| Страница: 1 2 3 4 5 Все |
| Сагидаш | 9.12.17 03:36 |
| В этой же ленте здесь читаю у уважаемого Александра Боброва на тему гражданской поэзии: Помню, прозаик Сергей Михеенков написал в своей страничке Фейсбука: «Вот стихотворение, создав которое, можно и умереть. Ибо для литературы достаточно. Автор его поэт Михаил Анищенко (Шелехметский) (1950-2012):
*** День Победы. Смертная тоска. Как вагон, Россию отцепили… Подменили даты и войска, И героев павших подменили. Мир спасён. Америке – виват! Для России – водка и корыто. Что ты плачешь, маленький солдат, За проклятым Одером зарытый? Возрождайся, память, из обид Под сияньем воинского флага! Что Париж, Варшава и Мадрид, Что весь мир без взятия Рейхстага? Русский дом измазали смолой, Оплели лукавыми словами. Встань, солдат, над пеплом и золой, Посмотри в утраченное нами. Там, вдали, где праведники лбом Бьются в пол святого каземата, Спит Земля в сиянье голубом Под пилоткой русского солдата. -------------------------------------------------------------- Полностью согласна. Ведь патриотические стихи можно писать не только высокопарно-бравурно-пафосно, но и с тревогой, грустью, болью о происходящем, животворяще, величественно, светлынно, глубинно. На эту же тему поэзия Михаила Анищенко - 24 ноября пятилетие после выхода его в небесную дверь. Светлая память! *** Русь моя! Туман, поверья, Пыль таинственных времён! Как преступник к высшей мере, Я к тебе приговорён. К шуму сосен, к скрипу ставен, К зову птиц издалека, И к твоим тропинкам тайным, Проходящим сквозь века. Пусть порою путь без веры Выпадает мне во мгле... От всевышней смертной меры Нет спасенья на земле. Принимаю шум ненастья, Свет звезды и крик ворон... К наивысшей мере счастья Я судом приговорен. Мир вам, рощи да излуки, Шелест, шёпот... Камыши... Навсегда. До смертной муки. До бессмертия души! *** Поэты, странники, скитальцы, Всю жизнь, где таял вечный мрак, Мы были равные – как пальцы, Страною сжатые в кулак. Но за чертою «или-или», Где умерла любовь и честь, Нам всё, что было, подменили И отравили всё, что есть. И там, где вечные паяцы Победой пирровой горды, Кричат отрубленные пальцы И запечатанные рты. И я кричу в ночи: «Родные! В разливе морока и тьмы, Вот эти – жалкие и злые, Неужто это тоже мы?» Ликуют турки и китайцы, Высоцкий плачет: «Всё не так!» Но растопыренные пальцы Уже не сложатся в кулак. БЕГСТВО Пробираюсь к ночному Бресту, по болотам в былое бреду, Потерял я свою невесту в девятьсот роковом году. Я меняю лицо и походку, давний воздух вдыхаю вольно. Вижу речку и старую лодку, вижу дом на окраине. Но… Полыхнуло огнем по детству, полетел с головы картуз. Я убит при попытке к бегству… Из России – в Советский Союз. *** Россия, Русь! В тоске величья, В кругу неверия и лжи, Меняй одежды и обличья, Но дух нетронутым держи! Среди земных и горних множеств, Объятых тьмою и огнём, Ты велика, как безнадёжность, Что в сердце вызрела моём. Пройдут наркоз и летаргия, Взойдут из пепла зеленя… Храни, храни свой дух, Россия, Хотя бы в сердце у меня! *** Берёзы, избы, вороньё, Печаль хмельного гармониста… Всё это больше не моё, Как тёмный храм для атеиста. Теперь все дни встают всерьёз, Волнуют нас иные вести. Прошли столетия для слёз, Грядут столетия для мести. Летят проклятия в зенит, Дрожат напуганные пасти. Церковный колокол звонит, И разрывается на части. Что делать – больше не вопрос. Уже, сквозь мрак и вечный холод, На Русь спускается Христос, В руках сжимая серп и молот. *** Ш И Н Е Л Ь Когда по родине метель Неслась, как сивка-бурка, Я снял с Башмачкина шинель В потёмках Петербурга. Была шинелька хороша, Как раз – и мне, и внукам. Но начинала в ней душа Хождение по мукам. Я вспоминаю с «ох» и «ух» Ту страшную обновку. Я зарубил