Александр СУВОРОВ (Сыктывкар)

СЕРДЦЕБИЕНИЕ

(Из новых стихов)

 

* * *
Всё начинается с мечты
Недостижимой и прекрасной.
Не устрашись же высоты –
Шагни, начни свой путь опасный.

Не отворачивай лица,
Когда ударит ветер встречный,
И верь, что сможешь до конца
Дойти по тропке бесконечной.

А если вдруг ослабнет дух,
Решив, что всё на свете тленно,
Начни читать молитвы вслух –
И Бог поможет непременно.

И в буреломах дней и слов
Опять откроются проходы,
И в круговерти пустяков
С ног не собьют тебя невзгоды.

И не возьмут соблазны в плен,
Хоть хитроумны их капканы...
Бог знает, ты не супермен,
Но путь твой входит в Божьи планы.

* * *
Если невозможное возможно,
Значит, можно всё, чего нельзя.
И летит душа неосторожно,
По небесным наледям скользя.

Не притормозить, не оглядеться –
Верно ли в пространстве выбран путь.
И не знает сердце, чем согреться,
Где от перегрузок отдохнуть.

И уводит в бездну бездорожье,
В бесконечность тьмы и тишины,
И забыты Заповеди Божьи,
И ничьи советы не нужны.

Сколько их, на виражах опасных
Сгинуло – и не собрать костей!
Боже, вразуми своих прекрасных,
Безоглядных, искренних детей!

АВИАДИСПЕТЧЕР
В неверное время хмельных полнолуний
Не сбиться бы с курса, летя по прямой.
Слепыми полётами ведьм и колдуний
Командует дьявол, диспетчер ночной.

Мерцает в глубинном его подземелье
Экраном невидимым адский радар,
И дьявольский голос, пьянящий, как зелье,
То ласков, то резок, то молод, то стар.

И слышат его все, кому это надо –
Не будет в небесном котле катастроф.
Слетятся на шабаш исчадия ада
Плясать вкруг высоких кровавых костров.

И не отменить уже оргию эту,
С путей эту дикую нечисть не сбить.
Погаснут костры, и вернутся к рассвету
Колдуньи домой – дальше силу копить.

Да чёрт с нею, с нечистью. Мы засыпаем,
И наши любимые шепчут сквозь сон,
Что, даже поссорившись, к ведьминым стаям
Они не примкнут... Ну какой им резон?

Лукавят, наверно. Их мётлы и швабры
Умеют летать. Стоит вымолвить вслух
Бессмыслицу дьявольской абракадабры –
И вот уже рядом рогатый пастух.

И вот уже сброшены напрочь одежды
И с ними унылых забот шелуха,
И вот уже тают земные надежды
Со скоростью света, любви и греха...

А мы засыпаем и праведно дышим,
Не веря хмельной полнолунной тоске.
Мы голос диспетчера, может, и слышим,
Но он не на нашем хрипит языке.

* * *
Вне зоны доступа Создатель –
Не дозвониться. Связи нет.
И я, как нолик в знаменатель,
Стремлюсь тщеславно в интернет.

А там так хитроумно сети
Раскинул дьявол, что спасти
Меня никто на белом свете
Не сможет – Господи, прости!

Барахтаюсь в потоках мутных,
Гребу на колокольный звон,
И нет корабликов попутных,
И подлый смех – со всех сторон.

В густой толпе суждений разных –
Кто по дрова, кто в дикий лес.
Понятно, в сетевых соблазнах
У дьявола свой интерес.

Он черепной моей коробкой
Уже играет в сотни рук...
Кто бы случайно щёлкнул кнопкой
И выключил мой ноутбук?

* * *
Лжецы надеются напрасно,
Сплетая сеть своих интриг,
Что Бог взирает беспристрастно
На их безумный путь в тупик.

Он каждому готовит кару –
Не дрогнет меч в Его руке.
И ужаснётся мир кошмару,
Который ждёт их в тупике.

* * *
По лестнице, ведущей в Небеса,
Спускаемся всё ниже мы, не веря,
Что там не человечьи голоса,
А вопли бесов и рычанье зверя.

И лестница всё круче, всё темней,
Всё выщербленней скользкие ступени.
И суматошно мечутся по ней
Хвостатые беспамятные тени.

