| |
СТЕПЬ
Ты не дашь коснуться себя, я знаю.
Увидав меня, ужаснешься, ахнешь...
Вот зимой клубника есть привозная -
Сладко выглядит, только ничем не пахнет...
Что важней тебе? Мой полынный запах,
Моя степь да степь без конца и края
Или лоск паркетов в парадных залах,
Выбирай...а я же не выбираю.
Роза пахнет розой - судьба такая,
Назови иначе - а боль все та же.
Как ядро эту боль от себя толкаю,
Только для меня не подъемна тяжесть.
Бесполезно, знаю, "давить на жалость".
В этот май давно никого не жалко.
Если кнопка "пуска" уже нажалась,
Значит выжжет "град" смертоносным залпом
Ковыли мои и степные травы,
Чтобы пахло только одною гарью...
Повернув налево, ты будешь правой?
Степь да степь кругом... а она бескрайна.
МОЛОЧНОЕ
Ты говоришь :"Дышите." - и я дышу.
А за окном молочный туман и жуть.
На расстоянии вытянутой руки
На город движутся вражеские полки.
Ты говоришь и уходишь в столичный гул,
Знаешь, что никуда я не убегу.
Белым мерцает напротив квадрат окна,
Время мое застыло там, где война.
Небо грудным стекает молоком
На крыши серые, в каждый сырой окоп...
А по писанию, помнится, было "брат" -
В город нацелили жерла своих гармат*.
И по развалинам выстрелы в молоко,
Призраки зданий возносятся вверх легко.
Город расстрелянный, город степной мираж,
За память млечную призванный умирать.
Все мы трехсотые, дышащие пока.
Я как единственный выживший из полка.
Души погибших шепчут мне: "Не забудь", -
Звездами светлыми примет их млечный путь.
Время измерено треском сухим АК
Мне остается белый квадрат окна.
Реки молочные с детства впадают в Дон,
Сердце мое бьется в твою ладонь.
_________________
*гармата - пушка ( укр.)
РОЖДЕСТВО
А ты еще не умер, но тебя
Отпели, отплясали, от...забыли.
Ты там, где не гонял Макар телят,
Аэропланы здесь не пролетят,
Не переедут рвы автомобили.
Их просто на дороге тормознут,
Здесь фронта нет, но линия подвижна,
Здесь черных дней удушливый мазут,
Здесь ждут, когда же хлеба подвезут,
Среди развалин собираясь выжить.
А у нормальных - здравствуй, Новый год,
Они уже сочувствовать устали,
Опять же рубль... снова, о, майн Гот,
У них своих забот невпроворот...
И вот мейнстрим и, наконец, мистрали.
И ты исчез из новостных программ,
Погромы объявили перемирьем.
Там наверху - глобальная игра,
Там торг идет за каждый миллиграмм,
Тебя они уже приговорили.
А ты еще цепляешься за жизнь,
Вставляешь стекла, те, что завтра выбьют,
Ты им скажи, что ты живой, скажи,
Такие люди здесь им не нужны,
И страхом загоняют в племя рыбье.
Но Божий Сын родился для тебя,
Сегодня он в простуженном подвале
В Шахтерске, в Первомайске, Октября
Поселке шахтном, там, где ребятня
Считает чудом, если не стреляют.
Свет вифлеемский блекнет в мишуре,
А здесь все обнаженно до изнанки,
В руинах зданий места нет игре,
Здесь ценность, если сыт и обогрет,
И видно кто подонки, кто подранки.
И воздух рвет снарядов трубный бас,
И время измеряется победой.
Ты хрипло дышишь, но живешь, Донбасс,
И точно знаешь тех, кто не предаст...
И за звездой волхвы вот-вот поедут.
ОН-ЛАЙН
Нет ничего страшнее войны он-лайн.
Все получить должны по своим делам -
Артиллерист, сносивший жилой квартал,
Летчик, который бомбы в людей метал.
Трупы на улице, где сотни раз ходил…
Господи, дай мне сил, дай мне, дай мне сил…
Как может мир спокойно и спать, и есть,
Если Луганска нет, а солдаты есть,
Что убивали граждан своей страны.
