Путевые заметки Камиля Зиганшина

Все записи

ГЛАВА 10. Титикака. Индейцы острова Амантани.

 
 Распрощавшись с индейцами племени Урос, мы направились  к центру озера — туда где возвышался остров Амантани.  Разгулявшиеся   на просторе волны становились всё круче, напористее. Сознание того, что под тобой трёхсотметровая  толща воды, слегка щекотало нервы. Нервное напряжение спало лишь когда причалили к сложенному из природного камня пирсу. 
 Остров не большой: примерно четыре на два километра. Западный склон   крутой, восточный - пологий, с овальной бухточкой. В ней было тихо — ветер дул с другой стороны.


 
Мерно накатывающиеся волны неутомимо шлифовали галечный берег.


 Между разбросанных в беспорядке домов, возвышались громадные деревья. То, что местные жители сохранили их,  вызывало уважение: здесь по несколько месяцев держится минусовая температура и при  такой острой нехватке дров —  это  подвиг, говорящий о высокой культуре островитян, почтительном отношении к окружающей их природе.
   В деревне действует   пять сельскохозяйственных коммун по 50 человек в каждой.  Выращивают в  основном   традиционные  бобы, ячмень, картофель, маис. Каменистые склоны сплошь в узких  террасах размером по одной-две сотки. Глядя на них, понимаешь какой титанический труд надо вложить, чтобы обеспечить себя припасами до следующего урожая.


    Гривастый, похожий на матёрого зверя,  староста, скурпулёзно записывая что-то в потрёпанный журнал, «раздал» нас по семьям. Как нам потом объяснили, он  следит за тем чтобы в течении сезона каждая  семья получила одинаковое число  туристов —  наш брат даёт  ощутимую   прибавку к их бюджету.
   Узнав, что  мы  русские, все  приветливо заулыбались и стали  поглядывать на нас с ещё большим интересом. Кто посмелее,  подошли поближе – гости из России здесь чрезвычайная  редкость и попросили сфотографироваться.


Вообще, должен отметить, что в Южной Америке к россиянам  относятся с большой симпатией. Видимо Россию  по-прежнему воспринимают как противовес США, к которым  у латиноамериканцев стойкая неприязнь.

  После того как мы с Эмилем внесли в кассу общины по  20 солей (порядка 200 рублей), староста подвёл нас к  невысокому, спокойному, с мягкой, застенчивой улыбкой на лице, индейцу  и сказал:
  — Это Валерио, жить будете в его доме. Идите за ним.
Пока поднимались по  каменистой тропе (извиняюсь, что груз несла женщина — таковы местные обычаи; кстати, глядя на неё, не скажешь, что моя поклажа обременила её)


 к его двухэтажному, П-образному дому, он всем встречным с гордостью объявлял «Русиан, русиан!».   Люди  удивлялись и с каким-то  недоумением оглядывали нас. (От этих  взоров я невольно стал проверять — всё ли у меня застёгнуто). 



   Что сразу бросилось в глаза — улиц  и дорог в селении вообще нет. Одни тропки между каменными стенками-заборчиками,  обрамляющими   бессистемно стоящие   дома и примыкающие к ним  хозяйственные постройки с огородами.    
 

Встретила нас и провела  в  комнатку на втором этаже  

мать Валерио —  суровая, черноволосая, несмотря на девяностолетний возраст, индианка.

За всё время, что мы прожили   у них, я так и не услышал ни от неё, ни от улыбчивой снохи,  ни единого слова.


   Обедать   пригласили в маленькую кухоньку с глиняным полом и крохотной, очень экономичной, в плане дров, печуркой из отожжённой глины.

