|  Ислам Таргимхо - ингуш, родился в 1985 году в Грозном. В 1994 году семья переехала в родную Ингушетию, ставшую к тому времени Республикой. В 2002 году Ислам закончил школу-гимназию и поступил в Российскую академию адвокатуры в Москве. В настоящее время занимается адвокатской практикой в Ростове-на-Дону. Женат, воспитывает дочь. Пишет на русском языке.
Со стихами Ислама мы с Николаем Дорошенко познакомились, когда были месяц назад в Ингушетии на презентации книги Мусы Албогачиева «Кавказский пленник» - книги о русском поэте, бывшем первом секретаре Союза писателей России Игоре Ляпине.
Я был знаком когда-то с очень известным ингушским поэтом Саидом Чахкиевым, который своим талантом заслужил литературное имя Саид. На Кавказе выдающихся поэтов называют только по имени: Расул, Кайсын, Саид…Познакомившись со стихами Ислама, пишущего в отличие от Саида не на родном языке, а на русском, я всё равно почувствовал ингушскую душу, ингушскую энергетику, да и ту дерзость, свойственную, правда, всем молодым талантливым поэтам. Может быть, не всё получается у Ислама, как ему хочется, но движение его в правильном направлении. Он может удивить. Вот приведу четыре строчки из стихотворения, которое не вошло в эту подборку. Потому что над ним автору ещё надо работать. А начало такое. Живое и парадоксальное. Автор описывает ночное небо:
Не срываются в бездну,
потускневши глядят.
Разоренных созвездий
партизанский отряд…
Согласитесь, интригует…Появляются широкие ассоциации. Но надо всё стихотворение прописать достойно этого образа.
Или вот в стихотворении этой подборки есть такие строки: "И к Луне, запылавшей в сизигии,/ дружно тянутся крылья мостов". Не знал, что такое сизигия. Поискал и удовлетворился. Чего желаю и читателю. Вижу, что у автора большой диапазон тем, он не боится отходить от традиционных сюжетов. Он довольно самостоятелен.
Одним словом, желаю Исламу Таргимхо многих трудов и радостей на ниве поэзии. Должно получиться.
|
| |
* * *
На закат багрово-красный,
В одиночестве, часами
пожелтевшими глазами
смотрят астры.
Ветер день сдувает с неба.
Подступает ночь с востока.
Верю, ты не одинока,
верю слепо.
* * *
Что если нам опять начать сначала?
Вдвоем отплыть от ветхого причала
в наш не изученный поющий океан.
Послушать волн эпические стансы
про бесконечные вторые шансы
и наш, любовью именуемый, изъян.
И про печаль, что мне же неподвластна.
Про то, что ты стараешься напрасно
рассеять сплин, в котором я так рьян.
Мы будем плыть и слушать бесконечно,
но если страсть угаснет, я увечный
нырну в пучину, как левиафан.
* * *
За плечами жизни круговерть,
за нее я должен быть в ответе.
На мою соломенную смерть
храбрецы накладывают вето.
Неизбежно следует конец
за любым началом человека.
Пробудит подобных мне свинец,
промотает - ласковая нега.
* * *
В твоей груди моя обитель,
неугасаемый очаг.
Я сотни раз тебя обидел
тобою выношенный враг.
Ты берегла в нем неустанно
мои молитвы и тоску,
я в твоем сердце, мама, рана,
и я любовью истеку.
* * *
Непривычно прозрачные ночи,
негатив непроявленных дней.
Возле мусорки громко клекочет
серебристая птица морей.
Запах старой прочитанной книги
слабо слышен от прелых домов.
И к Луне, запылавшей в сизигии,
дружно тянутся крылья мостов.
* * *
Я теперь себе диктатор:
не роняю лишних слов.
Подевал себя куда-то,
к сантиментам стал суров.
Иногда даю улыбке
твоей в памяти блеснуть.
Не могу забыть, как зыбко
поднималась твоя грудь
Этот день остался тенью
и похоже, навсегда.
Ночи словно леденеют,
и я тоже. Ерунда.
* * *
Тебя нет ближе человека.
Тебя нет вовсе на земле.
Я проживу свои полвека,
Не написав о феврале.
Я буду знать, что первым делом
На дно очей ложится грусть.
За нею следом белым пледом
Снег все укроет. Ну и пусть!
Не сомневайся, ты был лучшим
Из всех, кого я возомнил.
Мы долго были неразлучны,
Но я тебя легко убил.
* * *
Капельница на правой руке,
Левая на груди. Знобит.
Белое небо на потолке
Рядом врач без халата спит
Кажется, лампа огня светлей
Или кресло - соломы стог,
Золотом жатвы ржаных полей
Разукрашен паркет у ног
Мерно треплет холодный сквозняк
Вислоухую кошку-куст
На руке онемевшей синяк
И сквозистой змеи укус.
* * *
Луною белёсой сверкает излом.
Вздымается грудь океаном дыша.
Любовно укутавшись сладостным сном,
ты в образе жертвенном так хороша!
Волнение, шторм, безмятежность, дрема.
В тебе есть стихия и дивный покой.
Не штормом мятежным ты сводишь с ума,
а негой глубокой и чистой душой
Молчание, звуки, огни, темнота.
Свирепые страсти еще на цепи.
Сорви с них оковы и будешь сыта
до первой большой настоящей любви.
Из женской груди вырывается стон
без боли, страданий, обид и тоски.
На белой груди, на вершинах истом
кому теперь важно, что мы не близки?
ПАНАМА
Ты разлучила континенты,
Дралась с известным подлецом
И для полсотни президентов
Была единственным венцом.
Чужой питалась неказисто
Вдали от берега казной
Все начинается с конкисты
И лихорадки золотой.
* * *
Забыл я, как выглядят звезды.
Не помню затмения лун.
На скошенной форточке гнезда
вязать перестал щебетун.
Как долго не видел я солнца.
Не видело солнце меня.
Уже и не вспомнить, как льется
веселье дождливого дня.
Напротив повесили шторы.
Соседей не слышно давно.
Подслушивать их разговоры
бывало порою смешно.
Пропали из памяти лица.
Имен дорогих листопад.
И сны перестали мне сниться.
И ты умерла невпопад. |
* * *
Вьют трель тревожную цикады.
Сентябрь дышит холодком.
И поднебесные наряды
расшиты бисером кругом.
Во тьме застыли силуэты
угрюмых сказочных холмов,
они молчат. Молчанье это
понятно мне без всяких слов.
Обыкновенно тихий сад
сегодня верен странным звукам:
то фрукты падают, как град,
нас утомляя томным стуком;
то древо чудной красоты
о чем-то шепчется с черешней,
как будто думает, что внешне
оно как я или как ты.
И одиноко, и тепло.
Нет чувства прежнего простого.
Лишь ожидание! И снова
на горизонте рассвело.
Проникли в комнату лучи,
сменили долгий скучный вечер.
Я день прошу: "Скорей умчи
меня к той девушке на встречу!"
* * *
Что я тебе скажу при встрече?
Скажу ли? Может быть пройду.
Возможно, так нам будет легче
жить безупречно на виду.
Как в заточении, в разлуке.
Родными ставшие мне муки.
Всё так знакомо для меня,
и в сердце, чуточку любя,
я признаюсь, что это дар,
а не судьбы глухой удар.
* * *
На душе совсем печально.
Жизнь покрылась белым мхом.
Скачет снег горизонтально
на метелице верхом.
Как живые сиротинки
в рыжих локонах твоих
спят и греются снежинки.
Дотянуться бы до них!
* * *
Сраженный чарами луны,
стоял фонарь на тротуаре,
мечтая с нею править в паре
свободным царством темноты.
Поклон овальной головы,
и взгляд, опущенный на землю -
он был рабом. Но трон главы
стал неотступной его целью.
А в небе бархатном луна
над миллионом фонарей,
повально грезящих о ней,
томится гордая - одна!
* * *
Пишу запутанные строки.
Боль напряжения во лбу.
Ты тихо тронешь мои щеки,
как уже тронула судьбу.
Ты скажешь робко и нелепо,
что в спальне холодно, и плед
не согревает, да и лето
ушло, оставив блёклый след.
Я не отвечу, только взглядом
тебе за нежность заплачу.
К чему слова, когда ты рядом?
Позволь, я просто помолчу.
* * *
Если голосом Джейраха
позовет родная доля,
мое сердце, не забудь -
ни тяжелым грузом страха,
ни томлением, ни болью
не стеснить младую грудь.
Будь же, сердце мое, сильным,
разлюби мои печали,
чтоб за призраком мечты
по чужим дорогам пыльным
в неизведанные дали
шло упрямо только ты.
* * *
Мне грустно. Грустно и тебе,
но помню я мгновенья были,
когда мы искренне любили
и не противились судьбе.
Остались лишь воспоминанья,
пропали чувства без следа.
К чему пустые оправданья?
Мне грустно было и тогда.
* * *
Затуманенные ночи,
поглощенный влагой свет.
Под ногами листьев клочья
шепчут прерванный куплет.
У подножия Бурбаза
начиналась песня та,
повторялась раз за разом
тихим шелестом листа.
Беспризорным вольным ветром
через пестрые леса
уносилась вслед за летом
под чужие небеса.
Песни дней моих печальных
Позабылися слова.
Может в странах она дальних
и по-прежнему жива.
* * *
Вечереет. Спекся день.
Солнце близится к закату.
Растянулась моя тень
на сиреневом асфальте.
Чем позднее - тем длиннее,
ночью вовсе пропадет.
Только лунное свеченье
мне безмолвную вернет.
Ляжет рядом, притаится
кошка черная у ног.
Припугну - пошевелится,
отвернусь - покажет бок.
Терпелива и верна,
понимает с полуслова...
Но она мне не нужна,
пусть найдет себе другого. |