в ней двух старух, И отнял Кистенёвку. Шинель вела меня во тьму, В капканы, в паутину. Я в ней ходил топить Муму И – мучить Катерину. Я в ней, на радость воронью, Возил обозы хлеба, И пулей царскую семью Проваживал на небо. Я в ней любил дрова рубить, И петли вить на шее. Мне страшно дальше говорить, Но жить еще страшнее. Над прахом вечного огня, Над скрипом пыльной плахи, Всё больше веруют в меня Воры и патриархи! Никто не знает на земле, Кого когда раздели, Что это я сижу в Кремле – В украденной шинели. *** Звук запоздалой сирены Вряд ли услышат во мгле Девочка, вскрывшая вены, Мальчик, повисший в петле. Выросли травкою сорной Там, где одно вороньё. Трудно в стране беспризорной Выжить изгоям её. Жалко глядит понедельник, Вторник по-прежнему сер. Мама в отсутствие денег, Папа в утробе галер. В небе не слышится грома, Лиха в себе не буди. Чудище обло, огромно, Ходит с крестом на груди. Выдохну ночью тревожно, Крикну в бреду и во сне: «Родина, жить невозможно В этой безумной стране!» Ты продала свою славу, Спутала нечет и чёт. Мальчик глотает отраву, Девочка бритву берёт. Радуясь травке-гашишу, Падая в бездну без сил, Я ли на чёрную крышу В думах своих не ходил? Так же вот бились о стену, И пропадали в хуле Девочка, вскрывшая вену, Мальчик, повисший в петле. ------------------ А эти стихи уже просто о жизни: *** Всё на нитку, на живую, Сшито ветром и дождём. Где ты, Боже? Я бомжую В мироздании твоём. *** Опускай меня в землю, товарищ, Заноси над бессмертием лом. Словно искорка русских пожарищ Я лечу над сгоревшим селом. Вот и кончились думы о хлебе, О добре и немереном зле... Дым отечества сладок на небе, Но дышать не даёт на земле. *** Скучно скитаться по датам, Позднюю славу блюсти… Есть куда тучам податься, Некуда небу пойти. Лошадь по улице скачет,… Девочка машет рукой. Но не смеется, не плачет, Домик над черной Окой. Скоро запечье остынет, Тени в ночи загалдят, Пол превратится в пустыню, Стены листвой зашумят. Выйдет луна из тумана, Даль на пороге зевнет. Спросит прохожая дама: – Кто в этом доме живет? Скажет река на закате: – Глупая птица! Лети! Небо лежит на кровати, Некуда небу пойти! *** На отшибе погоста пустого, Возле жёлтых размазанных гор Я с кладбищенским сторожем снова Беспросветный веду разговор. Я сказал ему: «Видимо, скоро Грянет мой неизбежный черёд...» Но ответил кладбищенский сторож: – Тот, кто жив, никогда не умрёт. Я вернулся домой и три ночи Всё ходил и качал головой: Как узнать, кто живой, кто не очень, А кто вовсе уже не живой? Под иконою свечка горела. Я смотрел в ледяное окно. А жена на меня не смотрела, Словно я уже умер давно. В тихом доме мне стало постыло, Взял я водку и пил из горла. Ах, любимая, как ты остыла, Словно в прошлом году умерла! Я заплакал, и месяц-заморыш Усмехнулся в ночи смоляной... Ах ты, сторож, кладбищенский сторож, Что ты, сторож, наделал со мной? *** Я воду ношу, раздвигая сугробы. Мне воду носить все трудней и трудней. Но, как бы ни стало и ни было что бы, Я буду носить её милой моей. Река холоднее небесного одра.… Я прорубь рублю от зари до зари. Бери, моя радость, хрустальные вёдра, Хрусти леденцами, стирай и вари. Уйду от сугроба, дойду до сугроба, Три раза позволю себе покурить. Я воду ношу – до порога, до гроба, А дальше не знаю, кто будет носить. А дальше – вот в том-то и смертная мука, Увижу ли, как ты одна в январе, Стоишь над рекой, как любовь и разлука, Забыв, что вода замерзает в ведре… Но это еще не теперь, и дорога Протоптана мною в снегу и во мгле… И смотрит Господь удивленно и строго И знает, зачем я живу на Земле. Элегия Надрывается ветер заблудший, Колобродит всю ночь в камыше. И чем хуже погода, тем лучше Почему-то теперь на душе. Ничего, я с дороги не сбился И совсем