Ввязались мы в опасную игру,
Во всём стремясь душой достать до днища...
Нам вверх бы надо, к свету и добру,
К любви и вере – там ступени чище.

* * *
И учусь я молитвенно петь,
Душу в путь навсегда собирая.
Мне ещё предстоит долететь
Сквозь бесплотные бездны до Рая.

Вот Псалтирь, рядом «Новый завет» –
Что я ведаю, слабый, о Боге!
От икон в душу мне льётся свет,
Чтоб не сбился я с верной дороги.

* * *
Вот ветер летит по скверу,
Вот церковь белей, чем снег...
Душа выбирает веру
Без спроса, на весь свой век.

Всех церковь сзывает звоном –
Кто рядом, кто далеко.
Подходит душа к иконам –
Тепло возле них, легко.

Возносит Троице славу
На клиросе женский хор.
И всё здесь душе по нраву,
Всё радует слух и взор.

Так не смотрите же косо!
Душе выпал путь прямой –
Выбрала веру без спроса,
Ведь верить-то ей самой.

* * *
Сума полна – душа пуста,
Когда на шее нет креста.

* * *
Происходит затмение веры,
Как затмение солнца. Темно.
Всепланетной войны изуверы
Лезут в душу, как воры в окно.

Сколько лжи, сколько грязи и крови!
Сколько хищных, безжалостных глаз!
В каждой позе, улыбке и слове
Извращённая тьма напоказ.

Похотливое, жадное время,
Лицемерная мудрость витий.
Бес долбит нас и в сердце, и в темя:
Укради, обмани и убий!

И не видно конца этой битве
Тьмы со светом, добра с вечным злом...
Я спасаюсь в стихах и в молитве –
Сочиняю свой личный псалом.

* * *
А кровь не вода,
Вода не вино.
Беда не беда,
Раз так суждено.

Вот вытащим воз
В подъём на горбу –
И выпьем без слёз
За жизнь и судьбу.

И спьяну споём
Не в тон и не в лад
О чём-то своём –
Сам чёрт нам не брат.

А после опять
Впряжёмся – и в путь.
И нас не понять,
И нас не свернуть.

* * *
На чёрный день неплохо б запастись
Дровами, солью, спичками, друзьями
И, чтобы от уныния спастись,
Терпения ржаными сухарями.

Когда же сменит утренний рассвет
Потёмки бытия под новым небом,
Неплохо бы всем чёрным дням в ответ
Украсить жизнь веселья белым хлебом.

Нас, вечных, не объехать по кривой,
Не уязвить в змеиных кривотолках,
Пока хранятся в нашей кладовой
И хлеб, и сухари на главных полках.

* * *
Плетень, дорога под уклон,
Два ряда изб, колодец древний,
Берёзы, не жалея крон,
Шумят над вымершей деревней.

Рябит унылый листопад,
Свистит на ёлке рябчик смелый...
Когда ещё пойдут на лад
Дела в глуши осиротелой!

* * *
Быть щедрым на земле несложно:
Всё – строго пополам.
Дарите радость, и возможно,
Подарят счастье вам.

Ведь есть сердца побольше ваших –
С любовью через край.
Их щедрость плещет в полных чашах –
Бери и разливай.

И не копи себя для скуки
На чёрный день в судьбе.
Протягивай на помощь руки,
Чтоб помогли тебе.

Зря говорят, что дух в народе
Сегодня слаб и вял.
Круговорот добра в природе
Никто не отменял.

* * *
И что шумим, что спорим с теми,
Кто видит в жизни смысл иной?
Когда-нибудь и наше время
Глубокой будет стариной.

И кто там, в тридесятом веке
Задумчиво вздохнёт о нас?
Там будут течь другие реки
И речи будут без прикрас.

Там вздыбятся другие горы
На месте нынешних равнин.
И кто там вспомнит наши споры
И наш хмельной адреналин?

Глубокомысленные предки,
Музейной пылью ляжем мы
На выцветшие этикетки
У экспонатов древней тьмы.

Что мы почуем из-за края,
Какая боль в нас захрустит,
Ведь вечность, эту пыль стирая,
Ничуть по нам не загрустит?

* * *
Из плотной тьмы времён пристрастно
На нас минувшее глядит.
Кто нами правит самовластно?
Кто в праведном бою убит?

Кто вознесён несправедливо?
Кем восхищается молва?..
Вникает прошлое ревниво
В заботы наши и слова.

