| Страница: 1 2 Все |
| Марина Маслова | 17.01.20 09:23 |
| Ещё раз хочу поблагодарить уважаемую Людмилу Григорьевну Яцкевич за полезные подсказки и выходные координаты книг, которые смогу использовать в своей работе. Единство мира в Боге и единство человека с Богом через природу, конечно, неисчерпаемая тема для литературы и вообще для искусства. Я только хотела бы уточнить, что необходимы определённые ограничительные рамки при анализе архетипических образов, использовании их в качестве смысловых доминант художественного текста, иначе можно просто раствориться в бесчисленности ассоциативных возможностей.
У Евгения Носова архетипический образ оказывается в заголовке произведения, он не может быть вторичен, случайно мотивирован, и у нас тут больше шансов не навязать писателю своё видение, свои впечатления, а именно вычленить из текста те символические структуры, на которые можно опереться в трактовке архетипа, отыскать все мотивировки у самого автора. В процитированном стихотворении Анны Ахматовой я ничего такого не вижу, у неё другие мотивировки: пень ивы, которую она пережила... Это другое настроение, другая мысль. У Ахматовой "те небеса", "наши небеса" противопоставлены её насущной реальности 40-го года, хотя ива, которую она вспоминает, и даёт ей ощущение "будто умер брат". Тут сложно обнаружить позитивную символику ивы, тут только авторское чувство печали. Взгляд автора в прошлое тут не располагает нас к восприятию ивы в качестве духовной вертикали (объективно, вне чувств автора). Я бы не назвала здесь иву архетипом. Это просто образ авторской печали. "Она жила со мной всю жизнь... я её пережила..." Нет, Ахматова здесь властно распоряжается образом, лепит из него сознательно только то, что ей самой нужно. Это не архетип. Или, скажем так, это сознательное использование архетипического образа для воссоздания атмосферы юношеских переживаний, мечтаний, несбывшихся надежд ("я её пережила"), призрачных неуловимых впечатлений ("плакучими ветвями бессонницу овеивала снами"). Нам тут не на что опереться, чтобы в архетипе дерева обнаружить все те смыслы, которые присутствуют у реалиста Евгения Носова. Ахматова здесь не отходит от символизма той эпохи, которая её взрастила, потому её ива "серебряная" не просто по цвету листвы или коры, но и потому, что она - знак той эпохи, о которой вспоминает поэт. Ну, навскидку мне так всё это увиделось... При желании можно, конечно, найти связующие ассоциативные нити, что-то уподобить чему-то... Но здесь нет того настроения, мировосприятия, на которое можно опереться. Даже если у поэта оно есть, в стихах этих его нет, тут автору нужны другие чувства. А мне, как читателю, тоже нужные от поэта другие чувства, если я хочу поставить Ахматову рядом с Носовым и как-то объединить их. Нет, Ахматова здесь - другая стихия... Это именно тот случай, когда мы можем утонуть, увязнуть в многоплановости архетипического образа, из которого можно лепить что угодно, если мы того захотим... И на всякий случай я ещё оговорю свою орфографию. Принципиальную. Слово "бессонница" я не буду писать по дореволюционной орфографии просто потому, что родилась в ту эпоху, когда орфография была иной. Не вижу тут повода считать для себя грехом употребление приставки "бес". Наши классики, страшно оскорблённые реформой языка, имели на это праведное негодование своё право: вместо молока матери им предложили пойло. Я пришла к Богу, воспитанная на советской орфографии, приставка "бес" не помешала мне уверовать и ощутить любовь Христа. Потому не вижу для себя причин придавать этой части слова, этой морфеме большее значение, нежели она того стоит. С уважением! |
| Людмила Яцкевич | 16.01.20 12:29 |
| В русской литературе много произведений, в которых писатель созерцает
единство мира в Боге: единство человека с деревьями, цвветами, реками и небом... . Вот один пример из многих, очень близкий по чувству повести Е. Носова: А я росла в узорной тишине, В прохладной детской молодого века. И не был мил мне голос человека, А голос ветра был понятен мне. Я лопухи любила и крапиву, Но больше всех — серебряную иву. И, благодарная, она жила Со мной всю жизнь, плакучими ветвями Безсонницу ове́ивала снами. И — странно! — я её пережила. Там пень торчит, чужими голосами Другие ивы что-то говорят Под нашими, под теми небесами. И я молчу… как будто умер брат. Анна Ахматова <18 января 1940>, Ленинград |
| Марина Маслова | 16.01.20 11:32 |
| Прошу прощения, что я тут без конца свои комментарии клепаю. Помнится, один читатель сайта когда-то съехидничал по этому поводу, что, дескать, авторы статей сами себя комментируют. Ну так что ж плохого, если статья шлифуется, обкатывается в комментариях и откликах, обнаруживая недомолвки, которые следовало бы прояснить. А кто это сделает, если не я?