не знаком с ворожбой. Я в счастливой рубахе родился И снимал ее только с тобой. А теперь возле дома слепого Я хожу, словно вор, без огня… Хорошо, что ты любишь другого, Как когда-то любила меня. Хорошо, что без боли и страху Ты мне машешь рукой на ходу, Что мою голубую рубаху Носит пугало в вашем саду. *** Мать честная да лыко-мочало, Да звенящая попусту гнусь… Перепутав концы и начала, Я не знаю, на что пригожусь. То целую икону святую, То нечистых дразню, как гусей. И прощаю врагов подчистую, И гною по темницам друзей… То умен, как последнее слово, То – Емеля, дурак, ветрогон… Гой ты Русь! Золотая подкова, Под которой сидит скорпион. И по селам, где слез не осталось, По сурепке и по лебеде Темнота, перешедшая в святость, Разошлась, как круги по воде. Хохотали по просекам черти, Обрывалась волшебная нить… Равновесие жизни и смерти Я хотел на земле сохранить. Ты прости меня, батюшка милый, За вороний бессмысленный грай… Ты меня из холодной могилы Не пускай в нарисованный рай. И пускай мною песенка спета На идущей под воду корме… Я люблю темноту после света И рождение света во тьме! ----------------------------------- А закончить хочу моим стихотворением, которое, может, и пифпафосное, карябающее, болючее, и да, аааааууууу вызывает противоречивые чувства даже у меня) Но стихи мне диктуются и живут своим измерением. Пусть будет. ::::: Эту стену из живой кольчуги Враг не взял, и проиграл войну – "Москали", "хохлы", "жиды" и "чурки" В сорок первом встали за страну! Вместе жили слаженно и дружно До войны – как будто смерти нет! Против крепкой стали нет оружья, Если сталь куётся много лет. Мы сейчас, как угли развалились, Можем зло друг друга обзывать. Если б мы в то время так делились, Не смогли бы пяди отстоять! Разобщившись, мы в кругу не ладим, И воюем даже меж собой. Боже правый, под твоею дланью Брат на брата ныне рвётся в бой! Вновь над миром бродит чёрный ветер, Затихает звук земной струны. Простудиться враз легко – до смерти! На опасном сквозняке войны. |
| Сергей Абрамов | 8.12.17 18:38 |
| Горько, что мы оступились не раз,
Что одолела остуда. Порастеряли духовный запас В жажде и хлеба и чуда. Злу не противясь, искали мы брод. Где они, тайные броды? Нам бы уйти от содомских свобод, От чужевластия моды. Мир виртуальный мы строим, трубя, Странные к отчему дому. Нам бы вот самоустроить себя, Не доверяясь чужому. Только тогда мы и будем в чести, Не поддадимся опекам. Только бы душу собрать и спасти, Чтоб устоять перед веком. 2008г. Николай Рачков |
| Николай Денисов Кстово | 8.12.17 17:58 |
| Спасибо форумчанам, что поддержали мое предложение: по крупицам собрать алмазы современной гражданской русской поэзии.
Стихи поэтов Николая Мельникова "Поставьте памятник деревне" и Игоря Ляпина "Очарованные мои" - действительно "истинные шедевры, которым жить в веках". Давайте составим своеобразный сборник, отберем еще сотню :) Возможно, основатель темы Виктор КИРЮШИН, чтобы продолжить тему, позже опубликует на сайте список коллективно отобранного. |
| Владимир Подлузский | 8.12.17 16:03 |
| Мне не очень нравится, что дискуссия идёт в жёстких рамках советской парадигмы, хотя на дворе 21 век и совершенно иной общественный строй. Несколько иной окрас ныне приобретает и сама гражданская поэзия. Особенно лучшие её образцы. Кстати, о них тут вспомнили - это стихотворения двух брянских родом поэтов - Николая Мельникова и Игоря Ляпина. "Поставьте памятник деревне" и "Очарованные мои" - истинные шедевры, которым жить в веках. Они обращены к русской натуре, национальному характеру. Такие стихи не зовут на баррикады, по ту сторону которых тот же русский народ. Только мыслящий несколько иначе. С иными лозунгами и чаяниями. Возможно, с другим уровнем достатка.
