| |
ПРЕДВЕСТНИК
Он стучит и стучит,
Этот странный сосед,
Этот странный сосед за стеной.
Я ему говорю:
– Никого в доме нет.
Просто двери открой.
Он о чем-то поет,
Этот странный сосед,
Он поет, но о чем – не поймешь.
Я ему говорю:
– Никого в доме нет.
Для кого ты поешь?
"Он, наверно, не спит и не ест ничего,
И вина не пригубит бокал.
Я ему говорю:
– В доме нет никого,
Кто бы в гости позвал.
Он не слышит меня.
Он стучит и зовет:
– Приходите на званый обед!
Я ему говорю:
– Здесь лишь эхо живет.
И больше никого нет.
***
Т.С.
Между мной и тобою не версты, не годы,
А бескрайней разлуки легло полотно.
Признаваться в любви нынче вышло из моды,
И стихи сочинять в честь любимой смешно.
Я, послушный слуга двадцать первого века,
Я бездушный, как цифра, как символ, как знак.
День за днем убивает во мне человека
Этот, голому разуму верный, чудак.
Я спускаюсь в метро, я сажусь в самолеты,
Покупаю товар: – "Назовите свой код".
И тогда разрушается радость полета.
И загадочной формулой жизнь предстает.
Но порой шевельнется во мне сокровенно
Тот Божественный мир, что любил я до слез.
Голубые рассветы, и рощ пробужденье,
Белоснежные ритмы осенних берез.
Я кричу, разорвав плен привычного круга,
– Мне к любимой, в тот город, где раньше я был!
– Назовите свой код, – говорит мне разлука.
– Извините, мадам, я его позабыл.
* * *
Вздрагивают листья на деревьях.
Дождь идет. Который день подряд.
Как гласит народное поверье:
Это предки с нами говорят.
Их язык разнообразно тёмен,
Даже капля таинством полна,
Словно взгляд святого на иконе,
Как виденье утреннего сна.
Мне совсем непостижимо свойство –
Понимать посланье с небеси,
Но меня терзает беспокойство
За судьбу деревни на Руси.
Отзовется шорохом ракита,
Сбрасывая сумерки с ветвей.
И тогда послышится молитва
О спасеньи брошенных полей.
На дороге мутных луж разливы,
Спит река в заросших берегах.
Разве они не были счастливы –
Бабушки в вигоневых платках?
Разве под гармони не плясали,
Молодость теряя в трудоднях?
Разве нам любить не завещали
Родину на русских ростанях?
Знать бы, что послания их значат,
И тогда грядущее поймешь.
Тихо так, как будто в полуплаче,
Затихает на рассвете дождь.
ВЕЩАЯ ПТИЦА
В запредельных краях, с незапамятных лет
Начинался полет этой птицы – вещуньи.
Над пустынной землей загорался рассвет,
И Божественный замысел замер в раздумье.
А когда стал незыблемым времени счет,
И наполнился хаос бессмертным твореньем,
Из невидимых сфер возникает полет
Вещей птицы то в знаках, то в снах, то в знаменьях.
Разгадать их значенье бессилен умом.
Человеку, чтоб в истинах не заблудиться,
То посланием неба, то тайным числом.
Говорила о будущем вещая птица.
И над тьмой поднимался спасительный крест,
Лик Земли изменялся в бессонной работе.
Но все чаще и чаще небесная весть
Растворялась в земных наслаждениях плоти.
Мир не верил, смеясь, в роковое число,
Но не знала усталости вещая птица:
Сто пророков и сто ясновидцев звала
С покаянием грешной душе помолиться.
А над русской землей полыхала звезда
От полярных широт до пустынных барханов,
И мистической тайной казалась судьба
Поднебесной России меж трех океанов.
От столетья к столетью сквозь гнет и разлад
Шел народ ее с верою в светлое братство,
Что наступят навек справедливость и лад
И сподобятся совести власть и богатство.
Год за годом монах о прозренье молил.
И как знак, как знаменье, как странное что-то
На кремлевской стене у надгробья могил
Села птица, исторгнув всю тяжесть полета.
Беспощадное время стирает следы,
Мир наживы и страсти забудет пророков.
И на Землю падет тень грядущей беды,
И звезда пролетит черной меткой с Востока.
***
Что-то изменилось на земле.
Все не так на свете, как когда-то.
По дороге в небольшом селе
Шел неспешно человек с лопатой.
На него смотрели из окон
И гадали любопытства ради.
Говорили мужики, что он
Ищет заколдованные клады.
Бабы рассуждали неспроста,
Что наверно присмотрел землицу.
Где еще такие есть места,
Чтоб с избытком все могло родиться?
И сказала девочка одна,
Глядя на прохожего застыло,
Что ему удача не нужна,
Просто он идет копать могилы.
* * *
Александру Проханову
Он пришел, чтобы слово сказать,
Чтоб исполнить насущное дело.
Он пришел и любить, и страдать,
Русской мысли раздвинуть пределы.
Гибель красных богов – это слом,
Но империя не раскололась.
Сквозь горнило сражений с врагом
Слышу жесткий прохановский голос:
Мы не сгинем ни в зле, ни в крови,
Ни в утробе хмельной человека.
