Страница: 1 2 3  Все

Андрей Тимофеев 24.12.19 15:28
Спасибо огромное всем высказавшимся! Для меня статья Вячеслава Дмитриевича очень важна. Метод Лютого, как я его понимаю, это определение зрелости образа автора. Причём эта зрелость непосредственным образом связана с объективностью и объёмностью изображения жизни, а значит - с художественной ценностью. Применительно к себе, я не могу оценить выводы статьи, могу лишь принять их с благодарностью.
Анастасия 18.12.19 01:15
Жаль, что замечательный Андрей Тимофеев готовит себя не в такие лидеры, как Валентин Распутин или Юрий Кузнецов, а в писательские чиновники.
Но я почему-то верю, что судьба наша вешится помимо нашей воли. Мне тоже когда-то хотелось завоевать всех и весь мир. А теперь я мечтаю сохранить доверие только тех, кто мне близок. Ведь не одни писатели мечтают друг-другу восклицать: "Друзья, прекрасен наш союз!".
Я верю в Андрея Тимофеева!
Владимир Подлузский 16.12.19 16:47
Ольге Быстровой
В Ваших словах много правды, но не всей. Говорю, как агроном по одному из дипломов. Имеющий некоторый производственный опыт. О погибших от удобрений мышах, в принципе, правильно. Хотя ещё в советское время на полях трудно было услышать хоть одну птичку. По той же самой причине. Об агрофирмах и вони. Такие факты есть там, где в девяностые "передушили" земляков-фермеров. Их место заняли иностранные кампании, действующие через местных своих агентов. Однако большинство отечественных агрофирм, созданных под контролем государства, честно выполняют взятые перед ним обязательства. Иначе будут придушены непомерными штрафами. За этим, независимо от формы собственности, следят районные управления сельского хозяства и десятки контролирующих органов. Идентичных советским. Если ваши земляки чувствуют с производств вонь, смело могут обращаться в прокуратуру.. Дело пахнет коррупцией. А так всё должно быть надёжно. Я, например, с великим удовольствием ел варёную новых сортов картошку, закупленную у одной брянской фермерши. Дама по поведению ничем не отличалась от толковых советских председательш. Была так же мила и упорна в достижении своих целей и наведении порядка. Она только что закончила отгрузку последних белорусских фур с зерном. У сябров ныне неурожай. Теперь вот расплатилась с банком. Оттого и настроение отличное. С ней даже удалось поговорить о современной словесности. Ведь она по образованию преподаватель русского языка и литературы.
О выращивании скота дома. Никто не мешает. Выращивай и продавай. Хоть на рынке, хоть в появляющихся заготконторах нового типа. Таковые уже есть кое-где на Брянщине.
О почти колхозах. Называются они по иному. Да и прежние никто официально не запрещал. Но выживают сами. Никто туда, как раньше, не гонит бесплатную технику, семена и удобрения.
Ольга Быстрова 16.12.19 16:11
Жукову
Согласна с вами, не только роман сыроват, но и автор пока как личность не сформировался. Я под личностью подразумеваю не только автора, который, подобно Толстому или Достоевскому, имеет свои политические убеждения, а и Жюля Верна как писетеля хоть чем-то увлеченного и чем-то в человеке восхищенного.