Хватит призывать идти брат на брата! Хотя напрямую о том в дискуссии и не говорится. Но привкус "вечной борьбы" ощущается. Разве в этом русская гражданственность?! Как раз Николай Мельников и Игорь Ляпин стараются собственный народ объединить. В первую очередь, против внешнего врага, агенты которого лукаво посматривают на нас с голубых экранов и глянцевых страниц сборников, провонявших явно не русским духом. УКРЕПЛЕНИЕ ДУХА НАЦИИ! Вот, на мой взгляд, нынешний девиз гражданской поэзии. Всё остальное от лукавого. Если того слушать, всё опять пойдёт по дьявольскому революционному кругу. Неужто мы этого хотим? |
| Валерий Жуков | 8.12.17 14:18 |
| Николаю Денисову Кстово
Стихотворение Григория Блехмана: "Я не жил в коммунальной квартире, Но я жил в коммунальной семье, Что была и добрее, и шире, Чем пришедшая ныне извне. Мы умели тогда свои песни Петь без фальши и импортных фраз, И мечтали, и строили вместе - Всё, чему разучились сейчас... А теперь мы в отдельных квартирах, И давно нет в нас общей мечты, Потому и от внешнего мира Всё сильнее приток пустоты." |
| Александр Бобров | 8.12.17 13:22 |
| Посольку сначала дискуссия велась почти без цитат, а теперь пошли стихи-образцы сплошняком, я всё-таки собрался с силами и свободными минутами, написал критическую статью "Слабакам не по плечу!". И, готовясь её отослать в РП, вспомнил, как в ЦДЛ отмечали мы юбилей "Русского дома", и в комнате президиума, за рюмкой, о. Тихон (Шавкунов) вдруг признался Станиславу Куняеву, что со студенческих лет любит стихотворение:
Реставрировать церкви не надо – пусть стоят как свидетели дней, как вместилища тары и смрада в наготе и в разрухе своей. Пусть ветшают... Батюшка уже реставрировал Сретенский монастырь, стал епископом, но понимал силу поэзии, ценил напряжённую мысль, пусть на практике её не разделял.. |
| Читатель | 8.12.17 11:28 |
| Если уж Беличенко - то это:
* * * Вот оно, Господи, позднее время мое! Знала ли юность, что с нею случится такое? Печка дымит, и тепла не идет от нее. Сердце дурит. И товарища нет под рукою. Время зимы, выдающей себя за весну, снег января замесившей войною и грязью. Время зеркал, затаивших свою кривизну, чтоб человек привыкал к своему безобразью. Время предателей. Время пролаз и подлиз, деготь вранья услащающих ложкою меда. Время деревьев, повернутых кронами вниз. Время кротов, научающих птицу полету. Время убийц, ощущаемых каждой спиной. Время, когда, опустевшие души калеча, сленг иноземный срастается с феней блатной, чтоб мародерствовать в русской болеющей речи. Старых знамен и орлов геральдический бред. Странных законов почти несваримые брашна. Время солдат, у которых Отечества нет. Время наград, удостоиться коих страшно. Время свободы, которой уже через край: хлеба добудешь, а чести себе не алкаешь. Не привыкай, — говорю себе, — не привыкай! — в этом и подлость, что ты ко всему привыкаешь. Не привыкай, — я себе говорю, — удержи совесть от сна и сознанье свое от распада. Сядь за бумагу и правнуку письма пиши. Голос твой слаб, но надсаживать горла не надо. Только бы выстоять, только бы духом не пасть, не разрешая себе ни навета, ни лести. Шут с ней, другая — но только бы честная власть: стерпится-слюбится, если женилка на месте. Печка пошла. Продолжается день не спеша. Падает снег, проходящему дню не мешая. Слышится стон — приближается чья-то душа — или — в полях электричка проходит к Можаю... |
| Виктор Кирюшин | 8.12.17 11:07 |
| ЮРИЙ БЕЛИЧЕНКО
