|
* * *
Не по злой, а по ласковой воле
Кроме тёплого дома и хлеба,
Всё мне хочется в чистое поле,
Всё мне хочется в ясное небо.
У реки, где, как свадебный венчик,
На воде отраженье кувшинки,
Всё мне кажется я – одуванчик,
Только дунь – и по ветру пушинки…
* * *
Те люди, что были для нас дорогими,
Они изменились и стали другими,
Они изменились и стали другими,
Но так и остались навек дорогими.
Всё так же они и мудры, и красивы,
Где рельсы проносятся, словно курсивы,
Где замки надежд и сомнений массивы –
Всё так же они и мудры, и красивы…
И сколько бы лет не легло между нами ,
Но память наполнена их именами,
И сколько бы бед не легло между нами –
Молитвы наполнены их именами…
И можно терять их, и можно теряться,
И можно с другими другим претворяться,
Но люди, что были для нас дорогими,
Завязаны с нами узлами тугими….
* * *
Небо бледнеет,
Сад облетает,
Рано темнеет,
Поздно светает,
Вечные строки,
Запах левкоя,
В мире мороки
Капля покоя.
Счастье мелькало
Запросто, рядом,
На два бокала
Выпитым ядом.;
* * *
….И всё-таки будет весна,
Опять зацветут абрикосы.
Какая же это война,
Когда соловьи и стрекозы?
В летящем, дрожащем снегу
Не видно бескрайнего поля…
И всё-таки я добегу
До цели скорее, чем пуля.
Взорвётся хрусталь голубой,
Рассыплется сердце капелью,
Тебя укрывая собой,
Я буду лежать под метелью,
И мама из детского сна
Придёт, постоит над рекою,
И скажет, что завтра – весна…
И свечку прикроет рукою.
* * *
Подниму ведро –
На снегу следок.
А в ведре – вода,
А в воде – ледок.
На крыльце моём
Первый снег лежит,
А в дому моём
Колыбель стоит.
Подниму ведро,
Занесу в тепло,
И на целый свет
У меня светло.
* * *
Возьму этот день на ладони,
Как камушек серого цвета,
Вода дождевая в бидоне,
Последние капельки лета…
За окнами дождик канючит,
Опять у него аритмия…
Никак меня жизнь не научит
Ухватистой хитрости змия…
Всё больше и больше немею
Под тяжестью скорбных открытий,
Всё меньше и меньше умею
Распутывать смыслы событий…
Пусть каждый по сердцу получит,
Засохнут опавшие листья…
Никак меня Бог не научит
Святой простоте бескорыстья…
И нужно подумать о многом,
И к новым обвыкнуться шрамам,
Всегда между змием и Богом,
Всегда между миром и Храмом…
* * *
Ничего не хочу отныне я,
Жизнь несчастна и хороша.
Это бесу тоски-уныния
Приглянулась моя душа.
Рождество. Мокрый ветер кружится.
Ночью тучи и стук колёс.
По утрам вытираю лужицы
Набежавших оконных слёз.
Выбираю во всём наследии
Плохо кончивших до меня
Самый тихий исход трагедии –
Утро следующего дня.
* * *
А я стою, ещё не веря,
Но зеркала уже пусты.
Моя последняя потеря,
Да неужели это ты?!
Пока душа моя кричала
Зайчонком пойманным в руке,
Бездонной радости начало
Уже рождалось вдалеке,
А он пришёл, с мороза светел,
И засмеялись зеркала,
А он пришёл и не заметил,
Что я сегодня умерла.
* * *
Осталось рассказывать сны –
Мы всё друг о друге узнали.
Саднящее чувство вины
Последним аккордом в финале.
Последний вопрос не реша,
Уйдём мы за шторы тумана:
Зачем так бездонна душа,
Рождённая в мире обмана?
И если разгадывать сны –
Вот всё, чем мудры человеки,
Зачем мы друг другу верны,
В обнимку со словом «навеки»?
* * *
На ветках ивы золотая пряжа,
Уже подсохла топкая дорога.
Опять живём! И неземная стража
Ещё хранит, не наказуя строго.
Опять весна так много обещает,
Сквозит и рвётся тонкий полог дыма…
И дождь весенний плачет и прощает,
Целует землю и проходит мимо.
В который раз утихнут птичьи крики,
В который раз прольётся кровь заката…
Луна восходит, и на лунном лике,
Как прежде, Каин убивает брата.
* * *
Проснутся древние пророчества,
И над землёю высоко
Повеет ветер одиночества,
И станет горько и легко.
И в этот час, когда смыкаются
С началом – ночь, с концом – рассвет,
Душа уйдёт прощать и каяться
Своей дорогой в белый свет.
Она уйдёт в поток мелеющий
Воспоминаний и теней.
И Млечный Путь, как пепел тлеющий,
Прощально ляжет перед ней.
* * *
По ушедшему лету поминки –
Всё иное, лишь в небо взгляни.
Голубые цветут «сентябринки»,
Свет последний, последние дни…
Видя лист, облетающий с древа,
Так же к смерти себя приготовь.
Удержись от унынья и гнева:
Здесь ещё не погибла любовь.
Здесь мальчишки крестов не снимают,
Даже если и бьют, и убьют.
Здесь и странных ещё принимают,
И несчастным защиту дают.
Городки, хутора, терриконы –
В тьме российской живые огни.
Плачут в храмах святые иконы…
Свет последний, последние дни.
* * *
Весной вечера
Светлы, словно детская вера,
В закатных лучах
Пылинки кружатся живей.
Стихает земля,
Встаёт золотая Венера,
И в белых кустах
Поёт до утра соловей.
И сердце моё
На каждом ударе вбирает
Короткий мотив,
Который постигнуть невмочь…
Ах, как он поёт!
Как будто, допев, умирает,
Как будто ему
Осталась последняя ночь.
Я думаю так,
Что музыка будет вначале,
Когда отойдут
Все страсти и боли мои.
Но в горних садах
Уже не бывает печали,
И, видимо, там
Другие поют соловьи.
А этот поёт
С такой безутешной любовью,
Как флейтой Орфей
Холодную трогает тьму…
И тихий рассвет,
Плывя к моему изголовью,
Отраду несёт
Короткому сну моему.
* * *
Лето моё, ну куда ты?
Листья уже закружились…
Все мои тихие даты
В памяти тихо сложились,
Все расставанья и встречи,
Все мои розы и раны,
Все поминальные свечи,
Все мои новые страны…
Даже когда побелею
Не опрощусь до укора,
Я не скажу, что жалею,
Не удивлюсь: что так скоро?!
Вот он и рядом и ближе
Шорох дождя золотого,
Осень моя, заходи же,
Осень моя, я готова…
* * *
Мы с душой моею помирились,
Пробродив полночи в карауле,
Мы с душой моей договорились,
И под утро, наконец, уснули.
Пусть несутся кони, и пожары
Затухают тихо вдалеке…
И в окне моём горят Стожары,
Словно ожерелье на руке…
|
* * *
Думаю нотами,
Плачу стихами,
Всё перепуталось
В доме моём…
Сумка с блокнотами,
Ларчик с духами,
Счастье с отчаяньем
Бродят вдвоём.
Сон неприкаянный,
Зов безответный,
Сердце премудрое
С глупой душой…
Не выдавай меня,
Сумрак рассветный,
Я ещё может быть
Стану большой…
* * *
ПИОНЕРСКОЕ
Я ещё девчонка,
В мире нету зла.
Тонкая юбчонка
Ноги обвила.
Войны не опасны,
Грозы не грозны,
Все вокруг прекрасны,
Все вокруг честны.
Все шагают в ногу
На недальний свет…
Все подобны Богу.
Только Бога… нет.
СТРАСТНАЯ ПЯТНИЦА
Если веру и крепость утрачу,
Если света не станет в лице,
Я пойду в Божий храм и заплачу
Перед ликом в терновом венце.
К этой муке приблизиться трудно,
Час шестой. Надвигается тьма.
Тихо в церкви и немноголюдно, -
Как тогда у подножья холма.
Отче наш, разделю Твоё бремя,
Униженье, страданье и страх.
Смерти нет, только смертное время
Перед вечностью падает в прах.
Дай мне, Господи, веру и слово,
Утешение в тяжкие дни,
И меня, как разбойника злого,
В светлом Царстве Твоём помяни.
* * *
«На реках вавилонских, тамо седохом и плакахом…»
(Пс. Давида)
Из-под ног убивающих конских
Не спою я уже, не скажу.
Это я на реках вавилонских
В сокрушении пленном сижу.
Звук органов, на вербах, невнятен…
Не проси наших песен, палач!
Отчего мне так горько понятен
Этот смертный, поверженный плач?
Лишь прикрою опухшие веки –
И рыданий в груди не сберечь.
Снова вижу нездешние реки,
Снова слышу нездешнюю речь.
И баюкаю музыку эту,
И плыву на горячей волне…
Поздно, Господи. Родины нету.
Вся на жертвенном пала огне.
Не расслышать напевов афонских
В иноземном постыдном плену.
Сколько нас на реках вавилонских!
Ночь покрыла родную страну…
* * *
Прожив беспечно много лет,
Вертя привычно круг недельный,
Вдруг осознать себя как свет,
С небесным светом нераздельный.
Вдруг ощутить с каких-то пор,
Что возле нас, не в мире сказок,
Так много связей и опор,
И подтверждений , и подсказок!
Полжизни бросив, как пятак,
Увидеть нищими глазами,
Что даже снег не просто так
Сияет звёздными слезами.
Была крива, была пряма
Тропинка – долгое раздумье.
Я, может быть, сойду с ума,
Уйдя в безбрежное безумье,
Но где-то там, где будет Суд,
Где всем заблудшим есть поруки,
Меня согреют и спасут
Ко мне протянутые руки.
* * *
«Крещенский снег…»
иерей О.Скобля
Остановись, намокших век
Не отирая:
Так тих и чист крещенский снег
У двери рая.
Как будто в море молока
Весь свет купали,
Как будто ночью облака
На землю пали.
Смешалась с белым синева,
Став парусами.
Кружатся нити, кружева
Под небесами.
Промчится жизнь, продлится век,
И, умирая,
Я вспомню снег,
Крещенский снег
У двери рая. СОН
Мне в глубокую полночь не спится,
Я стою на высоком холме.
Из души моей белая птица
Улетела, и скрылась во тьме.
Только тяжесть смежает ресницы –
Вниз с обрыва, лишь бездны свистят.
Из души моей чёрные птицы
Тёмной стаей летят и летят.
Вот мгновенье – и оземь с размаха,
И руки не поднять для креста…
Где же ты, белокрылая птаха?
Растерзала тебя чернота.
Со словами молитвы проснулась –
То ли плачу я, то ли пою…
Словно белая птица вернулась
В опустевшую душу мою.
* * *
Принимаю всю твою печаль,
Как дитя больное обнимаю.
Словно сердцем ножевую сталь
Принимаю.
Все твои снесённые мосты,
Все твои разбитые дороги,
Все твои поклонные кресты
И остроги.
Всех твоих невинных стариков
И мальчишек, скачущих на прутьях,
Всех твоих Иванов-дураков
На распутьях.
Всё твоё богатство и нужду,
Всю твою жестокость и участье,
Всё твоё спасенье и беду,
Словно кровь Христову на причастье.
* * *
Засыпаю, приникая к звуку,
Глажу крылья ветру-сироте.
Господи, возьми меня за руку!
Ничего не видно в темноте.
Не хватает ни ума, ни зренья,
Дышит ветер, дует на золу.
Ничего не видно – до смиренья,
Только сердце тянется к теплу.
Уходя от прошлых полузнаний
Тихо за собой прикрою дверь.
Лунная тропа воспоминаний –
Путь преодоления потерь.
Вот уже седьмую кожу снимешь,
А под нею боль ещё жива.
Не ходи за ними! Не поднимешь
В камни превращённые слова.
Стукнет молоток – не перестукать,
Мёртвая тропа – обратный путь.
Только сердцу хочется аукать,
Верить: отзовётся кто-нибудь.
* * *
Держит ногу в стремени
Всадник-суховей.
Где-то дальше времени
Каплет дождь с ветвей,
Где-то в небе радуги,
Свежие ветра.
Все дожди на Ладоге,
А у нас – жара.
Вьются смерчи пыльные,
Синь небес чиста.
Древние, ковыльные,
Грустные места.
* * *
Ива в темноте напоминает
Многоглавый сумрачный собор.
Человек идёт и приминает
Палых листьев шелестящий сор.
Человек идёт в тиши рассветной
И куда-то, видимо, спешит.
Словно тонкой тканью одноцветной
Мир укрылся, только лист шуршит.
Удержалось время в перепаде
Между пробуждением и сном,
В бесконечном тихом листопаде,
В сокровенном шорохе лесном.
И душа болеет отчужденьем
Среди серой призрачной пурги,
Словно между смертью и рожденьем
Слыша одинокие шаги.
* * *
Вот и осени выход готов:
Не жара, а скупая теплынь.
Там, где были поляны цветов,
Только пыльно-седая полынь.
Ветер стебли колышет едва,
Тонко птица степная кричит,
Некрасивая эта трава
Вековыми слезами горчит.
Отчего мне так крестно знаком
Этот запах полынной земли?
И глаза под монашьим платком,
И следы по горячей пыли?
Словно в серых полях полына
Тихо дышит сквозь смерть и быльё
Та, открытая небу, страна,
Не забывшая имя своё.
* * *
Ещё я умею ходить босиком,
И музыку слышать в берёзовых сенях,
И плакать украдкой над каждым цветком,
И около речки стоять на коленях.
И нужно мне только немного огня,
И чтобы синичка под окнами пела.
Куда же уходите вы от меня,
Те люди, к которым душа прикипела?
Одно остаётся: ходить босиком,
И музыку слушать в берёзовых сенях,
И плакать украдкой над каждым цветком,
И около речки стоять на коленях.
|
Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"