Подлузскому
Мне ближе позиция Боброва, потому что почти мои ближайшие родственники живут в селе и мне рассказывают, что творится у них. Всех фермеров во всей их округе давно передушили. Даже пару-твойку свиней или быков завести, откормить и на мясо сдать стало не выгодно. А вся когда-то колхозная земля принадлежит агрофирмам, которые, если землю обрабатывают, обходятся без местных жителей, а животноводческие агрофирмы небольшой процент селян трудоустраивают, но вонь от них такая, что даже в глаза въедается и без слез по селу не пройдешь. Что касается производимого молока и мяса, то местные, зная, чем коров и свиней кормят, их не едят. А в зерновые столько химии пичкают, что полевые мыши все давно подохли.
Я слышала, что кое-где сохранились колхозы, только по другому называются. Их продукцию можно кушать без страха и люди там могут трудоустроиться.
Пишите о том, о чем имеете представление.
Владимир Подлузский 16.12.19 15:46
Александру Боброву
О "размазне многословной". Девяносто процентов моего ответа составляют прямые цитаты В. И Ленина из работы "Партийная организация и партийная литература" и В.Д. Лютого из его статьи " В координатах духа и воли". Остальные, каюсь, мои комментарии.
Валерий Жуков 16.12.19 15:37
Прочитал роман Андрея Тимофеева потому, что о нём написал Вячеслав Лютый. И очень удивился, что сподвигло уважаемого критика это сделать. На мой взгляд, текст ещё очень сырой, во многом искусственный, где не чувствуешь живых персонажей, а чувствуешь некую раздвоенность, растроенность... автора, так и не пришедшего внутренне к "общему знаменателю". По моему, тут пока что высокая степень незрелости. Поэтому и общего разговора в комментариях не получилось.
Владимир Подлузский 16.12.19 15:17
Не знаю, возможно, Боброву хлеб на его обеденный стол доставляют из какого-то чудом сохранившегося колхоза-спецраспределителя, но основная масса народа питается хлебушком, выращенным в современной фермерской деревне. Теми самыми "кровопийцами", как правило, русскими образованными крестьянами, которых на дух не переносит городской во всех смыслах профессор. Человеку с коммунистическими убеждениями не мешало бы знать, что именно о такой форме хозяйствования уже в середине семидесятых открыто мечтали некоторые советские партийные бонзы. Конечно, наиболее продвинутые, понявшие бесперспективность колхозного строя. Ведь большая часть тех же брянских хозяств, даже по статистике, была убыточна. Именно об этом году в 75-м говорил на областном совещании журналистов первый секретарь обкома КПСС М. Крахмалёв. Михаил Константинович так отвечал на вопрос одного из наших коллег - как Москва смотрит на катастрофически убывающее сельское население? Член ЦК КПСС, хорошо знакомый Брежневу по совместному подъёму целины в Казахстане, тогда сказал, что ничего страшного не происходит. Тут же привёл в пример США и Англию, где 5-6 процентов фермеров от общего населения стран кормит свои народы. И никто не голодает. Мол, и мы к тому стремимся.
Но русского крестьянина было не так просто даже партии выдавить до критических цифр из села. Они-то и превратились в "кровопийц". И до сих пор около тридцати процентов наших граждан живёт в сёлах и небольших городках, где довольно развито огородничество и садоводство. Думаю, даже в Москве ещё найдутся люди. которые помнят этот секретарский ответ. Правда, "Брянский рабочий" тогда не посмел рассказать об этом эпизоде совещания. Не время ещё было.
Александр Бобров 16.12.19 12:39
Подлузский здорово насмешил меня, требуя написать о крупных землевладельцах-благодетелях, кровопийцах, перед которыми мироеды прошлого - дети. "Они деревню спасают". Они - добивают русскую деревню. После таких призывов (прямо из администрации Путина как будто) всю его размазню многословную и читать не надо...
Ирина Кучушева 14.12.19 11:20
Подлузскому