* * * Нам досталась такая страна, что к душе прирастает, как кожа, где кругами идут времена, а иконы – на близких похожи. Где от шутки не сразу смешно, и не всякая слава сгодится. Где достаток иметь не грешно, а богатства – привыкли стыдиться. И какой-то родительский свет насыщает деревья и травы. Но в пророках Отечества нет, а спасатели вечно неправы. Выйдешь ночью – большая луна за леса свои зарева прячет. У вокзала гулянка хмельна под советскую музыку плачет. Задевая за кроны дерев, ходят звёзды по вечному кругу. И какой-то печальный припев добавляется к каждому звуку. И глядишь, как с осенних дубрав прилетает листва золотая. И стоишь, как последний дурак, непонятные слёзы глотая... |
| Александр Можаев | 8.12.17 10:39 |
| НИКОЛАЮ ДЕНИСОВУ В 1992 году Игорь Ляпин написал гениальное стихотворение, в котором за многие годы вперёд предвидел судьбу нынешней Украине. Это и есть пример гражданской поэзии. ОЧАРОВАННЫЕ МОИ
И под Харьковым, и под Жмеринкой, И в херсонской степи седой, Очарованные Америкой, Вы стоите ко мне спиной. Вы стоите с обманом под руку, За добро принимая зло. Дружба – побоку, братство – Побоку… Заколдобило. Занесло. Всё вам видится даль просторная, Всё мерещится, что сейчас Та страна, за бугром которая, В омут бросится ради вас. Я в обиде стою и горечи: Соблазнились… И на тебе – Отвернулись! Уже не родичи – Ни по крови, ни по судьбе… Вы из этого мрака выйдете, Будет ясным, как в Храме, свет, И побачитэ, и увидите, Кто навеял вам этот бред. Но и горько ещё поплачете Над развалом большой семьи. Вот увидите, ось побачитэ, Очарованные мои! 1992 |
| Мария Якушева | 8.12.17 10:20 |
| Николай, а давайте!
И раз уж здесь все такие богомольные, то начнем с молитвы. Николай Зиновьев МОЛИТВА Прошу ни славы, ни утех, Прошу Тебя, скорбя за брата, Спаси мою страну от тех, Кто распинал Тебя когда-то. Христос, они твои враги! Они рабы Тельца Златого, – Ты знаешь Сам, так помоги, Ведь Твоего довольно слова... |
| Николай Денисов Кстово | 7.12.17 20:00 |
| В этой интереснейшей теме о состоянии гражданской поэзии в современной России на сегодня - около двадцати участников.
Чтобы не скатываться в глубины истории и не погрязнуть там, чтобы не спорить беспредметно о чем-то неназываемом-высоком, давайте каждый приведем здесь по одному самому лучшему гражданскому стиху, созданному после 1990 года. И обсудим их. Мне вспоминаются гражданские стихи Юнны Мориц в Литературке, Стихи Владимира Бушина на сайте РосПисатель, стих "Поставьте памятник деревне" Николая Мельникова. |
| Сергей Абрамов | 7.12.17 18:46 |
| Людмиле Владимировой:
" Не поняла, что хотел сказать Сергей Абрамов, приведя строки Николая Языкова." Людмила, простите, что не имел возможности сразу ответить. Но Вы, пожалуй сами ответили на свой вопрос, приведя подборки стихов Николая Языкова. Вот подсказка: "Поэт молится своими стихами" (И.Ильин) |
| Александр Можаев | 7.12.17 18:37 |
| ДВОРЦОВУ. А тут уж вы, Василий Владимирович не правы. Война на Донбассе, не просто война в нашем Отечестве, а именно Отечественная. Когда наши деды уничтожали бандеровскую сволочь никто тогда даже не мог помыслить, что это "братоубийство". И пример Маяковского и Туроверова здесь неудачен. |
| Людмила Владимирова | 7.12.17 18:02 |
| Открою «секрет» и попрошу прощения, приведя полностью стихи Николая Языкова, из которых «непонятные» строчки. Признаться, ждала ответа Сергея Абрамова. Стихи Землетрясение считаются вершиной творчества Николая Михайловича, заметьте: «поэта разгула и свободы», в 1844-м (время написания) уже мучительно умиравшего в своем родовом имении. В имении, принимавшем А.С. Хомякова, братьев Киреевских, декабриста В.П. Ивашева, поэта-гусара, партизана Д.В. Давыдова и дважды – А.С. Пушкина! Кстати, родовое имение – село Языково-Богородское – в Симбирской губернии, как и мой Буинск. Но он сегодня – в Татарстане, в отличие от посёлка Языково Карсунского района Ульяновской области... Пишут: «В основу стихотворения было положено средневековое византийское предание о происхождении молитвы "Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный": о мальчике, взятом на небо во время страшного землетрясения в Константинополе, где он услышал ангелов, научивших его новой молитве; когда все повторили эту молитву, землетрясение стихло». ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ Всевышний граду Константина Землетрясенье посылал, И геллеспонтская пучина, И берег с грудой гор и скал Дрожали, – и царей палаты, И храм, и цирк, и гипподром, И стен градских верхи зубчаты, И все поморие кругом. По всей пространной Византии, В отверстых храмах, богу сил Обильно пелися литии, И дым молитвенных кадил Клубился; люди, страхом полны, Текли перед Христов алтарь: Сенат, синклит, народа волны И сам благочестивый царь. Вотще. Их вопли и моленья Господь во гневе отвергал. И гул и гром землетрясенья Не умолкал, не умолкал! Тогда невидимая сила С небес на землю низошла И быстро отрока схватила И выше облак унесла. И внял он горнему глаголу Небесных ликов: свят, свят, свят! И песню ту принес он долу, Священным трепетом объят. И церковь те слова святыя В свою молитву приняла, И той молитвой Византия Себя от гибели спасла. Так ты, поэт, в годину страха И колебания земли Носись душой превыше праха, И ликам ангельским внемли, И приноси дрожащим людям Молитвы с горней вышины, Да в сердце примем их и будем Мы нашей верой спасены. И, простите, Николай Иванович, но я соглашусь с мнением В. Кирюшина, И. Смирнова, В. Дворцова. 20 лет я вела Литгостиную в ОДУ и, поверьте, на наших вечерах звучало немало стихов гражданской лирики. В том числе, и, м.б., прежде всего, – моих. И была благодарная поддержка аудитории, и были дружеские опасения, предупреждения. Было многое... И угрозы по телефону, и – действия... Но не было (и – нет) внимания, поддержки, помощи от тех, кто мог их оказать, не было, тем паче, – пресловутого пиара. А – главное, наверное, сдерживало: собственное строгое отношение к своим «творениям», именно с точки зрения мастерства, художественности. Впрочем, желающим ещё раз предлагаю познакомиться: см. подборку (декабрь 2012) «К 90-летию моей Родины – Союза Советских Социалистических республик» (https://clck.ru/CGHM7). А ещё - чтобы верно судить, надо ЖИТЬ БОК О БОК с людьми разных взглядов (взбаламученных, как и ты, временем, событиями, лавиной противоречивой, в т.ч. и лживой, информации и пр.), с людьми разных национальностей, верований и пр. Видеть, чувствовать их искренность в боли и надеждах, в вере и любви к СВОЕМУ, кровному. Я убеждена: не умеющий этого - не любит, НЕ МОЖЕТ любить СВОЕГО; может только рисоваться, представляться, как говорят дети. А ОБЩЕЕ у нас ВСЕХ отняли. Мы позволили, так и поделом, наверное?.. И посейчас – у многих ли по-настоящему болит наша жизнь? Скажете, у вас – не легче? Нет, легче, и - намного! И не дай вам Бог нашей... С уважением, Л. Владимирова (Одесса). |
| Мария Якушева | 7.12.17 16:15 |
| Ура! Наконец-то стало прилично думать и говорить "МОЯ ХАТА С КРАЮ"! |
| Дворцов | 7.12.17 15:52 |
| Николай Иванович! Второй неверный отсыл.
Война на Донбассе - не Отечественная. Она в Отечестве. Это страшная, отвратительная, язва нашей великой русской истории. Сегодня, почте через столетие братоубийства, вы можете позволить себе, с точки зрения своего воспитания и убеждений, порассуждать о гражданской поэзии и «красного» Маяковского, и «белого» Туроверова. И миротворца Волошина. И расставить их по вашим мировоззренческим полочкам – кто из них «чудовищен», а кто ... И про «сочувствие№ не спешите рубить, не подставляйтесь, пожалуйста. |
| Игорь Смирнов | 7.12.17 14:37 |
| Николай Иванович, вы написали: "Пока наши и украинские поэты страшились и страшатся "перейти незримую грань", всю Украину и даже Россию облетело стихотворение Анастасии Дмитрук "Никогда мы не будем братьями..."
Но будет справедливее, если сказать, что не все поэты "страшились", но написанными ими строками наши СМИ пренебрегли, а стихотворение Дмитрук растиражировали все. Беда современной русской литературы в том, что каждый здесь ценит и любит только себя, в том, что нет общей публичной радости за наиболее удачное стихотворение коллеги как за победу в общем деле. Даже на круглом столе не было названо ни имен, ни достойных внимания произведений. |
| Виктор Кирюшин | 7.12.17 14:34 |
| Ну уж тут ты не прав, Николай Иванович. Конфликт на Украине выявил целый ряд прекрасных поэтов как в Донбассе, так и в России. Появились целые сборники ярких произведений, о которых писал в том числе и сайт "РП". Я ведь о другом, о распрях внутри страны. Мы и на нашем веку слышали призывы, в том числе поэтические, "раздавить гадину", в тридцатые годы многие талантливые поэты призывали уничтожать врагов народа, кулаков и т.д. Были ли они теплохладными?
Когда заканчивается внутренняя распря, всегда почему-то оказывается, что правые были не очень правы, а виноватые - не во всём виноваты. Что касается строки "А в это время чёрный кто-то лишь ухмыляется из тьмы", то это о враге рода человеческого, о дьяволе. |
| Николай Дорошенко | 7.12.17 13:51 |
| Виктору Кирюшину:
Но ведь сказано же в стихотворении: А в это время чёрный кто-то Лишь ухмыляется из тьмы. Опыт киевского майдана показал, что когда поэты молчат, то люди оказываются во власти того, кто им хотя бы "ухмыляется из тьмы". Страшно говорить об этом, но когда все кругом мертвы, когда никому ты не нужен, то даже и к ухмылке врага потянешься, потому что у него хотя бы ухмылка живая. За примерами далеко ходить не буду. Пока наши и украинские поэты страшились и страшатся "перейти незримую грань", всю Украину и даже Россию облетело стихотворение Анастасии Дмитрук "Никогда мы не будем братьями..." Сердцами владеет тот, кто их "жжет глаголом", а не тот, кто "не холоден и не горяч, а тепел". |
| Николай Дорошенко | 7.12.17 13:26 |
| Я не стал комментировать вот эту мысль Василия Дворцова:
"...вхождение поэзии в гражданственность происходит через отказ автора от личного страдания для сострадания. Только так: ИЗ СТРАДАНИЯ В СОСТРАДАНИЕ. Сострадание - это же Вторая заповедь "Возлюби ближнего своего как самого себя", исполнение которой самое сильное испытание современности. Эгоизм, эготизм, эгоцентризм всюду и во всех. И потому когда поэт кричит о том. как ему больно - это модно, это сегодня всем так близко. Только взрослым людям стоит уже отличать вдохновенность от экзальтации". Мысль эта сама по себе ужасна (другого слова не подберу). Да, действительно, тот, кто имеет опыт страдания, может скорее проявить сострадание к страдающему человеку "как к самому себе". Но почему "эгоистом" и "эгоцентристом" является тот, кто "кричит" о собственной боли, а не о чужой? Он что - сидит в засаде и может криком своим выдать врагу месторасположение своих пока еще не раненых товарищей? Я понимаю, что тот, кто "кричит" о боли чужой, это уж совсем замечательный человек. Но когда я читаю о боли и у меня появляется сострадание к болящему, то я не смотрю, кто автор - болящий или сострадающий. В литературе прав тот, кто к факту человеческого страдания вызвал у читателя более деятельное сострадание. |