Нас хранит русский ангел любви
В гексагеновых сумерках века.
|
***
В который уж раз на вселенских весах
Решаются судьбы России и мира.
И свет все мрачнее в славянских глазах,
И песни поет все печальнее лира.
И кажется нет ни покрышки, ни дна,
И нет под ногами надежной опоры.
Но души, как встарь, будоражит весна,
И русской земли оживают просторы.
Природа как будто взывает: Не верь!
Крепки еще корни, и силы немало.
И в мрачную бездну низвергнется зверь,
И вырвано будет змеиное жало.
Я знаю: есть воля, и враг уязвим,
Я знаю: победа над ним неизбежна.
Но сколько еще мы ребят отдадим
Безжалостной дани свинца и железа?
Пусть жребий нам выпавший горек и свят.
Россия! Тебе ли оплакивать внове
Своих сыновей, не пришедших назад,
Омывших Победу святой своей кровью?
Тебе ли не знать, что хранит тебя Бог.
Как зерна добра и любви для посева
На пажитях мира, очищенных в срок
От смертных сражений, от страха и гнева?
***
Ночь уходит. Блестки звезд
Тают на востоке.
Распрямились в полный рост
Заросли осоки.
Бродит в поле и в лесу
Колдовство рассвета.
Жаворонок пьет росу
С листьев горицвета.
Свет зари на глади вод
Вытоптал тропинку.
Новый день ко мне идет
С ветерком в обнимку.
Позовет меня тропа,
Выведет к обрыву.
Знаю я, что без тебя
Мне не быть счастливым.
***
Я не молю судьбу о милости
И все долги верну сполна.
Мечтой о высшей справедливости
Душа страдальчески больна.
Иду ли к людям, глядя в души им,
Иль обращаюсь к небесам,
Меня встречает равнодушие,
Каким я часто болен сам.
А сердце шепчет мне чуть слышно:
– Что ищешь в бездуховной мгле?
А может нет ее той – высшей
На нашей матушке земле?
***
Я заблудился в могильных крестах.
Не нахожу я могил своих близких.
Долго я не был в родимых местах,
Мед не отведовал в глиняной миске.
С квасом ячменным не ел черемшу
И не испробовал шаньги с калиной.
Господи! Только одно я прошу:
Высвети тропку к могилке родимой.
Видно еще не прошло на земле
Горькое время разбрасывать камни.
Первые звезды мерцают во мгле.
– Не закрывайте, хозяюшка, ставни.
Буду на шкуре медвежьей лежать,
Буду смотреть на безлунную темень.
Отблеск реки будет сонно мерцать
Там, где таймени выходят на стремень.
Утром хозяйка нальет молока.
Зыркнет нечаянно взглядом укорным.
– Знать, покидаешь? Ну что же. Пока.
Храни тебя ангел от памяти черной.
Еще от беспамятства рода храни,
От легких путей неразумных и ложных,
И словом молитвенным их помяни.
Кто край обустраивал этот таежный.
Я молча простился. Во след прошептал
О чем-то, пропахший кедровником ветер.
Быть может о той, что я долго искал,
Могилке, что всех мне дороже на свете.
***
Верба склонилась над тихой рекой.
Медленно воды текут по равнине.
Шепот нечаянный: "присно и ныне"
Кто-то с небес обронил надо мной.
"Ныне и присно", сейчас и всегда.
Сонное поле, и трель жаворонка,
С мамой щебечущий голос ребенка,
Первая в небе вечернем звезда.
Тонет во мгле торопливость дорог.
Родина! Что-то опять не сложилось.
Ты ль не работала, ты ль не молилась,
Не отдавала последний кусок?
Встретит, как давнего друга, вокзал.
Дай, исцелитель, как прежде, лекарство:
В русском убранстве живые пространства
Те, что от века мой дед завещал.
Рощи излечат, моря возвратят
Силу упругую, даль неподвластную.
Душу омоет мне зорюшка ясная,
И отрезвит над Сибирью закат.
Чашу дорожную выпью до дна,
Горькую, неистощимую чашу.
В дом возвращусь и картины раскрашу
В радостно-светлой палитры тона.
***
Встать ночью. Сесть на старую тахту,
Услышать ветра жалобы глухие,
И ощутить ночную темноту,
Как родственную разуму стихию.
И наблюдать, как молчаливый круг
Друзей, событий, встреч и расставаний
Вращается загадочно вокруг,
Не разрывая плен воспоминаний,
Остановиться вдруг на пустяке,
Придав ему значительность удачи.
И ощутить, как где-то вдалеке
От тяжести сиротства мальчик плачет.
А на стене портрет политрука,
В петлицах кубари едва заметны,
И фото молодого моряка.
И золотом по ленточке "Заветный".
И проступает трепетная связь
Меж мальчиком, политруком и юнгой,
И обретает над сиротством власть
Навечно лечь на сердце ношей трудной.
Не спится. И забытая вина
Далекий день и образ воскрешает.
Да, кажется тогда была весна,
И шла по лужам девочка босая.
13.06.25 г.
|