Спасибо за ответ. Я предполагала, что в качестве инструментария для анализа будет вами использован метод такого матерого пропагандиста, как Сванидзе. Это когда суть явлений не важна, когда для достижения нужных выводов используется логика притягивания за уши всего и вся. И еще по этому принципу пишутся политические доносы: если Ленин любил Чернышевского, то теперь каждый, кто упомянул Чернышевского в позитивном смысле, является коммунистом. Но Ленин, к сожалению, еще и Толстого называл "зеркалом русской революции". Так что Сванидзе с Подлузским могут донести на весь Институт мировой литературы как на коммунистическое подполье, потому что ни один уважающий себя филолог не мог хоть раз в жизни не упомянуть великого Толстого в позитивном значении.
Следуя этой безумной логике, которую можно объяснить только абсолютным бескультурьем, первыми соцреалистами можно назвать евангелистов. Потому что у них был положительный герой, они читателя не развлекали, а воспитывали, и поскольку они придерживались учения Христа, то, значит, были они партийными, а не "литераторами сверхчеловеками", коих Подлузский считает для соцреалистов альтернативой.
В заключении добавлю, что не в вузах вы, господин Подлузский, образование получали, а у экрана нашего либерального телевидения. Это я почувствовала в вашей высокомерной реплике в адрес крупнейшего (само собой, и образованнейшего) современного критика Вячеслава Дмитриевича Лютого. Поэтому и потребовала от вас объяснений или извинений. Вы, полагая, что таких, как Сванидзе и вы, мыслителей никто не заподозрит в неграмотности и партийности, самонадеянно предпочли саморазоблачиться.
Спасибо! На этом из диалога с вами я выхожу.
Владимир Подлузский 13.12.19 23:05
Простите, все выделения пропали. Придётся внимательно отслеживать - что-где.
Владимир Подлузский 13.12.19 22:57
Поскольку от меня, мягко говоря, настойчиво требуют уточнить «какой абзац у В.Лютого написан в духе позднего соцреализма», то я поступил следующим образом. Курсивом выделил официальные установки этого метода, полужирным шрифтом отметил свои комментарии, и рядом, без всякого выделения, поместил цитаты Вячеслава Лютого. Конечно, далеко не все они полностью соответствуют канонам тридцатых годов, когда метод был одобрен большевиками. Да и не должны соответствовать. Время внесло коррективы в принципы анализа литературных произведений. Не один уважающий себя критик уже к середине восьмидесятых особо не придерживался буквы директивных документов. Хотя их дух сохранялся. Термин же «поздний соцреализм» с некоторой иронией иногда повторял на лекциях мой учитель, знаменитый петербургский профессор-филолог Борис Аверин.
И так:
Литература социалистического реализма являлась инструментом партийной идеологии. Писатель трактовался как «инженер человеческих
душ». Своим талантом он должен был влиять на читателя как пропагандист.
А вот что чуть ли не в начале рецензии, если хотите, статьи, говорит критик, тут же делая ссылку на любимого, к примеру, Лениным, Чернышевского: «Для сегодняшней литературы, пожалуй, одной из самых сложных задач оказывается создание мировоззренческого и идеологического романа. Отвлекаясь от собственно романной формы, от необходимой полноты описания времени и судьбы героев, то есть от номинальных свойств этого крупного литературного высказывания, такую жанровую адресацию произведения в наши дни воплотить куда как непросто.
Примерно полтора века тому назад был написан роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?» Пожалуй, это наилучший пример отечественного идеологического романа, в котором действительность угадывается только в самых общих чертах, и, напротив – идейная устремленность героев, их поведенческий тип даны почти с авторским вызовом. Примечательно, что свойственные жанру романа черты у Чернышевского размыты, однако это компенсируется характерами персонажей, деталями биографий действующих лиц, их внутренними ценностями. Перед нами – молодые люди, одержимые идеей служения человеку
В центре произведения обязательно должен был стоять положительный герой:
• Он — идеальный коммунист и пример для социалистического общества.
Действительность предлагает нам ряд почти бессознательных шагов, но русский человек жаждет увидеть смысл в происходящем. Этим поискам и едва уловимому спору с давним произведением почти забытого отечественного литератора и революционера, кажется, посвящен роман молодого писателя Андрея Тимофеева «Пробуждение». По крайней мере, такие параллели многое проясняют в произведении современного прозаика…
…Воспринимая все, что связано с «врагами-либералами» отчужденно, главный герой неприязненно относится к коммунистам и советскому укладу, совсем не утруждая себя отделять в этом тематическом ряду важное от второстепенного и хорошее от плохого. Структура движения, партийная дисциплина и обязательность представляются ему почти «казармой».
Тут определенно сказывается изначальная авторская позиция. Когда же мы посмотрим на сюжет произведения, учитывая это обстоятельство, как на художественное и смысловое целое, несомненным покажется замысел автора развенчать ностальгические помыслы о коммунистическом прошлом – как реальном, так и гипотетическом, наброски которого можно найти у Чернышевского. Старые герои хрестоматийного русского идеологического романа очень условны, но в них сосредоточена искренность и высокие порывы сердца и мысли. Пусть история добавила в эту картину много черных красок. Однако, как справедливо сказано, не капитализму упрекать социализм.
Старый сюжет о борцах за народное счастье, мучительный вопрос, на который нет внятного и властного ответа: что же делать, чтобы пресечь губительное развитие сегодняшних событий, эта скрытая антитеза, которую, видимо, призван опрокинуть роман Андрея Тимофеева, остается незыблемой. Формула «жить-поживать да добра наживать» куда понятней его главному герою. А проснется он только в одном случае: когда судьба без лишних слов встанет перед ним лицом к лицу.
От себя добавлю, что критик искренне сожалеет: герой не совсем настоящий коммунист, он явно не дотягивает до эталонов Чернышевского. Разве в этих размышлениях не чувствуется отзвук соцреализма, в принципе, всегда делящего героев на наших и не наших. Хотя даже «Правда» сочла Молчанова молодым коммунистом. Коль писатель не может отыскать истинного героя-социалиста (коммуниста), то, выходит, его и в жизни сегодня нет. На мой взгляд, тут как раз и просматривается поздний соцреализм. Не чувствующий под собой фундамента и нужного ему позарез героя.
• Он — прогрессивный человек, которому чужды сомнения души.
Перед нами – молодой человек, очень естественно чувствующий себя в окоеме столицы, хорошо зарабатывающий, не служивший в армии, не ломавший себя на изнурительной работе ради скромного куска хлеба, не испытавший мучительных тягот обычной жизни, спокойно исполняющий свои обязанности в рекламной компании – без особого интереса, но и без отвращения. Все прошлое страны для него ушло далеко-далеко и представляется только в виде текста и отвлеченных от настоящего мгновения картинок, даже сравнительно недавняя и кровавая осень 1993 года
Герой как бы хочет начать свою жизнь с чистого листа просто потому, что молод. И тут можно заметить, что для него чужая молодая смерть и боль в том, уже отошедшем в другое тысячелетие октябре, судя по всему, ничего не значат. Конечно, на словах он смог бы продемонстрировать сожаление, но внутреннего сердечного отношения к погибшим во имя справедливости сверстникам в его по волшебству разверстой груди мы не найдем. И это – личностная характеристика.
… У героя – короткая память, он помнит только то, что произошло лично с ним на протяжении его небольшой жизни, у него совсем нет «корневой системы». Володя Молчанов погружен в свой свободный ум, снисходителен, начитан и одновременно – поразительно теплохладен. Рассудочность пронизывает практически весь его рассказ о себе, своих чувствах, о происходящем вокруг, о знакомых и друзьях.
Во Владимире Молчанове, как и у многих коммунистов времён распада СССР, уже нет ничего русского. Даже Бог у него какой-то американский. В принципе, это мои слова, но они напрашиваются из аналитической статьи. Поздний соцреализм мог позволить себе некоторые вольности в трактовке героев, в том числе и положительных.
«Литература должна стать партийной... Долой литераторов беспартийных. Долой литераторов сверхчеловеков! Литературное дело должно стать частью общепролетарского дела, винтиками и колесиками одного единого великого социал-демократического механизма, приводимого в движение всем сознательным авангардом всего рабочего класса».
Рабочего класса давно нет. Новые коммунисты теперь рекрутируют свои кадры из разных слоёв буржуазного общества. В данном случае, из рекламной компании. А это, согласитесь, вовсе не тот материал, который годится для современного «прогрессивного» романа и не менее прогрессивного анализа. Да и автор вроде как беспартийный. Слава Богу, хоть не сверхчеловек. По крайней мере, так хочется думать.
Эта смысловая и изобразительная лакуна переводит сюжет в некую ограниченную сферу, в которой нет исторического воздуха и грозовых порывов ветра перемен. Кажется, вместо среза бытия читатель должен удовлетвориться инсценировкой на заданную тему. Заметим – читатель, всей своей кожей ощущающий эпоху невообразимых перемен и чувствующий душевную и телесную боль от такого соприкосновения.
Цитаты можно с успехов продолжить. Подчеркну, что я вовсе не считаю недостатком применённый здесь метод позднего соцреализма. Возможен, он наиболее близок замыслу « Пробуждения».
Людмила Яцкевич 13.12.19 22:55
Владимир Всеволодович Подлузский, прав: московские писатели и критики большей частью закрывают глаза на жизнь вне Москвы. А ведь именно там и бьют ещё родники настоящей русской жизни. Много у нас прекрасных поэтов, прозаиков, журналистов, художников, библиотекарей,не утративших смысла жизни даже в новых условиях отвержения культуры и совести. Некоторые из них дают ответ, что делать, хотя их и не слушают. Например, В.В. Подлузский упомянул сибиряка Николая Максимовича Олькова. Советую прочитать его роман "Земля и воля" и повесть "Красная поляна". Если взглянуть с точки зрения политической, то изобраются в них противополодные эпохи нашей истории : в романе насильственная коллективизация и, наоборот, в повести - насильственная деколлективизация. Однако в обоих случаях крестьяне, сельские жители, ведут себя примерно одинаково. Они борются за свою жизнь, за право быть хозяином на своей земле. О таких людях надо писать и вдохновлять наших читателей на жизнь в своей родной земле.
Иваныч 13.12.19 18:26
Ирине Кучушевой.
Вы по Подлузскому прямо в десяточку, снайперски)))
Ирина Кучушева 13.12.19 16:37
Теперь мне понятно, почему Подлузский ускользает от ответа на мой вопрос. Господин здесь пишет с расчетом, что его прочтут в "Единой России" и орден ему дадут!
Владимир Подлузский 13.12.19 14:45
Некоторым комментаторам тут показалось, что русская литература уткнулась в какой-то тупик и вот-вот провалится в болото постмодернизма. Как и вся русская жизнь. Да, так может показаться, если всё-таки наступить на горло собственной песне и дочитать роман Андрея Тимофеева (повесть, тезисы к докладу). А если читателю и уважающему себя критику героя нашего времени поискать не среди прожжённых городских пиарщиков, не знающих, да ещё, как говорится, забывших, что такое честь и совесть. А среди, скажем, молодых и процветающих фермеров. В том же русском Черноземье. Если у первых прототипов сплошная грязь, прикрытая гламуром, то у вторых, продукт куда более полезный. Да и люди они более чистые душой. Ведь на земле работают. А та, не обращая внимания на «измы», любит степенность и православное мировоззрение. Не стал бы я так утверждать, если бы подобных героев и героинь прошлым летом не повстречал в крепких сёлах средней полосы. Кто-то опять воскликнет: «Мироеды». А мнимые кулаки 21 века до того «озверели», что посылают после страды своих лучших комбайнёров на месяц отдыхать на Чёрное море. Конечно, за счёт хозяина. Я уж не говорю о тысячах и даже миллионах рублей и долларов благотворительной помощи. В таких сёлах постепенно оформляется негласный, а кое-где и официальный, общественный договор. Вот там истинные координаты духа и воли.
Трудно без политических пристрастий относиться к подобным социальным преобразованиям? Кому-то, может, да. Мне нет. Поэтому я отвергаю псевдореволюционеров и патриотов Молчановых из лукавых офисов. Вообще не понимаю, как молодой мужик, не служивший в армии, мчится чуть ли не воевать в Донбасс. Кому там нужны такие вояки? Сколько благодаря их неопытности там людей русских погибнет. Хватит дешёвых лозунгов и политических игр на крови.
В «Записках охотника» Тургенев исследовал не только типы выдыхающихся, как класс, помещиков, но и яркие характеры конкретных орловских и калужских, и кажется, курских крестьян. Пришла пора на новом этапе создать роман, не избегая никаких противоречий, о зарождающемся классе крупных земледельцев. Получающих невиданные урожаи. Кормящих своим хлебом не только родную страну. Возвращающих в родные сёла нравственность и любовь к труду. Такие романы, между прочим, есть у Николая Олькова. Успешно работают над современной сельской прозой Татьяна Грибанова и Василий Воронов. Думаю, найдутся и другие авторы, ждущие талантливого критика, ищущего во всём мировоззренческую подоплёку. Там, в русской деревне, а не в душных столицах, пропитанных ядовитыми миазмами испорченных слов и продуктов, формируется будущая Россия.
Петр Бойченко 13.12.19 14:27
Александру
О том, что все будут вынуждены приспособиться к другой морали и к другой культуре, вы рассуждаете так же буднично, как какой-нибудь фашист времен Гитлера рассуждает о назначении газовых камер.
Василий Ревзин 13.12.19 09:59
Марине Рединой
Вся эта пустота, верно обозначенная как Солярис, может существовать лишь постольку, поскольку существует живая жизнь (простите за тавтологию), за счет пожирания этой жизни. Сожрав ее окончательно, она, как царь Мидас, умрет от голода среди груд золота.
Паразитирование на всем, на чем только можно (на русской культуре, литературе, вере в Бога и прочем) - это основная черта новых хозяев России, вернее ее оккупантов. Почти не осталось чего-то естественного, корневого, того, разорвав с чем, можно умереть.
Постмодернизм - явление вроде бы на первый взгляд безобидное - это самый страшный враг всего того, что когда-то присутствовало в русской культуре: искренности, открытости, доверчивости, горячности. Имитация - вот ключевое слова для паразитов от культуры.
Александр 13.12.19 09:58
Здесь большинство пытается судить о романе с позиций ушедшего времени. А это всё равно, что француз времен Наполеона судил бы о русском человеке времен Единой Европы и единых европейских ценностей.
Между тем, всё меняется. И герой Тимофеева уже выбирает между стадным, общинным, коллективистским чувством прошлого времени и своим независимым, совершенно свободным "я" времени нового. Выбирает в пользу собственного, от всех предрассудков свободного "я".
Со времен викуловских, беловско-распутинских, своей противоположностью стал даже флагман патриотизма "Наш современник", теперь смело публикующий не только Тимофеева, а и Прилепина, и Сенчина, когда-то для патриотической публики известных только из либеральных шорт-листов.
Как из белых и красных возникла новая советская общность и новая советская литература, так и сегодня на телевизионных ток-шоу уже плечом к плечу стоят вчерашние либералы и патриоты. И Соловьев уже не либерал, и патриот Кургинян уже учитывает реальности нового времени. И Проханов уже не враг для телевидения, а один из его оттенков.
Лишь Церковь как наиболее неповоротливый сегмент эволюции двумя своими ногами всегда упирается в прошлое и будущее. Но если наша Церковь не успеет стать в будущем на двух ногах прежде, чем станет для неё критическим расстояние между прошлым и будущим, то она исчезнет точно так же, как когда-то исчезло язычество. Вы обратите внимание, как уже безадресны упования Церкви о запрете абортов. Ведь не становятся же её прихожане от её упований многодетными?! Зато в её телеканал "Спас" либеральные кинорежиссеры вписываются теперь уже более органично, чем борцы с электронными паспортами.
Я считаю, что Тимофеев - это писатель новой формации и судить о нём надо с позиций того завтрашнего дня, когда не будет разделений на писательские союзы, когда одни успешно встроятся в реалии новой жизни, а другие просто поймут, что другой жизни уже не будет и с этим смирятся.
Да, это будет эпоха другой морали, других ценностей. Вполне возможно, что такого же эффекта, как от чтения книг, можно будет достигать, выпив таблетку, а дети будут рождаться из пробирок. Но никто и ни что завтрашнего дня не останови, он сам наступит тогда, когда ему будет надо. Просто писатель Тимофеев это уже понимает, а ваше большинство пока еще в это не верит.
Марина Редина 13.12.19 08:05
Простите, вот еще что пришло вдруг в голову.
Вспомнилась "Солярис" Лемма. Некая инопланетная субстанция мучительно пытается воспроизвести человеческие страдания и муки совести. И ей это почти удается, но в каких-то обрывочных, искаженных формах.
Так и Андрей Тимофеев, почти дословно воспроизводит путь Пьера Безухова. Схоже очень многое: масонская ложа ("Суть времени"), гражданское участие в военных действиях. Вполне соотносимы и рассуждения героев: толстовского и тимофеевского.