Не всё ему у нас понятно:
О чём так громко говорим?
Зачем одни выводим пятна,
А на других наводим грим?

И почему так трудно спорим
О невозвратном – о былом,
Как будто бег судьбы ускорим
Опроверженьем аксиом?

Куда торопимся? Прервётся
Наш путь по вечным временам –
Глядеть из прошлого придётся
Сквозь тьму в грядущее и нам.

* * *
Настоящего нет. Только прошлое тянется
За спиной, словно дым в темноте.
Я бреду по бессонным пространствам, как пьяница,
Заблудившись в своей маяте.

Я ищу подтверждения времени вечного
В мельтешеньи веков и секунд
И качаюсь в потоках движения встречного –
Бытие проседает, как грунт.

И ничто не проходит, не вянет, не рушится
И не плавится в жизни земной.
Надо только всем сердцем и разумом вслушаться
В гром и шорохи там, за спиной.

СЕРДЦЕБИЕНИЕ
Что-то сдвинулось в пространстве, в вечной темени,
Словно сбилась бытия драматургия.
Показалось, зачастило сердце времени...
Или это у меня тахикардия?

Показалось, замелькали в звёздном пологе
«Скорой помощи» стремительные фары...
Пусть вселенские успеют кардиологи
В Орион, в Кассиопею и в Стожары.

Пусть собьют они высокое давление
В бытии межзвёздном... Что им стоит?
Может, это и моё сердцебиение
Хоть на время незаметно успокоит?

* * *
Возвращаться незачем, поверь –
Там уже другое и другие.
Там живут по-новому теперь,
По другой, чужой драматургии.

По-иному там вершат суды
И не так разыгрывают драмы.
Но остались там твои следы,
Словно на душе живые шрамы.

* * *
Ты стоишь вполоборота,
Навострил своё чутьё.
Пролетело мимо что-то.
Мимо – значит, не твоё.

То ли вирус чьей-то хвори,
То ли град чужих наград...
Может, это чьё-то горе,
Может, слово невпопад.

Или, попусту забавясь,
Кто-то запустил змею, 
Или исподлобья зависть
Бросил в сторону твою.

Просвистело, не задело,
Воздух завихрив слегка,
Не твоё, а чьё-то дело,
Видимо, издалека.

И не нужно соучастья,
И умерь своё чутьё.
Пролетело мимо счастье.
Мимо – значит, не твоё.

* * *
Не такого ждали мы итога –
На душе ни студно, ни тепло.
Всё могло быть лучше. И намного.
Да вот почему-то не смогло.

То ли оптимизма не хватило,
То ли компас бытия соврал.
Были приготовлены стропила,
Нужен был ещё один аврал.

Но душа, взлетавшая всё выше,
Отчего-то устремлялась вниз.
Не дошло в судьбе у нас до крыши,
И не нам достался первый приз.

Жаловаться поздно, и к тому же
На душе ни студно, ни тепло.
Всё могло быть несравнимо хуже,
Да вот почему-то не смогло.

* * *
Ничьих не слышно голосов –
Ни слов, ни междометий...
До счастья несколько часов –
Почти тысячелетий.

Дожить бы, дотерпеть душой,
Не отвлекаясь в спешке
На то, как странно мир большой
Кривит уста в усмешке.

Он что-то прячет в глубине,
За равнодушным взглядом.
А счастье не спешит ко мне –
Гуляет где-то рядом.

* * *
Живу, толстея и старея,
Воюю честно сам с собой.
Ау, враги! Ко мне! Скорее!
Хочу отдать вам ужин свой.

Ни одного врага в округе,
Видать, они, как и друзья,
Прочли однажды на досуге
О том, что ужин есть нельзя.

И что мне делать? Стынет ужин.
Есть иль не есть? Вопрос ребром.
Сдаюсь, я снова безоружен
Перед своим пустым нутром.

Но завтра будет по-другому,
Я буду, словно врач, суров
И ужин свой скормлю любому
Из зазевавшихся врагов.

* * *
Шёлковую плётку
В доме не держу.
Мирно ем селёдку,
Миром дорожу.

Ножку ем индюшью –
Ублажаю плоть.
Мне горячку с чушью
Незачем пороть.