Возможность комментария, на мой взгляд, для того и предусмотрена, чтобы уточнять и развивать то, что приходит в процессе... И вот что пришло на ум. При отсутствии гибкости восприятия у иного читателя может возникнуть недоумение: если тополь - символ присутствия Бога, духовная вертикаль, а дерево в итоге срубили, то что же выходит - срубили Бога? Надеюсь, такой прямолинейности мышления у читателя нет. Срубленное дерево здесь напоминает о том другом срубленном древе, которое иудеи водрузили на Голгофе... Христос, распятый на Крестном Древе, есть тот Начаток спасения, тот первый Побег от корня Жизни, Который стал для нас Древом Жизни. Потому мотив или образ древесного побега в художественном тексте имеет для нас такое многоплановое значение. Срубленное дерево здесь не знак гибели жизни или усыхания духа, но знак неизбежности восстания духа человеческого через путь земных потерь, вопреки очевидному "вырубанию" телесных основ... Не зря же Носов пишет про "мышцы и сухожилия" на "теле" тополя, ветви его мыслит как "руки", воздетые к небу... Согласитесь, что в статье, по характеру мысленного рисунка достаточно импрессионистичной, оставляющей простор для собственных ассоциаций читателя, лишь намекающей на христианскую духовную природу художественных образов, было бы неловко вот так подробно разъяснять... А комментарии можно писать сколь угодно подробные, они не влияют уже на стилистику основного текста статьи. Чем и пользуюсь! |
| Марина Маслова | 16.01.20 10:49 |
| Валерию Латынину
Дорогой Валерий Анатольевич! Простите, что я позволю себе сейчас процитировать полностью то стихотворение, из которого Вы здесь привели одну строфу. Когда нашла его и прочла, изумилась не только его тематической, я бы даже сказала философской, созвучности моему контексту, контексту статьи о срубленном дереве и его побегах, но и Вашей скромности, не позволившей напрямую подчеркнуть, что стихи Ваши и что они о том же... У КАМИНА Летят в камин листы календаря. Сгорают дни и месяцы, и годы… А всё же жизнь дарована не зря, Она не вся исчезнет в дымоходе. Построен дом и этот вот камин, Посажен сад, и сыновья мужают. Пусть в волосах – немерено седин, Побеги рода дети продолжают. А с полок в душу сборники глядят, Я не лукавил, книгам жизнь давая, И мне не стыдно выдержать их взгляд, Хотя судьбы грядущей их не знаю. Не всё зависит в жизни от меня, Но от меня зависит тоже много – Я сам писал с утра сценарий дня, Но перед этим обращался к Богу. Горит огонь в камине, пусть горит. О днях сгоревших нет сердечной муки. Жизнь составляет вновь календари, И дай-то Бог, чтоб их дарили внуки. Ещё раз простите, что в двух последних строках я переставила запятую, ибо синтаксически она была не на месте (даже при авторском синтаксисе она не должна быть после "и", а только перед ним, иначе фраза развалится). Конечно, у Вас "побеги рода" более локальное понятие, нежели моя претензия на толкование побегов носовского тополя как живородящих основ, прорастающих из Крестного Древа. И тем не менее - смысловое созвучие знаменательно. Архетип древа жизни (древесного побега) доказывает свою живучесть и востребованность в художественной картине мира современного поэта. Меня это радует! Потому что Древо Жизни для христианина - Господь наш Иисус Христос, распятый на Крестном Древе. А побеги этого Крестного Древа - все мы, православные христиане. Да не оторвёмся мы от своего корня! И пусть обильно умножаются побеги рода христианского! Не только в детях, но - во всех наших делах земных... |
| Людмила Яцкевич | 16.01.20 10:29 |
| Марина, эти цитаты я взяла из книг:
Булгаков, С. Н. Свет Невечерний: созерцания и умозрения / С. Н. Булгаков. – Москва: Республика, 1994. С. 326 Иоанн Златоуст, свят. Беседы на псалмы / Иоанн Златоуст, свят. – Москва: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный ун-т, 2005. С. 124. Спасибо за отклик. |
| Марина Маслова | 16.01.20 03:14 |
| Благодарю также Михаила Попова, Камиля Зиганшина и Валерия Латынина за доброжелательное прочтение, поощрение и подсказки.