Герой Тимофеева:
" Но тоталитаризма нет в мире – в воздухе, в городе, в поездах, мчащихся вглубь России, в её бескрайних пространствах – тоталитаризм может быть только внутри нас " .

А помните Пьера в плену у французов:
" Вдруг он захохотал свои толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
— Xa, xa, xa! — смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: — Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня? Меня — мою бессмертную душу!"


В произведении Тимофеева - не просто сходство главного героя с героем Толстого. Это почти прямая цитата, так что тимофеевскую повесть вполне можно отнести к постмодернизму со свойственными этому направлению поверхностностью и цитированием.
Постмодернисты ведь не утруждают себя поиском и рождением в муках героя. Они просто заимствуют его, разлагают на составные части и собирают свой паззл. Собирают легко и без боли.
Марина Редина 13.12.19 07:17
Не знаю, насколько данное произведение А.Тимофеева - это роман. Скорее - повесть. Размышляет, действует одни человек. остальные - статисты, второй план для героя.Героем движут два чувства - страх перед жизнью и любовь к себе. Он инфантилен до последней степени, у него нет ничего своего, он всего лишь примеряет к себе чужую жизнь, чужие идеи и понимает, что все это не нужно ему. Его поступки, со стороны вроде бы напоминающие некое самопожертвование - это скорее поиск некоего "домика", где можно укрыться от сосущего страха жизни. Им движет огромная жалость к себе, но он пытается убедить себя и нас, читателей, что это любовь и жалость к Родине..