Мажу маслом к чаю
Сытный бутерброд
И души не чаю
В этой жизни. Вот!

* * *
Будь начеку, гуляя с каннибалами,
Лови подвохи в их клыкастых шутках,
Чтобы прогулка рядом с их оскалами
Не завершилась скорбно в их желудках.

И пусть ты гражданин другого племени,
Пусть даже сам опасней людоеда,
Беги от них, не дожидайся времени
Хмельного первобытного обеда.

* * *
В завалах чепухи
Живут сверх Божьей сметы
Бессмертные стихи
И смертные поэты.

И не понять пока
Средь бурного потока,
Что в мире на века,
А кто умрёт до срока.

Как хорошо, что нет
На судьбах чётких знаков!
Не оттого ль поэт
Ни с кем не одинаков?

* * *
Выбирает сам себе Пегас
Всадников,
Влетая на рыси
К истинным поэтам в звёздный час...
Остальные ездят на такси.

* * *
Доброй ночи, Пегас! Полетаем
Среди звёзд под присмотром луны?
Нам к чужим поэтическим стаям
Прибиваться не стоит – пьяны.

Да, пьяны! Крепче вин из подвалов
Этот ветер в лицо на лету.
Не добыть нам с тобой капиталов,
Что ж, почувствуем, друг, высоту.

Нам нужна эта жизнь даровая,
Эти игры с судьбой в поддавки...
Ах, как сердце щемит, замирая,
На излёте упругой строки!

* * *
Пусть будет всё в моей судьбе –
И покаянье, и грехи,
И жалость к самому себе,
И жизнь, и вера, и стихи...

Пусть будет всё, как Бог велит,
По заповедям, по уму.
Пропорции распределит
Господь по плану Своему.

И если не достанет мне
Богатства, славы и наград,
Что ж, истиной, той, что в вине,
Я стану счастлив и богат.

А если попаду в беду,
А если заболею вдруг,
Бог соловьям в моём саду
Назначит исцелять недуг.

И будет в небе синева,
И будет прощены грехи,
И будут лучшие слова
Слетаться в лучшие стихи.

* * *
Зачем крушить нам до основ
Понятия и знаки жизни?
Мы думаем о смысле слов,
А не об их дороговизне.

Ведь дело вовсе не в цене,
А в достоверности извечной.
И лишь глухой в родной стране
Не слышит в слове ритм сердечный.

И лишь чужим в родном краю
За речи требуется плата.
А мы идём в другом строю,
Где слово русское крылато.

Вот наши книжки средь томов
Загадочной и честной жизни.
Мы думаем о смысле слов,
А не об их дороговизне.

* * *
Публичная анестезия –
Народ зачерствел не сам.
Не только Москва – вся Россия
Не верит уже слезам.

А верит рублю и кредиту
И платит за ложь и грех.
И в помощь его аппетиту –
Блестящий набор утех.

Когда он успел так прогнуться
Не под бытие – под быт?
Неужто уже не вернутся
Добро, состраданье, стыд?

VIP-ы
Там, наверху, свои законы,
Особый церемониал.
Особо важные персоны
Едят не то, что персонал.
И пьют не то, и разговоры
У них, конечно, не о том.
Они не тати и не воры,
Но в это верится с трудом.

* * *
Сколько хищников в мире людей!
Вот и ты тоже не травоядный.
Всем известно, что ты не злодей,
Но любитель жаркого изрядный.

А под водочку съешь и быка,
Обглодав его бедные кости.
Слава богу, не видно пока
В сытом взгляде твоём жадной злости.

Впрочем, стоит ли верить глазам –
Что ты смачно грызёшь за обедом?..
Не соседа ли? Что ж, он и сам
Был до этого дня людоедом.

ПОДВОХ
Как много тайн – за вечной суетой!
Мы все под колдовской томимся властью.
Готов ли к встрече с рыбкой золотой
Добытчик со своей старинной снастью? 

И не застанет ли его врасплох
Внезапный выбор трёх преображений,
Ведь в рыбьих обещаниях подвох
Поспешных и неправильных решений?

Вот ляпнет старец глупость сгоряча –
И заживёт легко, богато, сыто,
Но кончит плохо, в хижине влача
Судьбину у разбитого корыта. 

И в этом есть, конечно же, резон,
И это нам – за суету расплата.
Сжигает душу колдовской озон,
И рыбка вряд ли в этом виновата.

