Я родился 14 января 1950 года в деревне Кочановке Льговского района Курской области. Семья по прежним меркам средняя — пятеро детей в доме, неисчислимая живность во дворе и в сараях, бабушки жили по очереди; отец был колхозный механизатор, мать — сельский врач, фельдшер-акушер. Учился в Глиницкой начальной школе и средней школе при Льговской селекционной станции, которую окончил в 1967 году. Тогда же поступил в московское строительное ГПТУ №77, «булыжную академию», как её называли сами курсанты, несколько времени проработал на стройках Москвы, а затем был призван в ряды Советской Армии (1968-1970). Служил в учебной школе в городе Остров Псковской области, а потом на Северном Кавказе в ракетных войсках стратегического назначения. Армейская служба ломает слабых, но выдержавшим срок бескорыстно дарует закалку на будущее и настоящих друзей, с одним из которых до сих пор сообщаемся.

После демобилизации подвизался учеником шлифовщика и шлифовщиком на московском заводе «Динамо», а весной 1971 года уехал «за туманом и за запахом тайги», как пелось в тогдашней популярной песне — на Дальний Восток. Работал грузчиком в Находкинском морском рыбном порту, матросом пловучего дока на Находкинском судоремонтном заводе, вахтенным, матросом и мотористом на сухогрузах Камчатского морского пароходства. Полгода фланировал по «Голубой линии» маршрутом Петропавловск-Камчатский — Владивосток. Затем перешёл на гидрографическую службу Военно-морского флота и был направлен техником на маяк острова Карагинского, по восточному побережью Камчатки, что в Беринговом море. С 1 июня 1972 года по ноябрь 1975 года жил и работал на острове. Семейные обстоятельства вынудили переехать сперва в посёлок Оссору на побережье, а затем в село Мильково, в глубь материковой Камчатки. Зарабатывал художником-оформителем, кочегаром, сторожем, пожарным. Род тогдашней работы зависел от писательской необходимости приискать свободного времени: на острове написал первую повесть «Текущая вода», которая была напечатана в журнале «Юность», где даже получила премию за дебют. После чего, — может быть, и опрометчиво, — стал считать себя литератором. Вспоминается предшестствующее публикации в «Юности» «крылатое» обстоятельство: тогдашний редактор журнала Борис Полевой содействовал присылке вертолёта на маяк, чтобы доставить молодого автора на побережье, откуда он и смог улететь по редакционной командировке в Москву — для знакомства.

Годы жизни на Камчатке оставили в памяти незабываемый след и до сих пор продолжают питать творческое воображение. Здесь нет места рассуждать о загадках судьбы, скорее действовал неосознаваемый в то время Промысел, но в чём заключилось его действие, приведшее молодого человека на считавшийся необитаемым остров Карагинский? Чтобы оставить там сердце? Или чтобы вдали от родных местностей лучше понять своё ?

В 1984 году был принят в Союз писателей СССР, затем Камчатская писательская организация, где я в то время состоял на учёте, направила меня на Высшие литературные курсы в Москву (1987-1989), а после их окончания переехал в Курск. Приходилось работать разъездным корреспондентом многотиражки «Автомобилист», восстанавливать после пожара цирк, дежурить диспетчером в домоуправлении, рецензентом при писательской организации, оформлять книжки в издательстве «Крона».

Ребёнок иногда до трёх лет не решается заговорить, хотя понимает речь взрослых. Страшно. Потому что, заговорив, он объявляет о собственной личности и обнажает до того потаённую душу. Так и в литературе: каждое написанное произведение – раскрытие личности, которая, может статься, не будет вполне оценена окружающими. Оценивая литературные занятия, нахожу их неразрывную связь с обстоятельствами личной жизни, а художественное осмысление действительности явственным образом служило самопознанию. Трудно вспоминать, например, о скудном бытии «перестроечных» лет, о мертвечине жизни, приобретающей инфернальный смысл, но, «расквитавшись» с этим временем в рассказе «Без фонаря», убедился в том, что самостояние человека обладает непреходящей ценностью. Особый случай предоставился на примере лова лосей (повесть на документальной основе «Дело ребячье») выяснить соотношение перстного, животного начала жизни со смыслами бытия человека. Содержание рассказов «Мастер спорта» и «Два жакана» навело на догадки о том, что источником зла является не собственно «человек с ружьём», а страстность его натуры, не облагороженной нравственным запретом. Повесть «Душа неселения» заставила погрузиться в исследования человеческой природы на переломе эпох и на изгибе вечности. Центральный персонаж повести, Дед Чуваков, вопреки наставлениям старцев «не добиваться человеческой правды» (о. Никон), сверяет «баланс» прожитой жизни и путями своей судьбы выводит читателя к мысли, что человек имеет возможность сохранить достоинство в самые жестокие времена. Авторский «дополнительный» вывод заключился в том, что разрешение главных вопросов человека находится не на земле. После чего безопаснее для душевного комфорта, вероятно, останется восхищение красотой Божьего мира — чему тоже отдал должное.

Случай толкнул на редакторскую стезю; с 1996 года работал редактором литературного альманаха «Порубежье», после его закрытия — редактором издания курских творческих союзов «Толока», редактором «Издательского дома «Славянка»». Убедился по опыту в том, что точное редакторское вмешательство может преобразить литературное произведение. Иногда, в том числе, и своё.

Несколько журнальных публикаций («Юность» — дважды, «Москва», «Поле Куликово», «Наш современник») в разные годы были отмечены редакционными дипломами и премиями за лучшую прозу; в Курске некоторые очерковые, литературоведческие и публицистические работы удостоены журналистских, писательских и губернаторских премий и дипломов. Книга эссе о литературе и очерков о старых людях «Открытое небо» в 2005 году была отмечена впервые учреждённой премией имени Е.И. Носова. Повесть «Душа населения» в 2010 году отмечена Дипломом литературного фестиваля «Золотой витязь».

Что-то всегда остерегает от самоуспокоенности. Помнится евангельское наставление: если сделал что-то доброе, повтори про себя — я раб ничтожный и ничего не стоющий, и делаю то, что и должен делать...

Написанное выше относится лишь к бытийственной стороне жизни, к «вехам» биографии, к тому, что можно назвать судьбой «внешнего человека». Внутренняя судьба складывается по другим правилам и законам. Как плоть ищет жара, так душа ищет прохлады — и находит её в библейских глубинах. Претензии к миру в молодости сменяются естественным выводом о собственном несовершенстве в зрелости, а раскаяние в некогда пережитой неправоте, столь свойственной людям, даёт надежду на перемену сознания. «Внутренний человек», как думается, может возрастать, в отличие от «человека внешнего», которому одна дорога — ветшать даже при наличии «северной» пенсии...