.

Какой же из них исповедовал Виктор Коротаев? Вопрос не праздный. На мой взгляд, первый. Именно – жизнь прекрасна! Тут перейдём к ещё одной элегии поэта. Называется она «Ночное письмо Вадиму Кузнецову».

Был такой товарищ у Виктора Коротаева, поэт. Наверное, теперь почти забытый. Но он был верным и надёжным другом вологжанина. Поэтому Коротаев и отправил ему свою исповедь.

Вадим Петрович, что-то грустно, брат.
Не потому ль, что медленное старея,
Идти вперёд всё горше и труднее
И поздно поворачивать назад.
Судьбою не приучен я стонать,
Но что-то с каждым днём
В ней больше трещин,
Знакомых – уйма,
А друзей всё меньше
И это, право,
Больно понимать.

Как видим, ещё одна «трещина» в душе. И опять – время итогов. «Хоровод» жизни отвлекает от главного: «зачем опять отложены стихи?» Если ли силы, чтобы выполнить своё предназначение в жизни?

Неужто ждёт меня такой удел.
Когда какой-то хлыщ,
Едва зевая,
В твою небрежно сторону кивает:
Что вот-де мог,
Да сам не захотел.

Да, суровый судный день! Мотив незавершённости своей судьбы – не есть в данном случае простой пессимизм. Он проистекал у поэта от высшей осознанности своей необходимости обществу.

Иначе мы устроены, мой друг,
И помним, где нужны
И где полезны.
Но ты прости:
Я тоже не железный,
Успел –
Поплакал в дружеский сюртук.

Но ведь смысл жизни, есть! Поэт это утверждает уверенно, с полным понимаем высшего счастья в этой жизни.

Мы не одним живём на свете днём,
Зато одной мечтой и верой дышим,
Весёлых писем
По ночам не пишем,
Но и утрами
Тоже слёз не льём.

Всё так! Вот это характер! Сильный и независимый. Целеустремлённый. Такова была сущность Виктора Коротаева.

* * *

Наверное, на этой ноте и надо завершать разговор о художественном мире поэта. Думаю, что истинные знатоки поэзии Виктора Коротаева, возможно, будут удивлены, что в портрете, пусть и литературном, не нашлось места для многих лучших и программных стихотворений замечательного лирика конца прошлого века.

Это действительно так. Но, во-первых, о таких стихах уже сказали другие. И мне не след повторять очевидное. Во-вторых, пусть будущий читатель сам сделает свои открытия. А их, я уверен, будет много. В поэзии В.Коротаева ещё много глубинных «тайников», которые разыскивать не только нам, помнящих и любящих это прекрасного человека и гражданина.

Андрей Петрович Смолин родился в 1959 году в Вологде. Учился в нескольких вузах, окончил Высшие литературные курсы. Много лет работал в журналистике, основная литературная деятельность – литературная критика. Автор трёх книг, многочисленных статей публицистики и критики. Живёт в Вологде.
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную