| Надежда | 25.12.18 14:22 |
| Дорогой Вячеслав, как всегда я на вашей стороне. Много работая напрямую с аудиторией, каждый раз убеждаюсь, как быстро восстанавливается народная энергия, получив поддержку веры в себя. Как параллельно рядом с собой самим живёт другой русский народ, мощный и непобедимый. Тут-то и опасность, что он может прорваться к себе без ориентиров. И тогда - "нет ничего страшнее русского бунта..." С благодарностью к вам и моему любимому "Подъёму"! С наступающим и многообещающим 2019. Будем бдительны и точны в реакции на Времена. Бог в помощь нам всем! Надежда Мирошниченко |
| Геннадий Ёмкин | 25.12.18 08:13 |
| Я впервые прочёл стихотворение Валерия Сухова о ташкентском госпитале.Нахлынуло...
Вспомнилось, как наш транспортный борт, с груженными чем то камазами и с десятком раненых из полевого госпиталя в Кабуле (палаточный,он располагался на охраняемой территории Кабульского же аэропорта) приземлился в Ташкенте, под иллюминацию, подруливших прямо к борту "скорых". Мы знали, что нас доставят в ОВГ - Окружной военный госпиталь, тот самый о котором написал Валерий Сухов в 86 году. А я туда попал в зимой восьмидесятого, во время проведения Московской Олимпиады. Позволю себе одно из стихотворений, написанных лет двадцать спустя; *** Кого-то жизнь звала на целину, Кого ломала дальней Колымою, А я прошел афганскою тропою, И до сих пор у памяти в плену. Я помню серебристые “антеи”, На виражах заваливая борт, Как птицы караванами летели, В кабульский, среди гор, аэропорт. В Союзе вы могли понять едва ли, Вам дикторы твердили: – Это вздор! Но многие из них не долетали, И падали на пики этих гор. Я помню пыльный госпиталь в Кабуле Палаточный, угрюмый, полевой. Там смерть сидела и ждала на стуле, Когда умру от раны пулевой. Восьмидесятый год – Олимпиада. Трещит транзистор, слушаем Союз, Передают: – Алябьеву награда! А я за рану гнойную боюсь. Я так боюсь, что завтра будет поздно Писать письмо рукой, которой нет. Сейчас в России солнце и морозно, А в оперблоке света толком нет... |
| Людмила Воробьева | 24.12.18 13:43 |
| Да, эта грань порой тонка, согласна, опасно многое не разглядев, ее резко перешагнуть. Вы привели достаточно убедительный пример: в этих стихах Маяковский запечатлел не только время, будоража умы, но вывернул и душу, взывая к совести не одно поколение.
|
| Вячеслав Лютый | 23.12.18 23:07 |
| Николай Олькову.
Николай Максимович, я не старался наметить границы периодизации поэзии - это задача историков отечественной литературы. Меня более занимало самочувствие русского человека. Но в Ваших словах есть интересный штрих, который характеризует развитие поэзии и прозы: поэзия угадывает движение атмосферы духа, мысли, душевного устройства человека, и поэтому она отрывается от видимого и опирается на более тонкие приметы. Проза должна прописать видимое и обозначить векторы его развития. Поэтому проза чуть отстает от лирики. Это жанровое опережение, видимо, существует изначально в силу разной степени условности при изображении действительности в стихах и прозаическом сюжете. Людмиле Воробьевой. Людмила, благодарю Вас за внимание к моим работам, но все-таки я бы говорил несколько мягче о соотношении злободневности и собственно художественности хотя бы потому, что мы не знаем, как первый план в стихотворении отзовется в потомках, которые могут столкнуться с событиями, подобными нынешним. В качестве примера сошлюсь на известное стихотворение Маяковского "Вам!" - оно, выйдя из прошлого, очень точно склеивается с нашей эпохой. Кнарик Хартавакян. Уважаемая Кнарик, благодарю Вас за доброе отношение к журналу "Подъём" и ко мне. То, о чем Вы с горечью пишете - наше сегодня. Однако наше сегодня - не только это, но еще и многое другое. Иначе было бы невозможно жить. В маленькой повести московского писателя Дмитрия Орлова "Мария" есть слова одного из главных героев - командира-спецназовца: "Если не потеряно все, то не потеряно ничего!" Эту фразу можно оспорить без труда, но в ней содержится импульс жизнеутверждения, и потому она - хороша и затаенно верна. Всем собеседника большущее спасибо за беспокойство ума - творческого и гражданского, но всегда русского. |
| Кнарик Хартавакян | 23.12.18 22:25 |
| Статья и эта очень интересная, духовно, интеллектуально насыщенная, как все Ваши, уважаемый Вячеслав Дмитриевич, Со многим из Вами сказанного согласна и я. А вот на чём основано это Ваше утверждение насчёт дня сегодняшнего : "русский дух выстоял, преодолел инерцию распада всего и вся и объял собой до сих пор ещё прекрасный отчий простор. Теперь, возведя взор от выжженной и разорённой пяди скорбной почвы – к горизонту и затем к небесной выси, русский человек распрямился и обрел устойчивость. "
Вот так вот и выстоял русский человек, защитил отчие просторы , Отечество своё, ставшее полуколониальным, менталитет свой, исковерканный подменой понятий и ценностей, и особенно язык русский, что угнетён не только агрессивным иноязычием, но искажениями своих же носителей, "пользователей", в т.ч. из числа сочинителей, коверкающих грамматические нормы и синтаксис богатейшего, великого и некогда могучего языка?! (Всё выше изложенное в вопрошении не относится к Вам и ж-лу "Подъём".) с извинениями и почтением |
| Людмила Воробьева (Минск) | 23.12.18 14:26 |
| Стараюсь, по возможности, всегда внимательно прочитывать Ваши публикации, Вячеслав Дмитриевич! Очень верные тенденции современной поэзии буквально в двух основных штрихах Вы определили. Сегодня действительно много публицистичности как в поэзии, так и в прозе. Но, согласна, одно дело - говорить на злобу дня, а совершенное иное - создавать литературно-художественные произведения, в которых бы отзывалось вечное, рождающее в душе великую тайну мудрой тишины, вселяющей веру и надежду. Именно моменты непостижимого, исключающие все сиюминутное, и есть подлинное творчество, в отличие от актуальной тематики, в коей мы все погрязли, так как вынуждены порой по поводу и без такового откликаться на событийность времени. |
| Николай Ольков | 22.12.18 22:36 |
| Вячеслав Дмитриевич, понимаю так, что Вашу условную периодизацию поэзии со спокойной душой можно применить и к нашей прозе. Деревенская проза, к работникам которой себя отношу, тоже стенает и никак не может подняться выше обид и обвинений, смятения и плача. Но как "снять с ручника", как усмотреть завтрашний день села, если впереди тьма и скрежет зубовный? |