Все по делам своим получить должны.
Как же иначе жить, по земле ходить…
Есть летний зной и пожарища – нет воды.
Есть "ураган"и "град", только нет дождя,
В поле сожженном больше нечего жать...
Нет ничего страшней убитых детей,
Снова осколки снарядов находят не тех.
Те, кто накликал безумную эту войну,
Те, кто в воронки тысячи жизней столкнул,
Скачут майданные, к новой зовут войне,
Им все равно, что страны нет по их вине.
Руки в крови у кричавших про смерть врагам,
Им даже ненька нисколько не дорога –
Треплют, терзают, рвут с головы венок,
Август кровавый калиновым пьян вином.
Смерти в прямом эфире – примета дней.
Нет ничего страшней, ничего страшней.
К ужину подан расстрелянный город мой,
Все мы повязаны общей одной виной…
Ветер залижет жизни погибшей след,
Есть президент-убийца, Шахтерска нет.
А у престола Господнего вырыт дзот,
Горловская Мадонна отмщенья ждет.
08.08.2014
ЛЕГЕНДА
Погиб мой край, нелюбимый пасынок
У неньки в лентах, с дешевым пафосом,
Распят под флагами ядовитыми,
Чужими флагами, жовто-блакитными.
Погиб мой край, города разрушены,
Поля сожженные, люди изгнаны .
В столице скачет зверьё двурушное,
А на руинах вороны тризнуют.
Погиб мой край, смертью храбрых рухнувший,
Вот как стоял, в полный рост, не согнутый,
Небесное войско пополнив душами…
…Снарядами вспаханы пашни, не сохами.
Погиб мой край, равнодушьем преданный,
Под похоронное сдан молчание,
Его сыны стали вровень с предками,
Республики навсегда отчаянной.
Погиб мой край, под хруст попкорновый,
Подан перцем к чужому ужину.
Такие вот, как он, непокорные
В торгашеском мире давно ненужные.
Погиб мой край, просто стал легендою,
Здесь столько раз степь сгорала вольная.
Донец течет пулеметной лентою,
Погибшим слава – уже не больно им.
ИЮНЬ. 2014
И в красное запачканный манжет,
Под ноги воин карабин роняет,
И кружатся вокруг лжецы роями,
Шампанское несут и бланманже.
И выпирают из кустов рояли,
И сеет небо смертное драже,
И у́же не бывает путь уже́,
И кто б ни победил - все проиграли.
Шуты по трупам рвутся в короли -
Обломками былой страны рулить,
Нахально соревнуясь в произволе.
Смертям и разрушеньям сбился счет,
И маками кровавыми цветет
Пшеницей не засеянное поле.
ГОВОРИТ ДНР
Когда понимаешь, что помощь уже не придет,
Становится легче - ты сам себе крепость и дзот.
Когда понимаешь - отсюда уже не уйдешь,
Ты сам себе армия, сам себе знамя и вождь.
Вот так, упираясь, за землю родную стоят
Все те, кто решили - не сделаем шага назад.
Собой прикрывая огромной страны города
И тех, кто не знает, какая стучится беда.
Как деды стояли, так выпало внукам стоять,
Со свастикой орды опять едут в наши края.
Когда понимаешь, что помощь уже не придет,
Становится рядом весь твой несгибаемый род.
ЖЕРНОВ
И когда захочешь границей отгородиться,
Повторяя:"Не сторож я, Господи, нет, не сторож",
То беда вернется в твой дом, как всегда, сторицей,
И болит, так болит, за какую струну ни тронешь.
И пока ты прячешься, где-то приносится жертва -
За отсрочку недолгую, за мимолетность покоя,
Беспощадный уже запущен неждущий жернов -
Перемелет в муку - то не хитрое дело такое.
Раскроили рвами Землю Войска Донского,
Но в степи не скроешься - степь навсегда едина.
И здесь общая память, и общие путь и Слово,
Знамя деда поднимется в небо руками сына.
Только б не было поздно, на чашу весов небесных
Не легло бы предательство каиновой печатью,
И не стало в земле от могил свежевырытых тесно.
Не зависла б рука - в книге жизни тебя отмечать ли?
Тонкой нити родство над какой нас бездной держало,
Проходила орда - выживал кто не встал на колени.
И сегодня решается - будет ли вырвано жало
Или завтра ковыль зазвенит над великим забвеньем.
ЗЕМЛЯ
Степная нищета моей земли
Дороже разноцветий заграничных.
И в эту землю прадеды легли,
А чужестранцы что у нас здесь ищут?
Не просимся мы к барскому столу,
Нам у себя всегда хватало хлеба.
Зачем они пришли, чтоб нас столкнуть
За край для нас единственного неба?
И, вытащив из пыльных сундуков
Обломанные свастики кривые,
Цепляют на своих боевиков,
И ждут, кто первым меч из ножен вынет.
Ров разорвал степи единой пласт.
Подует ветер - зазвенит металлом.
Пусть не покроет землю вдовий плат,
А хоронить моя земля устала.
ДОНБАССКАЯ ПОХОДНАЯ
Ну вот ты вырыл ров и что же дальше?
Ты думаешь я не проеду к маме?
Что ты имеешь, кроме денег, фальши?
А у меня есть над рейхстагом знамя.
И город есть, я там живу, где гетто
В нем было, рядом - пересыльный лагерь.
А у тебя припрятанные где-то
Ненужные, продажные бумаги.
И ты ведешь на город мой шахтерский
Потомков тех, кто сбрасывали в шурфы...
Трава сегодня цвета гимнастерки,
А цвет земли всегда от крови бурый.
Ты думаешь, что сможешь нас "построить"?
"Донбасс никто не ставил на колени"
Где упадет один - там встанут трое.
Купить и запугать - не хватит денег.
И у меня язык родной и память,
А у тебя предательство и подлость.
Над Краснодоном снова будет знамя.
А ты боишься нас - и дальше бойся.
КИЕВСКАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Сестрёнке Алёне,
и всем, кто не "скаче".
Спить натомлене місто
Мирним, лагідним сном.
Ген вогні, як намисто,
Розцвіли над Дніпром.
Вечорів оксамити,
Мов щастя прибій...
Як тебе не любити,
Києве мій
Д. Луценко
Зверь не возьмёт этот город, не плачь, сестрёнка...
Рвали живое, выискивали где тонко.
Жгли этот город, пытали его, крушили.
Но не дойдут до стены они Нерушимой.*
Белая гвардия здесь на Андреевском спуске
Дальше пределов души никого не пропустит.
Молятся денно и нощно за город святые,
Память и веру никто у нас не отнимет.
Сколько б на город не двинули чёрного нала,
Тени расстрелянных встанут у Арсенала.
Сколько б зверьё не куражилось дико и яро,
Не перейти им границы Бабьего Яра.
Каждой тропинкой и каждым обугленным домом,
В руки не дастся город чужим, незнакомым...
После поднимется вновь в красоте своей древней,
В листьях зелёных срубленных сворой деревьев.
Нет ничего колокольни чтоб выше Лаврской,
Тонкое держит - не может оно порваться.
Утром проснешься - весна наступила нежданно,
И на Крещатике снова цветут каштаны.
________________
* Чудотворная икона Пресвятой Богородицы «Нерушимая Стена» выполнена в стиле мозаики на стене над горним местом главного алтаря киевского Софийского собора. Божия Матерь изображена на золотом фоне, стоящей во весь рост на четырехугольном золотом камне с воздетыми руками.
Икона получила свое наименование «Нерушимая Стена» ввиду того, что на протяжении девяти веков оставалась неповрежденной, несмотря на то, что и собор, и город неоднократно подвергались разрушению.
ВЕРБНАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Когда теряешь дома и страны,
Когда с родными людьми в разлуке,
В чужих углах просыпаться странно,
И пахнет воздух весенний луком.
Когда живешь будто по Ремарку -
Никто не верит, что убивают,
Обратно гонят и как помарку
Стирают...Скоро Неделя ваий.
Проходит ночь - только грусть и кофе,
На горизонте огни потухли...
И выстлан вербою путь к Голгофе.
...И режут лук на небесной кухне.
|
ЗА ЗВЕЗДОЙ
крест будет потом, а пока за звездой волхвы
идут на восток, и верблюды везут дары,
и можно увидеть из каждой почти дыры
у края небес иные совсем холмы.
там греют пещеру дыханьем своим волы
и воздух уже наполняет благая весть,
крест будет потом, а сегодня мы все вольны
идти за звездою или остаться здесь.
днесь Дева рождает Того, Кто до всех времён,
Кто держит в ладони как бусину целый мир,
спускаются Ангелы - слышишь их крыльев звон?
идут пастухи, звезда перешла надир.
ты можешь остаться - зачем тебе этот путь?
тем более знаешь о том, что грядет потом.
пусть луч не разрежет тебя удержавших пут,
зато можешь думать, что прочен покуда дом.
но только идя за звездой ты поймешь в чем суть,
а значит разделишь и чашу потом и крест.
и ладан, и смирну верблюды уже везут,
и ёлка в шарах хрустальных и серебре.
СОНЕТ НОМЕР НОЛЬ
Вторую половину списка - сжечь,
Там много непрочтенных кораблей.
Льет воду загулявший Водолей -
Вода небес, горчащая как желчь.
Здесь навсегда застыли времена,
В том промежутке журавлиных крыл,
И если ты тетрадь свою открыл,
В нее, конечно, скатится луна.
И лунный звон нарушит тишину,
И если встать и подойти к окну,
То тень увидишь будущего снега.
И значит завтра точно будет день,
Вот так, по шагу, сквозь косую тень,
На землю сходит альфа и омега.
БУДЕТ ОСЕНЬ
"Я знаю, оно будет.
Какого-то дня после...
Скорее всего – осень.
Еще до первого снега."
Дезирада
Я знаю, что будет осень, когда меня здесь не будет,
И травы тугие скосят, и на огромном блюде,
Таком, знаешь, черном, в розах, написанных очень просто,
Арбуз на таких подносят, ну вспомнила? этот... жостов,
Так вот, пламенеть, искриться, на дольки арбуз разъятый,
Конечно же будет, лица - сиять, и таких салатов
Накрошат из помидоров, и жарких болгарских перцев,
И будет все это скоро...и даже не отвертеться
От круглых плодов и сочных, от гроздьев таких тяжелых.
Ведь осень наступит... точно...откроются снова школы,
И астры...куда ж без этих - игольчатых, разноцветных,
Их в школу потащат дети...сентябрь...как всегда на свете,
Сентябрь всегда приходит, ни разу не ошибался.
И весело будет вроде, и из-под быстрых пальцев
Шопенами в небо горстью щедрой взметнутся звуки
Светло напишется повесть, в которой не будет разлуки...
Впервые с начала века ... и изумятся люди...
А там до первого снега...и он ведь, конечно, будет.
С ИЗНАНКИ
"В стране, где бежать надо только затем,
чтоб просто не сдвинуться с места,
латаю изнанку на старом холсте"
Дезираде, создавшей светлый мир
удивительной поэзии.
Она с изнанки штопает холсты,
Изношенной судьбе не прекословя,
Счастливыми девятками, просты
Её слова...И что нам нужно в слове,
Когда ворочается тяжко ночь,
Зажатая между двумя морями?
Что, кроме слова, может нам помочь,
Когда легли границы волдырями
На тело бывшей Родины моей,
То пусть хоть в небе отразится целой.
За это в зазеркалье, на мове,
Смешная девочка стоит перед прицелом
Безвременья, что пусто и темно,
А у нее лишь требованье веры.
Прорубленное предками окно,
Потомки променяли на галеры,
Изгои в своей собственной стране,
Родная речь собачьей стала мовой,
Мы молча собираем сад камней,
И, как скоты, питаемся половой...
И снится дом, куда нельзя придти,
Раз выпало в империи родиться,
То выпали из времени пути,
И вырваны из букваря страницы...
Границы ...некому грозить отсель,
И некому сказать: "Не надо рая,
А дайте..." И смывает метки сель
Забвения, меня почти стирая...
Но что мне не дает совсем пропасть,
За что я так отчаянно цепляюсь,
Когда так жарко дышит бездны пасть,
И, кажется, не выдержу...Из пауз,
Из тишины рождаются слова...
И девочка упорная латает
С изнанки холст...и на холсте трава
Зеленая, зеленая такая...
ЕЩЁ РАЗ О...
"Если я говорю языками человеческими и ангельскими,
а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий. "
I Послание Коринфянам Апостола Павла (гл. 13)
И рушатся царства, и вновь воздвигаются храмы,
Песками заносит сады, и венеции тонут,
A время хранит лишь апостольский голос упрямый -
Ничем без любви буду, даже познавший законы.
Кимвалом бряцающим, медною стёртой монетой
Я буду тогда, хоть на всех языках говорящий,
Когда твои пальцы дыханьем моим не согреты,
Когда я любовь отложу "на потом" в дальний ящик.
Пусты все пророчества, вера, что двигает горы,
Горчичным зерном в даль уносится ветром июльским,
И только любовь открывает тугие затворы
Небес всех семи, если только тебя я коснулся...
И если раздам всё, чтоб щедрость мою восхваляли,
Спалю себя сам для какой-нибудь светлой идеи,
То пользу найти в суете я сумею едва ли,
Не ищет любовь своего, ни о чём не жалеет.
Любовь долготерпит, а, значит, мне всё выносимо,
И всё покрывает - не нужно другого покрова,
Пусть зло прожигает в нем дыры огнём хиросимным -
Сшивает обратно любовь своей нитью суровой.
Когда всё забуду, когда я совсем онемею,
То будет во мне только этот незыблемый стержень,
Любовь не проходит и хрупкою силой своею
Тебя на ладони моей, дорогая, удержит.
ВОЗВРАЩЕНЧЕСКОЕ
"Ты слушай, слушай, как бьют об сушу
Киты, случайно попавшие в реки."
Ин-На Ленская "осеннее"
Он не вернется, потому, что он Улисс.
Не жди его напрасно, Пенелопа,
Свое простое счастье не прохлопай,
Не верь ответу, что придумал Лис.
Всем прирученным, гроздьями рябин,
Напишет осень - счастье быстротечно,
Оно сегодня, остальное - в печку.
Он не вернется, он привык один.
Сегодня дождь, и щелкают зонты,
Тоской китовьей полон мир до хруста...
Им тесно ложе глупое Прокруста.
Им тесно ложе, прочее - понты.
И льется с неба стылая вода,
Прошитая стежками рыжих листьев,
И ты забудь все обещанья лисьи,
Он не вернется больше никогда.
И если с ветки сорван ветром лист,
Зачем ему обратно возвращаться?
Полета кратковременное счастье -
Вот все, что нужно, если он Улисс.
Свою Итаку носит за плечом,
Ему, по сути, некуда вернуться -
Нет больше тех домов, деревьев, улиц,
И вырос Телемак...И что еще?
А если вдруг он все-таки придет,
Какого-то числа в ноябрь колючий,
Ну все бывает, выпадает случай,
То ты увидишь - он совсем не тот,
Как кит, попавший в реку, он смешон,
Он был другим, не вписывался в график...
А не Улисс тебе не нужен нафиг.
Не жди напрасно... не вернется он.
ПОЛОЖИ МЕНЯ НА́ СЕРДЦЕ КАК ПЕЧАТЬ
Положи меня на́ сердце как печать, перстнем на́ руку, мой невозможный август,
Рухнуло небо, державшееся на моих плечах, затормози мгновение, сумасшедший Фауст.
В чашу с темным вином - несоленый хлеб, тело ломимое ныне примите, едите...
В непереписанной намертво книге судеб - наискосок : " никогда не звони Маргарите".
Рукописи знаю, что не горят, но в отражениях можно закрыть страницу,
Птицы растрепанные почему летят, через осколки неба, через твои ресницы...
Ты так хотела желтых всегда цветов, а у меня одуванчики да подсолнух,
Гретхен, ты знаешь, я к боли уже готов, лишь подожду, когда слезы твои подсохнут.
Чтобы потом по нехоженой по степи, там где горчат времена навсегда полынью...
Гретхен не плачь, лучше ляг поспи, я над тобой беду разведу, раздвину...
Не говори это слово мне, не говори, не повторяй мое - ныне будет присно,
Выбери мне - пред тобой две мои зари, так на которой? и все не имеет смысла.
Не обрывай мои строки, мою печаль, яблоко падает в пыль из твоей ладони.
Положи меня нА сердце как печать, так глубоко, чтоб потом никогда не помнить.
НИСАН
Отвален камень и Его здесь нет,
Средь мертвых не ищите вы живого,
Прошел сквозь плащаницу горний свет,
В свою обитель возвратилось Слово.
Теперь навстречу мы идем к Нему,
Тому, кто воды ограничил твердью...
Персты вложив, я, как Фома, пойму -
Смерть побеждают собственною смертью.
Сегодня в почках ожила листва,
И через пару дней зазеленеет,
В весенний месяц праздничный нисан
И жизнь, и смерть становятся яснее.
ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ
Вот так начинаются скорбные дни -
С дороги, что устлана пальмы ветвями,
В страданье всегда мы бываем одни,
А радость разделят идущие с нами.
Вот так начинается - с пенья осанн,
С пыльцы золоченной, с цветения вайи.
Потом поцелуем ты предан и сдан,
Потом многократно тебя предавали.
Пока ещё верба трепещет в руках,
Светильник пока ещё не потушили,
Но в радостном пенье, в хвалебных речах
Уже прорезается крик петушиный.
В ЭТУ ГРЯЗЬ...
"Но люблю мою бедную землю,
Оттого, что иной не видал."
О.Мандельштам
в эту грязь рафинадом ложится снежок,
словно в злой полуночный чифирь,
пьяный ветер глотает на посошок
и вороны читают Псалтырь.
что ж ты так неприглядна родная земля?
потому, что иной не видал,
все мне снятся хромые твои тополя
и твой сучий, горячий оскал.
мне на плечи бросается время моё -
здесь такие всегда времена,
жизни здесь не бывает - всегда житиё
и осколком тоска внедрена
в эти серые дали, ведь осень и Русь
здесь рифмуются прочно всегда.
кто здесь долго не жил, не поймет эту грусть,
и почём бездорожья беда.
потому зачисляют в небесную рать
нас без конкурса, просто за то,
что научены осенью русской сгорать,
как уже не сумеет никто.
ПРАЗДНИК
В середине ноября,
Даже время замирает,
И, рябинами рябя,
Улица моя кривая
Примеряет первый снег,
Как платок перевернула
Стороной искристой вверх,
Праздничной, и клён сутулый
Расправляет плечи так,
Будто не было печалей,
И звучит" феличита",
Словно пленку отмотали
В дни, что я забыл давно,
Где все счастливы и живы,
Праздник за моим окном,
Кратковременный и лживый.
Это улица моя
Так умеет веселиться,
И все тайны бытия
Здесь разыгрывает в лицах.
Так, зажаты в тесноте
Дымных городских кварталов,
Веселятся только те,
Горестей кому хватало.
Если выпал первый снег,
Значит будет день и пища.
Значит кто-то помнит тех,
Кто другой судьбы не ищет.
Значит праздник, значит снег,
Значит повторится Слово.
Это значит, что ко мне
Небо милостиво снова.
О НЕБЕ
Кто не знает о том, как бывает, когда умирают,
Пусть смеются, как их задолбало харона весло.
Я им не расскажу, что за слово на стенке сарая.
Я не знаю за что, почему мне все время везло.
А в сарае, конечно, дрова. И у самого края
Держит кто-то незримый, смешным и помятым крылом.
Начинается небо здесь прямо над крышей сарая.
И зачем столько неба в моем переулке кривом...
НЕ ГОВОРИТЬ
Позволь мне ничего не говорить...
И в ангельской игре я не был с краю,
Да, я играю, по условиям игры
Передвигаюсь я от ада к раю.
Здесь торг идёт, молельни сожжены,
В молчанье постигается молитва.
Последней не оборванной струны
Невысказанность острая, как бритва
Оккамова, все лишнее - отсечь.
Есть ты и Небо, прочее - детали.
И для чего дарована нам речь? -
Чтоб, исчерпав её, мы замолчали. |