"А у самого входа в метро остановился, беспорядочно оглядываясь, и подумал, что здесь, в Москве, те же страдающие беззащитные люди, что и на Урале, в Питере, в том же Луганске, и необязательно уезжать, вот они перед тобой, помоги хоть кому-то, отдай жизнь хоть одному. И тогда все они разом слились для меня в один огромный организм, которых захотелось назвать Родиной. Родина жила здесь, на привокзальной площади, мёрзла на деревянных ящиках из-под хурмы, взмывала в пластмассовый мир бутиков, тряслась по рельсам на тысячи километров вокруг, она была настоящей, я ощущал её в сухом ноябрьском воздухе, она мучилась и страдала, моя погибающая Родина, но я не знал, как её спасать, и нужно ли ей то, что могу сделать я".


Эти слова, которые звучат в конце произведения , имеют один, главный, подтекст - люди, пожалейте меня! Вот я - уставший, намучившийся, разочарованный, увидевший никчемность всего происходящего - я, такой хороший, добрый. Полюбите меня, защитите меня. Мне страшно!

Такого героя и героем-то нельзя назвать. Это трагедия инфантилизма, а не любви к родине и людям. Это трагедия человека, который попал не в свой "лагерь", здесь ему некомфортно, здесь его не оценят по достоинству, здесь в общем-то чуждые идеалы, хотя про них он слышал с детства. Но одно дело - слышать о том, что находится за стенами "домика", другое - оказаться с ними лицом к лицу. Это трагедия человека, живущего не своей жизнью.
О таком вот человеке - прекрасная новелла (из ранних) Томаса Манна - "Разочарование". Она короткая и честная. В отличие от "романа" Тимофеева, герой которого, да и сам автор просто не знает, как ему отсюда достойно слинять. И в этом главная интрига, болевая точка, "суть" произведения Тимофеева,а вовсе не в том, как мальчик захотел послужить Родине.


"Огромный организм, которых захотелось назвать Родиной" - корчится,подыхая у его ног, и нет в нем любви к этому "организму". Да, он человек порядочный, да он обещал жениться, но он с ужасом понимает, что он - отдельно, а она - отдельно. Именно поэтому он не знает выхода, да ему уже и не хочется этот выход искать, он здесь чужой, он прекрасно проживет и без нее. Ему ее не жалко - ему жалко только себя. И мы, читатели, должны жалеть его, запутавшегося, нелюбящего, принуждающего себя к состраданию, в то время, как этого очень не хочется, ведь это больно, грязно, бессмысленно.
Все чувства автора - на обочине его сознания, все их вытесняют страх за себя и жалость к себе.

А мы читатели - призваны посочувствовать герою и по-матерински боясь за исход его метаний, громко позвать: "Иди домой, в безопасность, мы тебя пожалеем!".

Нет в данном произведении катарсиса, потому что нет ни настоящего страдания, настоящей любви. Поэтому нет и пробуждения.
Но нету Бога,
Нету Бога,
И потому здесь мрачно так.

Я бы переквалифицировала жанр данного произведения: не роман - а экзистенциальная повесть. И название дала бы другое: Не "Пробуждение",а "Во мгле", или "Сны". Потому что "сон разума рождает чудовищ".

И еще я бы посоветовала Андрею Тимофееву разобраться в себе самом. Нужен ли ему тот мир, в котором он заставляет себя находиться из непонятного мне чувства долга? Может быть - ну его?
 Имя: 

Комментарий:



 Введите только то,
что написано строчными (маленькими) буквами:
 ПОДсветКА