| Людмила Владимирова | 22.11.17 18:01 |
|
Горько, больно, уважаемый Евгений Николаевич! И – вскриком: «Да неужели же по сей день Россия позволяет своим детям так зарабатывать свой хлеб?!» Богатая Россия – не чета окраинам!.. СТЫДНО!! Действительно, поневоле вспомнишь Феликса Эдмундовича в обеих его ипостасях... Вспомнились и свои строчки («Край долини...», http://www.rospisatel.ru/vladimirova-rasskazy.htm); и стихи участника программ Литературной гостиной Одесского Дома ученых (2000-2003 гг.), канд. философ. наук, преподавателя политологии, автора миниатюрного по форме, глубокого по содержанию сборничка рубаей «Раздумья» Ефима Яковлевича Радионова. Листая и наш пятый выпуск сборничка «Литературная гостиная» (Одесса: Астропринт, 2002), отметив, что из 25 участников 10 – ушли уже в мир иной (большинство – слишком рано), решила предложить вниманию стихи Ефима Радионова. Он, потерявший мальчонкой руку («наследие войны»), мужественно боролся и с мерзостью дней, и – годы! – с тяжелой болезнью (мы о ней и не предполагали...), оставив нас в 2003-м году. ЕФИМ РАДИОНОВ ВДАЛЬ УСТРЕМЛЕННЫЕ... Дрожит троллейбус от напряжения, От холода, от возмущения. Салон не спальный, не для лежания, Но на зашарканном лежат создания. Лежат «валетиком» нечеткополые – Коленки грязные и пятки голые. Вздохнул троллейбус и дверью чихнул: «Вперед! Поехали!» В салоне стихло. В молчанье смотрит народ салонный То друг на друга, то на пол сонный. Во сне глотают на полу спящие «Сникерсы», «Баунти», как настоящие. И, верно, видят дороги дальние, Картины райские и – беспечальные. Как колесят они на «мерседесе»... А спящим лет всего по девять-десять. И здесь у них, увы, своя окрестность И едут малые – так, в неизвестность. Дрожит троллейбус от напряжения, От ярости и возмущения. И – ещё, позвольте: к слову и месту: * * * Я приходом своим не прибавил величия Богу, Освещу ли уходом своим одиноким дорогу? Света луч, очень маленький, вам от себя оставляю – Я стихами стараюсь рассеять тоску и тревогу. С уважением, благодарностью автору, надеждою на преодоление «уродств одиночества», Л. Владимирова (Одесса). |
| Маргарита Каранова | 21.11.17 13:07 |
| Давно уже не ездила на электричках и почему-то стало казаться, что проблема беспризорности худо-бедно решена... На тульских и серпуховских электричках в 90-е - нулевые "путешествовали" эти детишки и, естественно, не только на этих маршрутах, а по всей стране... Здоровые, красивые, личики умные... Так что я вновь потрясена... Пока не вернут памятник Дзержинскому на место, видно, ничего и не изменится... Им достаточно 20 миллионов населения...
|
| Маргарита Каранова | 21.11.17 12:58 |
| В метро
На холодном граните Дети с шапкой сидят… Лица их не умытые В нас из бездны глядят. В куртках кожаных дяди И в роскошных манто Тети идут, не глядя, – И не плачет никто. Кто-то сунет коврижку, Кто-то бросит пятак Чьим-то бывшим сынишкам, Детям наших ребят, Без повесток пропавших… Адрес прост: «В никуда». И гремят вслед им марши В исполнении кувалд. Их уже миллионы По стране по родной. И идут эшелоны Убиенных войной. Она не обозначена, Не объявлена нам – Там народ одураченный В себя целится сам. На холодном граните, В постсоветском метро Дети спят, как убитые. Всем теперь – все равно. 2002 год, Москва |
| Екатерина Пионт | 20.11.17 18:12 |
|
Спасибо, Евгений Николаевич, за эту грустную зарисовку. В электричке часто можно видеть подобное, брошены дети, брошены... Ваш выход публикации совпал с обсуждением выступления пятнадцатилетнего мальчика из Уренгоя Коли Десятниченко - в Германии, "чрезвычайно огорчённого" по поводу смерти немецкого военнопленного в сороковых, который "мечтал жить в мире"... Могли ли Вы предвидеть такое, дорогой Евгений Николаевич, спасая Родину... Это ещё страшнее. Вам - здоровья, долгих лет. С уважением, Екатерина Пионт |
| Владимир Подлузский | 20.11.17 16:36 |
|
Женька Шестилетняя малышка Обгоняет ветерок. Вся цветастая, как книжка, Той деревне на урок. Заплетёт ей бабка коски, Сразу Женька – кувырком! Мчатся весело обноски К двухэтажке за куском. То за супом, то за кашкой; Сердобольные кругом. Ни монахом, ни монашкой Никогда не слыл тот дом. А прижмёт, пойдёт за требой Прямо под колокола. Так что поделиться хлебом Тут обычные дела. И когда до тёти Тани Забежит на огонёк. На полу сальто-мортале Крутит чуть не в потолок. У балкона спозаранку Та малышка в столько лет. Может, даже любит бабку, Как источник её бед. Иль испорченную мамку, Что никак не лезет в стих. То туфлишки, то панамку Женька носит от чужих. Полюбил народ малышку; Бедность ныне не изъян. Подарил ей кто-то книжку Про людей и обезьян. |