О "связи с Буниным" Евгения Носова писала Галина Кузнецова, хотя, разумеется, косвенно: «В последнем номере (февральском, кажется) «Нового мира» напечатаны два рассказа неизвестного мне писателя Носова. Должна сказать, что я возрадовалась! Знаю наверное, что Бунин обратил бы на него внимание и очень похвалил бы его» (26 апреля 1966 г.). А раз "похвалил бы", то, значит, родственное тут неизбежно, ибо на чуждое похвалой не откликаются. Так что спасибо всем за полезные подсказки, работать есть над чем. |
| Марина Маслова | 16.01.20 02:54 |
| Сердечно благодарю Людмилу Яцкевич за подкрепляющие мою позицию цитаты. Если это из книги "Тихие думы" С.Н. Булгакова, обязательно перечитаю в ближайшее время этот сборник. Упустить такие мысли из виду мне было бы непростительно.
И за Иоанна Златоуста признательна, его слова уже мне лично подспорье в моих спорах с живыми писателями, считающими неизбежным "...погружать ум свой в грязь, занимаясь рассказами о любостяжании и хищении", потому что надо же, по их мнению, "отражать эпоху". А будто в эпохе нет ничего больше, кроме этой грязи? |
| Марина Маслова | 16.01.20 02:32 |
| Ночь... Читаю Михаила Петровича Лобанова.
И вот он цитирует А.Н. Островского: "Теоретикам можно раздувать идейки и врать: у них нет конкретной поверки, а художникам нельзя, перед ними образы… врать можно только в теории, а в искусстве – нельзя». Ещё три дня назад у меня не было этой поддержки, и я благодарна сегодня Татьяне Николаевне Лобановой, приславшей мне материалы. Могла бы написать это себе в дневник или напрямую в письме Татьяне Николаевне. Но мне важно, что именно теперь, когда моя статья на сайте, вот так неожиданно и почти сверхъестественно (потому что слишком явно вовремя!) откликается со своих вышних широт Михаил Петрович... Мне важно сразу вынести это явное для меня откровение сюда, на сайт, потому что это же не ради меня происходит, правда? Потому что этой цитатой Михаил Лобанов отвечает на вопрос: – Какие, по Вашему мнению, наиболее характерные нравственные ценности русского народа? И вот что он отвечает: – В первую очередь я назвал бы (и об этом свидетельствует история) способность русского народа в критическую для Родины годину объединить свои силы, сплотиться вокруг великой цели, в данном случае в защите Православия от его врагов. Хорошо об этом сказал А. Н. Островский, который после выхода своей драмы «Козьма Захарьич Минин-Сухорук» писал Аполлону Григорьеву: «Неуспех Минина я предвидел и не боялся этого: теперь овладело всеми вечевое бешенство, и в Минине хотят видеть демагога. Этого ничего не было, и лгать я не согласен. Подняло в то время Россию не земство, а боязнь костела, и Минин видел в земстве не цель, а средство. Он собирал деньги на великое дело, как собирают их на церковное строение… Нашим критикам подавай бунтующую земщину: да что же делать, коли негде взять? Теоретикам можно раздувать идейки и врать: у них нет конкретной поверки, а художникам нельзя, перед ними образы… врать можно только в теории, а в искусстве – нельзя». Я дважды это цитирую, потому что для меня здесь мощная поддержка, которой я не могла воспользоваться, когда писала свою статью, потому что ещё не знала этих слов Михаила Петровича. Ведь это значит, что он поддержал бы мою позицию в противостоянии голым социологическим трактовкам творчества Евгения Носова. И вот ещё далее он в этом интервью говорит (мне кажется это очень важным, не могу не процитировать, хотя, может, многим давно знакомы эти его мысли): – Двадцать лет тому назад с «перестройкой-революцией» наш народ попал в такую талмудистскую западню, что не было и не могло быть никакой пощады. Уничтожали нас все это время планомерно по миллиону в год и всеми средствами: обнищанием, голодом, болезнями, моральным террором, глумлением над «совками», разнузданным русофобством, нагнетанием состояния безнадежности и т. д. И, конечно же, мы теперь уже в большой степени не тот народ, каким еще недавно были. И не только количеством. Смрадный дух мамоны, нависший над Россией, отравляет человеческие души, делает реальной смертельную угрозу самому историческому бытию русского народа. Глубинный смысл, суть происходящего ныне в России – вытравить в нашей жизни все духовное, сделать из русского человека рыночную болванку. Но, оказывается, не все здесь так просто срабатывает и не появляется ли повод для оптимизма? Не открывается ли в новом качестве то, что обозначено как «характерные нравственные ценности русского народа», – теперь уже в новых исторических условиях? И можно ли отказать в «нравственных ценностях» русскому народу, видя его сегодняшнее массовое неприятие людоедского нрава мамоны, сплочение его в христианском отторжении от зла? Вот ради этого "отторжения от зла"и хотелось обратить внимание на повесть Евгения Носова "Моя Джомолунгма", которая ничего нам не даст, если мы будем рассуждать только о "мещанстве" соседей, срубивших во дворе тополь, застивший огород... |
| Людмила Яцкевич | 15.01.20 21:49 |
| Размышления Марины Масловой над повестью талантливого писателя Евгения Носова очень убедительны, а направление мыслей мне очень близко. Поэтому хочу поддержать её, напомнив высказывания православных богословов по этой же теме.
С.Н. Булгаков, глубокий мыслитель и богослов, считал: «Связь культуры с культом есть вообще грандиозного значения факт в истории человечества, требующий к себе надлежащего внимания и понимания». И далее: «Религия не есть только музыка души, она звучит для меня, но и вне меня, надо мной <…>. Ей присуща наибольшая серьёзность реализма. В этом её реализме состоит главное отличие религии от беспредметной, субъективной, эстетизирующей религиозности, которою не прочь развлечься, как пикантным соусом настроений, современная эстетизирующая переутончённость». Словно бы обращаясь к писателям, святой Иоанн Златоуст говорил: «... увещеваю тебя, освободись от житейской многозаботливости и постоянно занимайся ... размышлениями и возвещай ежедневно совершающиеся чудеса Божии ... Жизнь исполнена таких чудес, и, с чего бы ты ни начал, с неба ли, или с земли, или с воздуха, или с животных, или с семян, или с растений, - везде найдёшь обильное начало для повествования ... Не безумно ли поэтому при таком обилии предметов для повествования, которые могут доставить нам и удовольствие, и пользу, и благо для души, погружать ум свой в грязь, занимаясь рассказами о любостяжании и хищении?». |
| Валерий Латынин | 15.01.20 17:06 |
| Удивительно, сколько духовной зоркости и несгибаемой веры в божественную суть слова в этом исследовании Марины Масловой! Горячо, убедительно она проповедует непопулярную в советский период библейскую истину: "В начале было Слово..." И доказывает, что любое замечательное, а тем более, великое произведение создаётся в сотворчестве с Богом. Всецело согласен с Мариной: "Не всё зависит в жизни от меня,//Но от меня зависит тоже много...//Я сам писал с утра сценарий дня,//Но перед этим обращался к Богу". С братским чувством, Валерий Латынин. |
| Камиль Зиганшин (Уфа) | 15.01.20 16:52 |
| Как повезло Евгению Носову! Марина в который раз (и каждый раз всё глубже) открывает нам этого удивительного Писателя! Побуждает вновь и вновь доставать с полки его книги. От души радует и рост Марины, как профессионального литературного критика. |
| Михаил Попов (Архангельск) | 14.01.20 21:59 |
| Куда смотрела наша литературоведческая мысль в те поры?! Почему проглядела этот дивный тополь - современное древо познания?! Сделали ставку на мороку с аксёновскими апельсинами, у которых не было здесь корней. И не увидели в этой повести Носова ( а это ясно даже по отрывкам) своего корневого начала — тут же, в частности, прямая связь с Буниным, с «юношескими» рассказами из «Тёмных аллей»…
Спасибо, Марина, за возвращение и обретение памяти! |