Три полешка, благодаря слабенькой тяге,   в ней чуть горели,  но жар    давали  настолько сильный, что на трёх камфорках всё шкворчало, кипело.
   На первое  был суп (слава богу  -   индейцы, как и россияне,  не могут жить без него).  На второе рагу из картофеля, помидоров, огурцов  заправленных жаренным сыром. Всё очень вкусно и сытно. Что интересно,  огурцы здесь  срывают   когда  они достигают  максимальных размеров. Жёсткую, пожелтевшую  кожуру перед употреблением  срезают –  как  у картошки.
    На улице  жара, а в доме  прохладно.  Прилегли на топчаны отдохнуть.  В открытую на террасу дверь  то и дело залетал   ласковый ветерок. Тишина, покой; поблёскивает  на солнце  водная  рябь, упирающаяся  на горизонте в синие зубцы гор. 
 
Тропинка и дорожка от калитки до  дома с двух сторон засажена  геранью,  вперемешку с   гортензией и розами.




Рядом  небольшой участок с полновесно  колосящимся ячменём (а может это рожь?),


маисом (а по просту говоря -кукурузой).


 

За ним роща высоченных эвкалиптов и неприступная семейка, унизанная острыми иглами, кактусов. 

 
Мимо дома то и дело проезжают на лошадях местные гаучо.


 
Эта  патриархальная, и вместе с тем экзотическая картина расслабляла, наполняла сердце  умиротворением. От накатившего блаженства и покоя, я   было задремал, как вдруг зашёлся в пронзительно-истерических воплях соседский ишак и  разрушил окружавшую меня  благодать. Эх, до чего ж  бестактное животное!
   
Остров  Амантани гористый и имеет несколько вершин.



Самая высокая  Пача-Мама (Земля-Мать) – символизирует, по верованиям индейцев, единство времени и пространства,


чуть пониже – Пача-Тата (Земля-Отец), остальные  - сыновья. На самой макушке Пача-Мамы -  руины храма Солнца.   
 
 В 16 часов   приехавшие на катере, собрались  на  центральной площади у фонтанчика (!)  возле памятника индейскому воину.



Пока поджидали застрявшего в сувенирной лавке финна, послушали индейские мелодии в иполнении молодых музыкантов.



Когда финн, наконец, появился, староста  повёл нас на  вершину Пача-Мама. Тропа проходила мимо баскетбольной площадки, окруженной несколькими  рядами болельщиков  в национальных одеждах. Реакция на игру у них довольно  сдержанная:  вздыхают или  молча улыбаются.  Самые эмоциональные  бьют  кулаком по груди.
     Дома кончились, пошли огороды,  разделённые невысокими  стенками из дикого камня.




Поначалу каждый шаг   давался с трудом. Я то и дело останавливался, чтобы  восстановить быстро сбивавшееся дыхание – высота-то  4000 метров! 



Но  в какой-то неуловимый момент (кажется, после того как миновал   каменную арку над тропой) 


 из каких-то  неведомых источников  в меня    влились силы  и я пошёл с каждым шагом наращивая  скорость.  Очень приятное, надо сказать,  состояние. В такие минуты кажется, что тебе всё по плечу.


  На вершину поднялся с большим отрывом от остальных.



Здесь  нас   поджидали  женщины  аймарки с  чёрными  толстыми косами, свёрнутыми в кольца на непокрытых головах, а некоторые в шерсяных шапочках — замёрзли видимо на ветру. Они   сидели  на траве,  обложившись множеством цветистых вязанных изделий и  смотрели  на меня с такой  мольбой, что пришлосбя купить всем троим  дочерям  по  кофточке из нежной шерсти альпак. 


    Взглянуть на Храм Солнца не удалось –   закрыт высоким забором на  реставрацию. Довольствовался сооружениями поскромнее.

  
Возле одного из них возвышался сложенный из камней постамент. Чтобы лучше  обозреть окрестности, я взобрался на самую макушку.


С неё  особенно хорошо было видно насколько велико озеро Титикака, усыпанное,   переливающимися в лучах закатного солнца, стружками золота. На  небосводе тихо тлели, чуть дымясь  кровью, высоко взлетевшие  облака.




 
А остров на глазах погружался  в чернильную мглу.



Что произошло дальше узнаем через несколько дней в одинадцатой главе.
 Всего доброго, благодарю за внимание! Ваш проводник Камиль.

Все записи


Комментариев:

Вернуться на главную