* * *
Пусть будет жизнь прозрачна и чиста
И неподвластна ничьему контролю.
Духовные наследники Христа,
Мы верим лишь в Его живую волю.

Мы верим лишь в Его святую власть,
А всё иное пахнет адской серой.
Не дай же Бог нам на колени пасть
Перед лукавой смертоносной верой.

* * *
Память слабеет. Историки врут.
Ливни мгновений смывают следы.
Сколько подробностей спрячет под спуд
Вечность – ей мелочи жизни чужды!

А в кислоте её жгучих времён
Даже огонь растворится дотла.
Сколько знамён, сколько громких имён
Канет в забвенье, как в землю зола!

И не припомнить ни ликов, ни слов,
Старых грехов, детских страхов и слёз...
Сколько забыто великих стихов,
Странных сомнений, загадочных грёз!

Так пропадают в неведомой мгле
Звёзды и боги, пути и века.
Сколько уходит людей на Земле,
И ни один не вернулся пока!

Не задержать этот тёмный поток –
Нет во Вселенной границ и плотин.
И невозможен последний итог
Там, где ни следствий уже, ни причин.

В бездне порядок событий суров –
В ней не найти ни концов, ни начал.
Но неужели на диски миров
Память о жизни никто не скачал?

* * *
А я Вселенной не чужой –
Машу рукой созвездьям встречным.
Сливаясь с вечностью душой,
Сам становлюсь, как холод, вечным.

И согреваюсь на лету
Лишь тем, что все живём под Богом,
Что вечность, канув в пустоту,
Не может в жизни быть итогом.

* * *
Не чураюсь чуткой осторожности,
Научился резко тормозить.
Всё возможно в нашей невозможности,
Даже то, что не вообразить.

Вот сейчас, к примеру, стужа страшная –
Можно обморозиться в момент,
И душа, доселе бесшабашная,
Почему-то просится в Ташкент.

Вот собака, видимо, кусачая,
Бегает опять без поводка.
Не рискую, обхожу, иначе я
Стать могу покусанным слегка.

И от банкоматов жду подвоха я –
Можно нищим стать в единый миг.
Вон уже идёт к банкирам, охая,
Материться и бузить старик.

А вдобавок вечером Вселенная,
Выкурив межзвёздный свой кальян,
Вдруг на нас нашлёт, душа надменная,
Агрессивных инопланетян.

Жизнь, она субстанция двоякая –
То зубаста, то, как шёлк, нежна.
И случиться в жизни может всякое,
Мне такая вроде и нужна.

* * *
За каждым поворотом – неизвестность,
Чужой огонь, неведомая местность,
Но если, не сворачивая, жить,
Понятней жизнь не станет ни на йоту,
И нам от поворота к повороту
Приходится без устали спешить.

Так, открывая тайны понемногу,
Мы к истине торим свою дорогу,
Забыв, что есть последний поворот.
Его не проскочить даже случайно,
За ним, крутым, Божественная тайна
И свет не этот, а навеки тот.

* * *
Живу, в подробности вникая,
И верю, даже на мели,
Душа моя одна такая
На всей Земле и вне Земли.

И повторить её не сможет
Никто, нигде и никогда.
Ни смерть её не уничтожит,
Ни агрессивная среда.

И что ей жизни скоротечность,
И что ей мелочи судьбы!
Она спокойно смотрит в вечность
Поверх смиренья и борьбы.

* * *
       Тане
Ты моя лучшая из планет,
Ты моё солнце среди светил.
Если бы жил я тысячи лет,
Тысячи лет бы тебя любил.

Мы во Вселенной летим вдвоём,
И не страшны нам тоска и тьма.
Ты в моём сердце, а я – в твоём.
Так захотела любовь сама.

Тысячи лет, миллиарды лет
Могут сгореть в этой жизни зря.
А надо мною опять рассвет,
Неугасимой любви заря.

* * *
Жизнь подходит к концу, а любовь не прошла
И, конечно, уже не пройдёт.
Мне её золотого живого тепла,
Верю, хватит на вечность вперёд.

Будет этим теплом согревать и беречь
Память тихой и нежной души...
Жизнь моя, ты всевластной судьбе не перечь,
Но кончаться пока не спеши.

СУХИЕ ЛИСТЬЯ
Ивняком заросли берега
Давней юности, речки хрустальной.
Затрясинели в поймах луга,
Где бродил я, по-детски печальный.

Эта грустная мука души
Стала мудростью сердца с годами.
И шуршит моя память в тиши
Сухолистьем судьбы под ногами.

* * *
Что ещё мне остаётся?
Буду жить, пока живётся.
А потом ещё немного,
А затем ещё чуть-чуть...
Хочется на белом свете
Пусть не всласть, а на диете
Дотянуть до некролога,
Но попозже как-нибудь.

* * *
На краю земли, у кромки льдов
Не проедешь на велосипеде.
Там повсюду вмятины следов.
Это бродят белые медведи.

Ветер завывает, как шаман,
Звёзды смотрят вниз в недоуменьи.
Рядом Ледовитый океан
Дышит сквозь продушины тюленьи.

Скоро стужа ледяным огнём
Всё живое вновь спалит в округе...
Ну, куда ты едешь на своём
Безнадёжном двухколёсном друге?

* * *
Сорок лет спустя в Фейсбуке
Скажут, оглядевшись, внуки:
Удивительно, но встарь
Русью тоже правил царь.

А в Москве опять на троне
Будет восседать в короне
Самодержец всей Руси...
Боже, Родину спаси!

Пусть оставят нас напасти!
А кому сидеть у власти,
Вседержителю видней.
Лишь бы царь был не злодей.

Лишь бы Русь на белом свете
За добро была в ответе,
Лишь бы через сорок лет
Не прикрыли Интернет.

* * *
Студёные, снежные зимы,
Упорный расклад бытия.
До боли сердечной любимы
Неяркие эти края.

Бескрайние белые ночи,
Над Вычегдой тишь да туман.
И мысли давно не охочи
До южных приветливых стран.

Просторно под северным небом
Живётся негромким стихам.
Да не попрекнёт меня хлебом
Мой Север – и цех мой, и храм.

* * *
Как мелко мы о смерти судим –
Лишь по кладбищенским крестам.
А ведь известно: все там будем,
И хорошо, что только там.

Чертёж пространств и притяжений
Неразличим в провалах тьмы.
Куда по граням напряжений
Отправимся посмертно мы?

В какие мы помчимся сферы,
По чуждым плоскостям скользя?
Не отречёмся ли от веры,
Забыв, что без неё нельзя?

Не отвернёмся ли в гордыне
От верных ангелов своих?
Ведь вспоминаем мы и ныне
Нечасто и нетвёрдо их.

Дай бог, не сбиться нам с дороги,
Когда уйдём за вечный край,
И в скорби не забыть о Боге,
И в срок не в ад прибыть, а в Рай.

* * *
Что думать о прошлом – оно не филонит,
Всё явственней топот его за спиной.
Бежим без оглядки, иначе догонит
И разом обгонит бесплотной стеной.

За этой стеной даже пыль не клубится –
Безвременье, стужа, безбрежная тьма,
Застывшие даты, недвижные лица,
Слепое отсутствие чувств и ума.

Мгновенье – и ты станешь прошлым и вечным,
Былым, безвозвратным, далёким, чужим.
Послушай, нельзя быть хмельным и беспечным,
Когда мы так трудно по жизни бежим.

* * *
В городе, в поле, на пляже,
В космосе или в Москве
Будь монархистом – нельзя же
Жить без царя в голове.

* * *
Пробились в мае к солнцу травы,
Проснулись первые цветы.
Дается жизнь не для забавы,
А для любви и доброты.

И в каждом сердце зреет это
Предназначение в судьбе.
Как важно смысл тепла и света
Счастливо разгадать в себе!

Как важно на восходе мая
Услышать жизни ясный зов
И, ничего не понимая,
Стать вдруг цветком среди цветов.

И подарить навек любимым
Всего себя, до лепестка.
А одиноким нелюдимам
И в мае – скука и тоска.

ДОБРЯК
Не задирайте добряка –
Он злом не защищён от мира.
Он с детских лет наверняка
Был увалень, а не задира.

В нём равновесие души
И безыскусное здоровье –
Живёт себе в своей тиши
И не способен на злословье.

Пусть он ничем не знаменит,
Добряк у Бога на примете,
Ведь он добро в душе хранит
Для всех людей на белом свете.

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"
Система Orphus
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную